***
Юнги подъезжает к подъезду Пака и смотрит на дом: в его квартире горит свет и, откинувшись на спинку мягкого сиденья, альфа достает телефон и набирает номер. — Я у дома. Возьми зонтик, на улице дождь. Затем Юнги включает печку в машине и принимается ждать. Погода на улице точно такая же, как была десять лет назад.Десять лет назад
— У тебя есть зонтик? — Чонсок машет рукой перед Чимином, а затем ждёт от него ответа. — Нет, разве будет дождь? — удивлённо спрашивает омега и смотрит на небо. Оно и правда медленно затягивалось серыми тучами, хотя утром в прогнозе ничего о дожде не говорилось. — Ага, я взял на всякий случай. Друзья идут в тишине до пешехода, а потом, как и всегда, обнимаются и расходятся в разные стороны. Уже спустя минуту Пак ощущает на себе тяжёлые капли дождя и ускоряется, дабы не промокнуть насквозь; дождь лил как из ведра. Чимин, обнимая свой портфель, бежит по лужам, чтобы хоть где-то найти навес и спрятаться под ним, как вдруг спотыкается и летит прямо в чьи-то крепкие объятия. — О зонтике не слышал, что ли? Или он для тебя шутка? — Пак слышит знакомые нотки в голосе и открывает глаза, густо краснея. Он почти лежал на груди у Мин Юнги, а тот, в свою очередь, одной рукой обхватывал его за тоненькую талию, другой же придерживал зонтик над их головами, создавая некий защитный купол. — П-прости, — омега пытается ускользнуть, но его снова прижимают к себе и мотают головой. — Ты весь мокрый. Пошли, у меня рядом машина. Там согреешься, — Мин обхватывает чужое запястье и, не встретив должного сопротивления, тащит к себе в машину. А уже там он и вовсе забывает о правилах этикета, потому что в открытую начинает пялиться на Чимина как умалишенный: на его мокрую рубашку, сквозь которую просвечивались соски, штаны, что обтягивали бедра и просто на всего промокшего и покрасневшего Чимина. — Тебе говорили, что ты красивый? — делая печку мощнее, вдруг спрашивает Мин и наконец-то отводит взгляд. — Говорили. Отец, — тихо бубнит омега и опускает взгляд на свои ноги, — а тебе? Юнги хочет что-то ответить, но резко поворачивает голову и смотрит в глаза цвета тёмной карамели, которые изучали его в ответ. Ему, альфе, должны такое говорить? Или это просто необдуманный вопрос Пака? — Разве это правда? — всё, что получается произнести, выдыхая спёртый воздух. — Правда… — как-то неуверенно, даже немного смущенно выдаёт Чимин, пряча свои прекрасные глаза. — Поразительно, — выдыхает Мин и съезжает по сиденью вниз. — И что будем делать? — Ну, — Чимин смотрит в окно, дабы убедиться в том, что дождь немного утих (но, кажется, он начал лить ещё сильнее), а потом поворачивает голову, чтобы что-то сказать, но моментально чувствует тепло на своих губах. Юнги смотрит прямо в глаза, а его руки немного дрожат на руле, выдавая с потрохами; он тоже нервничает. Пак сидит так с минуту, а потом громко выдыхает и закрывает глаза, окончательно расслабляясь. Юнги с невероятной нежностью обнимает омегу за шею и проталкивает свой язык в его горячий рот. Чимин неумело елозит и мажет по чужим губам, краснеет всё гуще и задыхается, когда альфа пробегает языком по его, а потом сплетается, словно в безумном танце. Мин отстраняется с громким чмоком, смотрит на краснеющего омегу и не может не улыбнуться. Эта красота будет только его. — Я отвезу тебя домой. Говори адрес.Наше время
Чимин выбегает из подъезда и летит к машине. Как альфа и думал, зонтик он не взял. На нём была лёгкая, мешковатая футболка, чёрные спортивные штаны, а на ногах кроссовки на массивной подошве, что вообще не вписывались в дресс-код дорогих ресторанов. — Ух, вот это у нас гармония конечно, — Пак закрывает за собой дверь и отряхивается, попутно кивая головой на аутфит Юнги. Мужчина, в отличие от омеги, был одет в чёрный костюм и лакированные туфли. Причёска состояла из небрежного пучка, которая, как и думал Чимин, была актуальна только в салоне машины; позже альфа снимет резинку и будет довольно-таки деловая причёска. — Это не дресс-код ресторана. Куда едем? — Мин выруливает и мельком оглядывает омегу. — Розовая панда. — Розовая панда? Чимин, это ведь клуб, — не понимает мужчина. Он смотрит на Пака и, когда тот пожимает плечами, мол, ты сказал выбрать, я выбрал, тяжело выдыхает, но всё равно кивает. — Ладно, как тебе угодно. Они всю дорогу молчат, но, несмотря на это, Юнги всё же замечает, какой Чимин на самом деле красивый. Ему невозможно дать двадцать шесть. Максимум двадцать. В ушах несколько серёжек, белые волосы небрежно уложены по типу шторки, на глазах тени цвета молочного шоколада и стрелки такие, что зазывают посмотреть в глаза тёмной карамели. Кажется, они стали ещё темнее, а губы пухлее. Они блестели при попадании фар или света от фонарей. От омеги пахло приятными дорогими духами от Versace вперемешку с едва уловимыми нотками спелого фрукта и ледяной мяты, что вместе давали взрывной фреш для обонятельных рецепторов. Альфа приспускает окно и откидывается на сиденье, тяжело выдыхая в окно. Чимин елозит на месте, а потом мельком смотрит на мужчину и, будто считывая его эмоции, спрашивает: — Не нравится? До Юнги не сразу доходит, что тот имеет в виду, но буквально через несколько секунд, выйдя из некого транса и сглотнув вязкую слюну, он отвечает: — Очень классные духи и сочетание…оно классное. Не думаешь, что в клубе ты не мне компанию будешь составлять, а другим альфам? — его голос ровный и спокойной, будто он совсем не ревнует и даже не имеет ничего против. Но это только будто. — Не думаю, — коротко и ясно. Юнги давит в себе огромную волну ревности, но понимает, что это один из лучших ответов, потому что Чимин мог возразить или даже высказать своё недовольство о том, что альфа не имеет права запрещать ему или говорить что-то против его желаний. Они приезжают в клуб, паркуются и выходят из машины. Вывеска светилась розовым неоновым цветом, которым была обведена большая панда с коктейлем. — Это самый дорогой клуб в Сеуле. Мне пришлось ещё на прошлой неделе забронировать для нас двоих места, — негромко уведомляет Пак и что-то ищет в сумочке, а затем протягивает вейп. — Куришь? Альфа в ответ отрицательно мотает головой. — Тогда просто возьми, это так нужно, — они направляются ко входу, без проблем проходят фейс-контроль и уже внутри начинают искать свободные места. Внутри вся огромная комната была обита кожаным покрытием: утонченные столики с кожаными креслами цвета слоновой кости, уголок, выполненный в диком стиле и напоминающий вип-зону, диван гепардового окраса и широкий массивный стол. Пара проходит к барной стойке, и альфа заказывает два слабоалкогольных напитка, на что Чимин мягко возражает. — Мы сюда пришли не напиться, Чимин. Омега закатывает глаза, закидывает ногу на ногу и достает телефон. — Здесь уютно, не правда ли? — тихо спрашивает он, двигая к себе стакан. — Ага, неплохо. Мимо них проходят две омежки, одна из них улыбается и машет рукой Мину, а затем скрывается с глаз долой; не могла ведь просто пройти. — Жену себе как раз найдёшь, — цыкает омега и тянет из трубочки коктейль. — У меня не такие стандарты, — отмахивается Мин и также хватает губами трубочку. — А какие? Омеги-мальчики? — Скорее омеги-мужчины, — исправляет он. — А в чём разница-то? В том, что ты не мальчик. — Мальчик скорее глупый и любитель потусить в таких заведениях. А мужчины, более осмысленные, нацелены на создание семьи и прочего. — Таких идеальных не бывает, — издаёт смешок Пак и отодвигает пустой стакан, — два секса на пляже! — Окей, что тогда насчёт тебя? Тебе нравятся модели, вроде Ким Тэхёна? — спрашивает Мин, даже не стараясь зайти издалека. Чимин пару минут мнётся, словно не может подобрать нужные слова, а потом всё же негромко отвечает: — Я с ним ни разу не спал. Мы — друзья. — А твой друг сейчас в курсе, где ты и с кем? — скалиться мужчина, но когда замечает строгий взгляд и мотание головой, прокашливается, — что, правда друг? — Прикинь. На родах, — вдруг проговаривает Чимин и смотрит на Мина, будто знает, что он его внимательно слушает, — на родах он присутствовал. Я тогда не мог родить и несколько раз даже терял сознание. Но, когда сквозь туман я услышал его голос и запах, уже через двадцать минут Тэхён держал Хюн Су на руках. — Почему не мог? — как бы больно не было, Юнги спросил. — Хюн Су не чувствовал отцовского запаха. На протяжении всей беременности он из меня все соки высосал, а вместе с ним изнывал и я. Проще говоря, Тэхён или другой посторонний альфа мне не подходили, — Чимин допивает свой напиток, выдыхает, а потом так широко улыбается, что Мина начинает слепить от его улыбки, — но, в любом случае, я рад, что не сделал тогда аборт. Я пойду танцевать! Присоединяйся! Омега летит на танцпол и вместе со всеми начинает отжигать по полной, растворяясь в удовольствии. Юнги заказывает ещё один алкогольный напиток, а потом принимается просто наблюдать с места за одним самым ярким омегой здесь. Движения Чимина — восьмое чудо света. Они мягкие и плавные, изгибы тела чёткие и ровные, его тонкая талия, которую скрывает мешковатая футболка, манит каждого. Юнги тянет коснуться Чимина, оплести и так стоять до рассвета, до заката и так по кругу. Мин замечает альфу, что медленно, но уверенно подходит к омеге, спрыгивает со стула и тоже идёт на танцпол. Он подходит к Чимину, а потом резко прижимает его со спины к себе. — Не бойся. Просто захотел потанцевать с тобой, — басит он на ушко, потому что почувствовал, как дрогнуло тело. Чимин, услышав голос, расслабляется, укладывает голову на плечо и улыбается. Чужие руки на талии так приятно лежат, а дыхание с примесью алкоголя так правильно чувствуется возле уха, что Пак чуть ли не теряет рассудок, но вовремя себя останавливает. — Хочу выпить! — алкоголь ударяет в голову, Чимин как дурачок улыбается каждому и, ухватившись за чужое запястье, тащится за альфой к барной стойке. Там Пак благополучно выпивает ещё несколько стаканов, а потом кричит во весь голос, чувствуя себя превосходно, и угощает каждого текилой; даже Юнги, но тот предпочёл просто выпить минеральной воды. Мужчина не чувствовал себя отвратительно, находясь в пьяной компании Пака, даже наоборот. Когда Чимин не контролировал себя, Мин мог смотреть и смотреть. Касаться тела, когда омега сползал или терял равновесие, или же специально проводить рукой по плечам.Несколько часов спустя
— Две стопки текилы!!! На всех! — вопит омега и практически падает со стула. — Всё, Чимин, наша остановка. Ты пьян, поехали домой, — мужчина, перекрикивая музыку, касается чужого плеча и немного его сжимает. — Еще, хочу ещё. — Время за полночь. Тебе нужно домой, пошли, — Юнги хватает его под руки, расплачивается и тащит к машине. Омега пытается что-то там сказать, связать слова в кучу, но получается отнюдь не очень успешно. Юнги со смехом усаживает Пака и садится сам, а потом выезжает и едет домой к омеге. — Холодно, выключи, — хмурится Чимин. — Сейчас будет тепло, потерпи. — Ты разочарован во мне? — Нет. Мне понравилось. Чимин тихо смеётся, а потом засыпает. О том, как Мин еле донёс растаявшего омегу до лифта, а потом с лифта к дверям квартиры, он предпочёл бы молчать, потому что это было сложно. Найдя в сумочке ключи, альфа, держа омегу на руках, открывает со второго раза и вносит Пака в коридор. — Ты чего ещё не спишь? — альфа удивляется, когда видит сонного альфочку, который практически сразу выбежал из своей комнаты и наблюдал за перемещением Юнги и его папы. Мужчина заносит в спальню и укладывает омегу на кровать, а затем оборачивается к Хюн Су. — Я ждал папу. — Давай выйдем, пускай спит, — Юнги прикрывает дверь и идёт в гостиную за мальчиком. — Почему Вы привели моего папу? — Мы были вместе. — Он мне запретил с Вами разговаривать. После того случая папа перестал улыбаться и часто плакал. Это из-за меня. Из-за того, что я заставил его волноваться, но я больше не хочу, чтобы он плакал… — мальчик не договаривает, так как оба слышат звуки хрипа из чиминовой спальни, и Мин сразу же направляется туда. А там Чимин на боку, свесив голову с кровати, блевал прямо на пол. — Тише, тише, Чимин, — Юнги подбегает к нему, сгребает волосы в кулак и гладит по спине, после поворачиваясь к Хюн Су, — беги к себе, ложись спать. — Но папа… — Я ему помогу, беги спать. Спокойной ночи, Хюн Су. Альфочка кивает, а потом скрывается в своей спальне. Мужчина укладывает Чимина на кровать, аккуратно приподнимает и подкладывает подушку под голову. Омега тихо хныкает. — Если будет плохо, скажи мне, ладно? — омега едва заметно кивает. Мужчина выходит в коридор и находит ванную, а в ней тазик и швабру. Быстренько убрав возле кровати, Юнги оставляет тазик и открывает настежь окно, а потом подходит и садится возле ног. — Тебе плохо? Пак молчит некоторое время, хмурится и, будто сдерживая слезы, кивает. — Твой запах. Хочу твоего запаха. Кто такой Мин Юнги, если не разрешит Пак Чимину понюхать себя? Альфа снимает пиджак и ослабляет галстук, а затем нависает над омегой и прижимается шеей к его щеке. Пак быстренько находит венку и принюхивается, громко урча. Внутренний альфа польщён и удовлетворён. Юнги сидит так до трёх часов ночи, а потом, написав на листке то, что Чимин прочитает только утром, закрывает дверь и уходит. «Ты так напился, что сегодня вряд ли сможешь встать с кровати. Отдохни как следует». Чимин стонет в подушку и кувыркается в кровати. Он так напился, что сегодня ничего не помнит, а прочитав это, так вообще разочаровался в самом себе. Ты ломаешься, Пак Чимин. В любом случае Чимин поднимается, приводит себя в порядок и отвозит Хюн Су в школу. Тот ничего не спрашивает и не рассказывает. Чимин отправляется домой, убирает в квартире и заседает под одеялом, где, к большому удивлению, сохранился запах альфы. На нюх, Юнги был притягательным. Ещё бы, ведь это был альфа, которого Чимин так сильно любил. Для Пака, как и для его омеги внутри, запах Мина — самый лучший, и наверное, только по этой причине он не принимает запахи других альф. Омега мычит, когда находит более яркий след и закатывает глаза, впадая в дрёму.