Кровавый остров Ли

Джисони смотрел на меня таким напуганным взглядом, и взгляд этот так запал мне в душу, что я чисто физически не мог сделать шаг вперед чтобы оставить его и уйти. Его слегка растрепанные, волнистые волосы пшеничного цвета развевались на ветру и это пожалуй было самой романтичной картиной во всей моей жизни...» **** Как бы Юнги ни было уютно в деревне красных лис, возвращаться обратно в горы было необходимо. Одного его туда конечно отпускать не собирались, мало ли что могло произойти по пути домой с омегой. Чонгук вновь собирался в путь, на этот раз сопровождать своего волчонка в горы и выслушивать недовольство вожака в одиночку. Минхо же решил предложить своей человеческой паре поехать с ними, поддержать Юнги и Чонгука, где нужно добавить свои доказательства и оправдания, на что Крис с удовольствием согласился, находя это предложение отличной возможностью побыть с лисом наедине, подальше от вожака и его пристального наблюдения за ними. Старший Ли был жутко не рад такому рвению брата в горы, желанию отдалиться от него и стаи. Искал какие-то объяснения этой смене настроения Минхо, решению выходить замуж за Банчана. Ответов никаких не находил конечно, так как младший Ли был слишком непредсказуем. Кристофер определённо был лучшей партией для Минхо, думал Дон Ук. Но он человек, и факт этот не мог не тревожить вожака. В его мыслях и сердце постоянный страх за брата и его ребёнка, волнение и неописуемо сильное рвение защищать. Лишь Сынмин, брат Банчана, как-то мог освободить Ли Дон Ука хоть на время от тревожности, рассказывая о своем брате, не на шутку хваля и уверяя лиса в том, что ему можно доверять. Вожаку нельзя было не верить словам Сынмина, это было просто невозможным, так как Ким не выглядел тем человеком, который умеет врать, фальшиво втираться в доверие, и придумывать успехи своему сводному брату. И парень наверно являлся единственным человеком, существом на планете, с кем Дон Уку было интересно находиться рядом. С ним можно было обсудить абсолютно всё. Сынмин по натуре своей был слишком спокойным, почти всегда, чем располагал вожака. Любил слушать, умел это. А когда говорил — его любили слушать. Он был достаточно эрудированным, и мог рассказать Дон Уку многое, о чем тот никогда и не слышал, научить чему-то, открыть много нового, что вызывало у старшего Ли очень приятные чувства, детский интерес и дикое желание всегда держать нового знакомого рядом. Наверно если бы Ким согласился, то вожак сделал бы того своим главным приближенным, чьё слово в стае имело бы такое же значение как и его собственное. Настолько он его полюбил. Только вот Сынмину этот статус не даст ровным счетом ничего, поэтому Ли и не думал зарекаться, лишь мечтал, о том, что может Сынмин сам захочет остаться. Отношения Сынмина с братом были фактически никакими, построенные лишь на взаимоуважении, при этом плохого в адрес брата он не терпел, всегда заступался, если необходимо защищал. Со стороны Чана следовало то же самое. И сейчас, когда Сынмин знал о чувствах брата к младшему брату Дон Ука, он считал себя обязанным поддержать Криса. Поэтому каждое предъявление вожака разбивалось об защитный щит Кима. ** — Юнги сегодня должен приехать, скорее всего он будет не один, подготовьте дом для гостей — спокойным, но приказным тоном велит Намджун, не поднимая взгляда с книги, об истории черных оборотней. Джисон сидел рядом, наблюдая за мимикой вожака, не находя в ней ничего сомнительного, хотя именно такой, спокойный вид Джуна всегда влек за собой что-то грандиозное. — Хён, мы будем принимать чужаков? — спросил Джисон, с нотой иронии в голосе. Намджун сначала в ответ лишь хмыкнул, находя вопрос волчонка глупым и детским, и только когда взгляд Джэя становился хмурым, а Джун это чувствовал, решил ответить: — Лисы никогда не были нам чужаками, Джэй. Черным — да, нам — никогда. – спокойным тоном отвечал вожак, наконец подняв взгляд на молодого альфу, чьи глаза пылали ярким огнём ненависти, азарта, страсти. — Стая чёрных испокон веков не блещут умом, постоянно с кем-то портят отношения, воюют, погибают - продолжал Джун, тем самым накаляя младшего еще больше, будто ожидая в какой момент тот взорвется, и самое главное почему. Ведь Намджун говорил о черных волках, о ком Джэй был и так нехорошего мнения, кого хотел истребить полностью. — Позвольте мне поехать в город черных, там еще не все завершено, — предлагает неожиданно Хан, чем вызывает настороженность вожака. — Мои дела там завершены, Джэй, пока что — отвечает Ким, нахмурив брови, не сводя глаз с альфы, пытаясь прочесть планы младшего — Осталась только хата малыша Бинни — легким смешком Намджун еще больше начинает раздражать волка перед собой. Потом взгляд вожака опускается к воротнику рубашки Джэя , а дальше цепляется на подвеске, чем хмурится снова, прекрасно зная что такое носит вожак черных и его приближенные. Джисон ловит этот взгляд, и не дав вожаку возможности задать вопрос, сразу отвечает : — Я прикончил одного из приближенных вожака, чтобы добраться к его хате снял с того пса подвеску, прикинулся своим, меня пустили... — врёт альфа, и в ложь эту конечно Джун не верит — Всё ради нашего крошки Юни — добавляет Хан, отчего у вожака волосы дыбом. Ему не показалось, нет, он действительно почувствовал опасность в интонации Джэя, смотрел на выражение лица альфы — тот ухмыляется, клыки скалит, будто по глазам читает страх, чует. — Хён, что-то не так? — спрашивает альфа, будто добиваюче, а глаза вожака кровью наполняются. Его мучает незнание, сомнения. Ведь у него с этим найденышем были доверительные отношения, но о каком доверии теперь может идти речь, когда появились сомнения в верности парня. В голове десятки вопросов сразу всплыло. О том, откуда вообще этот волчонок взялся, почему никогда не рассказывал о своем прошлом, не говорил имени, почему так старался заполучить доверие, почему рвался стать приближенным, почему недолюбливал Юнги и сейчас, почему был против приезда гостей? Поток этих мыслей и вопросов прервали двое омег, зашедшие в кабинет, дабы оповестить вожака о готовности принимать гостей из деревни Ли. Намджун велел отчитаться кратко и оставить его наедине с Джэем, отчего парень насторожился, но не терял легкой улыбки на лице. Он знал, что подвеска эта стала причиной рождения сомнений у вожака, но тот ничего предъявить не мог, так как не имел зацепок, никаких доказательств о предательстве со стороны Хана, поэтому молча горел, и это доставляло некое необъяснимое удовольствие Джисону. Намджун оставшись снова один на один с волчонком, сверлил парня взглядом пытаясь что-то вычесть по глазам, но все напрасно. Волчонок перед ним прикинулся доброжелательным слугой, слегка улыбающимся, уверяющим в своей честности и искренности, и нужно отдать должное — таковым он и являлся до встречи с Чанбином. Тогда его планы поменялись. Он решил уничтожить всех. — Не понимаю с какой целью ты хочешь ехать к черным, но ступай, если задумал что-то полезное для нашей стаи — прерывает свое молчание Джун, на что Джисон лишь слегка поднимает уголки губ, встает с места делая поклон, покидает кабинет вожака, оставив за собой еще большую почву сомнений, так и не рассказав Джуну причину поездки. На самом деле ответ был прост — Джисон знал что Юнги обязательно будет в сопровождении Минхо, с которым встречаться ему очень не хотелось. Он не должен был знать что Джисон теперь обманывает еще кого-то, очередной раз предает. Хану не хотелось оставаться навсегда в глазах Ли предателем, поэтому он трусливо убегал от этой правды. На родину, в город стаи черных оборотней. **** По зеленому полю усыпанному алыми маками, бегали два лиса. Один белый как снег, второй яркий как огонь. Словно маленькие щенки играли в догонялки, после чего белый повалил рыжего в цветы и начал вылизывать мордочку. Через пару мгновений оба обрели человеческий облик. Блондин повисал над рыжим парнем, что был немного ниже ростом и меньше по телосложению. Это был Феликс. Еле оторвав своего мужа от дел стаи, младший Ли отправился навестить отца и дядю Минхо, который ждал малыша. Чуть позже он найдет хоромы самого красивого омеги стаи пустым, и узнает что Минхо в отъезде, чем будет очень расстроен, но пока он радостный валяется звездочкой на теплой траве и влюбляется в своего альфу, нависающего сверху снова и снова. Их отношения с Хенджином можно было назвать идеальными. Почти. Если бы не ревность Феликса, Хенджина к его работе. Звучало и выглядело со стороны это всегда смешно. Потому что омега постоянно крутился в рабочем кабинете супруга, капризничал, садился напротив, порой прямо на стол, надувал губы и обижался, за то что Хван не уделяет ему достаточно времени. А когда сумел наконец оттащить его из кабинета в поездку к своим — был рад словно дитё, получившее долгожданную награду. Теперь-то Хенджин целиком и весь ему одному принадлежал, и внимание Хвана было только Феликсу одному уделено . Вожак был рад увидеть сына, и ожидал конечно найти хоть намек на зрелость в нем, после создания семьи, но реальность разбила ожидания, отчего старший Ли лишь молча закатывал глаза. В деревне их приняли очень тепло. Замужние омеги окружили Ликса, расспрашивая обо всех подробностях жизни с самым красивым белым лисом, а остальные в сторонке обсуждали его, и то что он ни капли не заслуживает Хвана. Старшие омеги подготовили бывший дом Минхо для новых гостей, куда те по началу заселяться не желали. А если точнее, то это против был только Феликс, который помнил в этом доме Джисона, которого вспоминать очень не хотелось. Благо Хван быстро уговорил рыжего лиса, потому что вторым вариантом ночлега являлся дом вожака, где ему казалось оставаться было невозможно, уедииться уж точно. Дон Ук рассказал Феликсу о недавних гостях, познакомил его с Сынмином, оставшимся в деревне, пока остальные были в отъезде. Узнав о планах дяди Минхо выходить замуж за человека — младший Ли был чрезвычайно удивлен, и удивление свое не прятал. Ведь если первым и вторым фактором, объединяющим парня с дядей были фамилия и род красных лис, то третьим был — нелюбовь к людям. Оба они считали людей безмозглыми зверями, уничтожающими природу. А сейчас, дядя Ли выходит замуж за человечинку? Феликс лишь хмыкнул на это и закатил глаза, чем вызвал недоразумение у Сынмина. Не таким он представлял сына уважаемого вожака. — Господин, кажется ваш сын не рад этому бракосочетанию? — смело выдал Ким, не постеснявшись. Дон Ук переключил взор на него, тепло улыбнулся, на некоторое время задержав взгляд на парне. — Сынмин, буду честен, я тоже не сильно рад такому раскладу, но не сочти это за грубость. Дело не в том, что вы люди, а мы оборотни. Просто у Хо был довольно печальный опыт в предыдущих...если это можно назвать так, отношениях. Поэтому у нас у всех некое волнение за Минхо. Тем более он в положении. Нас можно понять, ведь так? — елейным тоном, пытаясь не обидеть Кима, отвечал Дон Ук, в то время как сын его думал ровно наоборот. — Нет-нет, господин Ким, мы как раз-таки людям не доверяем. Не пара человек оборотню, вот и всё! - фыркнул младший омега, а у Сынмина уже нижняя губа от обиды дрожит. Дон Ук конечно это сразу замечает, придумывает в голове варианты оправданий словам Феликса, но не успевает. — Только вот “печальный опыт” этот был не с человеком, а оборотнем! — шипит Ким, нахмурив брови, сверля омегу взглядом. — Он был волком! Черным волком! Они животные! Изверги! — чуть ли не крича, утверждает Феликс, поднимаясь с места. Хенджину надоедает эта словесная перепалка, он поднимает на Ликса взгляд, искрящиеся яркими огоньками глаза сразу приводят омегу в себя, он садится обратно на место, рычит еле слышно, сверлит парня и каждой клеткой мозга, которая еще была в состоянии думать не понимал почему отец на стороне этого паренька. Одного долга уважения к гостю тут недостаточно чтобы так серьезно защищать “человека”, и по факту “чужака”. Вожак ведь не мог влюбиться в Кима, ведь тот тоже альфа! Или нет? **** Джисон после разговора с вожаком долго не медля, собрался в город стаи черных волков. Брать с собой никого не стал, так как никому из стаи белых он не доверял. Всю дорогу он крутил в голове те сплетни, что водились среди омег о замужестве Минхо с каким-то человеком. Мысли эти полностью сбивали самоконтроль и возрождали желание мести, сильнее и сильнее пылающее в сердце. Он ехал к Со Чанбину с четким решением о том, что подставит и Намджуна, и стаю Ли. От чувства злости, ревности. Ему хотелось сжечь все дотла, и самому в этом пепле закопаться. Но нужно было потерпеть, дождаться встречи с любимым, посмотреть ему еще раз в глаза, молить о прощении и самому эти просьбы требовать. Потому что он не заслуживал клеймо предателя, он Минхо не предавал... Оказавшись у ворот особняка, Джисон вынул из под рубашки подвеску, демонстрируя охране ее как подтверждение тому что он “свой”. Те переглянувшись опустили оружие, открыли ворота. Хану было противно тут находиться. Каждый раз как в первый, перед глазами всплывали картинки, когда он будучи еще совсем малышом прибежал к тогдашнему вожаку с мольбой о помощи и приюте, а те выкинули его в лес. Детская обида самая сильная говорили. Не ошибались. Вожак учуял запах гостя, когда тот еще с порога не зашел. Бьющий в ноздри запах мокрой травы заставил вздрогнуть. — Что тебя снова привело сюда, мальчишка? — небрежным тоном спрашивал Чанбин, сидящий на черном кожаном диване. В полуголом виде рядом красовался омега, светящий пышной задницей, от вида которого Джисона воротило. Ему было противно видеть все это. И вообще, любая омега кроме Минхо ему была противна. — Вожак что-то планирует, мне не говорит ничего, но я уверен у него есть какие-то планы против вас, господин — недовольно начинает Хан, уводя взгляд куда-то в стену, только бы не видеть эту пошлость перед глазами. На что в ответ вожак черных расхохотался. — Господи, Хани, скажи что-нибудь такое, чего я бы не знал! - фыркает альфа, небрежно отталкивая от себя омегу, давая понять чтоб тот покинул кабинет — Этот ублюдок Намджун только мою хату не тронул, а так почти всех альф поубивал! Что ему еще осталось сделать?! Скажи лучше об этом! — Гостей будет принимать, из стаи Ли. У них будет совместный план с лисами и людьми по тотальному уничтожению черной стаи. — спокойно отвечает Джисон, не меняя выражения лица, даже не моргая. Он приехал сюда с четким решением предать и Намджуна, и стаю Ли — он сделал это, глазом не моргнув. — Тотальное уничтожение? Стая Ли? Им давно подохнуть пора! Нужно было их разгрызть вместе с остальными стаями лис! Особенно этого Минхо... его первой очередью нужно отдать на растерзание альфам! — шипит вожак, а у Хана глаза кровью наливаются, зрачки становятся шире и он еле держится чтобы не напасть на Чанбина и не сгрызть ему самому глотку за каждое слово в адрес Минхо. Но вместо этого он переключает взгляд на вожака, выдавливая улыбку. — Согласен с вами — добавляет он, до скрежета зубов смыкая их — Собственно за этим я и пришел. Нужно составить план. — С этого и нужно было начать, мальчишка! — шипит альфа, при этом в довольной улыбке расплывается, разваливаясь на диване, раскинув руки на его спинку. — Возвращайся в горы, я сообщу тебе как только придумаю что-то. — Только давайте не медлить, ничего не предпринимающий Ким Намджун - это как затишье перед цунами, сами знаете. — иронично кидает напоследок Хан, сделав поклон удаляется из кабинета. И только бог знал какое разрушительное цунами накрывало волной самого Джисона. Он пылал в ярости, так, что спичкой рядом чиркнуть и он взорвется громким гулом. Возвращаться в горы ему было нельзя, он знал что Минхо там, с другим... Оставаться среди черных - было противно. Чужак. Джисона так с детства отец называл, потом в стае красных лис. В горах он также себя чувствовал, чужаком. Ему казалось что это клеймо будет с ним всю жизнь, с чем мириться он не собирался. Дом его был у ног Минхо, появляться перед которым у Хана не хватает смелости. Не сегодня. Не завтра. **** Намджун со своими приближенными выехал на границу встречать племянника, Мин Юнги и гостей, которых он с собой привел. Кристофер с Чонгуком ему были не чужими, по той причине что второй объявил горы себе вторым домом. А вот Ли Минхо, о красоте которого пищали все стаи — он будет видеть впервые, и мысль эта заставляла нервничать вожака. Волнение это походило на невинное, детское, в ожидании сюрприза. И вот он видит машину Чонгука, подъезжающую к ним, а сердце биться начинает все сильнее. Казалось что больше Юнги он Минхо увидеть хотел, что конечно произошло спустя несколько секунд , как только машина остановилась. Первым вышел Чонгук, открывая дверь своему снежинке, после Банчан, помогая спуститься своему омеге из внедорожника, и со стороны это выглядело настолько эффектно, нежно и чувственно, что внутри вожака что-то сильно, до боли ёкнуло. Минхо была чужда погода в горах, так как он никогда тут и не был, поэтому как только вышел из машины, съежился от холода, что не осталось незамеченным Намджуном. Вожак лишь моргнув велел одному из приближенных накинуть на плечи омеги шубку из белого меха,будто предугадав что тот непременно будет мерзнуть. Минхо оценил этот знак внимания, укутавшись в меха, поднял взгляд на вожака и тепло улыбнулся. Что могло бы быть прекраснее самого красивого омеги-оборотня, с длинными рыжими волосами, уложенными на белом меху, нежно улыбающего ему? Ему... Намджун старался контролировать то, что давно вышло из под контроля. Глаза, дрожащие губы, дрожащие струнки сердца и голос... этот чертов голос... — Мне рассказывали очень много о вашей красоте, но увидев вас сейчас, впервые, могу сказать лишь одно — ни одно слово не в силах описать вашу красоту... — осторожно произносит Джун, боясь что голос вот-вот сорвется или будет слышна дрожь. — Чрезвычайно рад знакомству с вами — делая шаг вперед он подает руку омеге, на что Минхо сводит взгляд с глаз вожака на его протянутую ладонь, а Намджун бегает глазами по рыжим волосам, развевающимся на ветру, мысленно умоляя Хо поднять взгляд, чтобы суметь снова нырнуть в бездну янтарных глаз. Но потом его будто молнией бьет, когда к руке его касается рука омеги. Сердцебиение снова учащается, дыхание хочется почему-то задержать, а земля из под ног уходит когда Минхо снова смотрит ему в глаза своими искрящимися, слегка приподняв уголки губ, вырисовывая на лице всю свою лисью натуру. Ухмылкой своей дразнит, влюбляет, рождает зависимость. Банчан замечает этот безголосый диалог, но не присоединяется, молчит, держит самообладание, старается держать ревность на привязи, потому что прекрасно знает — Минхо ревновать нельзя, в Минхо сомневаться тоже нельзя. Минхо ведь сам выбрал его, и выбор этот Крису нужно было ценить и оправдать. — Я приехал ради Юнги — подает наконец голос Хо, отчего взгляд Чана переводится на своего омегу, ожидая что тот скажет дальше, — Ну и поговорить с вами лично мне есть о чем, господин Ким — добавляет Ли, отводя руку. — Мне будет очень приятно принимать такого гостя как вы, добро пожаловать в горы! — гордо произносит Намджун провожая Минхо с Кристофером в свою машину. По дороге к дому вожака, взгляд омеги был прикован к боковому стеклу и меняющимся картинкам за ним. Взгляд вожака изучал Минхо, а самого вожака сверлил Крис, терпение которого держалось на тоненькой ниточке. В какой-то момент Чан оправдывал в голове такое поведение Джуна, ведь сам он тоже пребывал именно в таком же состоянии, как только оказался в плену чар Ли Минхо. Но тогда у лиса не было альфы, поэтому никому это состояние не могло доставлять раздражение. А сейчас, когда вожак прекрасно знал что они собираются в скором времени сыграть с Минхо свадьбу, продолжает жадно пожирать глазами его омегу — разбивало все оправдания которые Чан придумывал Намджуну. — Я слышал, что вы собираетесь замуж, за Кристофера — спрашивает Джун, обратившись к омеге, а Банчан матом уже кроет вожака, ловя себя на том что окончательно теряет уважение к нему. — Ахх, это новостное радио оборотней так быстро разносит сплетни... — наигранно недоумевает Минхо, вскинув брови — Да, господин. Мы в скором времени планируем сыграть свадьбу, только до нее у меня есть кое-какие другие планы, о которых собственно я и приехал с вами поговорить. Планы конечно..касающиеся моей стаи. — добавляет Ли и переводит взгляд снова к стеклу. Через еще двадцать с лишним минут они доезжают до особняка вожака, в котором уже были подготовлены комнаты для гостей. Намджун поспешил первым выйти из машины, чтобы открыть дверь и помочь омеге выйти, и действиями этими сильно раздражал Кристофера, до того, что тот начал громко цокать и фукать. Минхо же это излишнее внимание к его персоне казалось забавным, и он не скрывал этого. Любезно принимал все знаки внимания и заботы со стороны вожака, ухмыляясь тому, как быстро снежный король оказался в его плену. Но забава эта длилась недолго. Примерно до того самого момента, пока они не оказались дома. С самого порога Минхо встречал шлейф запаха Джисона. Его не было там, но запах был настолько сильным, а порой удушающим, что пропитал собой весь особняк вожака, а Минхо не узнать его не мог, ошибиться тем более. Ноги стали ватными, слезы к глазам начали поступать неизвестно от чего. Какие чувства управляли Минхо было неясным, стоял у порога как вкопанный, и сам не понял в какой момент слезы начали стекать по щекам, застывая на них от холода. Воздуха становилось меньше, потому что запах Джисона, который когда-то был ему самым родным, любимым — сейчас душил, перекрывал кислород. То ли чувство обиды, незабытой обиды от предательства душило его. Еле находя в себе частичку сознания, он повернулся к Чану, молебно прознося : — Он здесь...