— Есть на свете история о том, как маленький пастух решил доверить волку овец. Тот не показывал намерений убить их, и постепенно пастух ослабил бдительность. Однажды пастушок ушел в город и оставил овец с волком, а по возращению обнаружил, что пол стада перебито. И тогда он понял, что это сделал волк. Он долго сожалел из-за того, что был обманут, и сказал: «Поделом же мне! Как мог я довериться волку и оставить его присматривать за овцами?»
— И что же было дальше, дядя? — спросил маленький Хуань, обнимая Чжань-ди, который уже крепко спал.
— Эта история научила пастушка и теперь предостерегает остальных людей не доверять тому, кто по своей природе опасен…
Всегда будьте бдительны.
Глава 7
Все дороги ведут в Ланьлин
Ланьлин — это город в провинции Шаньдун, являющийся большим торговым узлом к востоку от Хэнаня и к западу от Желтого моря. Этот город является центром торговли и ремесла на всем восточном побережье. Товары из Гусу и Цинхэ проделывают путь именно туда. Золотой город, связывающий морские и сухопутные пути, также является землей клана Цзинь. По своим размерам и богатству он уступает только Новому Цзиньгаю, что расположен на севере вверх по течению реки Хуанхэ. Но даже не это удивительно, а то, что, в отличие от остальных уездов и провинций, Ланьлин принадлежит заклинателям. Да, именно так, как в старых историях о мире, принадлежащем только совершенствующимся — землях Цзянху. Наверное, Ланьлин — самое близкое к этому понятию место. Если в том же Гусу и Юньмене есть городской наместник и подконтрольная ему администрация, в то время как кланы заклинателей живут достаточно обособленно, то в Ланьлине это не так. Вся провинция находится под контролем клана Цзинь. Глава клана, он же чиновник и глава провинции, которая не подчиняется императору! Все знают, что в Ланьлине свои законы, но все равно торговцы и покупатели слетаются в Ланьлин, как мотыльки на огонь. Из-за этого могущество клана Цзинь остается непоколебимым долгие столетия. Лань Сичень всегда восхищался царящей в городе роскоши. Богатые дома, позолоченные вывески, огромный выбор товаров со всех уголков мира. Оказавшись в Ланьлине, готовься расстаться со своими деньгами. Вот и сейчас он вместе с Ванцзы и Вэй Ином в сопровождении парочки адептов пересекают большую торговую улицу. После инцидента в Цюнмине они вернулись в Гусу для отдыха. Лань Сичень отправил письмо Верховному заклинателю с просьбой в срочном порядке организовать совет кланов. Цзян Фенмянь выразил искреннее беспокойство и дал своё согласие. Так как организация совета очень трудоемкое и затратное дело, то пришлось ждать некоторое время. Как раз-таки Ланьлин Цзинь и взял на себя это бремя. Пока они ждали приглашение, успели изучить всю библиотеку. И только в старом дядином сборнике нашлись упоминания о подобных существах. Со страниц старого бестиария на него смотрело практически то же самое существо и мерзко скалилось. Его лицо было изображено с разных ракурсов весьма умелым художником, будто тот изучал эту тварь очень пристально. Еще одно изображение в полный рост и отдельное цветное изображение яшмового глаза. Мелкие блоки текста были раскиданы по странице и были практически неразборчивы. И только крупная фраза, написанная округлыми иероглифами, ярко выделялась. «Демоны с глазами из яшмовых бусин» — именно это было написано. Слишком поэтичное имя для такого мерзкого создания. Автор будто насмехался над читателями. По истечению недели ожидания мешочек цянькунь, в котором находилась голова, стал испускать миазмы темной энергии. Тогда Сиченю и Ванцзы пришлось играть Песнь Покоя несколько часов подряд. К счастью, голову вышло успокоить, но темная энергия от неё почти разнесла миньши. И вот к концу второй недели им пришло приглашение на совет, в тот же день они покинули Гусу. Заклинатели за несколько часов минули расстояние от Гусу до Ланьлина, и теперь медленно поднимаются по золотым ступеням к Башне Кои. Детишки переговаривались и обсуждали предстоящую встречу с молодым господином Цзинь, который после миссии вернулся домой. А Вэй Усянь жаловался на большое количество ступеней и на усталость, хотя таковым не выглядел. Тот ел фрукты на палочке, которые купил у подножья. А Ванцзы лишь мычал в ответ на болтовню мужа. После того, как Ванцзы чуть не умер, Вэй Усянь боится отойти от него даже на шаг, хоть Лань Чжань уже в порядке. Видимо, для Старейшины Илин это было слишком сильным потрясением. У Лань Сиченя же появилась злая мысль о том, что наконец-то Вэй Усянь понял, что чувствует его диди, когда тот лезет на рожон. На вершине марша их уже ждали. Господин Цзинь вместе с супругой и сыном встречали важных гостей. Цзинь Цзысюань переговаривался и тепло улыбался Цзян Яньли, пока та прятала улыбку за скромным круглым веером из кости и шелка. Их сын старался не обращать внимания на родителей и устремил взгляд на приближающихся гостей. Его лицо озарила радость, когда он заметил своих товарищей. Когда же господин Цзинь заметил их, то сразу надел маску высокомерия. Из-за спины Лань Сиченя послышалось насмешливое фырканье Вэй Усяня: «Как дитё малое». — смог разобрать глава Лань. — Глава клана Лань. — приветственно поклонился Цзинь Цзысюань. — Ханьгуан-цзюнь. — кивнул Ванцзы и скривился, когда повернулся к Вэй Ину — Вэй Усянь. — И я рад тебя видеть, павлин. — насмешливо скривился Вэй Ин, а потом повернулся и подбежал к Цзян Яньли. — Шицзе! — Ох, а-Сянь. — улыбнулась Яньли и обняла брата. — Как ты? Выглядишь уставшим… — Господин Цзинь, госпожа Цзинь, молодой господин Цзинь. — Лань Сичень кивнул в качестве приветствия, а Лань Ванцзы поклонился с должным почтением. — Я в порядке, шицзе! Как ты? Этот тебя не обижает, а то если да, то я его! — воскликнул Вэй Ин и сжал кулак в сторону Цзинь Цзысюаня. — Эй! — возмутился Цзысюань. — Ты не слишком много себе позволяешь? — А что я? — Всё-всё! Прекратите, мальчики. — сказала Яньли и рассмеялась. — Все хорошо, муж очень заботлив. Вэй Ин хмыкнул, а Цзинь Цзысюань покраснел и возмутился: — Каждый раз ты задаешь этот вопрос и получаешь один и тот же ответ уже не протяжение семнадцати лет. Не надоело? — Нет. Я все ещё считаю, что шицзе не место в вашем гадюшнике. — Ты!.. Лань Сичень решил остановить начинающуюся перепалку. Каждый раз одно и тоже. — Господин Цзинь, многие уже прибыли? — Большая часть. Верховный заклинатель даже пригласил нескольких бродячих заклинателей, многие из них уже ждут в саду. — ответил Цзысюань, отворачиваясь от своего шурина. — Но что за срочность, Цзеу-цзюнь? До следующего совета оставалось не больше трех месяцев. Отец ничего не объяснил, а Цзинь Лин ничего внятно не смог рассказать. — Отец!.. — выкрикнул юноша. — Что ж… Кое-что и правда случилось. Боюсь, что это лучше увидеть, чем услышать. — ответил Сичень, продолжая улыбаться. — Если вы так говорите… Проходите. Слуги покажут вам комнаты, сейчас в саду Белых хризантем проходит обед. Присоединяйтесь. — Благодарю. — сказал Сичень и прошел мимо пары, его сопровождение следовало за ним. Они миновали большие двери из золотистой древесины и высокие аркады. Слуги почтительно поклонились и попросили следовать за ними. Члены клана Лань проходили через высокие галереи с множеством статуй, фонарей, и разумеется, садов. Резиденция клана Цзинь отличалась самым большим количеством садов, а количество использованных цветов просто поражало. Больше десятка разных сортов пионов чего стоили. Но разумеется, больше всего было цветов «Сияние среди снегов», как символа клана Цзинь. Пион –король среди цветов, символ богатства и благополучия. Каждый уважающий себя успешный человек обязательно разобьет у себя в доме сад пионов, чтобы привлечь успех и любовь. А еще в клане Цзинь верят, что цветок, полный начала Ян, помогает в культивировании и прибавляет мужской силы, наверное, поэтому возле главного крыла их так много. Ха. Но все же Башня Кои, как и всегда, покоряла своим великолепием.***
Приняв приглашение господина Цзинь, они отправились в сад на обед. Это место было в самом расцвете и просто утопало в цветах. Те приятно благоухали и будто растворяли накопившуюся усталость. Внутри большого сада стояли столы для каждого клана отдельно, как и для бродячих заклинателей. Какие-то места были еще полностью пустыми, какие-то заняты. Так Лань Сичень заметил Не Минцзюэ, который со скорбным лицом слушал главу Яо и главу Ши. Бедняга. Когда их взгляды пересеклись, Сиченю показалось, что он видел мольбу о помощи. Что ж… Пожалуй, Сичень не хочет тоже их слушать, поэтому он грустно улыбнулся и скрылся в толпе заклинателей. Лучше он найдет своих родственников. Пока он искал их, успел поговорить с нескольким главами мелких кланов, благо, те были не так болтливы, как старик Яо. Чуть поодаль от цветущего озера собралась кучка молодых адептов и наследников, они шумно переговаривались и громко смеялись. Эх, молодость… Из гнетущих мыслей о былой легкости его вывел смех его деверя. Вэй Усянь стоял около Цзян Фенмяня и уже пригубливал пиалу с вином, а Лань Чжань стоял подле, как верный страж. Старший заклинатель радушно улыбался, отчего по его щекам расползлись почти незаметные морщины. Цзян Фенмянь был нынешним Верховным заклинателем и главой клана Цзян из Юньмена. Мужчина уже долгие тридцать пять лет правит своим кланом, его называют мудрым и справедливым главой. Но больше всего Цзян Фенмянь прославился во время войны с кланом Вэнь. Именно он снес голову Вэнь Жоханя своим легендарным мечом. Этот меч появился уже во время войны и был способен сокрушать горы и резать сталь. Его имя Чжунчен. Сейчас глава Цзян стоит с пиалой в одной руке и придерживает меч другой. Тот был широкий, с ладонь взрослого мужчины, и прямым. Казалось, что сталь блестела синим цветом, а по всей длине лезвия была видна гравировка, похожая на волны, как и узор на темно-фиолетовых ножнах. Алая кисточка колыхалась на ветру. Никто не знал имя мастера, выковавшего этот легендарный меч, а Цзян Фенмяня спрашивать не решались, все-таки он имел грозную славу. Заметив приближение Лань Сиченя, мужчина кивнул в качестве приветствия: — Глава Лань. — Глава Цзян. — Лань Хуань также тепло улыбнулся. Их линия поведения была очень похожа между собой, наверное, от того они так быстро нашли общий язык. — Рад видеть, что вы в добром здравии, глава Лань. — мужчина тепло, по-отечески, улыбнулся. — А-Сянь сказал, что вы получили травмы. — Все уже в порядке, спасибо за беспокойство. Тварь и правда была сильна. — Да… То, что вы написали в письме, вызывает опасение… — Вы не верите? — Сичень нахмурился. — Если бы я не верил, то не созвал бы совет. Но это настораживает. Неведанная тварь появилась из ниоткуда… — вздохнул Цзян Фенмянь и покрутил пиалу в руках. — Не такая уж и неведомая, дядя Цзян. Правда, Лань Чжань? — вклинился в разговор Вэй Ин. — Мгм. — Мы кое-что нашли в библиотеки Ланей, да и сама тварь была болтлива. — продолжил Вэй Ин. — Это и настораживает, а-Сянь. — мужчина покачал головой. — Порождения тьмы не разговаривают. Что ж, нам остается ждать ваших выводов. Вэй Усянь замолк. Лань Сичень всегда поражался способности этого человека успокаивать своего приёмного сына. Рядом с Цзян Фенмянем молодой господин Вэй смирнеет и становится покладистым, как сын при строгом отце. — Мы не знаем многого, но и не прибываем в неведении. Это радует. — сказал Лань Сичень, принимая чашу из рук слуги. — Понимаю. Они сели за стол и молча продолжили пить чай. Тишина была комфортной. Наверное, Лань Сичень мог бы назвать старшего заклинателя своим хорошим другом и даже наставником в какой-то мере. Во время войны и после он очень сильно помог Сиченю разобраться в хитросплетениях управления кланом. Но это не удивительно, наверное, таким способом Цзян Фенмянь выпускал скопившуюся заботу, ведь у него был сын примерно его возраста. Но ключевое здесь был. Его похитили почти тридцать лет назад. Насколько Сичень знает, это стало страшным ударом для семьи Цзян. Тут со стороны послышался юношеский смех. Группа молодых адептов толпилась у сада камней и о чем-то задорно спорила. — Я слышал, что погиб молодой адепт? — произнес Цзян Фенмянь, так же смотря на группу молодых людей. — Все так. — тихо ответил Сичень. — Мои соболезнования. Потеря подающих надежды молодых людей всегда ужасна. — Цзян Феньмянь кивнул, а Лань Сичень кивнул в ответ. — Ты что несешь! — воскликнул стоящий с другими молодыми людьми Лань Цзинъи, зло смотря на какого-то ребенка из Цзиней. — Говорящая темная тварь, обитающая в зеркале, звучит как бред! Не правда ли? — толпа засмеялась. — Ах ты! — крикнул Цзинъи. — Заткнись, Цзинь Жуван, тебя там не было! — воскликнул Цзинь Лин. — Чего тогда разбрасываешься пустыми обвинениями? — Лишь бы потрепаться. — надменно произнес наследник Цзян, стоя подле своего племянника. С Цзинь Лином у них разница около пяти лет, поэтому их можно назвать братьями, нежели дядей и племянникам. — Потому что… Лань Сичень не успел разобрать сказанное, когда заговорил глава Цзян: — Юные сердца такие пылкие, — раздался голос Цзян Фенмяня, перетягивая внимание. Лань Сичень повернулся к нему, слушая. — Столько задора. — Ваш сын уже взрослый… Сколько ему? — спросил Лань Сичень. — Минул двадцатый год. Лань Сичень кивнул и посмотрел на молодого господина Цзян. Тот был высок и статен, как отец. Но глаза пылали желанием битвы, как и у его матери. На лице часто светила улыбка, такая же почтительная и добродушная, как и у Цзян Фенмяня, но этот юноша напоминал бушующую грозу своей непостоянностью и яростью. Он сломя голову мог кинуться в гущу событий. Красивое лицо, нежный нрав и стальной стержень, идеальный симбиоз своих родителей. — Мне всегда было интересно… — вдруг произнёс мужчина, смотря на плавающие в чашке чаинки. Его улыбка стала какой-то печальной. — Каким бы вырос а-Чен. Тут раздается резкий неприятный скрип стула и тихая возня: — Пойду разниму их что ли. — сказал Вэй Ин и ушел к группе молодых людей, оставив недопитую пиалу, которую быстро убрали слуги. Лань Чжань, извинившись, кивнул и пошел следом за мужем. Но никто из мужчин не обратил на них особого внимания, продолжая наблюдать за юношеской возней. А-Чен. Цзян Чен. Вот в чем дело. Старший сын главы Цзян. Потерянное дитя. После его пропажи не последовало ни угроз, ни требований, ни ультиматумов, ничего. Будто в один момент дитя исчезло. Долгие годы чета Цзян искала его. Но они не нашли даже трупа, даже маленькой вещи или намека. Они обратились в клан Лань с просьбой попробовать призвать душу. В тот день Лань Сичень подслушал их разговор с дядей. Было видно, как Цзян Фенмяню было страшно узнать ответ, но он все-таки попросил поискать мальчика в мире мертвых. И ничего. Душа ребенка не откликнулась, и другие души тоже ничем не помогли. — Извините Вэй Ина за столь неподобающее поведение. Прошло столько лет, а ему все еще тяжело вспоминать об этом. Ведь он винит себя… — А он виноват? — тихо спросил Сичень. — Конечно нет. — мужчина вздыхает. — Этот сам виноват, это я не уделял Цзян Чену достаточно внимания… Знаете, Цзеу-цзюнь… Я был плохим отцом для а-Чена. Но… Я… попытался стать хорошим родителем для а-Мина. Хотя каждый раз я боюсь, что тот вдруг исчезнет. — мужчина замолчал и встрепенулся. — Прошу прощения, глава Лань. Вам не стоит сидеть и слушать бредни этого старика. — Вы скучаете? — все-таки спросил Лань Сичень. — Безумно. — ответил Цзян Фенмянь, замолкая. Они смотрели перед собой, вокруг витала печальная атмосфера, пока глава Цзян не решил заговорить на уже более веселую тему. — Ах, как тяжело воспитывать молодежь. Они всегда все сами знают, а тебе только и остается бегать за ними. Но Цзеу-цзюню ещё только предстоит познать радости отцовства… — Это уж точно! Нынешние дети совсем от рук отбились. В мое время за провинность отправляли молиться до заката, а сейчас и битый шичень простоять не могут. — раздалось возмущенное ворчание сбоку. Лань Сичень повернулся на голос и обомлел. Там стоял мужчина, хотя скорее юноша, в пышном ханьфу с белыми рукавами и фиолетовой накидкой. Его лицо совершенно не вязалось с произнесенными словами. Он выглядел молодо, чуть старше молодого господина Цзян. Его волосы заплетены в тугие косы и собраны в широкий пучок, а заколки ласточки игриво блестели на солнце. Губы искривлены в недовольной улыбке. На поясе висит молоточек и амулеты из пурпурных веревок. Стоп. Косы, ласточки… Молоточек на поясе… Это же тот человек, которого описал кузнец из Цюнмина! Именно он дал им талисман! Лань Сичень нахмурился и посмотрел на стоящего перед ним человека. «Какое удивительное совпадение». — А вы?.. — Байчен! — воскликнул Цзян Фенмянь и резво вскочил, подбегая к молодому мужчине. — Мой старый друг! — Цзян Фенмянь. — мужчина, Байчен, поклонился. Его губы тронула мимолетная улыбка. — Давно не виделись. Лань Сичень смотрел на встречу старых друзей и хмурился. Все это казалось странным. Хотя ни в словах, ни в действиях, ни в интонациях не было ничего такого. Возможно, из-за возраста Байчена, который так панибратски общался с мужчиной в двое старше него. А может от того, что эти двое был похожи почти как две капли воды? Линия челюсти и высота лба, разрез глаз и форма бровей — все это было почти идентично. Будто кто-то снял с одного из них слепок, чтобы отлить другого. Это кто-то из клана Цзян? Лань Сичень никогда о нем не слышал. Может?.. Бастард… — Глава Лань, позвольте представить вам моего старого и доброго друга — даожэнь Байчен. — сказал Цзян Фенмянь, подходя ближе. Наверное, только после слов Цзян Фенмяня заклинатель обратил внимание на Сиченя. Он повернул голову, отчего заколки ярко бликнули, ослепляя. Глава Лань встретился с пурпурными глазами даоса лишь на миг, но даже этого было достаточно чтобы заметить отразившийся в них шок и неверие. Даожэнь застыл, а его руки сжались в кулаки. Он смотрел на Сиченя, будто видел призрака кровного врага и в тоже время давно потерянной любви. Что это было? Но, стоит отдать должное мужчине, ведь тот быстро спрятал свои эмоции и снова смотрел гордо и надменно. Он сложил руки в почтительном жесте и слегка поклонился. Его пышные, но поношенные рукава взметнулись вверх, а вышитый лотосами подол всколыхнулся. — Рад встрече с главой клана Лань, слава о его благородстве идет далеко впереди него. Этот счастлив узнать, что его слава не пустой звук. «Одежда слишком помпезная для бродячего заклинателя. Те предпочитают простое в крое белое или темное монашеское пао. А на этом человеке одежда какого-нибудь праздного аристократа или богатого бессмертного из сказки про бедняка и золотую черепицу». — подумал Лань Сичень. В той сказке жил бедняк и желал он богатств. Был он добор по натуре, но ленив по сути. Вот встретил он монаха и помог ему. Тот и рассказал спасителю, что если тот найдет золотой дворец небожителя и сорвет с него золотую черепицу, то сможет загадать любое желание. Найдя дворец, он повстречал живущего там небожителя и восхитился его одеждой, домом и едой, от которой ломились столы. Добыв черепицу, пожелал тот бедняк стать небожителем, как тот бессмертный, что живет здесь. Грезил он о праздности, красивых одеждах вельмож из золота и серебра, вкусных яствах и прекрасных девах. Артефакт выполнил желание бедняка. Но вместо богатых одежд и дворца ждала бедняка стылая улица и голод. Расплакался тогда бедняк и стал корить во всем артефакт и небожителя, что повстречал. Но артефакт сделал все правильно. Бедняк пожелал судьбу небожителя, он получил её. Бог этот при жизни жил на улице, голодал и воровал. Но позже он смог встать на ноги и стать хорошим человеком, а затем и богом. Вот о чем эта история. Но что-то Сичень отвлекся… — Приветствую, даожэнь. — сказал Лань Сичень, улыбаясь. — Простите, но этот глава не слышал о вас. — Это не удивительно. — ответил место своего друга Цзян Фенмянь. — Мой друг не любит публичность. Живет отшельником и не участвует в дрязгах мира совершенствующих. Хотя сам он очень силен, клянусь вам, этот видел, как он одолел лютого мертвеца голыми руками. — Заканчивай трепаться, Цзян Фенмянь. — проворчал Байчен. — Это удивительно. — протянул Сичень. — Где же вы познакомились с таким талантливым молодым господином? Мужчины уставились на Лань Сиченя, а тот лишь недоуменно моргал, не понимая, что такого он сказал. Когда же те разразились громким хохотом, то улыбка главы Лань стала напряжённой. Цзян Фенмянь вытер ладонью выступившие слезы. Даожень же раскрыл золотой веер и спрятал улыбку за ним. — Извините, глава Лань. Но не так уж этот даожэнь и молод. — сказал Байчен, складывая веер, снова надевая маску надменности. Мужчины продолжали посмеиваться, пока рядом с даоженем не упало что-то тяжелое, кряхтя: — Шицзунь… — Ты наконец-то дошел, сопляк. — сказал мужчина, посмотрев вниз на распластавшегося юношу, которого придавила увесистая корзинка. Юноша был невысоким, но крепким. Волосы завязаны в хвост, а длинная челка прячет темную повязку на глазу. Он тяжело дышал, от чего были видны весьма длинные клычки. Его алая с черным одежда была добротной, но не такой помпезной, как у его наставника. — Я больше не могу… — продолжал скулить юноша. — Ради небес, шицзунь, смилуйтесь! Мы в пути три дня! А вы и прошлый раз не дали передохнуть! Вы демон! — Следи за словами. — гневно ответил Байчен и одной рукой поднял ученика вместе с корзинкой. — Сюэ Ян, ты несносный мальчишка. Сказав это, даожень потряс ученика, буквально вытряхивая его из лямок. Тот с грохотом упал на землю, потирая бок и кряхтя. — Свободен. — произнес мужчина, ставя корзину на землю. — Пока мы в Ланьлине, можешь забыть о корзине, но потом… Не успел мужчина договорить, как юноша резво вскочил и метнулся от него к столам с едой, крича: — Спасибо, старик! Ты лучший! — Не смей называть меня стариком! Мерзкое отродье! — крикнул ему в ответ даожень. — Опять обманул, да что б его… — продолжил уже тише мужчина. — Постоянно ведусь на это… Цзян Фенмянь лишь продолжал смеяться, кажется, эта сцена позабавила его ещё больше, чем предыдущая. — Твой ученик так вырос, Байчен. — сказал Цзян Фенмянь, улыбаясь. — Мелкий пакостник и босяк, вот кто он. — продолжал ворчать даожень. Цзян Фенмянь лишь покачал головой. Что ж, его друг никогда не признавал привязанности. Он ворчлив и надменен, но душа у него добрая, а сердце теплое и полное любви ко всем, кого он считает близкими. Это как дар, так и проклятье. Прошло столько лет, а он все также верен своим идеалам. Но именно за них Цзян Фенмянь и считает его своим самым дорогим и близким другом. Они понимают друг друга слишком хорошо. Оба потеряли слишком много. Цзян Фенмянь повернулся к Лань Сиченю, вспоминая, что так и не ответили на его вопрос: — Знаете, мы познакомились тридцать лет назад, мы спасли Байчена от оккультистов, которые… — Которые забрали их сына. — закончил Байчен. Повисло напряжение. Лань Сичень испытывал неловкость, все-таки именно он начал этот разговор. Но Цзян Фенмянь лишь встряхнул головой, отгоняя грустные мысли, продолжая говорить: — Все так. Мы спасли его и вылечили. Он помогал нам искать Цзян Чена… — после слов главы Цзян на лицо даожэня будто натянули восковую маску, таким непроницаемым и напряженным оно было. — А после во время войны Байчен дал нашей семье убежище и присматривал за нашим сыном, пока мы сражались. Мужчина благодарно посмотрел на даожэня и кивнул, а потом положил руку на свой меч и сжал: — Именно Байчен выковал мне новый меч. Этот Чжунчен — его работа. — Поразительно. — удивленно кивнул Лань Сичень. — Ваш меч известен своей силой во всей Поднебесной. Не найдется дурака, что рискнет бросить вам вызов, глава Цзян. Для меня честь познакомиться с великим мастером, создавшим Чжунчен. — Я ничего такого не сделал. — фыркнул мужчина. — Это не самая лучшая моя работа, времени и материалов было не много, поэтому какой есть. — Не прибедняйся, друг мой. — рассмеялся Цзян Фенмянь. Тут прозвучали удары гонгов. Заклинатели всполошились и все потянулись в зал, что распахнул свои двери. Совет начинается. Лань Сичень кивнул старшим заклинателям и развернулся, направляясь в зал. Его мысли блуждали вокруг бродячего заклинателя. И все-таки что-то в нем не так.***
Сюэ Ченмэй сбежал от своего наставника прямо к обеденным столам. Он плюхнулся на место без каких-либо опознавательных знаков и закрутил головой. Тут к нему подбежала одна из служанок и спросила, чего он желает отведать, а затем перечислила варианты. Глаза разбегались от количества предлагаемых блюд, Сюэ Ян сглотнул слюну. Так как он очень любит сладкое, выбор пал на сладкие пельмени и ещё парочку десертов вместе с медовым чаем. Служанка неуверенно покивала, но заказ приняла. Вообще, Сюэ Яну редко удается поесть так сытно. Путешествуя с учителем, они перебираются парочкой медяков, которые получают за уничтожение темных тварей. Хотя, как правило, им просто дают еду и вино, ведь что можно взять с кучки крестьян. Чиновники, которые имеют деньги, обычно сразу обращаются в кланы заклинателей. Но иногда у его учителя наступают благоприятные дни, и тогда он берет в руки свой маленький молоточек и кует. А потом то, что он изготовил, можно продать за хорошие деньги, даже если это сделано буквально из грязи и палок. Его учитель Байчен не просто талантливый, он тот, кто взмахом топора порождает ветер Жаль, только, что обычно в такие моменты они далеко от городов, а значит и от кузней. Эх… Учитель вообще не щадит бедного Сюэ Яна. Когда-то давно он спас его от колес телеги, а потом и навалял этому по фамилии Чан, да так, что тот стал напоминать свинью. Ох, как Сюэ Ян радовался в тот момент. С самого рождения его заклеймили уродом, гоняли и били, но этот человек помог ему, наверное, поэтому Сюэ Ян согласился пойти с ним. Учитель отмыл его и вкусно накормил, купил новую красивую одежду и конфет, о которых Ченмэй всегда мечтал. Он даже дал ему взрослое имя, а в странствиях стал учить заклинательству! Сюэ Ян и представить не мог, что он, уличная крыса, однажды познает путь бессмертного. Толстенькая книжка техник, написанная рукой его учителя, и деревянная сабля стали его верными друзьями. Когда же учитель узнал, что Ченмэй не грамотен, то научил его читать и писать. Учитель самый близкий для него человек, хоть Сюэ Ян и называет его стариком, но это любя. Ведь учитель тоже называет его паршивцем! Сюэ Ян взял одну пельмешку и откусил. Какая сладкая! Божественно. Они с учителем обычно едят то, что сами поймают в лесу или речке. Ну как они, скорее Сюэ Ян. Иногда ему кажется, что учитель питается росой и ветром. Только в редкие посещения городов тот может купить какую-то сладость у торговцев или кувшин вина. Когда Сюэ Ченмэй был младше, он думал, что его учитель как минимум небожитель, такой сильный, красивый и умный! Но взгляд уставший. Как у старика Ху, что иногда давал Сюэ Яну вчерашние лепешки, когда он жил в Куйчжоу. Тот так проникновенно смотрел, будто знает все обо всем. Мудрый взгляд и полное пособие по совершенствованию, которое явно было отточено в мастерстве его наставника, богатые одеяния и манеры, странные обороты речи и сложный разговорный слог, хотя со временем его речь стала более понятной — все это наталкивало на мысль о том, что его учитель бессмертный мастер. Эта мысль очень нравилась маленькому Сюэ Яну, ведь кто еще мог бы похвастать таким! Поэтому однажды Сюэ Ян не выдержал и спросил про это, но он был хитрым ребенком, из-за чего вопрос был построен так: — Учитель, вы же когда-то принадлежали к клану заклинателей? — спросил Сюэ Ян, сидя у костра и жаря на палке мелкую рыбешку. Учитель сидел напротив, прикрыв глаза и прислушиваясь к журчанию ручья. Он сложил руки перед собой в области нижнего даньтяня, концентрируя там маленький сгусток фиолетовой энергии, он медитировал. Наставник Байчен открыл один глаз, что сиял пурпурной энергией, и посмотрел на своего ученика, а потом снова закрыл. Ченмэй уже подумал, что ответа он не получит, как его наставник тихо заговорил: — Когда-то… Этот был адептом горной школы Иншуй. «Вот и попался!» — в мыслях воскликнул Сюэ Ян. Он же не дурак и перед этим выяснил какие крупные кланы заклинателей существуют и существовали за последние тридцать лет. Было сложно, но он справился. Вот только никто ни разу не упоминал никакую школу Иншуй. — Никогда не слышал, учитель. Где это? — Её более нет. — как-то горько проговорил наставник. — Нет необходимости говорить о прошедших зимах. — Но как же! Этому ученику интересно узнать об учителе! Ведь я ничего о вас не знаю! — стал настаивать подросток. — Тут не о чем говорить. — отчеканил мужчина. — Какой же ты упертый, прямо как… — Как кто? — насупился Сюэ Ян. — Признавайтесь! Иначе я… Иначе! Уйду от вас! Или побью! Мужчина скептически посмотрел на юношу и хмыкнул: — Ну иди, я твою задницу от работорговцев и бандитов спасать не буду. — Какой вы жестокий старик! — воскликнул подросток и подошел к учителю. — Давайте так, вы отвечаете на мой вопрос, а я завтра понесу десять цзиней камней, нет, четырнадцать! — Двадцать и молча. Сюэ Ян скривился. — Вы мерзавец, учитель! Даже собаки на улице милее и добрее вас. Ну хорошо. Я согласен. — воскликнул юноша. — Но однажды я стану настолько сильным, что выбью из вас всю спесь, и вы как миленький ответите на все мои вопросы! Мужчина удивленно распахнул глаза, он явно не ожидал, что Сюэ Ян согласится. Ведь мальчишка был горазд трепать языком. Он был сладкоежкой и грубияном, дерзил и угрожал расправой всем, но также не любил перетруждаться, если только ради собственной выгоды. Мальчишка не хороший человек, но и не плохой. В нем есть доля благородства и доброты, которую он боится показывать. Отчасти из-за своего прошлого, а отчасти из-за воспитания Байчена, ведь он сам был очень скрытен и черств, на грани с жестокостью. — Тебе до меня как до Небес, сопляк. Но уговор есть уговор. — мужчина вздохнул и поднял глаза к небу, продолжая говорить. — У меня был шиди. Бравый воин, гений битвы. Он был умен не по годам и так же, как и ты, пережил непростое детство. Имел колкий язык и любовь к конфетам. Все его привязанности и ненависти были очень пылкими, не даром он был частью пика Таньюй. Все делал так, будто это последнее, что делает. Кроме одного… Любви. Боялся он признаться в своих чувствах, все откладывал… А однажды просто не вернулся с миссии живым. Любовь его была разбита горем, как и все мы… На этом учитель смолк, погружаясь в собственные мысли. Что ж, ответ под стать его старику, то есть, очень туманно. Сюэ Яна выдернуло из воспоминаний, когда он услышал юношескую возню и крики. В стороне стояла толпа мальчишек примерно его возраста и о чем-то спорила. А двое взрослых мужчин в белом удерживали их от потасовки. Сюэ Ян какое-то время смотрел на эту сцену, а потом встал и, подхватив тарелку со сладостями, направился к ним. Как же он обожает жаркие споры, может и он сможет поучаствовать? Сюэ Ян оскалился в предвкушении. — А я говорю, что эта тварь реальна! Это был могуй! — Могуй? Тебе что, три? Подобным маленьких детей пугают! — рассмеялся какой-то адепт в светло-зеленном ханьфу. Доев последнюю булочку, Сюэ Ян небрежно откину тарелку и метнулся к ним, неожиданно запрыгивая в гущу толпы, начиная громко тараторить. — Могуи существуют! Учитель рассказывал, что они прячутся тенях, — устрашающим шепотом вещал Сюэ Ян, уставившись на перепуганных адептов. — И ждут… ждут… Миг, чтобы оторвать вам голову и вырвать сердце! Хаха! От его крика юноши отшатнулись, а кто-то даже упал, они развернулись и дали деру. — Ну что за трусы? — хмыкнул Сюэ Ян, смотря на удаляющиеся силуэты. Тут кто-то приобнял его за плечи и заговорил веселым тоном: — Это же малыш Ян! Как жизнь? Ты так вырос! — продолжал говорить Вэй Ин. — О! Значит, если ты тут, то и братец Байчен тоже. — Какой он тебе братец, Вэй-лаоши! — возмутился Сюэ Ян. — Он в два раза старше тебя! — Это не важно, я чувствую с ним братскую связь! — сказал Вэй Ин, отходя от парня. — Мы явно были связаны в прошлой жизни. — Чушь. — парировал Ченмэй. — Это невозможно, кто бы вообще стал связываться с тобой? И вообще, «малыш»? Какого гуя? Вэй Усянь продолжал смеяться. Его прервал только звон медного гонга. Тот замолк и стал разгонять адептов по своим кланам. «Пф. Какой важный». — думает Ченмэй. Сюэ Ян разворачивается и уходит, ему стоит вернуться к старику, а то тот будет ворчать три дня к ряду.***
Тридцать лет назад. Пристань лотоса. Вся Пристань стояла на ушах, ведь молодой господин Цзян пропал. Адепты разбились на группы и прочесывали все даже самые отдаленные места, деревни и леса. Любое место, где могли скрываться похитители. Но уже месяц они не находили никаких следов. Надежда оставалась только на господина, которого нашли глава Цзян с адептами. Раны господина были очень серьезными, поэтому весь этот месяц он практически не просыпался. В редкие моменты пробуждений господин почти ни на что не реагировал, а потом снова засыпал. Но глава Цзян и мадам Юй все ещё надеялись, что тот проснётся и сможет рассказать хоть что-нибудь. В одно такое утро, когда последние теплые лучи осеннего солнца пробирались внутрь через раскрытые ставни, господин открыл глаза. Ясный, хоть и затуманенный после сна, взгляд скользил по комнате. Лекари всполошились, сразу подбегая к пациенту. А самого младшего подмастерья отправили известить главу. Тот незаметно выбежал из палаты и направился к главному зданию.***
— Где я?.. — пронеслась мысль в голове Цзян Чена. — Ха… Как он давно не думал о себе как о Цзян Чене. Его детское имя осталось давно в прошлом… Цзян Чен медленно стал крутить головой, внутри будто раздавался звон сотни колокольчиков. Может, от долгого сна? Он находился в небольшой, но светлой комнате, на столбах кровати были вырезаны лотосы и висели фиолетовые фонари. Как странно… Где это он? Это не похоже на его покои или комнаты дома Муцзюй на пике Юйфен. Те всегда отличались светло-зеленными и пастельно розовыми тонами вперемешку со спокойным белым, там всегда сладко пахло чаем и нежной вишней. В больших окнах можно было увидеть, как трудятся адепты в цветущих лекарственными травами садах. Сейчас он должен был услышать нежный, но раздражённый голос своего добродушного шиди Вень Байлиня. Он бы снова сокрушался, что Цзян Чен не следит за собственным здоровьем и доставляет ему проблем, когда в это время он мог пить чай со своим дорогим Байланем. Тут сбоку послышалась возня, и Цзян Чен медленно повернул голову. Там стоял мальчик, чернявый и взлохмаченный в маленьком фиолетовом ханьфу. Встретившись с серыми глазами мальчика, Цзян Чен едва слышно, от сухости во рту, выдохнул: — Вэй Убэй?.. Мальчик встрепенулся, как маленький крольчонок от шума, и быстро отбежал, крича: — Дядя Цзян! Он проснулся! После крика ребенка прикрытые двери отворились, пропуская высокого мужчину. Его передние пряди завязаны в косы и заправлены в пучок, фиолетовое ханьфу такое же, как на ребенке, только намного больше было помято, а под глазами залегли синяки. Мужчина устало сел на стул подле кровати и с силой сжал переносицу, хмурясь от летающего по всюду запаха толченных лекарств. Цзян Чен смотрел на мужчину и не мог понять, что не так. Будто… Будто он уже встречал его раньше… — Приветствую. — сказал незнакомец, поднимая голову. — Меня зовут Цзян Фенмянь, я глава клана Юньмен Цзян. Как вас зовут, гунцзы? Фенмянь? Как «дремать под клёнами»? Какое странное имя. — думал Цзян Чен, медленно переваривая услышанную информации. Клан Юньмен Цзян… Разве был такой под Небесами? Цзян Чен не помнил. Разве что… Но почему же сейчас это название крутится в голове, будто Цзян Чен что-то забыл. Что-то из детства. Эх… Он не может вспомнить. Может, позже? «У этого Чена нет ни родственников, ни детей, поэтому вряд ли он имеет отношение к этому клану Юньмен Цзян. Не стоит ему говорить, что он тоже Цзян». — думал Цзян Чен, продолжая смотреть на мужчину, который ждал ответа. — «Возможно, лучше будет представиться…» — Этого зовут Байчен, господин. — Я рад, что вы проснулись, Байчен-даожень. — улыбнулся Цзян Фенмянь. — Я хочу задать вам несколько вопросов, вы в состоянии на них ответить? Цзян Чен посмотрел на мужчину и попытался сесть, он не хочет говорить лежа, чтобы этот господин возвышался над ним. Руки были слабыми, поэтому, когда он оперся на них, то его сразу затрясло, и он чуть не повалился обратно на кровать. Цзян Фенмянь подскочил и придержал Цзян Чена за плечи, помогая сесть. Байчен сел и привалился к изголовью кровати, смотря на мужчину рядом, как бы говоря: «спрашивай»: — Даожэнь, мы нашли вас всего в ранах под старым деревом глицинии, а под вами находился магический круг, выжженный на земле. Но перед этим пропал наш сын, Цзян Чен. — мужчина сглотнул. — Мы думаем, что эти два случая связаны. Расскажите, что с вами случилось? «Сын Цзян Чен?» — только эта мысль и билась в голове молодого мужчины. — «Может, это просто совпадение? Не может же быть…» Цзян Фенмянь, клан Юньмен Цзян… «—…Как тебя зовут? — Цзян Чен. — Цзян? Я тебя раньше не видел здесь? — отозвался мужчина, хмуро смотря на Ваньиня. Мальчик вопросительно посмотрел в ответ. — Цзян — фамильный иероглиф тех, кто живет в Юньмене. Кто твой отец? — Отец Цзян Фенмянь, глава клана Юньмен Цзян».Отрывок из Пролог. 2 часть. Реальность
Как-то так он представился своему ифу в его первый вечер в новом доме. Цзян Чен поднял голову на мужчину перед собой и посмотрел на того, кого он так долго ждал. Он видит неуверенность и волнение на позабытом лице. Цзян Чен сглатывает. Это давно не имеет значения, он перестал ждать ещё несколько столетий назад. Точно. Так и есть. — Даожэнь? — раздался голос главы Цзян. — Этот сражался. — С кем? Вы знаете их? Знаете зачем? — посыпался шквал вопросов. Тут буквально перед глазами стали проносится сцены яростной битвы. Искрящиеся светом доспехи богов и рык чудовищ, удушающий жар разлома Лимин и предсмертные крики его людей. Духовная энергия переплетается в яростном танце с темной энергией. Он слышит голоса своих братьев по оружию, а сам отбивается от порождений тьмы, его фиолетовые одежды давно пропитала черная кровь. Он уклоняется от очередной атаки и перерезает глотку одной из тварей, та с хрипами падает на землю. И тут он замечает фигуру в белом, его одежды подпалённые, а весь подол пропитала кровь. Она смотрит на него своими золотыми глазами, а на лице больше нет той милой улыбки. В глазах страх и печаль. Метка в виде белой азалии с пятью лепестками сияет синим светом. Они стоят друг напротив друга, смотря прямо в глаза. — Байинь… — раздался хриплый голос мужчины. Тут картинка резко сменилась, и все залило алым вперемешку с серебром. Кровь бога пролилась, как вино из кувшина. Цзян Чен помнит, как бежит, как выкрикивает имя любимого, как падает у его тела, что стало камнем и разбилось при падении на землю. Голова, руки, туловище — все было разбито. Он помнит, как сам начал кричать… Цзян Чен не сразу осознает, что по его щекам текут слезы. Глаза его широко раскрыты, а рот приоткрыт. — Даожэнь… — Цзян Фенмянь смотрит с непониманием, он протягивает руку в сторону мужчины, но не касается. — Я не знаю. — всё, что он мог сказать.***
— Совет кланов в Ланьлине объявляется открытым! — сказал один из старейшин клана Цзинь. — Приветствуем Верховного заклинателя и глав великих кланов! Нестройный хор приветствий послышался со всех уголков зала. Лань Сичень улыбался, и в то же время под столом комкал рукава от волнения. Не то, чтобы он боится публичных выступлений, вовсе нет. Но… Вся эта ситуация сама по себе абсурдна. Скорее всего, на него польется поток желчи и скепсиса. Вдох и выдох. Волнение ужасно. — Господа. — со своего места встал Цзян Фенмянь, он стоял прямо перед всем залом, сложив руки за спину. — Я рад, что вы все откликнулись на мое приглашение. Как мы все знаем, наступили тяжелые времена. Твари бесчинствуют, изменяются. Все больше обычных смертных страдают от их нападков и все больше адептов погибают на ночных охотах… Никто из нас так и не узнал, в чем причина резкого скачка силы темных тварей. — К чему вы клоните, глава Цзян? — спросил Не Минцзюэ, недовольно хмурив брови, его эта ситуация тоже беспокоила. Но он меньше всех желал переливать из пустого в порожнее, создавая видимость деятельности. — Я веду к этому, глава Не. — произнес Цзян Фенмянь. — Меньше месяца назад глава Лань прислал мне интересное послание, в котором он рассказывал о твари, с которой он столкнулся, позвольте я зачитаю? — он посмотрел на Сиченя, а тот лишь кивнул. — »…На миссии в Цюнмине наш отряд столкнулся с тварью, что пожрала больше сотни человек за три месяца. Мы смогли выяснить, что то создание из древних времен было запечатано в одном из зеркал. Создание отличалось кровожадностью, а её разум был ясным. Даже скорее она была умна. Она поведала нам историю о себе, жалкие крохи, но после дальнейших исследований, мы смогли выяснить кое-что…» — закончил читать Фенмянь и оторвал взгляд от пергамента. — Глава Лань, поведайте что вы смогли узнать, прошу. — Конечно, благодарю главу Цзян за вступление. — сказал Лань Сичень и встал из-за стола, проходя в середину зала. — Господин Вэй, помогите мне. Вэй Усянь кивнул и подхватив мешочек цянькунь, направляясь к столу, что заранее поставили здесь. Он ловким движением развязал шнурки и достал отрубленную голову демона. Она не изменилась, будто её отрубили мгновения назад, а не месяц. Она была увешана талисманами и печатями, да так, что лицо твари сложно было рассмотреть. — Спасибо. — Лань Сичень кивнул Вэй Ину, а тот ободряюще улыбнулся и вернулся на своё место. В зале стояла гробовая тишина. — Приветствую всех собравшихся. В городе Цюнмин мы обнаружили именно это создание. Как видите, раньше с подобным мы не имели возможности встретиться. Вы можете подойти и посмотреть, только не трогайте талисманы, было сложно его успокоить. После сказанных слов многие из присутствующих стеклись к столу. Они осматривались и шептались, пока их интерес не улегся, и они не разошлись по местам. Только Не Минцзюэ простоял дольше, изучая голову, в то время как Хуайсан даже отвернулся. Когда и он потерял интерес, рядом со столом остался крутиться только племянник главы Цзинь, Цзинь Цзысюнь. Лань Сичень решил не ждать, пока тот изъявит желание сесть, и продолжил говорить. — Изучив всю библиотеку, мы смогли найти только одно упоминание о подобном создании. Достаточно древнее писание, носящее название «Бестиарий земных глубин», его автор назвал подобных ему созданий «могуй» или «синьгуй», «разумный демон». Он сложно описывает многие моменты, но если кратко, то эти создания произошли от гнева древнего божества, чья ненависть даровала им могущество. Конкретно это создание носит имя «Демон с глазами из яшмовых бусин». — У него вроде один глаз? — вклинился кто-то из заклинателей. — Этого описано не было, возможно, это просто метафора для красного словца, а может и нет. — ответил Сичень. — В трактате говорилось, что этот демон погружает своих жертв в иллюзорный мир с самыми счастливыми воспоминаниями. Люди погружались в свои грезы настолько сильно, что переставали осознавать, где они. Ради призрачного счастья они сами отдавали демону свои души. Так как демону нужен зрительный контакт, он стал использовать зеркала. А глаза буквально пропадали у жертв после того, как демон забирал душу. Автор бестиария упомянул красноречивую фразу: «Глаза — зеркало души», которая полностью описывала действия твари. С помощью зеркал, демон смог не только высасывать души, но и захватывать чужое тело. По залу пронеслась волна шепотков, многие были удивлены, но большинство относилось с явным скепсисом. — Но разве демоны и одержимые — это не разная каста существ, чей вид и способ охоты колоссально отличаются? — задал вопрос один из присутствующих. — Все так, уважаемый. — кивнул Сичень. — Демоны, как правило, материальны и имеют четкую цель своего возращения, в то время, как одержимые — скорее паразиты, которые не осознают, что они умерли. Это создание… Я не уверен, что оно было мертвым или же живым. Оно было… Другим? Тут раздался громкий звук удара. Что-то тяжелое и массивное упало на пол. Лань Сичень моментально поворачивается и видит, как на полу лежит тело господина Цзинь с черными провалами место глаз, а его рот широко раскрыт. Глаза Лань Сиченя расширились от ужаса, он медленно поднимает голову на тварь и видит… Ясный яшмовый глаз, который легко светится и смотрит прямо на него, а рот расползся в широкой улыбке, порвав стежки ниток. Что?..