Кровавый остров Ли

Сладкий аромат полевых цветов окутывал комнату и дурманил, разум Чана туманился под его воздействием. Он чувствовал себя в какой-то иной планете, полной волшебства. Ему было прекрасно.. - Господин, прошу чувствовать себя как дома, как и сказал мой брат, - мило цедит Хо, заглядывая в бездны серых как пропасть глаз. А Крис вроде и слышит его, но не различает слова. Одно в ушах отчётливо было "брат". Значит они с вожаком братья. Чана мажет от притягательности глаз этого омеги, от его запаха, от его голоса. Высокий, крепкий телом и духом альфа сам того не осознавая превращается в маленькую букашечку рядом с лисом, и он черт возьми не против.. - Красные лисы самое прекрасное, что может быть представлено взору человечества. – наконец осмеливается произнести мужчина, смотря в лисьи глазки, мерцающие яркими искорками. Чану хочется всю жизнь теперь смотреть в них, он начинает мечтать об этом. - Вы льстите, господин, - легким смешком Ли отводит взгляд к прикроватной тумбочке, на которой в вазе стояли тюльпаны, красные, как шерсть лис. Минхо ненавидел их… - Отдайте мою голову на растерзание лисам, если в моих словах хоть капля лести – защищается Чан, не сразу уловив нотки обиды в помрачневшем на секунду лице омеги. - Вам стоит подбирать слова! Лисы не волки, и не люди! Мы не трогаем никого, не грызем никому глотку! Мы не монстры! – шипит Хо, подавляя в себе накатившуюся из ниоткуда злость. Альфа подхватывает этот настрой на лету и сразу делает аккуратно поклон, непрерывно извиняясь за свои слова. Выглядит растерянным, чем рисует на тоненьких губах лиса еле заметную улыбку. - Вольно! – заливается он в смехе, сам того не ожидая, ведь после того дня с Джисоном, Минхо ни разу не улыбнулся даже. Забыл какого это чувство быть радостным, веселым. А Чан увидев заливающегося в смехе лиса, впал в замешательство, ощущая по телу беготню мурашек. Чан ловит мысль что хочет вечность слышать этот смех и видеть радость этого омеги. Мысль эту убирает в шкафчик к остальным мыслям, появившимся со встречи с Минхо. - Я пожалуй пойду, гостю необходимо хорошо отдохнуть, не так ли? – в улыбке произносит Хо, ловя расстроенный взгляд альфы. - Лучший отдых для меня будет ваша компания, - осмеливается Крис, бегая глазами по контуру лица омеги, спускаясь к шее, очерчивая острые ключицы. Фарфоровая кожа омеги приковывала взгляд Криса на себя. Делала зависимым им. Минхо был прекрасен. И Чан не перестает твердить самому себе это мысленно. Его мало, чертовски мало, хоть и стоит в двух шагах. Банчана уносят куда-то далеко будто, этот запах полевых цветов, такой загадочный, пленяющий, но одновременно пугающий до мурашек по коже. Это как ты под чарами прекрасных цветов бегаешь в самые глубины леса, в желании утонуть в аромате этих цветов, а потом теряешься, не можешь найти выхода из леса, пути назад нет. Но Чану не хотелось-то и выходить оттуда. Недолгое молчание повисает между ними. Омега делает вид что не замечает взглядов этих, затуманенных и потерянных. Опущенным взглядом улыбается в пол, потом лениво поднимает из под пушистых ресниц искрящиеся глазки . А у Криса ощущение будто в него только что стреляли. - Я слышал, Господин, вы пришли на наши края проведать древо жизни, - задал лис, смотря на потерянного альфу. - ддД…Да! Так точно! – твердо отвечает альфа. А Минхо снова хохочет, чуть громче, позволяя мужчине расслышать хрипотцу в голосе. - Я могу вас ознакомить с нашими прекрасными лесами, заодно и древом жизни. – предлагает Хо, а тот охотно кивает поджимая пухлые губы. Вот оно - приглашение заблудиться в лесах этого омеги, в полях усыпанных самыми красивыми цветами. И как Чан может осмелиться отказать? Банчан влюбляется уже бессчетное количество раз в одного и того же омегу, желая отдать ему свое сердце, душу, плоть. Только вот Минхо это все не надо. С чужим сердцем он не проживет все равно, а свое похоронил подавно. *** - Грязный ублюдок! – плюет Хан на тело избитого альфы-волка – Тошнотворен ты блядь! – шипит волчонок, пиная ногой почти уже мертвое тело. - Джисон, успокойся солнце мое! – тихо произносит вожак, улыбаясь и не скрывая клыки из под пухлых губ, сидя на черном кожанном диване и прикуривая сигару. - Хён, они должны погибнуть все! Сдохнуть! Самой хуевой смертью! – шипит Хан, а глаза янтарно-желтые, возгораются диким пламенем и животным желанием разгрызть всех черных волков. Он сделает. Обязательно. В тот день, когда волчья туша как мусор была выкинута на границы территории черных волков, он пролежал там несколько суток. Неподвижно. Потом сам бог спустился с небес на землю и принял его под свое крыло. Белый волк, вожак стаи Ким находит раненого Джисона, лежавшего в своей же крови. Белоснежная шерсть его была испачкана кровью, которая стекала также и по струнам сердца вожака белых. Он не знал этого волка, никогда в своей стае не видел, но эта белоснежная шерстка не могла обманывать – Джисон северный. А бросать своих не в правилах вожака. Приняв волчий облик, Ким Намджун потащил раненного в горы. Лекарь сразу же принялся латать его раны, какими-то травами, мазями обещающие скорейшую поправку. А вожак все время думал над тем, откуда взялся этот волчонок. Ответа не нашёл. Думал, но вслух никогда не задавался, чтоб другие не сомневались в найденном волчонке. И вот через несколько месяцев Джисон поправляется, набирается сил, знакомится с новым вожаком, новыми правилами, слушает рассказ о том как и кто его нашел и привел в горы, понимает что он как красивая, но бесполезная цацка снова кем-то подобрана. Откуда ни возьмись ощущение возникло, будто он общая омега какая-то, нужная лишь время определенное вместе скоротать, потом быть выкинутым. Джисон злился на мысли эти, клыки оголял, скалился, до крови кусал и без того раненые губы. Обещал. Себе в первую очередь. Что станет лучшим, что станет тем, кто ни в ком не нуждается, тем, кого никто не будет больше бросать, никто не посмеет больше. Потому что в глазах Джисона больше слёз не будет, и на слабость никаких намёков. Через неделю, после того как он осваивается в горах, и новых условиях, он вступает в армию белых, которая воевала против стаи черных волков. На этот раз Джисону по душе то, где он находится. Горные вовсе не имеют ничего общего с черными волками, и красными лисами, среди которых вырос Хан. Северные преуспевали во многом. Не без помощи конечно. По инициативе правой руки вожака - Мин Юнги, стая начала сотрудничать с людьми, а именно с группой важных шишек, во главе которой была блестящая тройка - Секретарь Голубого Дома Банчан, его сводный брат и лучший друг и партнер - Чон Чонгук. Именно с Чонгука это сотрудничество началось, перерастая в большие, крепкие связи. Чонгук отдавал северным волкам всё. Всё, в чем мог бы нуждаться человек, ведь те были оборотнями, то есть наполовину люди. Они построили прекрасные особняки в горах, превращая и так прекрасную местность в райский уголок. Снабжали продуктами, знаниями из мира человеков, всеми ресурсами, только потому что Чонгук так желает, ведь его маленькое счастье не должно ни в чем нуждаться. А если это счастье так привязан к своей стае - то Чонгук осыпет их всех, тем что пожелает его волчонок, его белый комочек радости - Мин Юнги. Миллиарды были потрачены взамен на одну улыбку Мина, на поцелуй короткий, сдавленный стон. Подарить всю планету? Юнги был уверен - Чонгук и это сумеет. Джисон уважал Юнги, уважал Чонгука, и их отношения тоже уважал. Для него эти отношения были той самой правильной любовью, которую рыжеволосый омега отказался принимать. Поэтому Хан решил подсесть на кровь и питаться только ею, раз любовь его больше существовать права не имеет. Война была в самый раз. Белые волки воевали с черными уже несколько месяцев. Белые волки были гораздо сильнее, больше размерами и количеством, у белых связь с людьми, которые поставляют огнестрельное оружие, их не победить. Ну а Джисону просто на этот раз повезло что папа у него был белым лисом, и сам он от этого родился беленьким. Да здравствует Госпожа Месть! Теперь её выход! Намджун задумчиво смотрит на карту, расчерченную, помеченную разными знаками собственноручно и готовит новый план нападения. Слева от него где-то в углу разлегся Юнги, его правая рука, его сила, справа сидел и ждал указаний Джисон. Хоть он и был незнаком Намджуну, альфе хотелось чтобы парень был одним из приближенных. Что-то в его мозге щелкало, каждый раз когда Джисон поднимал на него взгляд, смотря своими медово-янтарными глазами. В них пустота была, пугала очень. Но Намджуну этот страх нравился, пустота эта, затягивающая в свои глубины. Именно таким должен быть идеальный солдат, приближенный вожака, защитник стаи. Он взял у волчонка клятву, умереть за свою стаю несмотря ни на что, несмотря на свою смерть даже. А Джисон очень охотно согласился, смерти он никогда не боялся, поклялся, порезал себе ладонь и пролил кровь в чашу вожака, в знак верности, бесконечной.Джисон может быть верен кому-то, он умеет. Просто кто-то его очень неправильно понял. Намджун никогда не спрашивал найденыша о родителях и о том, как он оказался в этом глухом лесу на территории черных, и Хану это нравилось. Что вожак выше всех этих допросов никому нахер не сдавшихся. Он поменял имя. Ему не хотелось иметь при себе что-то, принадлежавшее его прошлому, его слабостям. Теперь его звали Джей. Имя, которое ни раз донесется по всем стаям, будет держать их за горло и перекрывать кислород. В кабинет вожака стучатся, и тот приказывает зайти. У порога стоит молодой альфа, ответственный за уничтожение определенного района черных волков.       - Что там у тебя, Юн, докладывай - сухо цедит Намджун, крутя меж пальцами сигару.       - Четвертый район черных - полностью вычищен Господин! - как робот отвечает альфа, смотря куда-то перед собой.       На лице Намджуна легкая довольная улыбка, но серьезности ни секунды не теряя перевел взгляд на сидящего недалеко Джисона.              - Джей, - обратился он к волчонку, на что тот сразу взгляд поднял - Завтра твоя очередь. У тебя есть два дня чтобы вычистить шестой район - спокойно произносит вожак, будто на рыбалку Джисона отправлял.       - Почему шестой? Почему не пятый? - удивленно нахмурив брови спрашивает Хан.       - Пятым Юнги займется - также спокойно отвечает альфа, переведя взгляд на омегу, который послушно кивает.       Юнги уже представляет под ногами брызги крови, бойню не на жизнь, а на смерть, трупы, и разорванных черных волков. Невольно улыбается своим мыслям, как кот, которого вкусной рыбкой угостили.              Волки разошлись по своим комнатам готовиться к сборам. Ночь будет короткой, а день длиной в жизнь, пока они не вернуться докладывая вожаку об успешном выполнении задания.              ***              Теплый ветерок дул в лицо альфы, взгляд которого был прикован к одному единственному, от которого теперь ни шагу.       Погода была прекрасной, жара перестала душить, будто почувствовав что самая красивая омега вышла на прогулку.       Минхо обходил поля, самые родные ему, вдыхая аромат травы, который напоминал ему о том, кого забыть стоит.       Рука инстинктивно у круглого животика, давая своему гостю под сердцем быть всегда уверенным что он в безопасности.       Минхо в белом шелке с красными длинными волосами, фарфоровой кожей и плавной походкой - выглядел как ангел с небес спустившийся. И Банчан, который вышел с омегой в лес чтобы изучить эти прекрасные места - не мог взгляда отвести от ангела этого. Альфа будто привороженный, загипнотизированный плетется рядом с лисом, наблюдая за сменой его мимики.              - Эти леса.. - произносит Минхо, а Чан застывает - они долго восстанавливались после крушения одним волком. Древо Жизни… оно было разгромлено молнией в щепки, от него не оставалось ничто. Дожди не прекращались, поля затопляли.. Я думал что мы потеряем наш лес, наше сокровище. Но волк ушел. А после все пострадавшие восстановились, лес ожил, расцвел, дожди прекратились, наступило тепло! Поправились все, кроме… - произносит омега, опуская взгляд на свой живот, будто через ткань рубашки и собственную кожу видит своего младенца.       Минхо замолчал, больше ничего не рассказывал. А Чану больше слов и не нужно, он все понял. Лисенок ранен. Ранен тем самым волком.       Это хрупкое тельце пострадало, получила раны, не только физические, но и душевные. В сердце Минхо ножи и стрелы, а Чан не знает того, кто посмел.       “Волк..”       - Он ушел добровольно что ли? - спрашивает альфа, смотря на Минхо, теребящего подол рубашки. Тот в ответ хмыкнул.       - Вы не могли его выпустить живым, раз он столько вреда причинил! - серьезно шипит Крис, а на лице лиса улыбка рисуется, короткая, но все же видная альфе.       - Нуууу, я не могу твердо сказать что он живой.. Наши альфы постарались над этим. - добавляет Хо, поднимая наконец взор на Чана, смотрящего на него тоскующе.       Минхо Банчана жаль очень, но извиняться он не будет.       - Джисон был хорошим. Я думал так… Ошибся. Черт возьми впервые мои ощущения меня наебали.. - шипит Хо не стыдясь материться перед гостем. Каждый раз при упоминании его, в Минхо начинает извергаться лава, готовая выжечь в пепел любого.       - Если вы пожелаете, я могу найти его, вдруг он живой. Пусть расплатится по заслугам - Чан шмыгает носом, продолжая изучать глазами омегу.       - Единственное что я могу сказать вам, это то что он из стаи черных, с которыми сейчас воюет белая гвардия - цедит Ли, наблюдая за тем, как влюбленные глаза окунаются в мрак, темноту, в бесконечность вопросов.       - Ааа, ну если черных - хмыкает довольно Чан - То он точно мертв - расплываясь в довольной улыбке отвечает он омеге.       - Поясни, - просит Минхо, переходя на “ты”.       - Белые уничтожают их районы одну за другой - Чан усаживается на траву, одной рукой помогая омеге сесть рядом.       - В честь чего война? - интересуется Хо, взволнованно немного и не умея контролировать это волнение.       - Мужа вожака убили..черные.. - с ноткой грусти и скорби рассказывает Чан, будто и сам этой стае принадлежит - Ладно если бы просто убили… его изнасиловали сразу несколько альф черных.. - дрожащими губами тихо произносит мужчина, а у Минхо табун мурашек по телу, будто незажившие раны заново ковыряют.       “Изнасиловали”.              - Они что там черт возьми все умалишенные? - шипит омега, не скрывая скривившиеся губы и презрение - Трогать омегу вожака? хах…       - Не думаю что они знали кого трогают.. для них всего лишь красивый белоснежный волчонок.. - отвечает Чан, замечая в глазах Хо бури и ураганы, готовые крушить, уничтожать.       - Да какая нахрен разница?! Дикари! черт бы их побрал! - ругается напоследок омега, пытаясь встать с земли.       - Про черта ничего не знаю, но вожак ни одного черного в живых не оставит - улыбается слегка альфа, помогая лису встать.       - Вы близки с белыми? - спрашивает Минхо, сменив выражение лица на что-то планирующий, задумывающий.       - Да, достаточно. Наш Чонгук-и верный пёсик одного белого волка, поэтому мы сотрудничаем - отвечает Крис, поддерживая диалог с лисом, мысленно прося еще больше вопросов, еще больше голоса Минхо, еще больше его присутствия рядом, еще больше заинтересованности.       - Пфф, сотрудничаете с волками из-за одного омеги? - смеется Хо, оголяя белоснежные зубы.       Они проходят в глубь леса, где становится душнее и омега расстегивает рубашку на верхние три пуговицы, что сразу ловит Банчан. Вид на прекрасное тело омеги открывается еще на чуть-чуть.              - Что не сделаешь ради любимого, правда? убиваешь, убитым быть готовишься, каждый день приносишь кого-то и себя в жертву, лишь бы любимый улыбнулся, лишь бы позволил прикоснуться к себе - медленно, вытягивая каждое слово отвечает Крис, не сводя глаз с омеги, водя взглядом по контуру лица, спускаясь к скулам, к шее, к ключицам. Останавливается.              - Излишняя романтизация - фыркает Минхо, подбегая к древу жизни - А вот и наша легенда, наша вера в настоящее и будущее - гордо заявляет Минхо, приобнимая ствол дерева.       - Вы настолько чисты Ли Минхо… - с ноткой необъяснимой грусти выдает альфа, ловя себя на том, что если он сейчас моргнет, то слезинка скатится по щеке вниз. А это вовсе не то, не та сторона его, которую он хочет показать лису в первый день их знакомства.              “ он не верит в любовь, его не любили? откуда тогда ребенок?” - думает Банчан, сам же мысленно отвечая на свой вопрос. То черный волк.. всё из-за него. Чан должен найти его и собственными руками придушить.              ***              Гулкий звон разлетающихся пуль оглушает омег стаи черных. Волчата их прижимаются к своим папам, прячась в подвалах домов, пока их отцы отбиваются северным.       Война началась из ниоткуда. Никто из мирных жителей даже подумать бы не смог о том, насколько аморальными могут быть альфы из-за своей животной похоти.       Вожак черных волков давно казнил тех трех, которые на белого омегу напали. Но все напрасно. Ким решил мстить, его ничто не остановит.       Омегу своего он любил самой нежной красивой любовью. С ним только становился послушным щенком, метаясь у хрупких коленок. Выполнял любое желание своего любимого. Только ему свою добрую искреннюю улыбку показывал, от которой ямочки на щеках виднелись. Омега его обожал эти ямочки, всегда аккуратно целуя их, находя чересчур милыми в сочетании с общими внешними данными альфы.       Омега этот был для Намджуна новым днем, глотком кислорода, без которого он не проснется утром, задохнется. И вот этот новый день у Кима отняли. Перекрыли кислород. Поэтому для него ничто больше не имеет значения. Пусть всю планету разгрызет своими клыками - все равно не успокоится. Эту боль не остановить, эту скорбь никуда не деть.                     - Ну привет, отец - шмыгает носом Хан, отрубая альфу рукоятью винтовки.              Джисон был в какой-то степени рад что вожак послал его именно в шестой район, тот, в котором волчонок родился, тот, из которого его выгнали.       Джисон помнил каждую улицу, каждый уголок района. А адрес дома отцовского навсегда выжжен в памяти. Куда он первым делом и направился, как только прибыли на территорию.              По улицам района разъезжали черные внедорожники, из которых стреляли без остановки.       Спустя чуть больше, чем три часа весь район был разгромлен, и белые волки ходили по руинам домов, дабы убедиться что ни один черный не остался в живых.       Один Джисон только не выходил с отцовского дома, как только зашел туда.       Оглушенный черный волк долго не приходил себя, будто бы нарочно оттягивая моменты до своей смерти от рук сына.              - Йа! Хан Мунхи! - кричит Джисон, пиная отца грубой подошвой черных кожаных ботинок - Очнись ублюдок! - снова кричит альфа, не получая никакой реакции в ответ. Отец лежит будто трупом, признаков жизни не подает. А Джисону похуй, он сюда не ждать пришел, а исполнять.       - Слышь, Мунхи, - зовет он снова отца - Ты ведь помнишь меня прекрасно, да?! думал я забуду что ли? - фыркает Хан, издавая непонятный смех.       - Я помню многое.. Как ты издевался над папой, как отдал его на растерзание другим альфам.. я сука все помню! Слышь! - Джисон продолжает пинать мужчину, отчего тот съеживается, подавая первые признаки жизни.       - А знаешь что я с тобой сделаю? - ухмыляется снова - Я позову самых здоровых альф северных волков и прикажу разложить тебя в прах. Брать тебя до смерти! - шипит парень и плюет куда-то под ноги.              Сказано-сделано. Джисон привык сдерживать обещания. По другому он не может.       Минус один - за папу он отомстил.              На следующий день, опережая команду Мина, Джисон возвращается домой, в логово вожака.       Тот рад встретить волчонка, в глазах которых лишь полыхает жажда мести и крови. Кому мстит и сам не знает. Чьей крови хочет - тоже неизвестно. Джун читал его насквозь и понимал что парень какую-то пустоту внутри заполнить хочет, но не благими делами, их видать когда-то не оценили, неправильно поняли. Поэтому Джисон перешел на темную сторону. А все из-за разбитого сердца. Намджун чувствовал это. Ему нравилась безжалостность Хана, его жестокость. С таким напарником смерть последнее, о чем будет переживать Намджун. А чтобы парень окончательно не свихнулся - Ким конечно проследит.              Два могущественных белых волка, которых объединяло разбитое от любви сердце. Они дополняли друг-друга. Может это и почувствовал Намджун, когда нашел его раненного в крови.              - Шестой район теперь чище ваших ботинок, Господин! - цедит Джисон, заходя в кабинет вожака не здороваясь.       Намджун расплывается в довольной улыбке видя Джисона.       - Йа, Джей! Как ты смеешь наговаривать на чистоту моих ботинок! - делая фальшивый серьезный вид отвечает вожак, далее встает с места чтоб обнять волчонка.       - Я горжусь тобой Джей! - произносит он низким голосом. А на Хана это никак не действует. Не это ведь является целью его. Он не собирался добиваться похвалы вожака. Он делал потому что нужно. Как заведенный робот, как выдрессированный пёс.              - Юнги еще не вернулся? - спрашивает Джисон, присаживаясь на принадлежащее ему место.       - Нет.. и меня это немного тревожит.. - еле слышно отвечает альфа, доставая из кармана коробку с сигаретами.       - Пятый район самый сложный, самый опасный.. поэтому я хотел туда. Зря вы Юнги отправили… - немного расстроенно добавляет парень, на что вожак поднимает на него ледяной взгляд.       - Я уверен в нем, Джей. Он вернется.