Ну а потом... меня раздели

Ничего не предвещало, ничего не вело меня к такой жизни и к такой ситуации. Да и вообще, кто в здравом уме будет рассиживаться без брюк на самом элегантном и утонченном мероприятии? Хотя, кому я вру. Платье сидит безукоризненно, волосы уложены, увенчаны изящным венком, я надушен изысканным ароматом востока, даже макияж закреплен специальным фиксатором. Лицо бы еще попроще… Но с этим уже не ко мне. Мне всего то и надо было, притащить это злосчастное ведро песка! Причем тут ведро? Как бы вам сказать… Начну по-порядку. И это история о том, как тыква превратилась в Золушку. Эй, что ты задумала? А ну-ка убрала руки от моих пуант! Ах да, пуанты. Ну это… не было туфель моего размера… Опять отвлекся. Итак. Не то, чтобы мне хотелось таскать эти папки с черной бухгалтерией. Не мое это дизайнерское дело, ну совсем не мое. Но хотелось как-то перед начальством покрасоваться, на деле показать, что за фирму держусь, и за ее честное имя борюсь. Вот и подрядился в четыре утра в офис. Проверка, чтоб ее, сегодня. А я, знаете ли, не только чертить отменно могу да креатив на конкурсы посылать. Все в лучшем виде оформлю, как надо разложу к приходу ревизора. Файлы на внешний диск, папки в архив, а «чистые» документы на печать. Нет, не думайте, что шефы у меня махинаторы и дело пахнет жареным, совсем наоборот. Просто землю проще сначала оформить под исторические раскопки, а потом уже переоформить под застрой. А сами проекты комплексов проходят все инстанции и нужные проверки. Ну и сами понимаете, халтурки по дизайну помещений, как тут без них выжить, ни нам, ни клиентам. Не всякое кафе может себе позволить полную смету, и уж тем более не каждый хозяин жилплощади потянет. Все эти бумажки, естественно, ведутся отдельно. Пять утра, полет нормальный. Кофе еще действует, а папки уже заперты, аромат новой свежей краски лазерного принтера, стругающего как капусту отчеты, витает в воздухе. Только и перекладывай по нужным стопкам, сортируй, дыроколь и подшивай. Да вот только стол у меня маленький, и папки я раскидал везде, и на соседние кресла, и на подоконник, и даже на полу расположился. И тут, как говорится, и пришел «песец», нагло мне улыбаясь: фикус с вечера уборщица полила видать знатно, блюдце переполнилось и полилось с подоконника прямиком на раскрытый отчет, с грязью и комочками земли. Ну приплыли! Ну, делов-то, думаете, перепечатай заново. Но тут меня видимо фея-крестная подбила, не иначе как под «мухой» пребывая. Дернула меня посмотреть на все это своим креативным взглядом. Отчет-то старый по дате, и странно было бы оставлять его таким «свежим». Палевно. Протер сухой тряпочкой — разводы едва заметны, словно испарение от оргтехники сделало свое дело, и оставило налет «старости». Только вот волнами пошло от влаги — надо распрямить. Под прессом. Кресла мне еще нужны, так что я сунулся в инвентарь. А там как раз ведро, плоское снизу, то что надо. Наполнить бы чем, песком со двора из песочницы, например. Потом обратно же выкину. Пробравшись к двери, как через красные лазеры в музее перешагивая разложенные чистовики, в туфлях и пока еще в брюках, зато с ведром!, вышел наружу. Пять двадцать утра. На улице никого — отлично. Зачерпнул аккуратненько, себя не замарав… Да чтоб тебе в солярии в трех шубах, водитель хренов, куда понесло в такую рань? Тебе линзы прописать, внутривенно, зараза, лужу не видишь? Я не успел даже встать и обернуться, извергая такие ругательства, которые не думал, что вообще знаю, в пустоту, оставшуюся после рева мотора, с которым удрал, окативший меня с ног до головы, серый автомобиль. И слова мои цели не достигли. Это я там стоял, обтекая, и понимая, что сушить теперь мне не только отчеты. Поплелся к офису. А кто дверь-то закрыл? Да вашу ж эйфелеву шпилем вниз, какой мудрец с облезлой горы это сделал? Руки пообрывать. Пять утра! Ключи остались внутри. Так и завалился в соседнюю дверь – в имидж-салон, щенячьими глазами на перекошенной мине смотря на спасительный круг в виде Наташи. Наташу я знал как ответственного работника — мы часто здоровались с утра пораньше и прощались позже всех, запирая соседние двери, даже перекидывались новостями и приколами своих ипостасей индустрий, скрашивая вместе обеденные перерывы. На мое счастье, она была уже на рабочем месте. — Скажи, что у тебя есть халат и утюг, ради всего Хеопса! Наталья посторонилась, пропуская разъяренного зверя в свою обитель красоты и вальяжности. — Ут-тю-жок только… Для волос, — пролепетала она. — Ааа…? — Даже не спрашивай... — буркнул я, с грохотом ставя ведро и плюхаясь в парикмахерское кресло, угрюмо зыркая на нее через зеркало. Но, увидев мегатонны сострадания в очах напротив, смерил свой пыл: — Вернее, я расскажу тебе очень веселую историю, когда этот день пройдет. А сейчас, мне бы переодеться во что-то… — Ой. А, да, сейчас соображу. Она забегала, распахивая шкафы и выдавая при этом действии звуки разного задумчивого оттенка. Я опустил голову, соединив пальцы на переносице. Так, успокоиться и прийти в себя. Когда я поднял на нее свой взгляд, Натали победно стояла, как статуя Родины-матери, размахивая длиннющей накидкой для стрижки. — Утюга, значит, нет… — обреченно выдохнул я. — У тебя волосы в грязи — сперва займемся ими, — надела накидку и велела раздеваться. А затем сопроводила к креслу с раковиной. Одежду развесила на дверцах шкафов. За неимением иного варианта, я был и тому благодарен. — Я вообще-то с пяти утра тут не просто так — будешь мне должен. — Все что угодно. Ты моя спасительница! — о, боги Олимпа, как же приятно, когда тебе моют голову… Если бы не этот день, я бы прибалдел. — Слушай, я тут подумала. Черты лица у тебя подходящие… И ты же не торопишься? — кивнула она на мои вещи. — Для чего подходящие? — почуял я недоброе. — Для классического азиатского макия… ай, ты чего, ой, — она отпрыгнула, потому что я вскочил и почти дотянулся, но «плащ» мне помешал это сделать. Наташа замахала руками. — Ты же сам сказал, все что угодно! А на себе потренироваться я уже не успеваю! И я же сразу все смою! Я помешкал, обдумывая. Разве мог день стать еще хуже? Наверно, при ином раскладе, я бы не поддался. А так хоть отвлечься. И поржать. — Димки с ключами все равно еще полтора часа не будет… Ну ладно, валяй. Раз уж я на тебя свалился, как Везувий на Помпеи. Накладывай. — Отлично, садись. А то невеста приедет через час, а у нее запросы… В общем, жених кореец, а она русская. Но чтобы почтить приехавших родителей и гостей, просила классический азиатский ей сделать. А я ни разу такой не исполняла, хотя сам знаешь, какие тут были модницы… Ну так вот, вчера я весь день технику по видео изучала. И встала с утра, чтобы попрактиковаться. Хотя черты у меня, ну совсем другие. А вот у тебя ближе… — Ну спасибо… — Да я же в хорошем смысле! Русская она, невеста. И красивая. Глаза большие, кожа загорелая. Это я на ее фоне бледная, как мышь. — И ничего ты не мышь. Скажешь тоже. Среди всей этой расфуфыренности, которая отсюда выходит, ты самый нормальный человек, вообще-то. Приятнее на тебя смотреть. — Оу. Ах ты наглец, ты же специально мне комплименты сыпешь! — стукнула меня по плечу. — Чтобы я настроилась! — Ну не зря же у меня диплом пиарщика в архитектурном, — я подмигнул, соглашаясь. Раскусила. Но добавил, прикрывая глаза и поддаваясь начатым надо мной манипуляциям под светом софитов. — Но скажу без протокола: улыбка у тебя что надо… Сорок минут спустя я стоял и пялился отражение, пытаясь понять, что я вижу. На транса вроде не смахиваю. На азиата, к счастью, тоже совсем. Вот образ Офелии больше подходит… той, что уже после утопления… — Венок тоже ты мне ради тренировки нацепила? — Ну а как же! На мне все, от и до, все штрихи. Даже серьги вдеть. Кроме платья… — А почему тогда я в нем? — Ну, чтобы посмотреть, как все сочетается в итоге… Одно дело, когда клиентка в толстовке сидит перед зеркалом, совсем другое — полноценная невеста! Чуть перегнуть — и так можно весь день испортить. А это же самый главный день! — Мне бы ваши проблемы… Проверка… Вот это я понимаю: День! А это… — я махнул рукой, — все баловство. — Да что ты понимаешь! Сам-то не хотел бы повести в ЗАГС такую, чтобы все рты пооткрывали и оборачивались? Самую-самую? — Ну, если так смотреть, то наверно… Главное, чтобы она вот на это похожа не была, — я ткнул на себя в зеркало. Наталья засмеялась, перестав возмущаться моими словами. — Давай сфоткаемся! — Зачем это? На это я согласия не давал! — Да ладно тебе! Только на твой, если не доверяешь. Такое событие должно быть запечатлено навечно! И подпись: «Обычная налоговая проверка». — Вот на мой точно не надо, — я тоже принялся заливаться хохотом. — Лучше на твой. Я все равно буду все отрицать. И вообще не похож. — Ок. Только туфли найду. — Какие нафиг туфли? — Блин, ну у тебя и размер. Давай вот эти тогда. — А это еще что? — Как что? Пуанты. — Это я догадался. Я спрашиваю Зачем? — Для полноты образ… за-а-а — я снова погнался за ней по всей комнате, подхватив спереди юбку, чтобы не навернуться. Мы побушевали еще немного, пока я, наконец, вымученно не рухнул на диван. На глаза попалось злосчастное ведро, и настроение улетучилось. Захотелось курить, хотя давно бросил. — Ладно, одевай. — А чего так обреченно-то? — Да вот, Димка еще не в сети. Дрыхнет и не думает выйти пораньше… — Ну, раз пошла такая пьянка, погнали наверх. Там банкетный зал уже украшен под эту свадьбу. Там и сфоткаю. — Так он же закрыт, наверно… — Открыт. Уже столы накрывают. Там все серьезно, с размахом. — А вот теперь мне интересно. Пошли. Да как дизайнеру, дурочка! — смерил я ее ухмылку в мой адрес. Шесть тридцать утра. В зале действительно было роскошно. Стиль роккоко плюс романтизм востока. И не вычурно, два-три тона от силы – все очень мягко. Я оценил все труды в целом на высший балл, хоть в сервировке почти не смыслил. Повсюду сновали официанты, увенчивая столы в две шеренги вазами фруктов и закусками, и т-образный по центру, видимо для жениха и свидетелей, напротив которого сцена, где уже начала распеваться корейская певунья. Мелодия пока лилась тихо, и почти не заглушала искрометный звон бутылок и шипение пузыриков шампанского. Я перестал ощущать аромат, которым меня брызнула Натали, как только увидел палитру сыров среди всех красочных явств. Слюна предательски потекла… Вот такого меня и засняли, впечатленным и… голодным, как волк. Следом полетели звуки затвора фотоаппарата, снимающего меня в ярости. Я готов был вырвать телефон и не оставить насмешнице ни шанса, как из него посыпались иные звуки. Чат. Клиентский. И невеста уже внизу. — Что-то она рано… Сиди пока тут. Я только волосы ей закручу, поставлю на сушку и прибегу к тебе с одеждой. У меня не было слов… Я плюхнулся на стулья молодоженов. Ну куда я действительно попру в таком виде? — Ведро не забууудь, — простонал я, чувствуя подступающую испарину. Платье душило, макияж утомлял липкостью маски, желудок скрутило от пустоты. Знаете такое чувство, будто ты нафарширован как фазан собственными амбициями, задушен галстуком-колье а-ля-живанши, расперцован едкими взглядами окружающих, поджарен личностным идиотизмом, и подан на блюде не горячим работником года, а «тепленькой» дичью? Нет? Вот и я не знаю. Когда торжественно открылись главные двери в зал, и через них потекла целая процессия корейских гостей, меняя миндалевидные глаза на округляющиеся как блюдца, я восседал, задрав щиколотку на колено, бесцеремонно убрав с них мешающую юбку, с бокалом в одной руке и гроздью винограда в другой, и внимал несравненное райское пение корейской певицы, планируя свой следующий дизайн-проект. Потом, конечно, меня раздели. Но это была уже совсем другая история...