Танец продолжается

«Бал Мясника — который тогда еще не называли Первым — состоялся к югу от Божьего Ока и закончился полным разгромом армии Зеленых и гибелью ее командующего Кристона Коля. Каждый из тех, кто помнил Танец Драконов, будь то лорд или простой крестьянин, не мог не согласиться с тем, что именно эта битва между Черными и Зелеными была самой жестокой, кровопролитной и беспощадной. Даже на фоне самой войны, отметившийся чередой других жестоких битв. Бал Мясника был обречен остаться в истории надолго. Это «надолго» закончилось через восемь лет, когда это событие сменило название. Вторая битва при Кастамере заслужила остаться в памяти людей как новый Бал Мясника. И именно это название оно и получило, наряду с другими. Кровавое Ущелье, Великая Львиная Резня и так далее. Но больше всего людей знают ее именно как Второй Бал Мясника. И если кто-то скажет, что величайшая из битв Войны Львов не имела ничего общего с Первым Балом, не считая огромного числа жертв… Жители Западных земель вряд ли с ним согласятся. Конечно, между участниками той и этой битвы была огромная разница. Если войско Ланнистеров можно было условно считать «зелеными», то Рейны по определению не могли называться «черными». И сама местность тоже разительно отличалась: там оба войска могли маневрировать без каких-либо ограничений на огромной равнине между Харренхоллом и Королевской Гаванью. Здесь же полем брани были крутые холмы и неприступные обрывы Запада… И самым главным отличием было то, что обе противостоящие армии могли отступить без потерь и оторваться от преследования. Сир Тиланд Ланнистер мог собрать объединенные силы и отступить на север или восток, не вступая в решающую битву с огромной армией дома Рейнов. Самопровозглашенный король Уолдер также мог отказаться от лобового штурма Кастамере и вместо этого прорваться к лояльному ему Эшмарку и нанести удар с двух сторон сразу. Ничего из этого не случилось. Обе стороны, как Зеленые, так и Красные, решили, что битва должна состояться здесь, у южных стен Кастамере. Все приведенные выше доводы в пользу отказа от битвы меркли на фоне стремления перемолоть сразу все вражеское войско, раздавить и уничтожить. Рейн, его союзники и сторонники, поднявшиеся вместе с ним на восстание, прекрасно понимали, что живут и воюют, можно сказать, «в долг», что время работает исключительно против них. И что с потерей Кастамере отпущенное им время стремительно истекает, ведь оставшиеся верными Утесу лорды приграничных владений больше не были отрезаны из своих — и готовы были прислать на подмогу тысячи свежих и готовы в бою воинов. И только двенадцать тысяч мечей самого короля Уолдера и его знаменосцев еще могли пресечь этот поток, закрыть эту брешь, пока в Ланниспорт продолжала идти подмога морем. Утес Кастерли и все, кто еще был верен Зеленому королю Дейрону, со своей стороны буквально разрывались на части, стараясь покончить с восстанием как можно скорее. Каждый лишний день войны приносил новые разрушения, новых убитых и беженцев. Все это им предстояло как-то восстанавливать — сразу, как только мечи наконец-то вернутся в ножны. Если же нет… Это могло стать сильнейшим уроном по репутации правящего дома. Возможно, даже сильнее, чем само предательство Рейнов своего многовекового сюзерена. Поэтому битва состоялась. Битва, которую выжившие никогда не смогут забыть. В ней не было драконов и почти не было рыцарской конницы — нависавшие со всех сторон крутые склоны вынудили их забыть о быстрых конных маневрах, обходах и прорывах. Здесь царила тяжелая пехота с копьями и алебардами, которая как никто другой может оборонять узкий проход. Или наоборот, штурмовать его. Это был Второй Бал Мясника. Самый кровавый день в истории Войны Львов». (из книги «Война Львов», написанной вторым историком-библиарием Джоносом Андерхиллом в Доброй Ярмарке в 160 году) *** Сир Тиланд Ланнистер Эта битва не походила ни на оборону Ланниспорта, ни на сражение за Тарбекхолл… Она вообще не походила ни на что, в чем он до сих пор участвовал. Нельзя сказать, что за его плечами было много сражений, но все же… Тиланд редко об этом думал, но чем чаще он возвращался к предшествующим событиям, приведшим его сюда, тем сильнее он ругал себя за неопытность и опрометчивость. «Отец и Воин, заклинаю вас, я все готов отдать за то, чтобы меня здесь сегодня не было! Чтобы нашлось мудрое слово, сумевшее направить меня на верный путь!» Ланнистер старался не оглядываться по сторонам. Он не был лордом Гриммом Бейнфортом, но он думал… нет, он надеялся на то, что какие-нибудь забытые им, смелые и доблестные рыцари Запада в нужный момент появятся из-за холмов и обрушатся на врагов… Он знал, что этого не будет. Но не мог перестать об этом думать. Септоны Святой Веры уверяли, что боги всегда помогают тем, кто по-настоящему в этом нуждается и чист сердцем. Возможно, это был всего лишь красивый обман или манипуляция, заставляющая всех и каждого вести себя хоть немного лучше. Некоторые открыто так говорили. Возможно, они были правы… по-своему. Враг прибыл — и ему пришлось выбросить из головы все мысли о богах и загробном мире. И сосредоточиться на том, как отправить в этот самый загробный мир всех врагов дома Ланнистеров. — Стреляйте. Повторять команду ему не пришлось. — СТРЕЛКИ! — закричал один из командиров, отвечавших за работу осадных машин. — ПО ИЗМЕННИКАМ… ЗАЛП! — ЛУЧНИКИ! СТРЕЛЬБА ПО ГОТОВНОСТИ! У его армии было преимущество в виде уцелевших укреплений. И, боги ему свидетели, он воспользуется этим сполна. Южная стена Кастамере — важнейшая из позиций на поле сражения — была в их руках. Даже если они проиграют, у них будет шанс ее удержать. Они были к этому готовы. Это, а также отсутствие у мятежников осадных лестниц (всю осадную технику они бросили, чтобы двигаться быстрее) давало им шанс даже при самом худшем исходе выжить и продолжить борьбу. Так думал Тиланд. И сейчас он понимал, что ошибся. Сегодня он не вел людей за собой. Он был уверен, что заговорщики из Кастамере, Глубокой Норы и прочих замков, повернувших оружие против законного короля и Утеса Кастерли, привели с собой намного больше воинов, чем было у него. Ему стало немного легче, когда стрелы из луков и скорпионов стали потихоньку выкашивать приближающуюся пехоту противника. Увы, но погибших было очень мало. И продолжалось это очень недолго — вскоре стрелки с противоположной стороны принялись бить в ответ четкими залпами. И многие сыны Бейнфорта и Ланниспорта не успевали уклониться от летящих в них стрел и болтов. И погибали, не успев ничего совершить в этот день. Тусклый свет этого пасмурного дня померк еще больше от заполнивших небо тысяч стрел. Вот ведь как бывает. Именно сегодня жаркая солнечная погода внезапно сменилась серой и облачной, непохожей на обычный летний день. А если вспомнить еще и слетевшихся отовсюду ворон… Трудно было представить более зловещую картину. Словно само небо от них отвернулось. Сколько же человек погибло еще до того, как они сошлись в бою? Тиланд подумал, что лучше ему об этом не знать. Тем не менее… Пока битва шла скорее хорошо, чем наоборот. И во многом соответствовала его первоначальному плану. Пока две армии сближались между собой, перевес был на той стороне, которая привела с собой больше стрелков, сделала больший запас стрел и выбрала лучшую позицию. Все три преимущества были за ним. И то, что защитники Кастамере не успели сжечь или как-то иначе испортить свои военные припасы, тоже стало несомненным благом. Это нельзя было назвать честным противостоянием — пока что на каждого павшего лоялиста красные выродки теряли двух или даже трех. Если бы перестрелка продолжалась немного подольше, вполне возможно, что им удалось бы принудить врага к отступлению, а потом, возможно, даже расколоть отступающую армию на части и… Вот только бой никто не позволит свести к одной лишь стрельбе. Ущелье, на которое он смотрел с высоты, уже превратилось в его глазах в красную реку: красные флаги, красные доспехи, красная пролитая кровь, своя и чужая… Армия Рейнов казалась ему бесконечной. Они все прибывали и прибывали. — СМЕРТЬ РЕЙНАМ! В АТАКУ! ВПЕРЕД! И поднялись боевые знамена с мертвой головой или золотым львом. И забили барабаны с оглушительным грохотом. И они пошли вперед. — СМЕРТЬ ЛАННИСТЕРАМ! — УСЛЫШЬ МОЙ РЕВ! — СМЕРТЬ ИМ! — ЗА УТЕС! — ЗА КАСТАМЕРЕ! Последние шаги перед столкновением… Тысячи ударов железом об оружие, доспехи и щиты, слившиеся в один гул, который в одно мгновение поглотил все. Меньше чем через пять ударов сердца от их строя не осталось ничего. Сражение превратилось в беспорядочную бойню, где все убивали всех и куда обе стороны постоянно подбрасывали свежую плоть. Где не действовали никакие законы и приказы. — Прикажите лучникам прекратить стрельбу… — скомандовал он. Большинство из них уже прекратили стрелять сами — кто-то слишком устал, у кого-то кончились стрелы, кто-то боялся попасть в своих. — А метательные машины… Пусть перенесут огонь на левое крыло краснюков, подальше от наших. — Будет сделано, милорд. А что насчет наших рыцарей? — Отправьте их в бой. Обещаю платить по десять драконов за каждую принесенную ими голову врага благородных кровей! *** Лорд Гримм Бейнфорт Дед часто говорил, что если есть место, где все может пойти не так, как надо и как хотелось, то это сражение. Это как если ты долго надеваешь доспехи, все подтягиваешь, все примеряешь… И когда заканчиваешь, чувствуешь, что тебе очень хочется в туалет. А навстречу тебе уже несется враг с оружием наголо. И солнце, как назло, прямо в лицо слепит. Хорошо хоть с последним сегодня было все в порядке. День выдался на редкость пасмурным. Зато врагов с оружием было с лихвой. Выбирай не хочу. Конечно, Гримм понимал, что запросто может погибнуть здесь. Все они могли здесь погибнуть от оружия врага. И он был ничем не хуже других. Бейнфорт глухо выругался при виде трех молодых ланниспортцев, которые, не выдержав натиска воинов Лидденов и Марбрандов, побросали оружие и попытались отойти назад. — СТОЯТЬ! НЕ ОТСТУПАТЬ! С НАМИ ВОИН! — мятежники, скорее всего, орали примерно то же самое, но Гримм понимал, что если их души праведны, его громкое слово (или тяжелый молот в руках) убедят этих мальчишек устыдиться минутной слабости, подобрать оружие (свое или нет, неважно) и вернуться в бой. Наверное, все-таки нет, не были их души праведными. Не вернулись они. Оставалось не допустить, чтобы следом за этими дрогнули и остальные. — БЕЙНФОРТЦЫ! ВПЕРЕД! ПОКАЖИТЕ ЭТИМ ТРУСАМ, КАК СРАЖАЮТСЯ ИСТИННЫЕ МУЖИ! Я ГРИММ! ЗА МНОЙ! — ЗА СУМРАЧНОГО ГРИММА! — В СЕДЬМОЕ ПЕКЛО РЕЙНОВ! — взревел лорд-великан в черном — и вместе со своими воинами бросился в бой. Вернее, не совсем бросился. Тяжелая пластинчатая броня, конечно, позволяла ему передвигаться бегом, но он быстро уставал, когда пытался это делать. Терять силы зазря он считал неразумным, поэтому выдохнул, поднял свое оружие — и нанес удар по ближайшему противнику. Одного хватило. Теперь следующий… Мракоборец, фамильный боевой молот Бейнфортов, разил изменников без жалости и надежды на спасение. Один удар — одним рейнским прихвостнем меньше. Даже если Гримм не вышибал из него жизнь с первого удара, любая часть тела, с которой встречался Мракоборец, навсегда утрачивала способность действовать. Даже если враг оставался в живых, пользы от него все равно больше не было. А если кто-то имел неосторожность упасть рядом с ним… Можно сказать, ему сильно не повезло. Гримм не отказывался добить поверженного. Кто-то мог назвать это бесчестием. Особенно с учетом того, что так поступали практически все вокруг. С обеих сторон. Но он все равно продвигался вперед. Почему-то многие враги пренебрегали защитой ног. Гримм сразу это заметил и стал бить летних сопляков именно по ногам. Разве они не понимают, что сломанная нога в бою — гарантированный смертный приговор? — ОСТАНОВИТЕ ЕГО КТО-НИБУДЬ! ТЫСЯЧА ДРАКОНОВ ЗА ЕГО ГОЛОВУ! — У ВАС НЕ НАЙДЕТСЯ СТОЛЬКО ЗОЛОТА, ИЗМЕННИКИ! — проревел в ответ Бейнфорт, вколачивая в голову ближайшего рыцаря Лидденов его собственный шлем, пока его присяжные мечи рубились с остальными. — Я ГРИММ! ГРИММ БЕЙНФОРТ, ЗНАМЕНОСЕЦ УТЕСА! ДЕРЖИТЕ СТРОЙ, ВОИНЫ! СТОЙТЕ НАСМЕРТЬ И УБИВАЙТЕ ВСЕХ ПРЕДАТЕЛЕЙ! На них уже надвигались подкрепления из Эшмарка и Сарсфилда. И он готов был их встретить. В этот раз ему и его людям пришлось попотеть. В какой-то момент Бейнфорт поймал себя на том, что просто орет на одной ноте и размахивает молотом во все стороны, не целясь. Врагов было слишком много, а его личная гвардия в тяжелой броне и с алебардами сейчас сама была связана тяжелым боем и не могла прийти к нему на помощь. — НАВАЛИСЬ, ВОИНЫ ЗАПАДА! ЗА МНОЙ! ИЗМЕННИКИ УЖЕ ДРОГНУЛИ! Здесь он, мягко говоря, приврал. Потому что на самом деле врагов становилось только больше. Наверное, потому, что он сам прорвался слишком далеко вперед, тогда как левый и правый фланги (если эта людская масса вообще имела какие-то там фланги) все сильнее прогибались назад под натиском неприятеля. — СТОЯТЬ НАСМЕРТЬ! Тиланд сумел-таки сделать из бывших ланниспортских мастеровых и рыбаков нормальных воинов… Но их рядом с ним не было. Он сам сюда прорвался — и теперь будет стоять здесь до конца. — ЭТО БЕЙНФОРТ! УБЬЕМ ЕГО И СТАНЕМ БОГАЧАМИ! Гримм мысленно задал себе вопрос: в какой момент убийство своих благородных собратьев стало настолько обыденным делом? Его деды и прадеды участвовали во многих войнах, но там никто не пытался убить своего вчерашнего соседа любой ценой. Даже железнорожденные, видевшие в жителях материка чужаков и добычу — даже они брали пленных ради выкупа и сами выкупали своих. Женщин, правда, почти никогда не возвращали… Но против правды не попрешь. Неужели Танец Драконов так сломал их души? — У ВАС КИШКА ТОНКА МЕНЯ УБИТЬ! В подтверждение слов он четырьмя ударами забил насмерть четырех противников. Затем переломал ноги еще двоим, а седьмому, который где-то потерял шлем и нашел в себе достаточно дурости, чтобы продолжить сражаться прямо так, врезал в физиономию латным кулаком. Тот отлетел назад… прямо на лезвие кинжала одного из бейнфортцев, который тот очень вовремя подставил. Именно в этот момент нашелся тот, у кого кишка тонка не была. Гримм с трудом успел отразить мощный удар справа, нацеленный прямо ему в голову. И ударить в ответ. Молот встретился с почти таким же тяжелым двуручным мечом, украшенном резьбой и драгоценными камнями. — Гарт Хилл! — крикнул Гримм, узнав на нагруднике противника слегка измененый герб Марбрандов. — Бастард Запада! Внебрачный отпрыск дома Марбрандов успел прославиться еще до того, как Рейн поднял свой мятеж… И с тех пор он совершил немало громких и злых дел, если, конечно, верить слухам и отдельным вороньим письмам. — Ты обознался, старый дурак! Перед тобой Гарт Марбранд, лорд Эшмарка! Вместе с ним в бой вступили и другие изменники с гербами Марбрандов. Сдержав рвущуюся наружу брань, Гримм вступил в поединок с одним из ближайших прихвостней Красного Льва. *** Лорд Гарт Марбранд Гарт не смог сдержать радостной улыбки, когда лорд Бейнфорт остался совсем один. Остальные старались держаться подальше от этого пылающего яростью человека, но только не он. Он шел в битву вместе с теми, кому по-настоящему доверял. Они могли быть простолюдинами или нищими странствующими рыцарями без гроша в кармане, но ему было все равно. Каждый из них умел обращаться с мечом и топором так, что всем хлыщам благородных кровей оставалось пристыженно отвести взгляд. Ланнистеры и их прихлебатели всегда смотрели с презрением на таких, как он. Что ж, сегодня он доказал им, что стоит их высокомерие и чванство. Он широко улыбнулся под своим новым шлемом в виде львиной головы. Его вручил ему сам король, когда Гарт вручил ему Эшмарк. «Порыв бури» — так он называл свой любимый финт в фехтовании. В тот день он применил его много раз и ни один противник не мог похвастаться, что смог его обойти. Трупы вообще не слишком хвастливы, да. Казалось бы, простой прием. Отвлекающий удар, парирование, отбой, резкий укол в сочленение брони на ударной руке… Вот и все, противник обезоружен и беззащитен. Но он каждый раз срабатывал. Сработает и сейчас. Громила в черной броне бросился вперед и ударил… Нет, не молотом. Лбом прямо в лицо. И этот удар… Ох, он был самым ошеломляющим из всех, что когда-либо получал Гарт. Он даже отступил на несколько шагов. Он чувствовал, как из носа начинает течь кровь. Он даже с дыхания сбился на несколько мгновений. И враг, похоже, только этого и ожидал. Молот вознесся и ударил быстрее, чем это следовало ожидать от такого неповоротливого оружия. И ему пришлось собрать все силы, чтобы отбить этот удар. Руки словно налились свинцом. Броня звенела, словно гонг. А двуручный меч, который он взял в сражение, больше не казался ему таким уж хорошим оружием. Во всяком случае, против того, которым сражался враг. — Ты мог бы… стать великим человеком… согласившись служить… королю Уолдеру! Еще один удар. Еще одно парирование. Стиснуть зубы, чтобы сдержать стон… — Какому «королю Уолдеру»? Королю убийц, изменников, клятвопреступников и безродных наемников? — мрачно рассмеялся Бейнфорт. — Да я лучше перед Черной королевой колени преклоню, чем перед этим выродком! Следующий удар был медленнее. Враг тоже уставал. И Гарт этим воспользовался. Он сам начал атаковать, заставляя молотобойца перейти в оборону и, возможно, даже отступить. Но Гримм не отступил ни на шаг. И без особого труда отражал все его удары. А молодой лорд Эшмарка уже начинал выбиваться из сил… Некоторые септоны говорят, что когда боги с небес наблюдают за жарким боем, они замедляют само течение времени, чтобы рассмотреть все как следует. Сейчас Гарту казалось, что в этих словах есть зерно истины. Потому что когда он подскользнулся, время будто бы застыло. И он видел, как молот медленно приближается к его левому боку. И понимал, что увернуться или защититься уже не успеет… Его как будто великан из сказок ударил своим кулачищем. Левая рука вспыхнула болью и он рухнул наземь. Он и раньше уже чувствовал вкус крови на губах. Сейчас он стал десятикратно сильнее. Левая рука… Она болела так, что он не смог сдержать бессильных слез, как ни старался. «Как же… мне… больно! Воин, Отец, Кузнец, как же это больно!» И ему не нужно было быть мейстером, чтобы понять, что больше не сможет пользоваться этой рукой в битве. Если вообще когда-нибудь сможет. Сумрачное небо потемнело еще больше, когда над ним навис Сумрачный Гримм. — По… щады… — как же горько было произносить эти слова! — Пощадите… милорд… За меня заплатят… выкуп… — Да кому ты нужен, пес Рейнов! — зло прорычал лорд Бейнфорт. — Кто согласится заплатить за такого вероломного ублюдка, как ты? — Нет… прошу… Молот опустился. Так и закончился жизненный путь Гарта Хилла, который все-таки смог, пусть и недолго, называть себя «Гартом Марбрандом, лордом Эшмарка». *** Король Уолдер Рейн Хаос среди тех, кто уже ввязался в бой, был таким, что Уолдер так и не заметил гибели лорда Гарта. Но последствий его гибели он не заметить не мог. В течение времени, достаточного для того, чтобы произнести название «Эшмарк», десятки воинов, прибывших из одноименного замка, и еще больше тех, кто был призван на службу новым лордом Марбрандом… Все они внезапно расхотели сражаться. И начали отступать. Пока еще организованно. А ведь центр, по большому счету, держался именно на них. На флангах положение было намного лучше, там они успешно теснили врага, топча его, словно выползших под ноги подколодных змей… И теперь у них был шанс взять бейнфортцев в клещи и отрезать от своих. — Я думал, победа достанется нам легче… — негромко произнес Красный король. — Мой король, мы обязательно… — Я сам вижу, что происходит! — именно в этот момент несколько групп наемников, чье отступление успело превратиться в бегство, вступили в бой уже с войсками Рейнов, мешавших им бежать… И с обеих сторон уже были жертвы. — У нас нет выбора. Пусть мои знаменосцы выдвинутся туда, где дрогнули люди Эшмарка. Уолдер прекрасно осознавал, что даже если поле битвы останется за ними, это нельзя будет назвать победой, как бы сильно ему ни хотелось убедить себя в обратном. Отступление Марбрандов похоронило все его шансы на окружение и полный разгром ланнистерского войска. Кто-то (скорее всего, проклятый Тиланд) сумел организованно отвести их за стены Кастамере, а они так и не сумели ворваться в замок на их плечах. Враг был обескровлен, но не сломлен — и Кастамере оставался за ними. Это было равноценно поражению, ведь без осадных машин — которых у него не было — Красная армия никак не могла вернуть его замок. Особенно после таких потерь. В следующее мгновение творец восстания против тирании Ланнистеров прогнал из головы подобные мысли. Прямо сейчас он должен был думать о другом. О победе в битве, чаша весов в которой была до сих пор склонена на сторону Ланнистеров. Они нанесли его авангарду чудовищные потери. И он был бы очень сильно удивлен, узнав о том, что на самом деле его армия потеряла «всего лишь» около тысячи человек убитыми или искалеченными в этой битве. Слишком много стрелков у них было на господствующих высотах. И слишком много тяжелых пехотинцев внизу. И еще у них был Гримм Бейнфорт, открывший всем новые горизонты боевого ража… — ВОИНЫ ЗАПАДА! ЛОЖНЫЕ ЛЬВЫ ДУМАЮТ, ЧТО ОНИ УЖЕ ВИДЕЛИ НАШУ ЯРОСТЬ! ПОКАЖИТЕ ИМ, ЧТО ОНИ ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛИ! СМЕРТЬ ИМ ВСЕМ! ЗА КАСТАМЕРЕ! ЗА СВОБОДНЫЙ ЗАПАД И КРАСНОГО ЛЬВА! Радостный рев и боевые кличи вокруг были лучшим лекарством для его души. — ВПЕР-Р-РРЕ-Е-Е-Е-ЕД!!! У него еще оставалось в резерве две тысячи человек. Но в этот раз Уолдер не блефовал и не отправлял только часть, чтобы враг обманулся и совершил ошибку. В этот раз в бой пошли действительно все. Бронированный кулак, образованный лучшими воинами Западных земель, готов был нанести смертельный удар. И ничто, кроме ответной атаки тяжелой конницы, не могло его остановить. А конницы на этом поле битвы совсем не было — разве что дозорные и гонцы. — За мной! — скомандовал он своей личной гвардии. — Но… Ваша милость… — Я уже воодушевил своих людей перед боем и отдал им нужные приказы. Как командующий я свою работу выполнил. Но как воин я могу убить еще больше Ланнистеров. *** Сир Тиланд Ланнистер Его план битвы рухнул окончательно. Это были плохие новости. Но были и хорошие — они заключались в том, что план врага тоже с треском провалился с того самого момента, как пролилась первая кровь. К сожалению, этим хорошие новости и ограничились. И других он вспомнить не мог. Битва с самого начала стала абсолютно неуправляемой с обеих сторон. Вместо четких построений и выверенных маневров они получили совершенно беспорядочную бойню, где все убивали всех. — Милорд, наши лучники готовы возобновить обстрел… Рыцарь из Утеса Кастерли грустно усмехнулся и спросил: — Кого? — Простите, милорд? — Я спрашиваю, кого они обстреливать собрались? — переспросил Тиланд. — Может, у них есть волшебные стрелы, которые сами в этой каше находят врагов и не задевают своих? Потому что я не вижу другого способа поразить изменников Уолдера Рейна, не расстреляв при этом наших людей. Ни один самый лучший лучник этого не сможет. Это было горько признавать, но это было правдой. Стук и звон оружия, смешанный с криками людей, превратился в непрерывный гул, доносящийся, как ему казалось отовсюду. Тысячи мечей и топоров замахивались, били и отбивались, забирая жизни тех, кого в другой жизни он мог называть друзьями, соратниками и братьями. Вороны продолжали кружить над этой бойней и время от времени опускались на свежие трупы, пока очередная контратака одной из сторон не заставляла их ненадолго прервать свое пиршество. Душное серое небо над их головами все никак не могло пролиться дождем. Тиланд уже опорожнил три кувшина с водой и все равно обливался потом. Это было единственной причиной хотя бы на время прекратить убивать. Люди отступали, чтобы напиться и немного отдышаться перед тем, как вернуться на эту бойню. Душный воздух, который обычно бывает перед грозой, лишал их сил едва ли не быстрее, чем удары неприятелей. «Отец Вышний… Я готов отдать все, что у меня есть за то, чтобы дождь, наконец, начался…» Он знал, что вместе с дождем придет и распутица. Но готов был пойти на это — ради того, чтобы избавиться от духоты и жары, заживо спекавшей их плоть внутри железа… как ему тогда казалось. Увы, но повелевать погодой могли только боги, которые до сих пор, похоже, не слышали его молитв. — Надо как-то удержать фланги и перестроиться, пока нас окончательно не отрезали… Наши стрелки же даже поддержать своих не могут! — он не мог отдать приказ просто так отступить к стенам. Если они попятятся, мятежники усилят натиск и ворвутся в Кастамере вместе с бегущими — теми, кого они не успеют перебить при отступлении. Тиланд удрученно покачал головой. Любой его выбор был плох. Здесь было намного, намного хуже, чем в Ланниспорте. Наконец, командующий армией лоялистов обнажил меч. — Пора ввести в бой все оставшиеся резервы. Прямо сейчас. Командуйте моему личному отряду готовиться к выступлению. Попробуем отрубить голову змее, пока силы изменников так растянулись… — Слушаюсь, милорд! Три или четыре удара сердца Тиланд продолжал смотреть на чудовищную резню в узкой долине, после чего развернулся и быстро зашагал вниз по каменной лестнице. — Услышьте мой рев… — прошептал он. *** Лорд Гримм Бейнфорт Тиланд сделал то, что нужно. Это было хорошо. Плохо было то, что он сильно опоздал. Гримм не собирался винить спасителя Ланниспорта в этой оплошности. Он сам понял очевидные вещи еще позже него. Конечно, в самом центре сражения трудно заметить момент, когда враг выпустил на поле битвы свои лучшие резервы с лучшим оружием и броней. А здесь, когда все рыцари вынуждены были спешиться, единственным их отличием от взявших руки копья простолюдинов были как раз дорогие доспехи с украшениями… Но и это мало помогало. Очень быстро все эти чеканки, гербы и росписи оказывались погребены под слоями крови и грязи. — СТОЯТЬ! — кричал Гримм, увидев как десять, а может, еще больше солдат Джастов бросают оружие и бегут. — Я СКАЗАЛ, СТОЯТЬ! ДЕРЖАТЬ ПОЗИЦИИ! НЕ СМЕТЬ ОТСТУПАТЬ! ИЛИ ВЫ ХОТИТЕ ОСТАТЬСЯ В ПАМЯТИ ЛЮДСКОЙ ЖАЛКИМИ ТРУСАМИ? Удивительно, но даже сейчас его слова воодушевили пару сотен человек с мечами и копьями, чей строй даже принял некое сходство с настоящим военным отрядом… Но слева от него последние защитники окончательно пали духом. — СТОЯТЬ! ДЕРЖАТЬ СТРОЙ! Увы, но дважды одно и то же чудо не случается. Впрочем, Гримм и одного раза не ожидал. Какая-то его часть искренне жалела этих мальчишек, слишком юных, слишком неопытных, слишком самонадеянных… Летние мальчики, наслушавшиеся красивых сказок и считавшие себя опытными воинами после нескольких легких побед вроде Ланниспорта, но совершенно не знавшие настоящей кровавой резни. Они были обречены. У них не было ни нормальных доспехов, ни нормальных мечей. Содержимое арсеналов Запада, оставшееся на полях Речных земель, так до сих пор и не удалось восполнить. Другая его часть, намного большая, посылала им в спины отборные проклятья. Эти горе-воины еще вчера обещали самим себе прославиться и хвастались друг перед друзьями будущими великими победами… Но когда пришло время воплотить свои слова в жизнь, вот тогда и вывернулись наружу их жалкие душонки. Вот как они отплатили за свое жалование, пищу и кров, полученные на службе. И ведь среди них были и те, кто и в прошлых битвах показал подобное малодушие! Но в то же время он понимал, что никакая храбрость и вера в себя не сможет остановить такого мощного натиска. В самом лучшем случае какой-то их части удастся отойти к стенам и запереться там раньше, чем враг ворвется следом. У них ведь совсем не было конницы — вывести сюда коней означало лишь моментально переломать им всем ноги. Тиланд, возможно, пока этого не понимал, но Гримм, будучи в самом центре пекла, видел, что битва проиграна. Минимум половина его личной гвардии вгрызлась в ряды воинов Рейнов слишком далеко, чтобы успеть отойти. Гримм повернулся к ним… и улыбнулся. Наверное, в последний раз в жизни. — БЕЙНФОРТЦЫ! ЗА МНОЙ! — ЗА ГРИММА БЕЙНФОРТА! ЗА ГРИММА — И ЗА ДОМ ЛАННИСТЕРОВ! И они пошли вперед, углубляясь в строй врагов еще глубже. Он видел на лицах многих клятвопреступников самое настоящее изумление — перед тем, как кто-то из его людей их убивал. Они даже прорвались к одной из позиций рейновских стрелков. Человек пятьдесят или шестьдесят с арбалетами в руках. Несколько копейщиков так растерялись, что даже не успели построиться для отражения атаки. Гримм лично зарубил пятерых ублюдков — неважно, законнорожденных или нет. Его любимый Мракоборец был весь залит кровью, несмотря на то, что он уже дважды останавливался для того, чтобы вытереть свое оружие брошенными знаменами Рейнов, чтобы оно ненароком не выскользнуло из рук. Вытирал — и шел дальше. С ним осталось всего человек пятьдесят с небольшим. Но мятежники зачастую просто разбегались при его приближении — видимо, они и сами уже отчаялись его остановить. Тот, к кому он шел, еще пытался остановить бегство своих людей. Поздно. Слишком поздно. — ЛИДДЕН! Хватит прятаться в своей Норе подобно кроту! Сразись со мной как мужчина! Шум битвы не дал лорду Бейнфорту услышать, что сказал ему в ответ этот человек. Но его соратники все-таки услышали. Сотни мечей взметнулись вверх под яростный боевой клич — и множество рыцарей-изменников бросились на них. Гримм не стал дожидаться, когда они добегут и сам бросился им навстречу Красным, обгоняя своих товарищей. Эта схватка… она была самой жестокой из всех, в которых он когда-либо участвовал. Ему ужасно хотелось пить. У него совсем не осталось сил. Но шлем с зелеными перьями на голове вероломного подонка Джоффри Лиддена казался ему настоящей насмешкой… Чем дальше он продвигался, тем сильнее убеждал себя в том, что этого человека должен убить именно он. Заметив его, лорд Джоффри поднял меч и попытался что-то сказать. Первый удар боевого молота переломил его ногу. А второй прилетел прямиком в череп. Проклятый предатель, называвший себя лордом Глубокой Норы, отправился тем же путем, что и тысячи других погибших в этой резне. — Я ГРИММ!!! Уцелевшие в этом бою рыцари Лидденов как-то странно переглянулись между собой… И один из них стал отходить. За ним еще двое. А после четвертого или пятого остальные просто побежали. — НЕТ! НЕ СМЕЙТЕ! ОН ВСЕГО ЛИШЬ ЧЕЛОВЕК! ОН ОДИН! СТРОЙТЕСЬ! СТРОЙТЕСЬ, Я ПРИКАЗЫВАЮ! ДЕРЖАТЬ ПОЗИЦИИ! МЫ ПОБЕЖДАЕМ! ДЕРЖАТЬСЯ, Я СКАЗАЛ! Гримм огляделся — и понял, что эти слова были чистой правдой. Он и правда был один. Почти все, кто пошел с ним в этот самоубийственный прорыв, уже пали. Оставшиеся были от него отрезаны. А вокруг были только люди с гербами Лидденов. И ни одного своего. Он был один. А там, далеко-далеко позади, горнисты Ланнистеров протрубили раз, другой, третий. Он знал, что это означает. Приказ немедленно отступать к стенам. Если кто-то не успеет — мои ему соболезнования. Они проиграли битву. И все же… Перед лицом смерти Сумрачный Гримм вдруг увидел проблеск надежды. Его атака провалилась, но сотни изменников сбежали — потому что он убил всего одного, но того, кого надо. Потому что теперь им некому было командовать и клятвы, которые они принесли этому человеку, больше не действовали. Защитить стены и замок Тиланд сможет и с теми силами, что у него еще оставались. Они проиграли битву, но земли к северу от Кастамере останутся в безопасности. Враг туда не пройдет. А он… Он мог сделать еще одну очень важную вещь. Для себя и для всех Западных земель. — КРАСНЫЙ ЛЕВ! — заревел Бейнфорт во весь голос. — ГДЕ КРАСНЫЙ ЛЕВ?! Я УЖЕ УБИЛ ВСЕХ ЕГО КОМАНДИРОВ И ЛОРДОВ! Я ПОСТРОИЛ СЕБЕ ТРОН ИЗ ИХ ЧЕРЕПОВ, УКРАСИВ ЕГО КОСТЯМИ ЕГО НАЕМНИКОВ! Я ГРИММ! Я ЗДЕСЬ СТОЮ! ГДЕ КРАСНЫЙ ЛЕВ? ГДЕ ВАШ КОРОЛЬ-САМОЗВАНЕЦ, КОГДА МЫ ТУТ БЬЕМСЯ? *** Король Уолдер Рейн Услышав крик великана в черной броне, Уолдер, не удержавшись, грязно выругался. Этот человек во всеуслышание бросил ему вызов. Мгновение назад он готов был отдать приказ расстрелять его из арбалетов — и пусть катится в пекло. Но теперь над этой частью поля брани повисла неудобная тишина. Некоторые и вовсе сражаться перестали. Уолдер вспомнил, как он смеялся над рассказами своего покойного брата о великих поединках, ради которых останавливались сражения. Уж он-то знал, что ни один человек, каким бы великим воином он ни был, не мог в одиночку противостоять целой армии, будучи в одиночестве и в окружении. У него не было ни малейших причин оказывать этому крикуну честь, принимая его вызов. Куда лучше было бы просто убить его — быстро и решительно. И все же… Слишком много тех, кто его сейчас окружал, помнили о том, как Бейнфорт прорубался вперед, сметая всех на своем пути, включая лорда Джоффри Лиддена, лорда Гарта Марбранда и минимум три десятка опытных рыцарей. И сам при этом остался в живых. Но еле держался на ногах от истощения. — КРАСНЫЙ ЛЕВ! ГДЕ ТЫ?! По крайней мере, у него еще оставались силы на то, чтобы орать так, словно в него вселился демон. И слова, которые он орал… Они связывали Уолдера Рейна по рукам и ногам. Он уже не мог позволить себе отказаться от поединка на глазах у уцелевших командиров. — Я ЗДЕСЬ! Уолдер побежал навстречу тому, кто порушил все его планы своим боевым молотом. Кто первым рискнул покуситься на его замок. — СМЕРТЬ ЛОЖНЫМ ЛЬВАМ! — ЗА ДОМ БЕЙНФОРТ И ЗАПАДНЫЕ ЗЕМЛИ! Боевой молот был тяжелее, но намного медленнее меча. Поэтому Уолдер без труда уклонился от удара и сразу вогнал лезвие в одно из сочленений на броне — как раз туда, где доспех противника был поврежден множеством не достигших цели ударов. И Гримм закричал в предсмертной агонии. И тут… Он снова замахнулся, держа молот одной правой рукой. Он готов был нанести последний в своей жизни удар, нацелив его в правый бок Уолдера. Тот попытался вытащить меч из тела Гримма. Но Гримм изо всех оставшихся сил вцепился в лезвие левой рукой и не дал. В следующее мгновение боевой молот нашел свою цель — и во всем мире не осталось ничего, кроме боли. *** Сир Тиланд Ланнистер Он не знал, плакать ему или смеяться. Гримм Бейнфорт пал — и это стало для них последней каплей. Каждый из тех, кто мгновение назад еще пытался держаться, теперь мчался к воротам, подражая своим менее храбрым товарищам. Но он не мог перестать думать и о том, кого Гримм успел в последний момент забрать вместе с собой… — Милорд, вы видели это, видели? Он мертв! Первопредатель убит! — Хотелось бы в это верить, но… я так не думаю, — Тиланд видел, как гвардейцы Рейнов с длинными алебардами окружили своего упавшего лидера и как уносили прочь его тело — судя по тому, как его держали, он был жив, пусть и тяжело ранен. — Но как же так, милорд? Мы все видели, как лорд Бейнфорт убил его! Никто не мог пережить такого удара его боевого молота! — Никто — если у него нет тяжелых лат, в которых узурпатор вышел на битву… — он с трудом сдержал истерический смех при виде последних выживших людей Бейнфортов, которые каким-то чудом пробились к своему павшему лорду и попытались оттащить назад тело человека, который чуть ли не в одиночку сумел удержать подход к Кастамере с помощью ярости, криков, жуткого выражения лица и боевого молота. Удивительно, но никто из Красных не пытался им воспрепятствовать. Никто из них не забыл, как Гримм крушил им кости, выходя один против сотни. А бейнфортцев, кажется абсолютно не волновало, что их вот-вот могут убить. Изменники смерти боялись — а эти нет. Вот они и смогли пройти сквозь ряды мятежников вместе с телом Убийцы Сотен и его верным боевым молотом. Так Тиланд и не смог выбрать, плакать ему или смеяться. Решил от ложить выбор на потом, когда его побежденная армия укроется за стенами, некогда принадлежавшими победителям-Рейнам. «Прощай, Гримм. Я знаю, ты никогда не верил в Семь небес, но я уверен, что ты заслужил свое место там… Подле Отца… Потому что Неведомому будет слишком страшно пускать твоих людей к себе… в Семь преисподних…» *** Король Уолдер Рейн Его разбудила Боль — с большой буквы. Боль, которая заливала всю правую часть его тела. Боль немыслимая и запредельная. Следом за болью пришла жажда. — Воды, — чуть слышно прошептал он. И получил воду. Жажда ушла. А боль усилилась. Ему потребовалось еще много времени и усилий, чтобы понять, где он находится. Вокруг суетились лекари и другие люди, смазывая его какими-то лекарствами и меняя повязки. В какой-то момент Уолдер посмотрел вниз — и ужаснулся тому, во что он превратился. Это выглядело жутко даже под всеми бинтами. Проклятый молот чуть не убил его. А рука, которой он держал меч, внезапно стала… совсем бессильной. И бесполезной. Красный король попытался собраться с мыслями. Он лежал в королевском шатре. Значит, они вернулись в полевой лагерь у входа в перевал. — Сколько? — спросил вождь восставших, сам не зная, к кому обращается. Один из людей остановился возле него. Уолдер узнал лорда Мерлона Сарсфилда. — Мой король, по разным оценкам, ваше великое войско потеряло от семисот человек до двух тысяч. — Вы… — его горло так сильно пересохло, что лорд Кастамере не смог сдержать судорожного кашля. — Точно в этом уверены? — Время позднее, мой король, — ответил лорд, потерявший всех своих сыновей за Красное дело. — И нам трудно оценить масштабы потерь — как с нашей стороны, так и среди ланнистерских прихвостней… — А у них? — Не меньше пяти тысяч, но вряд ли больше семи. Уцелевшие успели укрыться за вашими стенами, мой король. И ему было совершенно нечем их взломать. Вся осадная техника безнадежно отстала… Но даже если бы и нет, штурмовать замок тоже было некем. И что-то в услышанном ответе ему сильно не нравилось… — Почему вы не можете назвать точное число павших? Вы же сказали, что поле битвы осталось за нами! Мерлон внезапно отвел взгляд и закусил губу. — Да, милорд, все так… Но сотни воинов и вассалов Лидденов сбежали сразу после того, как вы… как вас… Дело в том, что среди них нашлось много… малодушных, которые стали кричать о том, что вы погибли. Мы, конечно, дали им понять, что все это неправда, но… Очень многие трусы сами захотели в это поверить, воспользовались поводом и сбежали, пока вы были в руках целителей… «Сами захотели в это поверить?» До сих пор Уолдер считал, что именно его голос и его имя — главные стержни, скрепляющие их всех воедино. Даже тогда, когда их собственные лорды погибали. Но стоило Гримму его стукнуть — и никто из уцелевших командиров не сумел удержать войско от стремительного развала. — Лорд Сарсфилд. Скажите мне правду. Насколько все плохо? — У нас… у нас осталось… где-то около пяти тысяч человек. Пять тысяч. Пять. Сегодня утром у них было двенадцать с лишним тысяч отборных воинов и рыцарей Запада! — Это… самая страшная из всех наших побед, — Уолдер не произнес бы этого вслух, если бы не был так измотан и так потрясен. Больше его это не сдерживало. Его армия одержала победу… Которая была хуже поражения. Несмотря на то, что Уолдер заставлял себя игнорировать большинство важных деталей — и сам это осознавал — он не мог отрицать того, что после «победы» его положение стало значительно хуже, чем до нее. Еще утром его войско, по крайней мере, было целым и почти невредимым, большинство его знаменосцев были живы… «Будь ты проклят, Гримм Бейнфорт… Надеюсь, ты будешь вечно жариться в седьмом пекле…» Красный Лев не мог плакать. Потому что львы не плачут. Но он не мог отрицать очевидного: он поднял восстание — и проиграл его. — Мой король, мы не можем оставаться здесь долго. — Я знаю, — он понимал, что как только к Ланнистерам подойдут подкрепления из Бейнфорта, Крэга и множества других замков, его уполовиненное войско будет окружено и разбито. — Готовьтесь сворачивать лагерь. После завтрашнего рассвета мы выдвигаемся на юг.