***
Подготовка к школьному мероприятию шла полным ходом. Рено и Вирид были за главных, но всё согласовывали с Фушем, между тем спрашивая у него по телефону каждый раз, когда что-то было нужно. Шервуд был не против, всегда брал трубку и отвечал на нужные вопросы, давал советы и разговаривал с директором. Ребята работали слаженно, помогали друг другу и советовались в литературном клубе. Было по-необычному уютно и правда чувствовалась домашняя-семейная атмосфера. Все вникли в подготовку быстро и делали всё качественно, к примеру: Джей занялся букетами для учителей, живыми украшениями на окнах актового зала и с лёгкостью устроил цветочные брошки для учащихся. Ему было немного тоскливо, что Кайла не было, так как, тому пришлось срочно уехать на конкурс, но его успокаивали друзья. Рено занимался музыкой вместе с Сайно, они вместе засиживались в зале за ноутбуком, и составляли плейлист из разных песен, которые нравились подросткам. Для них это было укромное местечко, оба сидели в наушниках и смеялись когда попадался смешной трек, оба замечали, как нелепо касаются друг друга и краснели. Тем временем, пока те двое хихикали от собственных бабочек в животе, Майк собирал продукты для вечеринки, разные закуски и напитки, именно ему поручили такое дело, ведь он всегда берёт всё самое вкусное. Вирид ему в этом помогал, они вместе таскали пакеты и уговаривали бабушек в очереди их пропустить, всё так же смеялись и обжигались, когда кто-то из них касался другого. Кел лениво перепроверял освещение, но, когда в зал заходил Уилл с новыми коробками украшений, то первый сразу же садился ровнее, кашлял и делал самый серьёзный и сосредоточенный вид, а Уилл лишь усмехался. У Ричи и Гена же наоборот, каждый раз, когда Рич забегал в актовый зал с новой порцией гирлянд, то сразу же кидался обнимать его ненаглядного, а тот томно вздыхал и слегка улыбался, продолжая проверять сцену на наличие мусора. Зак например вообще занялся танцами и пару раз устроил репетицию медленного танца, куда заставил придти всех. Так же Файши решала вопросы с речью, которую должны будут произнести перед началом дискотеки, вообще-то, желательно это должен был быть Фуш, но они понимали, что тот может и не придти. Ларри дистанционно подбирал ребятам костюмы, так как тоже был вынужден уехать до делам, поэтому созваниваясь с ребятами по видео-связи встречал их каждый раз в новом халате и с патчами под глазами. Сато рисовал плакаты, брошюрки, а Дрейк приносил ему кофе, издалека наблюдая за художником и нелепо краснея в воротник свитера. Двое из музыкального клуба репетировали песню, под которую зайдёт в актовый зал директор или же Фуш, который должен был читать речь. Они буквально смеялись до слез с шуток друг друга, радовались любому касанию. Все что-то делали, все узнавали что-то новое для себя и всë было лучше, чем могло показаться. Единственный, кто наверное, был самым отстранённым, так это Сит. Безусловно, он тоже помогал, решал довольно серьезные моменты, но каждый раз, когда слышал имя Фуша, его било тоской, а желание бросить всё это и уйти возрастало. Это заметили и другие ребята и во время одной из проверок света и колонок, Рено попытался узнать, что же все-таки случилось, но Джонсон отнекивался и сворачивать тему. Вскоре наступил день икс, все встали пораньше. Рено был на ногах самым первым, бегал по школе, проверял всё и ставил галочки в блокнот. Вирид бегал за ним, но в мелких перерывах успевал позавтракать и поговорить с Сайно. Уроков в этот день не было, поэтому после проверки, можно было отдохнуть, что ребята и сделали. После созвона с Ларри, они все переоделись, переобулись и привели себя в порядок, красуясь перед зеркалами. Всё были воодушевлены и самую малость обеспокоены, но весёлый настрой Зака всех взбодрил. Подготовив столы с едой и напитками, ребята ещё раз повторили медленный танец и приготовили колонки. Осталось ждать вечера, а сейчас можно просто отдохнуть.***
Спустя пару часов, в актовом зале начали собираться люди. Завуч стояла у сцены и нервно перебирала часы на руке, понимая, что Шервуд вряд ли успеет на свою речь, а может и вовсе не придет, ведь он болеет. Её пытались успокоить и в даже предложили ещё одного человека на эту роль, но женщина лишь вздохнула, отмахиваясь. За кулисами сидели Рено и Сайно, следящие за музыкой да восхищаясь костюмами друг друга. Кел подглядывал за Уиллом, который поправлял галстук где-то в углу зала и осматривал присутствующих, сам же Кел не решился к нему выйти и остался соблюдать дистанцию, хотя сердце нервно сходило с ума. Рено и Вирид были будто на иголках, и с каждой минутой молили Фуша успеть, хотя понимали, что сами заставили его сидеть дома, пока окончательно не выздоровеет. Сит стоял в зоне для курения и почти скурил целую пачку сигарет, не понимая, что с ним творится. Он всегда знал свои чувства и эмоции, но сейчас он был не на иголка, а скорее на ножах. Спустя ещё какое-то время, все поняли, что Шервуд не придёт и отчаявшись решили, что речь будет вещать Зак, чем обеспечили себе чересчур смешное и весёлое выступление под общие смешки. Тем не менее это не испортило праздник и, когда всё учителя и взрослые ушли на первый этаж, у подростков началась дискотека. Сразу же включился тот самый плейлист, который создавали Сайно и Рено, тут же поменялось освещение, чем гордился Кел, кажется не только он, ведь за ним пристально поглядывал Уилл. Всё собрались и начали разливать принесённый алкоголь, брать закуски и пританцовывать. Песни сменялись слишком быстро, но это только для Джонсона, который искренне ждал свою любимую, которую умолял добавить в плейлист. Он терялся где-то в углах зала, и периодически встречался с кем-то взглядами, здоровался и вежливо улыбался, но колкое ощущение не сходило, хотя праздник уже начался и всё хорошо. Сит особняком держится ото всех в своём по настоящему чёрном пиджаке с клетчатыми вставками у стола с напитками. Никто не сомневался, что алкоголя будет намного больше положенного, так что он без зазрений совести глотает безымянные напитки. Парень спокойно ждёт хоть что-то хорошее в плейлисте, под что можно просто потанцевать. Музыка льётся незаметно быстро, тела танцуют под биты, а его собственная нога в брюках с почти невидимыми полосками неторопливо отбивает ритм. Джонсон слегка вздрагивает, слыша начало своей песни, которую он попросил добавить и лёгкими, из-за клетчатых кед, шагами движет в гущу танцующих.***
Шервуд бежал сквозь уставших прохожих, чуть не сбивая тех с ног. Он уже запыхался и как назло не взял с собой ингалятор, да и вообще он ничего с собой не взял, даже телефон. В костюме было жуть как непривычно, но он не мог его не надеть, он покупал его вместе с Геном, Рено и Виридом, которые сказали, что, мол, это лучшее, что они видели на Шервуде. Тёмно-синие брюки, узкие и не помятые, чёрная водолазка с горлом и такой же тёмно-синий пиджак. Он выбежал из дома даже без пальто и точно получит от всех нагоняй. Что именно вдарило в голову Шервуда, он сам понять не смог, но сейчас он хотел как можно быстрее увидеть Сита. Ну, как минимум его. Юноша запыхавшись, пролетел по лестнице, ловя странные взгляды взрослых, и с грохотом открыл двери актового зала, пытаясь отдышаться и убрать с лица непослушные волосы, которые между прочим перед выходом завязал в высокий хвост. Фуш сразу же словил на себе кучу взглядов, но его глаза были устремлены только на синеволосого парня в центре зала, который танцевал под чертовски подходящую сейчас песню. Совсем скоро начнётся припев, но подумать об этом Сит успевает не сразу, как только дверь распахивается тощими руками, он видит Шервуда в пиджаке и с растрепанным хвостом, будто бежал. —Будь я проклят, —усмехается Фуш и быстрым шагом подступает к Джонсону, обещая себе, что если не сделает задуманного, то останется трусом на всю оставшуюся жизнь. С каждым шагом, из колонок вырывались самые нужные сейчас строчки, которые буквально кричали о том, о чем так хочет закричать Фуш сейчас. С каждым шагом он ближе к Джонсону и кусает губы, но отступать не смеет. Он смеётся, когда понимает перевод песни, а руки дрожат мелкой дрожью, пока не ложатся на щеки Сита. Парень смотрит глазами океанами, как Фуш стремительно идёт к нему под общие возгласы и как уже оказывается рядом с ним. Искусанные губы накрыли мягкие, вовсе к такому не готовые. Если не сейчас, то когда? Фуш целует Сита мягко, обнимая холодными от волнения руками и словно через поцелуй повторяет строчки песни. «.Я никогда не забуду тебя Ты всегда будешь рядом со мной С того дня, когда я встретил тебя Я знал что буду любить тебя, пока я не умру И мне никогда не нужно будет большего И моё сердце всегда будет удовлетворено.» Юноша приоткрывает глаза, когда воздуха становится мало и слегка ослабляет руки, ожидая чего угодно, пощёчины, ответного поцелуя, крика, смеха… Небесно-голубые глаза подрагивают как и губы, которые он поджал от волнения.***
Взгляды кажутся потрясенными, когда Шервуд отчаянно целует Джонсона, а потом весь зал наполняется криками, когда он целует его в ответ с улыбкой, спрятанной в чужих губах. Сит усмехается, укладывая руку на чужую поясницу и, укусив губу Шервуда на последок, отстраняется с шёпотом на ухо. —Ты должен был выздоравливать, придурок. –горячее дыхание с запахом алкоголя вызывает мурашки по шее Фуша. Тот не отвечает, пряча голову в плече Джонсона и за собственными волосами. Сит цыкает, когда песня заканчивается и уводит его за собой, пока не начались расспросы о самочувствии этого придурка. Сначала к столику с точно-не-алкогольными напитками, а после, взяв самое ядреное из наличия, тащит на улицу, в зону для курящих. Там Джонсон протягивает бумажный стаканчик Фушу и тянет из пачки яблочный фильтр, как выяснилось — кофейный очень быстро надоедает. На лице ехидная улыбка, будто Сит на самом деле знал об этом, а он, к слову знал. Шервуд же пытается спрятать горящие предзакатным огнем щеки и, к удивлению парня, тянет руку к его яблочным фильтрам. Джонсон не препятствует и только расслабленно усмехается. Парень тянет руку к щеке Фуша и утягивает в поцелуй, мягкий, развязный и немного кусающий. Он проводит языком по чужим губам, будто слизывая вкус яблок с них и бесстыже стреляет глазами. В этот раз, он ничего не скажет больше, оставив инициативу на Шервуда. Фуш влюблённо смотрит на профиль напротив, выглядит как дурак и совсем забывает про сигарету, матерясь, когда пепел падает на лакированные ботинки, он наклоняется чтобы его смахнуть. В нём сейчас столько эмоций, что их не перебивает даже хорошо слышная музыка из актового зала, сейчас он не боится. Успешно отряхнув туфли, Шервуд поднимается с хрустом собственных колен и будто на шажок становится ближе к Ситу. Специально, думая что тот не заметит. Он буквально старается дышать с ним одним воздухом, хотя по-другому никак, но Фуш уверен, что у Джонсона есть свой персональный кислород и мир. Юноша смущается, начинает нервно усмехаться со своей же нелепости и прокручивать в голове момент, когда на глазах у всех утянул в поцелуй парня рядом. Но это не страх, нет. То что он сейчас чувствует это лишь побочное явление после резкого выброса эмоций. Он затыкает собственные мысли, хватит с него, надоели, не сейчас. Шервуд находит в небольшом отверстии в стене пачку вишнёвого чапмана. Как знал, что понадобится когда-нибудь. Он ловко раскрывает вот-вот новую пачку и зубами, не касаясь руками, достаёт сигарету, сразу же незаметно облизывая фильтр. Фуш усмехается и поворачивает голову к Ситу, смотря так по-нежному влюблённо, что у самого бабочки не только просыпаются, но уже танцуют в животе. До боли привычная усмешка слышна на протяжении все незамысловатых действий Шервуда и только брошенная фраза оседает мыслями на подкорке. —А я на самом деле черешню люблю, —произносит Фуш, понижая голос от жара в сердце и нелепо улыбается поджигая сигарету от чужой, вставая прямо напротив Джонсона. —А я шелковицу, –Сит выпускает дым кольцами и уточняет. —Розовую. Джонсон чувствует тёплый, как у больного кота, нос на своём холодном. Он закуривает и выдыхает дым в другую сторону, после чего возвращается и невесомо касается своим кончиком носа чужого, и улыбается как ребёнок. Хочется ласкаться как кот, зарыться в объятия и мурчать. —Можно мы поговорим дома, а сейчас напьёмся и обязательно переспим, можно? —шепчет Шервуд и всё так же плавится, смотря на синеволосого. Он специально делает акцент на «доме», ведь в этом гораздо больше смысла, чем кажется. Он точно недопонятый гений, но сейчас ему кажется, что пусть он для всех таким и останется, главное чтобы парень напротив его понял. —Можно. –Улыбка освещает лицо на слове дом и переспим. Конечно, подразумевается, что Сит вытрахает из Шервуда всю трусость, показанную ранее. Руки невесомо оказываются на чужой пояснице, и оглаживают клетчатый пиджак, чувствуя холодными руками каждый узор. Шервуд не смеет налегать, он всё ещё не прощён, но тело само поддаётся вперёд, наслаждаясь чересчур нужным и родным запахом, подмечая что у Сита неплохой одеколон, не то что у него, купленный у какой-то бабушки в метро. Он прижимает Фуша ближе к себе, принюхиваясь к типичному одеколону человека, что не разбирается в теме, обещает себе найти бутылек и выкинуть к чертям, заменив новым. Потом они, конечно, напиваются и идут-бегут к дому Шервуда. Фуш еле двигает ногами, потому что явно перепил со страху всех событий, а Джонсон цыкает и держит его за плечи, его то алкоголь почти не берет. Замок трижды хрустит под пьяными руками и дверь даже открывается с первого раза, правда закрывается с третьего. Фуш целует нежно, осторожно, не давя, будто боится сломать. Он знает, что не сломает, скорее сломают его и во всех смыслах. Но он всё равно держится за шею Сита слишком невесомо, и оставляет лёгкий поцелуй в уголке губ. Он даже их не кусает, не спешит, делает всё размеренно и аккуратно, будто каждой клеточкой тела, впитывает в себя эти секунды. Шервуд готов заплакать, но затыкает в себе это желание и продолжат мягко проводить длинными пальцами по волосам Джонсона, слишком осторожно. Через прикосновения Фуш пытается донести всё самое светлое и хрупкое что в нём есть, пытается поделиться самыми благими намерениями и ощутить спокойствие. Он обязательно узнаёт о Сите побольше, почему у того столько шрамов, чего он боится и зачем завязывает шнурки в виде звезд. Такой осторожности Сит не понимает, но принимает с готовностью, отвечая нежными поглаживаниями холодных рук по спине под чужой водолазкой. Он целует нежно, углубляя поцелуй и проводя шариками пирсинга по нёбу, что вызывает лёгкую щекотку, прихватывает губы своими, чтобы было нежнее, мягче и роднее. От пальцев в своих волосах хочется мурлыкать, словно пушистый кот, Джонсону хочется подарить такие же ощущения, что дарят ему. Поэтому его прохладные руки ведут линию, с лёгким нажимом, от косточек шеи до затылка и немного массируют. Шервуд оставляет тёплый поцелуй на шее Сита и бережно убирает его волосы назад, оглаживая каждый позвонок и целуя тут же в кадык. Тёплыми пальцами он слегка надавливает на «ямочки» между шеей и челюстью и ведёт вдоль мышц, массируя одновременно заднюю часть шеи тоже. Фуш оставляет мягкий поцелуй на лбу Джонсона и тут же целует в щеку, когда он так близко, то щекочет своими ресницами лицо Сита, и сам представляет как тому щекотно, если тот конечно боится щекотки, это обязательно узнаёт Фуш, но потом. Он чувствует как с уставших худых плеч спадает пиджак, который так ему нравится, чужие руки залезают под чёрную водолазку, и тянутся вдоль худощавого тела к шее, чем вызывая сдавленный стон, сменяющий нервной усмешкой. Шея одно из его слабых мест, поэтому тело тут же покрывается мурашками и вызывает приятный холодок на затылке, после чего Шервуд наклоняется ещё ближе и склоняет голову на плечо Ситу, опаляя шею второго горячим, уже рваным, дыханием. Ему страшно что это всё сон. От незамысловатых действий слышен сдавленный вдох Фуша, почти физически ощущаются его мурашки и Сит улыбается, постепенно уводя на кровать. Он обязательно узнает про татуировку, про конкретно вишнёвый чапман и можно ли будет принести сюда аквариум с тремя гуппи. Джонсона целуют, гладят, от этого хочется расплавится в изящных руках, которые он может охватить одной своей. Шервуд щекочет ресницами, это по большей части приятно, потому что щекотки он не боится. Оба пиджака летят куда-то на стул, а собственные руки уже таковыми не ощущаются, но все равно оглаживают худое тело. Фуш слегка вздрагивает от холодных рук на разгоряченном теле и сдавленно стонет, когда они оглаживают шею. Голова Шервуда в очередной раз падает Ситу на плечо и дышит так, что кажется он заплачет. Водолазки стягивают пальцы, не ясно чью чьи, но не так важно. Джонсон слегка толкает парня на кровать, пока сам стягивает форменные брюки. Фуш точно хотел спросить все ли у него клетчатое, но носки у Сита почему-то голубые с пандой, кажется она делает дэб. На самом деле у него есть все вещи в клетчатом варианте: футболки, водолазки, куртки, пиджаки, брюки, шорты, носки, кеды и даже боксеры. Одна пара у него точно клетчатая. Про рюкзак и тетради с прочим даже говорить не стоит. Сит становится коленом меж бёдер Шервуда, который уже успел стянуть свои брюки и проходится руками по ребрам до тазобедренных. Он целует властно, будто Фуш уже принадлежит ему, как бабочка в сетях паука, и в то же время нежно, будто никто не окажется сьеден. Джонсон обводит пирсинг сосков парня ногтями, слегка царапая и слыша стон ему в губы, он размашисто лижет по вене на шее, от чего Фуш вздрагивает, потому что три шарика прокатились по артерии и вызывают мурашки, да сдавленные стоны руками. Шервуд слегка выгибается к Ситу на встречу, усмехаясь всё-таки, как он до такого докатился, но его всё устраивает. Длинные пальцы трепетно оглаживают каждый шрам на плечах Джонсона, оставляя приятные тёплые ощущения. Он мысленно будто считает их, и обещает себе расцеловать каждый. Сейчас же он слишком аккуратно запускает руки в крашенные пряди и проводит вдоль линии роста волос. От Джонсона слишком вкусно пахнет и это одурманивает и так потерянного Фуша, заставляя представить будто он в дремучем хвойном лесу, где никогда не потеряется, потому что его всегда найдут. Сит улыбается и безбожно кайфует от рук по телу, но прикосновения отдельно к шрамам заставляют внутренне сжаться. В комнате почему-то пахнет только его, сделанным на заказ, парфюмом. Лесной запах ощущается сильнее, когда кожа становится горячее, поступает корица и почти неуловимый цитрус. Джонсон видит, как Фуш теряется в дремучем лесу из запахов и собственных волос. Парень смотрит с затаенной агрессией на шрам на глазу из-за того, кто черт возьми это сделал. Сит хочет найти его и выдавить глаза внутрь черепной коробки, но отдергивает себя, смотря в идентичные по цвету глаза, различие только в оттенке синего. У Фуша они более дождливые, мягкие, больше морские, а у Джонсона — снежно льдистые, морозные, которые темнеют при сильных эмоциях, как небосвод в январе. Шервуд проводит кончиком носа по лицу Сита, еле касаясь и всё эти действия он делает с прикрытыми глазами, лишь изредка разглядывая лицо напротив. Да, он наполовину слеп, но ему повезло что цвет его глаз схож с цветом выцветшей радужки, и никто сразу и не догадается, что полноценно видит у него только один глаз. Его выдаёт только слегка потускневший зрачок, но это можно заметить только если быть напротив, в паре сантиметров от лица, как например, Сит сейчас. Волосы уже давно, будто змеи, расползлись по кровати вырисовывая узоры. Резинка для длинных непослушных локонов одиноко валялась на полу где-то в коридоре, благо она сейчас не понадобится. —Я люблю тебя, —тихо, почти неслышно шепчет Фуш на ушко Джонсону и расплывается в мягкой улыбке, снова роняяя голову на подушку и утопая в своих волосах. Фраза отдаёт ожогом где-то в затылке, Сит все ещё не уверен в чувствах, что испытывает, но очень хочет верить в «я тоже». Заместо ответа он хмыкает и утягивает Шервуда в мягкий поцелуй, совершенно не обязывающий и бесконечно нежный. Многочисленный родинки на теле будто играют, танцуют и выстраиваются в созвездия, а небесные глаза сейчас освещаются лунным светом, попадающим сквозь шторы. Парень считает глазами родинки-созвездия на чистом от шрамов теле и пытается вспомнить, есть ли у него? Раньше их было видно, когда не было шрамов у него на руке собралась красивая россыпь созвездия рака. К слову, это его асцендент. Веснушки пытались перекрыть это созвездие, но у них не вышло, перекрыли созвездие только шрамы. Маленькие поцелуи солнца были везде, от макушки до пят, раньше его называли солнечным ребёнком или ангелочком, но теперь никто его так не называет. И это хорошо на самом деле, иначе Сит вздрогнул бы всем телом и уставился невидящим взглядом в никуда, но улыбка с лица бы не исчезла. Он уверен. Шервуд кусает губы и проводит руками по бокам Сита, пояснице и совсем немного бёдрам. Красивой и редкой формы брови, нахмуриваются и взлетают вверх, когда на шее ощущается обжигающее дыхание, вызывающее весь спектр различных эмоций, ресницы вздрагивают будто он сейчас заплачет, но он так же кусает губы подавляя это желание в себе. Он укладывает руки на острые кости Сита, проводит по тазо-бедренным косточкам оставляя обжигающий след, но тут же убирает руки, в спешке снимает кольца, которые так старательно подбирал утром, потому что они леденящие, слишком спорящие с жаром рук. Сейчас тёплые руки оглаживают шрамированные бедренные кости, в контраст им — холодные кольца, которые Шервуд быстро стягивает с пальцев, оставив одно, самое важное. Руки Сита тоже не просто так, они скользят по телу, очерчивая границу рёбер, а губы накрывают чужие в поцелуе. Пока он их снимает то невольно поджимает ноги и высовывает кончик языка, хмурится и стягивает все кольца кроме одного. Красивый перстень остаётся блестеть от света закатного солнца на среднем пальце правой руки, и Шервуд отвлекается на Джонсона, всё так же нелепо улыбаясь. —Ты смотрел рыбку поньо? –Джонсон внезапно поднимает глаза с вопросом и, глядя в дождливые глаза, понимает, что нет. —Боже, как ты мог такое упустить, у тебя есть попкорн? Сит только после сказанного понимает, что сломал романтику, но посмотреть любимую полнометражку это святое. Он очень хочет поделиться этим с Фушем, настолько, что сам не знает как так вышло. Фуш распахивает глаза, удивлённо смотря на Джонсона, а после нервно усмехается и ищет рукой резинку. Не найдя её, он разочарованно вздыхает, придётся искать какие-то вкусности на кухне с распущенными волосами, но осторожно выползает из-под Сита, накидывая на худые плечи шёлковый халат и спешит покинуть комнату. На кухне что-то шуршит и Шервуд наконец находит пачку попкорна, которая осталось после Рено и Гена, когда они собрались посмотреть фильм. Но Шервуд рад не попкорну, а найденному зефиру, а точнее маршмеллоу, которые так обожает. Парень довольный ставит чайник на плиту, и с не первой попытки, включает конфорку, после чего приносит в комнату попкорн и зефир. Сит давит в себе желание курить прямо в комнате, когда Фуш убегает на кухню, поэтому лишь щёлкает зажигалкой несколько раз. Он переводит взгляд на вернувшегося Шервуда, что по приходе умостил зефир и сладкий попкорн рядом с ним, сам потянувшись за ноутбуком. —Я не знаю какой тебе нравится попкорн, солёный или сладкий, но был только сладкий, —немного нелепо улыбается Фуш и протягивает пакет Джонсону, оставляя маршмеллоу на тумбе у кровати. Сам же хватает со стола ноутбук и аккуратно ложится рядышком, открывая и вбивая в поисковик предложенное аниме. Изящные пальцы клацают по клавиатуре вбивая в поисковик название полнометражки и, как только включается заставка «Студия Гибли представляет», они затихают, иногда придерживая дыхание от красоты анимации. Волосы периодически лезли в лицо, и Шервуд всё каждый раз убирал их назад, не смея отрываться от аниме, которые безумно ему понравилось. Ползунок внизу экрана постепенно достигает конца, показывая невообразимый финал и Фуш, завороженный событиями на экране, шепчет. —Это так классно. —завораженно шепчет Шервуд и кидает в рот последнюю маршмеллоу, нежно улыбаясь Ситу. Юноша разваливается на кровати в полный рост и зевает, он не хотел спать, но тело затекло, поэтому хотелось потянуться словно кот и замурчать. Он осторожно перебирал волосы Сита и наблюдал, как дрожат его ресницы. Джонсон ну очень любит изображение еды в аниме, потому что она всегда сопровождается стуками ножа и хрустом овощей. Его забавляет рисовка эмоций на лицах персонажей, это придаёт им особый шарм, с намёком на то, что они живые. —Мы должны посмотреть остальные позже, –Сит шепчет тоже, в попытках разгрызть семечко кукурузы, что не хлопнуло как остальные. Джонсон умудрился съесть весь попкорн уже к середине, терпением в плане еды он не отличался совсем, так что до конца грыз оставшееся на дне миски. Он треплет Фуша по волосам чистой рукой, не хватало ещё масляными руками в волосы залезать, чувствуя руки, пахнущие сахаром, в своих. Если честно, Сита клонит в сон, так что расслабившись под чужими руками он почти засыпает. Шервуд обнимает его нежно, согревая своим теплом, и целует в лоб. Становится по-родному спокойно и приятно, из-за чего хочется мурчать. Фуш засыпает быстрее и путается в своих же волосах. Рядом с Джонсоном хорошо, как дома. Дома и вправду было хорошо, дома пекутся любимые мягкие булочки, дома разливается хорошее вино, дома можно всё рассказать, совета попросить и поспать на веранде в гамаке. Дома его ждёт мама, папа, бабушка с дедушкой. Офелия снова покажет ему новые цветы, расскажет как их поливать и удобрять, папа покажет целый мешочек с драгоценными камушками, которые так нравятся Фушу, мама покажет свои новые наброски, а дедушка Адонис принесёт стопки напечатанных им же романов. Фуш хочет быть дома, хочет в объятия мамы, от которой так сладко и приятно пахнет. Фуш хочет слушать колыбельные на греческом от бабушки и хриплое чтение дедушки. Фуш хочет вместе с отцом считать звезды.***
Джонсон чувствует поцелуй в лоб и правда пытается уснуть, но у него не то чтобы выходит. Его извечные проблемы со сном мешали всегда, оставляя его с парой тройкой часов сна, намного меньше необходимого. Когда Сит засыпает, через мгновение просыпается снова, от Шервуда, комкающего простыни и дышащим так, что кровь леденеет. После — чувствует как тот почти убегает и слышны лишь шумные вдохи-выдохи, от которых у самого сердце болит. Но Шервуд снова ëрзает на кровати, сбивая простынь и шумно, рвано дышит. Он снова хмурит густые тёмные брови, и снова поджимает искусанные губы. Видимо он кусает их чаще всего — по ночам. Парень давится воздухом и резко подрывается, из-за чего волосы случайно задели спящего Сита. Сердце бьётся так, будто оно обезумело. Шервуд закрывает лицо руками и глубоко, слегка дрожа вздыхает, пытаясь восстановить дыхание и привести мысли в порядок. Когда ему снится дом, он сразу же выпадает из реальности, скучает, безумно сильно скучает и всё ждёт, что постучатся в дверь родители, уже совсем совсем взрослые, с первыми седыми волосами, но с такими же родными лицами и тёплыми руками. Их до сих не нашли, дело закинули в долгий ящик, и ничего, ничего не сказали с тех самых пор. Поначалу их кормили обещаниями, успокаивали, а потом и вовсе про них забыли, сказав что когда что нибудь узнают — скажут. Они их не нашли. —Блять. —хрипит Фуш себе в ладони и с хрустом собственных колен поднимается, будто призрак плетётся в ванную, упираясь дрожащими руками в раковину и глубоко вдыхая. Парень поднимает голову и смотрит на себя в зеркало из-под чёрных, будто смоль, волос, сверкает небесными глазами и невольно проводит пальцами по шраму, напоминая себе об его существовании. В груди неприятно колет, хочется просто утонуть, но в соседней комнате спит Сит. Джонсон не понимает ничерта и слышит сдавленный мат, видимо, через руки, потом хруст колен, этот отдельный шёлк суставов спутать нельзя ни с чем, а после и скрип двери. У Сита действительно хороший слух и он слышит как Фуш себя успокаивает, но в мыслях только бьётся «А что если он не хочет, чтобы его видели так? Сам бы не хотел, чего уж тут». Шум воды бьющей о раковину слышен в настоящем, а какой-то нездоровый смех — в голове, кричит интуиция и Джонсон тихо встаёт, дабы посмотреть что черт возьми происходит. —Всё хорошо. —не зная кого, но успокаивает Фуш, снова делая глубокий вдох и включая холодную воду. Наклоняется к струе воды и чувствует, как леденящий холод пронизывает затылок, а так же слышит смех. Ужасный, мерзкий, зловещий, смех кого-то страшного клоуна, которых кстати он боится. Когда дело ещё вели более менее активно, то предположили, что это был маньяк-убийца, высокий мужчина, грубого и сильного телосложения, который по всей видимости поджидал Ефимию и Модеста да безчеловечно закопал где-нибудь в лесу. Маленький Фуш это слышал, пока бабушка и дедушка плакали в кабинете у следователя. Он представлял смех того мужчины, поджимал губы и просил его перестать. Сейчас же он поднимает измученные глаза и в зеркале мелькает силуэт, тёмный, высокий и пугающий, Фуш подрывается, оборачивается и рвано дышит, ноги подкашиваются, а капли холодной воды стекают по телу и зеркалу. Его собственный силуэт мелькает в зеркале и ему не то что хочется, чтобы его заметили испуганные глаза. Так что Сит возвращается обратно, кровать понимающе не скрипит, и он притворяется спящим снова. Шервуд быстро выключает воду и спешит покинуть ванную, попутно находя резинку и завязывая волосы в хвост. Он проходит мимо спящего, как ему кажется, Джонсона и прячется на балконе, садится прямо на пол и достаёт из пачки вишнёвого чапмана сигарету. Поджигает, подаренной Ситом зажигалкой и рассматривает голубой огонь, который отражается в его глазах. Через мгновение мимо Сита проходит Шервуд и слышны его шаги на балконе. Новая зажигалка приятно щёлкает и Джонсон все же решает встать, да спросить Хотя-бы жалкое «Я могу тебе чем-то помочь?» Когда дым приятно жжёт лёгкие, становится на секунду легче, мысли будто рассеиваются дымом и становится легче дышать. —Бред, —всё так же хрипит Шервуд и зарывается длинными пальцами в волосы, пока сигарета медленно тлеет. Сит видит дым, а после Фуша, укутавшегося в свои волосы и хрипящего матами. Пепел почти попадает на длинные волосы и рука, покрытая шрамами участливо перехватывает почти угольки. —Шушу? Ты чуть волосы не подпалил, –Сит говорит медленно и тихо, чуть хрипя после пары мгновений сна, но Шервуд все равно дёргается в секундном испуге. —Что-то случилось? Джонсон медленно садится рядом и щёлкает своей зиппо, чувствуя на губах яблоко от фильтра. Он вообще больше любит цитрусы, а если яблоки, то только зелёные и кислые, и впору задуматься о покупке электронных сигарет, где можно выбрать любой вкус: от ягод и ментола до нужного цитруса. Фуш пока не отвечает, втягивая тяжёлый дым в лёгкие и выдыхая беспокойство в их личный вакуум на балконе. Шервуд нервно усмехается и кажется чувствует холод даже в кончиках пальцев. Становится легче дышать, когда Сит садится рядом прямо на пол и закуривает свой яблочный чапман. Кажется, что внутри кто-то рубит топором его измученное сердце, но когда рядом Джонсон, он будто готов терпеть ради него. Фуше тушит сигарету об стеклянную пепельницу и зарывается руками в волосы, шумно вздыхает и кажется дрожит. Детский страх бьёт по нервам, заставляет рвано дышать, биться в истериках и бояться зеркал. —Просто кошмар, —глотает буквы Фуш и говорит еле слышно, боясь даже истерично усмехнуться. Он принимает глаза и смотрит прямо в окно, разглядывает звезды и вспоминает, как папа специально возил его в поле, чтобы откуда считать созвездия. В день рождения Фуша, девятнадцатого сентября, они поехали на море и легли на песок, смотря на необъятное ночное небо, которое манило своими искрами и тайнами. От таких воспоминаний одновременно становилось тепло и одновременно больно на душе, поэтому Шервуд повёл плечом и посмотрел на Сита, слегка жмурясь. —Их до сих пор не нашли, —Фуш хмурится, но вовсе не от гнева, а от невыносимой тоски, которая его душит, душит бабушку с дедушкой, душит его родителей, которые уже скорее всего не живы, но надежда умирает последней, так думает Фуш, накормленный досыта обещаниями следователей. Они мало говорили на тему родителей, но Шервуд сейчас был готов поведать много чего, поэтому пододвинулся к Джонсону поближе и положил тяжёлую голову тому на плечо и вздохнул. —Мои мама и папа пропали без вести, когда мне было пять лет, с тех пор я воспитывался бабушкой и дедушкой, а дело о пропаже моих родителей до сих пор не раскрыто и никто им заниматься не хочет, даже мой дедушка нанимал детективов, но те вовсе не нашли ни одной зацепки, –совершенно спокойно, но тихо произносит Фуш и прикрывает глаза, —Есть предположение, что их поджидал маньяк и просто навсего их куда то увёз и. убил. Шервуд хмурится ещё больше, но глаза не открывает, лишь прикусывает нижнюю губу, но вновь продолжает. —Мне в детстве снился его смех, а в зеркалах я видел его силуэт, мне было страшно даже подумать, что догадка полиции верна, —Шервуд вздыхает снова и берёт в свои ладони руку Сита, нежно поглаживает кончиками пальцев и считает веснушки, которые невозможно посчитать, да ещё и в темноте. —Просто боюсь принять тот факт, что больше никогда их не увижу. Понимание накрывает с головой и Джонсон даже знает, что будет делать ближайшее время, но сейчас он тянет прохладные руки и обнимает, так осторожно как может, ощущая холодный нос в ключицах и мелкую дрожь. Они сидят так, но теперь молча, под тихие шмыганья носом Шервуда. Руки в шрамах-веснушках гладят по спине, успокаивая, а сам Сит роет в памяти всех-всех знакомых должников из прошлого и, к его удивлению, вспоминает: девушка, что работала частным детективом. Они с ней встретились в каком-то странном клубе, разговорились и девушка в унисон с Джонсоном предложила переспать просто так. Снова они встретились с утра, когда у обоих прозвенел будильник под подушкой, чтобы не будить другого. Проснулись, посмотрели друг на друга и рассмеялись. По итогу они вместе прошлись до остановки, на которую необходимо было обоим, рассказывая понемногу о себе. Девушка работала в чёртовом отделе по убийствам и дала свой номер, но только для работы. Сит надеется, что она поможет. Фуш в это время засыпает на руках у Джонсона, что целует его в макушку и подхватывает, дабы отнести на кровать. Благо Шервуд спит крепко, после таких то событий. Сит подхватывает телефон и отыскивает её номер по слову «расследование», как он её и записал тогда. Парень уходит на балкон кухни и прикрывает дверь, прожимая кнопку звонка. Спустя два гудка трубку поднимают с тихим «алло, кто это?» —Это блондин с кучей шрамов, которому ты дала номер на остановке. –Им было на разные автобусы, так что девушка дала номер, прежде чем сесть в транспорт. —О, я помню, что-то случилось, раз ты звонишь, верно? –говорит, будто знает наперёд. —Да, нужно найти пару людей, которые были похищены около 13 лет назад, возможно, убиты, плачу сколько скажешь. —Желательно найти живыми? —Ты как всегда права. После Сит выкладывает всю информацию, которую услышал от Фуша, дополнительно накинув предположение и адресов. Девушка с «поняла тебя» обещает перезвонить и сбрасывает. Теперь Джонсон тяжко вздыхает и неслышно шагает к кровати, где Шервуд точно спит, сжавшись в комок и с застывшей дорожкой соли на щеке. Сит ложится рядом и обнимает, чтобы было спокойней, и засыпает сам.***
Шервуд проснулся с жуткой головной болью, но под боком сопел Сит, поэтому стало даже как то легче. Фуш поднялся, медленно и с хрустом суставов, после чего босыми ногами наступил на холодный пол и по телу прошлось целое стадо мурашек. В квартире было немного прохладно, поэтому Фуш накинул на плечи халат и поспешил на кухню, ставя чайник на огонь и зевая. После ночного кошмара, тело неприятно ныло, поэтому он пару раз потянулся, снова зевнул, уселся на стол, закидывая ногу на ногу, и подпирает лицо рукой. Томно вздыхает и смотрит на расписной чайник. На телефон приходит уведомление, а именно от директора. Шервуд будто тут же просыпается окончательно и судорожно вводит пароль для разблокировки, быстро нажимая на входящее сообщение. —Точно. —Фуш прикусывает губу, и убирает волосы за уши. Сегодня их ждёт хоррор-квест и смешно получается, что после вчерашней дискотеки, почти все с похмельем пойдут на пугающий до мурашек квест. Шервуд улыбается и рассылает сообщение директора в их общий чат, после чего предупреждает всех, что начало в 15:30 и всем нужно быть у школы. Когда чайник начинает свистеть, Фуш подрывается и резким движением руки убирает чайник с плиты, не давая ему засвистеть ещё громче, ведь Сит, как ему кажется, ещё спит. Прикрыв дверь на кухню, Фуш что-то клацает длинными пальцами по телефону, после чего кладёт его на подоконник. Вскоре начинает играть плейлист, который очень много времени создавался самим Шервудом, тот начинает слегка плыть по кухне, цепляя нужные ему ингредиенты из холодильника. Когда на телефоне уже играла его любимая «cake by the ocean», Шервуд с невероятной пластичностью рассекал по кухне, и уже сливал готовые спагетти в дуршлаг. Настроение было на высоте, голова уже вовсе не болела, а за окном светило тёплое сентябрьское солнце, которое красиво ложилось на плиту, плечи Фуша и его волосы, которые были вовсе не заплетены и танцевали вместе с хозяином. Когда Шервуд уже разложил завтрак по тарелкам с красивыми узорами, то украсил пасту базиликом и улыбнулся, смотря на своё творение. —Красота. — Трек как ни странно стоял на повторе, поэтому Фуш с самой солнечной улыбкой стоял у плиты и делал свой фирменный кофе на двоих. Сегодня должен был состояться тяжёлый день, потому что Шервуд много чего боится и уверен, что некоторые ребята тоже, но заодно это будет неким квестом на доверие. Сит же просыпается от холода под боком и свиста чайника. Подниматься он не особо спешит, но сухость в горле и болящая голова заставляют все-таки совершить незамысловатое действие похода на кухню. Джонсон идёт к прикрытой двери и немного, стараясь не шуметь, открывает её обратно. Улыбка трогает губы, от представшего вида: танцующий Фуш под свои песни, быстро планирующий по кухне и что-то готовя. Он не видит, так как стоит за косяком двери, но ему достаточно звуков. Через пару песен Сит видит пасту на столе от великолепного шеф повара Шервуда, который сам хвалит себя за завтрак. Фуш снова скрывается вне зоны видимости у плиты, а Джонсон слышит запах кофе. На этот прекрасный аромат он все же решается выйти, да показать, что он не спит. Сит кошачьими мягкими шагами подходит к Шервуду за спину и приобнимает его за талию, зарываясь холодным носом в сгиб шеи, от чего парень дёргается и чуть ли не роняет что-то. —Доброе утро, –Джонсон хрипит в шею, наверняка вызывая толпы мурашек по чужому телу. Ленивые объятия были прерваны указом садиться за стол, и Сит, мурлыча в такт песни, повинуется, пока Шервуд разливает кофе по чашкам, сразу оставляя одну рядом с ним. Парень рассказывает, что узнал от директора про квест и то, что им нужно будет выходить в полчетвёртого. Джонсон кивает, продолжая поглощать великолепную пасту, она и в правду получилась хорошо, наслаждаясь волшебным кофе, что отлично помогало от боли в голове. Сит высказывает комплименты и благодарности шефу, да вызывается помыть посуду, иначе это уже полное нахлебничество. Фуш, к счастью, не упрямится и, оставив посуду, уплывает в комнату. Джонсон, на удивление многим, любит мыть посуду, особенно, когда тарелки белые и гладкие, без всяких там лишних изгибов стекла. Намыленная губка покрывает пеной посуду, а вода смывает её вместе с остатками еды. Сит что-то мурлычет под нос на португальском и ставит тарелки сушиться на полотенце, вытерев руки заодно. Он довольный и помятый слегка шлепает холодными ногами по полу, направляясь к Фушу и намереваясь спросить: «Что это вообще за квест».