Сборник ужасов Лань Цзинъи

— Учитель Вэй! — А? Лань Цзинъи ощущал на себе все прелести переходного возраста и начал интересоваться романтической стороной человеческих взаимоотношений. Весенние картинки (добытые контрабандой и впоследствии спрятанные у Оуяна — спасибо, приятель, на тебя всегда можно положиться!) были больше про физический аспект, а спрашивать у родителей что-то вроде «пап, а ты еще любишь маму?» было стремно и бессмысленно: Цзинъи подозревал, что отец его обсмеет и скажет, что это была «отличная сделка», а что скажет на это матушка — даже представлять не хотел. Короче, надо было спросить у разумных взрослых, как оно бывает. Если бы Учитель Лань знал, кого Цзинъи считал разумным взрослым, у него бы случилось искажение ци. Но Цзинъи хотел получить ответы, а не порку и метафоры, так что учитель Вэй, с его-то бесстыдством и склонностью выражаться честно и в простых словах, был идеальным вариантом. — Как вы поняли, что любите Ханьгуан-цзюня? Жениться можно было только раз, и пусть была вероятность, что Цзинъи кого-то сосватают родители, он не хотел бы запороть всю свою дальнейшую жизнь, если сбежит из дома не с той самой. — Э… — Учитель Вэй неловко заулыбался, поправляя пучок на затылке: лето выдалось жарким. — Знаешь, малец, ты не у того спросил. — Почему это? — слегка расстроился Цзинъи, потому что не хотел бы всем подряд задавать безумно неудобные (для себя) вопросы. Ответил учитель Вэй совершенно неожиданным для Цзинъи образом: — Я всегда знал, что отдам сердце первому же человеку, который искренне заявит мне о своей большой и чистой любви. А ничто так не говорит «я люблю тебя», как шрамы от дисциплинарного кнута. Взгляд у него был далекий и мечтательный. И Цзинъи вдруг вспомнил, что учитель Вэй — сирота. — Вы, наверное, и за покойным главой Цзян пошли, потому что он дал вам конфетку? — с подозрением сказал Цзинъи, которому родители давно объяснили, что за добрыми дяденьками, которые говорят, что покажут тебе котеночка и дадут пирожных, ходить нельзя. — Вообще-то, это была дыня… — недоуменно поправил его учитель Вэй. — А что? Цзинъи, конечно, был немного несправедлив к Вэй Усяню: тогда ему есть было нечего и терять — тоже. — Ну вот признался бы вам в любви кто-нибудь объективно злой… хоть Вэнь Жохань! Учитель Вэй по-особенному зловеще перебрал пальцами, и в глазах у него загорелся опасный огонек, так что Цзинъи невольно отступил на шаг. — После сожжения Пристани Лотоса он стал ходячим трупом, просто еще не знал об этом. — Темная аура погасла, и учитель Вэй улыбнулся. — Уже поздно об этом думать, Цзинъи, откуда мне знать? Да, действительно, слишком поздно: фантазия Цзинъи уже заработала на полную. Жуть первая Чифэн-цзунь осмотрел Вэй Усяня с головы до ног (последний под этим взглядом ощутил смутное беспокойство, но не дрогнул), кивнул самому себе и сказал: — Ты отличный боец. Уважаю. Пойдем, выпьем. — Э… Ладно, давайте. Вэй Усянь, вообще-то, предпочитал пить с Хуайсаном. Может, веселые попойки — это у них семейное? Не Минцзюэ был довольно серьезным и целеустремленным, не дурак начистить рожу тому, кто его бесил, сам шутить не особо умел, но над шутками Вэй Усяня смеялся громко и от души. Отличный новый друг, решил Вэй Усянь, не представляя, как сильно заблуждается. … — Ты куда? — С Минцзюэ-сюном, в кабак. — А меня ты не зовешь. И Хуайсана тоже. Я тебе уже не брат? — Мы обсуждаем неинтересные штуки типа перспектив словить искажение ци. Хотя… тебе, может, и стоило бы послушать. — УСЯНЬ!!! … — Ты опять забыл свой меч? Нас ждут в Башне Кои к вечеру, мне тебе повозку искать, что ли? — Да все в порядке, меня Мин-сюн на мече подкинет. Цзян Чэн сжал переносицу и покачал головой. — Ты что, немощная дева, чтобы тебя на мече подвозили? Обалдуй. — Ты просто завидуешь, потому что тебя никто на мече не катает. — ВЭЙ УСЯНЬ!!! … — Ты чего такой пришибленный? Хотя нет. Больше придурковатый. — Мин-сюн сказал, что я ему нравлюсь. Цзян Чэн, я переезжаю в Нечистую Юдоль. …Что это за вой? За стенкой кричал в подушку слышавший весь разговор Лань Ванцзи. Жуть вторая Вэй Усянь, отправивший всех мертвяков с горы Феникса в загоны Юньмэн Цзян, сидел на деревце и насвистывал кабацкую песенку себе под нос. Неподалеку кто-то откашлялся. — Кто здесь? — спросил Вэй Усянь. — Снимите повязку, Ушансе-цзунь, Цзысюня здесь нет, — прозвучал мягкий ответ. Цзинь Гуанъяо? Как интересно. Вэй Усянь развязал ленту и, действительно увидев у дерева Цзинь Гуанъяо, соскользнул с ветки вниз. Правда, героическому шпиону Аннигиляции Солнца явно легче не стало: он все еще дышал Вэй Усяню в пупок. — Какие-то проблемы? — остро, по-волчьи улыбнулся Вэй Усянь. Цзинь Гуанъяо смотрел на него снизу вверх, до странного румяный, одухотворенный и какой-то взволнованный. — Никаких. Я бы только порекомендовал вам покинуть охоту пораньше, не прощаясь, чтобы избежать конфликта. — Пф-ф. А вам-то что с этого? — Вэй Усянь несколько развязно оперся на ствол дерева. Где-то в лесу мелькнул кусочек «похоронного» белого одеяния Лань Ванцзи, планы которого на этот день уже были безнадежно испорчены. У Цзинь Гуанъяо словно сперло дыхание — заболел, что ли? — недоумевал Вэй Усянь. — С первого дня, как я вас увидел — в Безночном городе, в крови, в окружении лютых мертвецов, с горящими глазами… — правда, глаза в этот момент горели у самого Цзинь Гуанъяо, — я могу смотреть только на вас. Вы прекрасны, Ушансе-цзунь. Вдалеке что-то зашуршало и упало. Если точнее, кто-то, но Вэй Усянь об этом не знал. Он вообще ничего не видел, потому что мир сузился до лисьих глаз, родинки на скуле, ямочках на щеках — таких трогательных! — …а? — Вэй Усянь недоуменно указал на себя. Как придурок. Кем он и был. Улыбка Цзинь Гуанъяо приобрела умиленный оттенок, и он кивнул. — Вы?.. Меня?.. — Влюбился, ужасно. Сердце сделало сальто, и Вэй Усянь подумал: ой. Ой, мамочки. Голова стала легкая-легкая, в груди запузырилось радостное предвкушение. И Вэй Усянь улыбнулся, наклоняясь. …Лань Ванцзи, как какой-то мазохист, смотрел, как Цзинь Гуанъяо прогибает Вэй Усяня назад, словно томную девицу, а тот хохочет в поцелуй. И вопил как гневный кот, которому отказали в кормежке, не раскрывая рта. … — Здрасьте, Ляньфан-цзунь. — Добрый день. — Чем обязан? — Спокойно, Цзян Чэн! Достигаем невозможного: я переманиваю перспективные кадры из Ланьлин Цзинь. — А, отлично, сейчас организую вам комна… — Не, не надо, Яо будет жить со мной. Пойдем, зая. — Чт… Како… УСЯНЬ!!! =TBC=