Ich würde sterben fur dich, Sterben fur dich. Warum siehst du das nicht? Ich würde sterben fur dich, Sterben für dich. Warum fühlst du nicht wie ich?
Кат-це. Как горький сигаретный дым, имя на губах. Кат-це. Как сполох непослушных рыжих волос. Кат-це. Как горькая улыбка на тонких губах. Кат-це. И как горечь где-то в глубине, когда глаза, от одного насмешливого взгляда которых внутри словно скручивается тугой клубок и перехватывает дыхание, смотрят в пол, а губы кривятся в неприятной, неверящей ухмылке из-под косой челки. Кат-це. Блонди сжимает руку в белоснежной перчатке в кулак. Слишком обычный. Такой же, как и все прочие. Кто он для рыжего, неприлично удачливого дилера? Очередной блонди. Он еще помнит, с каким уважением фурнитур Катце всегда смотрел на Ясона. Гениального, прекрасного Ясона. Ему никогда не угнаться за славой друга. Никогда не стать для Катце кем-то большим, чем просто очередным элитником, глупой марионеткой Юпитер - однажды он услышал это слово от самого Катце, когда застал Ясона за разговором с бывшим фурнитуром. Ясон тогда лишь усмехнулся, услышав расхожее среди федералов мнение. Теперь Рауль понимает, что это была горькая усмешка, а не презрение к инопланетникам. С болезненным удовольствием блонди перебирает в памяти все их моменты - так он называл про себя те секунды, когда они случайно прикасались друг другу или встречались глазами. Он блонди. Он все помнит. Первый раз - когда рыжий мальчик ловко подхватил под локоть споткнувшегося о порожек гостя - в тот день Рауль был слишком занят размышлениями о новом проекте. Рука, прикоснувшаяся к обнаженному запястью была холодной, а глаза, исподлобья глянувшие на секунду на рассеянного блонди, - шальными и веселыми. Второй - спустя два года ожидания и мыслей о своей эмоциональной неполноценности и как следствие профессиональной непригодности. Ясон не сразу ответил на звонок, был неприемлемо раздражен и в несколько резкой форме попросил приехать к нему в апартаменты. Бросив все дела, Рауль отправился к другу, чтобы застать его уже совершенно спокойным, а рыжего фурнитура - изуродованным. Ясон быстро и кратко рассказал, что произошло и попросил помочь. - Я не хочу потерять такого ценного и толкового человека, Рауль. Рауль кивнул и без лишних вопросов отправил своего фурнитура за хирургическими инструментами. Показать парня в таком виде кому либо значило отправить его на утилизацию, кому нужен фурнитур со шрамом на щеке. Тогда Ясон еще не обладал такой полнотой власти и не смог бы сохранить его при себе. В наборе было всего лишь слабое местное обезболивающее, но рыжий не издал ни звука, только косился на руки блонди и сжимал кулаки на ткани комбинезона, когда Рауль паромакивал рану тампоном с антисептиком и судорожно дернулся, когда блонди принялся осторожно зашивать рану. А когда блонди разогнулся, стянул маску и медицинские перчатки и распустил заколотые на затылке волосы, раненый фурнитур неожиданно вцепился рукой в полу его сьюта. Рауль осторожно присел на край кушетки и дождался, пока он уснет. Рыжие волосы были мягкими наощупь. Тогда он понял, что так больше продолжаться не может и попробовал убедить себя, что все его странные ощущения и мысли - это продукт самоубеждения и любопытства. К тому же это было не слишком сложно, когда Катце был достаточно далеко - поставленный Ясоном во главе черного рынка, он исчез из Эоса. Третий раз свел на нет все его построения. Случайно застав дилера в рабочем кабинете Ясона, он понял, что ничего не изменилось. Высокий, худощавый рыжий мужчина уже не был тем маленьким фурнитуром, который раньше работал в апартаментах Ясона - одетый в рубашку и деловой костюм, Катце изменился до неузнаваемости. Но дыхание, так редко выходящее из-под контроля было не обмануть. Рауль даже не помнил, что говорил Ясон - отчитывал своего ставленника за что-то, а за что - Раулю никак не удавалось вникнуть, потому что он не мог думать ни о чем, кроме тени узнавания - или радости? - мелькнувшей в глазах обернувшегося к двери Катце. Спустя несколько недель им пришлось работать вместе, а после долгой и тяжелой недели совместного труда генетиков с черным рынком на званом вечере, плавно перешедшем в вечеринку с алкоголем, Катце все же немного позволил себе лишнего. Рауль смотрел на раскрасневшегося, смеющегося дилера и понимал, что пропал окончательно и бесповоротно. Потому что Ясон и его монгрел были хозяином и петом, и это спасало их от гнева Юпитер. А такое поведение - Рауль хорошо это понимал - было не просто позором. Это было нарушением всего, что с самого детства вдалбливали ему в голову. По дороге домой он смотрел в окно и с ужасом и благоговением вспоминал, как неловко соприкоснулись их руки, когда Катце покачнулся, вставая со стула. И даже боялся вспоминать, как на прощание Катце крепко обнял его. Потому ли, что это было неправильно, запретно, или потому что среди монгрелов так делали друзья - Рауль боялся задавать себе такие вопросы. Потому что уже знал ответ. Блонди опускает голову на стол и зарывается пальцами в волосы. Скрыть от Юпитер можно все, что угодно. Особенно заручившись поддержкой Ясона - он готов пойти на что угодно, лишь бы сделать на это. Но было бы что скрывать. С того вечера они с Катце видятся часто, но все их разговоры - о работе. Рауль поднимает глаза - на часах уже почти половина седьмого. Пора. Сейчас или никогда. Больше нельзя так рисковать. Если Юпитер поймет из-за чего снижаются его показатели, то она избавится от Катце. Рауль встает и фурнитур подает ему плащ. Дорога тянется слишком долго, как и всегда, когда решение уже принято, но все еще есть призрачный шанс снова малодушно сбежать от себя. Швейцар распахивает дверь перед блонди и с поклоном провожает его до комнаты, где уже накрыт стол для двоих, а Катце с виноватым видом докуривает третью сигарету и включает вытяжку на полную мощность. После недолгого молчания Катце начинает снова говорить что-то о поставках и таможне, но Рауль прерывает его и просит извинить - он чувствует, как горит его лицо. Холодная вода из под крана прибавляет ему решительности. Катце, видя входящего блонди торопливо прячет в карман комм. Едва сев, Рауль начинает говорить. Слова даются тяжело, но становится легче. Катце смотрит на него непонимающим взглядом, потом в его глазах появляется удивление, а потом он начинает смеяться, тихо, прикрыв рот рукой. Рауль прикусывает губу и опускает голову. Что ж. Он уже решился. Пути назад нет. Катце, как и всегда, вежливо предлагает отвезти его домой, и в этот раз Рауль не видит причин отказываться. Все равно завтра он уже ничего не вспомнит. Завтра все будет кончено. Дилер улыбается, не отрывая глаз от дороги, и у блонди есть время в последний раз разглядеть его. Сердце сжимается, а руки внезапно замерзают. Поднявшись в апартаменты, Рауль устало опускается в кресло и откидывает голову назад. Они не смогут подкопаться - узнать, почему он решился на коррекцию, будет невозможно. Автоматически, по многолетней привычке Рауль включает комм и проверяет почту. Письмо от Катце. Он открывает его, чтобы удалить вместе с остальными - никаких следов их тесного общения остаться не должно, иначе его жертва будет бессмысленной. Машинально он смотрит на время отправки. Два часа назад. Глаза блонди быстро пробегаются по строчкам, и блонди откидывается на спинку кресла, заходясь от безудержного счастливого смеха. О, Юпитер...Gute Nacht mein Wunderschöner Und ich möcht` mich noch bedanken. Was du getan hast, Was du gesagt hast, Es war ganz sicher Nicht leicht für dich