Колокольная лестница

– Пойдём отсюда, – затормошил Иван задремавшего было на его плече Егорушку. И в самом деле, не до рассвета же им обниматься в остывшей бане, пора и честь знать! – Как так – пойдём? – ошалело встряхнул головой Егор. – Больше ничего делать не станем? Ты же хотел... – Перехотел, – устало промолвил Иван. – Не нравлюсь тебе? – запереживал Егор, подумав, будто он что-то сделал не так, чем и разочаровал своего Ванечку. – Да что ты говоришь такое! – возмутился Иван. – Сил нет, как нравишься, Егорушка. Только взять я тебя хочу не здесь, не второпях, а на белых простынях и тогда только, когда ты сам к тому готов будешь. – Да я и теперь готов! – в запале выдохнул Егор. Захотел показаться смелым да бесшабашным, а в душе заробел, конечно. – Тише-тише! Ишь, бойкий какой сделался, – усмехнулся Иван. – Словно не ты недавно чувств лишился, словно трепетная барышня. Егор отвернулся и обиженно засопел – сравнение с барышнею ему весьма не по нраву пришлось. – Не барышня я... – Разумеется, ничуть не барышня, самый что ни на есть настоящий кавалер, – Иван хлопнул его пониже спины, и Егор насторожился, не зная, считать этот жест за обиду или же за дружеское проявление. – Только вот мы оба с тобою, друг Егорушка, кавалеры, оттого и с этим делом у нас не в пример сложнее. – Что ж сложного? – Егор, ещё более смутившись, припомнил тайные разговоры мальчиков в училище. – Больно разве что. Так я стерплю ради тебя. – Егорушка, радость моя! Погоди, придёт время, и я тебя научу, как надо, чтобы боли меньше было, а приятности больше. Да надо будет нам хорошего масла добыть. – Для чего же масло? – совершенно не понял ходя его мысли Егор. – А вот для того самого, – Иван, приобняв его крепче, легонько ущипнул за голую ягодицу. – Можно бы и слюною смочить, да так делают, у кого уж не в первый раз. – Кто ж виноват, что у меня в первый? Сам не позволил опыту набраться, отбивал у других, – произнёс Егор с шутливым упрёком. – Убереги тебя Господь от такого опыту! Нет уж, я тебя для себя берёг. Долго ждал, подожду ещё, и случится всё у нас с тобой в особый час и с превеликой нежностью. – Так говоришь, словно под венец зовёшь, – улыбнулся Егор. – Ах, Егорушка, уж и впрямь под венец лучше, нежели под арест. Впрочем, нам с тобою супружеский союз было бы непросто, даже будь один из нас женщиной. Помехой тому – разное вероисповедание. Когда-либо додумается прогрессивное человечество до гражданских брачных союзов, вот тогда все тайно влюблённые станут жить вместе открыто, ни на кого не оглядываясь. – Всё равно ведь грех, – вспомнил о своих опасениях Егор, но уже несколько лениво повторил это, по привычке. Мол, грех так грех, дело житейское. Господь милостив, простит заблудшую овцу, ежели от души помолиться, а священнослужителю, как и родственникам, сообщать подробности их с Иваном нежной дружбы вовсе не обязательно. – Давай-ка всё же одеваться да расходиться по своим комнатам, – снова заторопил Иван. – Нехорошо будет, если застанут нас здесь. – И правда, баня-то давно остыла, – согласился Егор. – А уходить не хочется, так уж мне тепло с тобою. – Не в последний ведь раз, Егорушка! Ещё будет у нас с тобою время наедине остаться. А после, как в город я уеду, и ты приедешь ко мне в гости, вот уж тогда... – Тогда и возьмёшь меня? – с волнением спросил Егор. – Да, может быть, и ты меня. Всяко попробуем. – Ох... я ведь не сумею. – Научу тебя. А теперь пойдём, наконец. Суетясь в предбаннике и стараясь при этом на Ивана, одевавшегося рядом, не смотреть, дабы не распалиться вновь, Егор чутко прислушивался к происходящему за бревенчатой стеной. То ли чудились ему в ночной тишине шаги да негромкий скрип приоткрываемой двери, то ли и впрямь кто-то ходил вокруг бани, подслушивал да подглядывал. И кого же так любопытство одолело, кому не спится? Может, подумалось ему, то вообще не человек, а домовой либо дворовой? Егор не очень-то верил в этих полусказочных существ, о которых деревенские девки и старухи любили плести жутковатые истории с обязательным присловьем: «Ей-богу, не вру!» Однако теперь, этой тёмной и непривычно для середины лета зябкой ночью, всё мистическое стало вдруг казаться ему почти реальным. А лестница, ведущая к небесным колоколам, которая, как подумалось Егору, могла бы уберечь от любых напастей, ещё не была построена, ни единого камня не легло в её основание, существовала она покамест лишь в их с Иваном мечтах. В общих мечтах, это уже кое-что да значило, но всё же этого было мало. А если там, за дверью, не какой-нибудь безобидный старик-домовик, а не кто иной, как банник? Этот, говаривали, самый опасный из мелкой нечисти! Хотя что делать баннику за пределами бани? Ежели он существует, так должен прятаться внутри неё. Егор замер, ещё тщательнее прислушиваясь. Шаги на какое-то время стихли, а потом возобновились. А что если это черти из ада пришли за ним, грешником? Чего доброго, схватят да утащат живым в пекло... Ну, уж нет, он им не дастся, и Ванечку тронуть не позволит! Егор дрожащими руками надел на шею цепочку с крестиком, пробормотал от первого до последнего слова без запинки «Отче наш» да торопливо, размашисто перекрестился. – Для чего это? – спросил Иван. – За порогом ходит кто-то. Небось нечистая сила пожаловала. – Нечистая? Так сейчас живо за шкирку схватим и водой окатим, чтоб чище была! – пригрозил он, высовываясь за дверь. – Будь осторожней, Ванечка, – предостерёг его Егор. – Нет там никого, – махнул рукою Иван. – Если кто и был, так сбежал или притаился, не желает с нами дела иметь. Идём, не бойся. Егор шагнул за порог уже без опаски. Ведь если действительно прогуливался возле бани страшный чёрт, то он сам прогнал его святой молитвой. Значит, не такой уж он и пропащий, коли так вышло! А ежели то не гости из потустороннего мира, а просто недобрый человек, то Ванечка Егорушку защитит, ему не впервой.