Три добродетели Цзян Фэнмяня

Мудрец не накапливает ничего, а даёт всё другим. Чем больше он делает для других, тем он счастливее. Чем больше он даёт другим, тем он богаче. Лао Цзы

Маленькой Яньли исполнилось четыре, когда в Пристани Лотоса вновь появились необычные гости. Сезон Лидун в тот год выдался особенно холодным, на лотосовых озёрах по утрам даже появлялся тонкий и ломкий слой наледи. Стылые ветра заставляли каждого жаться к жаровням и подгоняли быстрее покидать улицы. Цепляясь за полы тёплого ханьфу матери, Яньли рассматривала прибывших с удивлением: мужчину и женщину в простых тёмных одеждах. Из яркого была только алая лента, скрепляющая небрежную причёску женщины. А ещё у неё на руках оказался младенец, совсем-совсем крошечный. День выдался особенно сумрачным и зябким, но Яньли не пожелала остаться в тепле комнат, выскочив следом за матерью и увернувшись от рук Иньчжу и Цзиньчжу. Потому они и появились во дворе вместе — и ровно в тот момент, когда навстречу прибывшим вышел и Цзян Фэнмянь. — Добро пожаловать, старый друг, — сказал он, потому что, конечно, то были Вэй Чанцзэ и Цансэ-санжэнь. Вэй Чанцзэ иногда отправлял Фэнмяню короткие письма. Рассказывал об удачных Ночных охотах, делился историями, которые приключались с ним и Цансэ на трактах. Цзян Фэнмянь даже не знал, когда именно к ним добирались его ответы и как. Ничего удивительного в том, что они нагрянули без приглашения, не было. Не желая морозить гостей в пустоте Главного зала, Цзян Фэнмянь велел приготовить чай в Малом, а поймав нечитаемый взгляд супруги, коротко вздохнул. С рождения дочери они жили мирно, пусть и не изменили своим привычкам. Юй Цзыюань нравилось, что целое крыло в Пристани Лотоса подчиняется лишь её желаниям. Утихли даже слухи о том, что глава клана Цзян не смеет и слова сказать жене. И всё же едва Цансэ шагнула в распахнувшиеся ворота, как Цзыюань точно закаменела внутри, будто бы несущие зиму ветра выстудили её сердце. Даже кожа стала бледнее обычного, а губы налились ядовито-алым. Юй Цзыюань первой двинулась прочь, а Яньли так и цеплялась за её одежды. Но ни Вэй Чанцзэ, ни его супруга будто и не замечали, как она меняется в их присутствии. Когда внесли чай, Вэй Чанцзэ объяснил, что они оказались поблизости неспроста — намеренно спешили в Пристань Лотоса, чтобы Цзян Мин позаботился о роженице, но малыш решил по-своему и роды приняла деревенская повитуха. И всё же они решили попросить укрытия от холодов у старого друга, не желая навредить ребёнку. Цансэ, уже достаточно оправившаяся после родов, много улыбалась, замолкая и укачивая малыша. Когда она смотрела на его маленькое личико, лицо её словно озарялось солнцем, обретая черты особенно нежные. Невольно Цзян Фэнмянь снова сравнил её — и Юй Цзыюань, но на этот раз горечи не почувствовал, не встрепенулось никакое старое чувство. Он был рад за друга, ставшего отцом, рад за Цансэ, явно счастливую в материнстве. Между тем вопрос был задан, и Цзян Фэнмянь ощутил вопросительный взгляд супруги. — У нас, конечно, найдутся покои, чтобы приютить друзей, — сказал он, но тут же добавил: — Однако домом распоряжается моя супруга, пусть она и решает. Юй Цзыюань на миг опустила глаза, молчаливо благодаря. Вслух она бы никогда ничего такого и не сказала. Пригладив волосы Яньли, так и оставшейся рядом с ней, она словно бы глубоко задумалась. Когда же повернулась к Цансэ, голос её зазвучал спокойно, даже властно: — Конечно, вам не следует сейчас мёрзнуть на трактах. Сестрица-Цансэ, я тотчас прикажу приготовить покои для вас и согреть их. Малышу нужны тепло и покой, а тебе — много отдыха, чтобы молоко не пропало. Цансэ улыбнулась на это, принимая наставления Юй Цзыюань, как слова более старшей и опытной сестрицы, и тут ребёнок у неё на руках беспокойно завозился и чихнул. Яньли привстала на цыпочки, желая заглянуть в свёрток, от любопытства у неё даже румянец появился на всегда бледных щеках. Юй Цзыюань не одёрнула её, только чуть слышно хмыкнула. — Как его имя? — спросил Цзян Фэнмянь. Вэй Чанцзэ вопросительно посмотрел на Цансэ. Похоже, отец не торопился нарекать малыша. Юй Цзыюань бросила на Фэнмяня многозначительный взгляд из-под ресниц. Значит, и в этом они с другом придерживались единства, ведь сам Фэнмянь уступил жене право дать имя дочери. Цансэ же коротко вздохнула, поправила одеяльце, в которое был закутан младенец, и наконец сказала: — Всё ещё размышляю над этим. Имя может изменить судьбу. — Не торопись, — посоветовала Юй Цзыюань, словно проникнувшись к ней дружеским теплом. — Верно, вы устали с дороги. Отправляйтесь и отдохните хорошенько. Я распоряжусь, чтобы вам принесли ужин. Сестрица Цансэ, если будет что-нибудь нужно, сразу же отправляй служанок ко мне. После она кивнула Иньчжу, и та, поклонившись, пригласила гостей следовать за ней. И только в тот момент Яньли наконец отцепилась от матери и, получив благосклонный кивок, стремглав помчалась следом — наверняка разузнать, где поселятся новые для неё люди. Когда же Малый зал опустел, Цзян Фэнмянь поймал ладонь Юй Цзыюань и погладил её пальцы. — Тебе ни к чему пить уксус, — прошептал он. — Всякий мужчина говорит такое женщине, — покачала она головой, но улыбнулась. Глаза её остались холодными, однако в них не было гнева или печали. — Боюсь, я никогда не забуду, что в комнатах твоего сердца прежде жила другая госпожа. *** Цансэ и Вэй Чацзэ задержались надолго. Минул Лидун и пришёл сезон Сяосюэ, показавший, что зима будет долгой и холодной даже здесь, в Юньмэн Цзян, где издавна эти месяцы проходили мягче. Когда следом ворвался сезон Дасюэ и глубокие снега укрыли землю, стало ясно, что кормящей матери, каким бы сильным ни было её Золотое ядро, не следует отправляться на тракты. Возможно, Цансэ впервые смирилась с тем, что не может творить, что ей вздумается. Маленькая Яньли много времени проводила с младенцем, получившим имя Вэй Ин. Безмолвно наблюдала за тем, как Цансэ кормит его, как меняет пелёнки или играет с ним маленьким барабанчиком. Она росла тихой и доброй, часто смущалась, отчего становилась ещё молчаливей, но ей искренне нравились Вэй Ин и его мать. Юй Цзыюань, впрочем, не препятствовала этому, хоть Цзян Фэнмянь и замечал, что всегда провожала её настороженным взглядом, когда та убегала к знакомым покоям. Вэй Ин рос, и к сезону Дунчжи научился лучезарно улыбаться. Казалось, вся жизнь его будет столь же безоблачной и прекрасной, как его первая улыбка. Цзян Фэнмянь иногда украдкой наблюдал за тем, как его тихая дочь развлекает Вэй Ина. А однажды не удержался, отправился один в храм предков и, встав на колени, зажёг благовония с беззвучной молитвой. Неужели им с Юй Цзыюань небеса не пошлют сына?.. Минули Сяохань и Дахань, лютые морозы предрекали большие урожаи, потому не приносили печали. А после, отпраздновав начало нового года, Вэй Чанцзэ и Цансэ отправились в новое странствие. Земля как раз начала пробуждаться, стихли ледяные ветра, прошли снегопады, и Цансэ больше не могла усидеть в четырёх стенах. А когда пришли ранние дожди, принеся на крыльях сезон Юйшуй, с Юй Цзыюань приключилось знакомое уже недомогание. И Цзян Фэнмянь понял, что небеса откликнулись на его молитву. *** В конце сезона Шуанцзян, когда с каждым днём становилось всё прохладнее, в Пристани Лотоса раздался резкий крик младенца. Юй Цзыюань разрешилась от бремени мальчиком, и на этот раз имя ему дал отец. Цзян Чэн был совсем не таким спокойным, как ребёнок Цансэ. Чувства его можно было угадать сразу. Если он бывал недоволен, плакал громко и отчаянно и так же ярко стал выражать радость, когда немного подрос. От Вэй Чанцзэ запоздало добралось письмо, в котором он поздравлял друга и желал счастья и здоровья матери и малышу. Писал он и о том, что, быть может, они через несколько лет осядут в Пристани Лотоса, устав от скитаний, и тогда Вэй Ин сможет стать другом Цзян Чэну. «Как прекрасно будет, если наши сыновья станут расти вместе, а малышка А-Ли обоим будет достойной сестрой», — заканчивал он необычно длинное письмо. Цзян Фэнмяню тоже понравилась эта мысль. Сам он дружил с Вэй Чанцзэ едва ли не с младенчества, и лучше этой дружбы у него не было. Он тоже представлял, как Вэй Ин и Цзян Чэн вместе постигают азы, развивают Золотые ядра и учатся фехтованию, стрельбе из лука и прочему. Начинать такой путь вдвоём для мальчишек — и возможность посоревноваться, что помогает в совершенствовании. Казалось, что дальше дороги обоих будут яркими и лишёнными горестей. *** Однако не всё в Поднебесной было спокойно. Тучи сгустились там, где никто их не ждал. Не успели ливни Лидуна смениться лёгким снегопадом Сяосюэ, как скоропостижно скончались глава клана Не и его вторая уже супруга, оставив сиротами двух сыновей. Младший из них был немногим старше Вэй Ина, совсем ещё несмышлёный, старший же, родившейся от первой супруги, едва достиг возраста пятнадцати лет. Цишань Вэнь хищно оскалил клыки, намереваясь захватить земли под предлогом защиты, но этот старший, Не Минцзюэ, резко отказался от помощи, недвусмысленно намекнув, что не потерпит на своей земле чужих воинов. Истинный сын своего отца, он созвал Совет кланов, позвал всех прибыть в Цинхэ, чтобы каждый своими глазами убедился — он способен управится в собственном клане. Цзян Фэнмяню пришлось оставить супругу, сына и дочь и отправиться в путь. Он видел Не Минцзюэ лишь однажды, пусть и не так давно. Тогда долговязый и худощавый подросток, к тому же постоянно молчавший, почти ему не запомнился. Трудно было представить себе, что тот мальчишка действительно сумеет удержать воинов Цинхэ Не в узде, как то было при его отце. Нужно было разобраться, что он из себя представляет, и понять, насколько обоснованны притязания Цишань Вэнь. Цзян Фэнмянь прибыл на предстоящий Совет первым. Вэнь Жохань и Цзинь Гуаншань явно не торопились почтить своим присутствием новоиспечённого главу, а клан Лань всегда добирался точно в срок, никак не раньше. Мелкие же кланы остереглись отправлять представителей, справедливо посчитав, что Верховному заклинателю может не понравиться их присутствие. Потому, вероятно, главу клана Цзян Не Минцзюэ встречал лично, у самых ворот. Он носил строгие клановые одежды, больше напоминавшие броню, чем дорогие ханьфу остальных глав. Белый пояс выдавал сдержанный траур. В резиденции клана тоже тут и там бросались в глаза траурные полотнища. Оказалось, за пару лет, что успели пройти с их последней встречи, он вытянулся и возмужал. Пусть в лице его ещё была заметна юношеская мягкость, он больше походил на мужчину, чем на мальчишку. Смерив Цзян Фэнмяня взглядом, словно в ответ на то, как он сам изучал его, Не Минцзюэ некоторое время молчал. В холодных глазах как будто бы не было никаких чувств, кроме затаённого гнева. Разговор они повели в Главном зале. Слуги принесли чая и вина, поставили блюда с закусками и оставили их в одиночестве. Цзян Фэнмянь отметил, что рядом с местом главы размещается стойка для сабель. Там, где прежде была другая сабля, теперь покоилась Бася, и было ясно, что Не Минцзюэ может мгновенно пустить её в ход. — Мой отец ценил ваши советы, глава клана Цзян, — наконец заговорил Не Минцзюэ. Голос его выдавал возраст больше, чем черты лица. Ещё не до конца сломавшийся, он то хрипел, то уходил в высоту. Многие юноши смущались подобного, но Не Минцзюэ, казалось, ничего не замечал. — Мне хотелось бы доверять вам. Надеюсь, вы понимаете, что притязания клана Вэнь оскорбляют память моих родителей, да и всех моих предков. Цзян Фэнмянь мягко кивнул. Посягательства клана Вэнь вызывали у него смутные опасения. Так, подмяв под себя Цинхэ Не, Вэнь Жохань запросто протянет руки и к прочим кланам. Ходили слухи, что он уже присвоил себе земли нескольких совсем крохотных заклинательских семей. Но на каждом Совете Цзинь Гуаншань успокаивал остальных, находя объяснения, отчего Вэнь Жохань действовал мудро и справедливо всякий раз, как вскрывались подобные факты. Мало кто осмеливался после этого возражать Верховному заклинателю, не появлялись на Советах и просители со стороны этих крохотных семей. Так, может, их и не было на самом деле? Однако Цинхэ Не не был маленьким кланом. Его не получилось бы так просто стереть с лица земли. — Родители умерли не случайно, — добавил Не Минцзюэ, отводя взгляд. Горе заметно давило ему на плечи, пусть он и старался держать лицо. Воспоминания о трагичной смерти явно продолжали его тревожить. Но он не стал рассказывать подробностей, лишь добавил: — Что-то подтолкнуло болезнь… Болезнь. Цзян Фэнмянь слышал об этом. Искажение ци рано или поздно настигало каждого главу клана Не — заклиная на саблях, они слишком плотно соприкасались с энергией Инь и расплачивались за это. Но прежний глава отличался спокойным нравом, казалось, что он сумеет долго сопротивляться недугу, скоропостижная смерть действительно казалась странной. Не Минцзюэ не собирался открывать всех тайн — и без того, похоже, сказал слишком многое. Фэнмянь решил на него не давить. — На Совете кланов я поддержу тебя, — пообещал он. — Цишань Вэнь придётся отказаться от притязаний. Однако это не значит, что в дальнейшем не придётся ещё не раз противостоять Вэнь Жоханю. — Понимаю, — склонил голову Не Минцзюэ. *** Так Не Минцзюэ отстоял свой клан. Вернувшись в Пристань Лотоса, Цзян Фэнмянь всё ещё не находил себе места. От него не укрылось, с каким пренебрежением и затаённым гневом смотрел на юношу Вэнь Жохань. Кланы Вэнь и Цзинь всегда были в хороших отношениях и, похоже, собирались разделить земли Цинхэ Не между собой. Может, другой глава клана не стал бы беспокоить супругу, которая совсем недавно родила наследника, но Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань давно условились, что важные решения будут обсуждать между собой, выбирая верное. Вот и теперь он пришёл в её покои. Юй Цзыюань, удобно устроившаяся с сыном на руках среди подушек, выслушала его внимательно и заметила: — Возможно, ты и прав, Цзинь Гуаншань и Вэнь Жохань одинаковы в этом, им нравится прибирать к рукам всё, что только возможно. Но госпожа Цзинь, как ты знаешь, в положении, к сезону Цзинжэ или немногим раньше она разрешится от бремени. Пока землю сковывает холод, ни Цишань Вэнь, ни тем более Ланьлин Цзинь не выступят в открытом противостоянии против Цинхэ Не. Снега помешают сражениям. За это время у Не Минцзюэ есть все шансы укрепить собственных воинов, навести порядок и показать силу. А когда зима отступит, Ланьлин Цзинь окажется слишком занят, приветствуя наследника. В одиночку же Вэнь Жохань действовать не рискнёт. — Отчего — не рискнёт? — уточнил Цзян Фэнмянь, согласно кивнув ей. Цзинь Гуаншань был в большей степени делец, чем воин, и потому не стал бы выдвигаться, если бы увидел, что Цинхэ Не может постоять за себя. — Слишком велика вероятность, что остальные кланы будут недовольны таким поворотом, — пояснила Юй Цзыюань. — И тогда Верховный заклинатель утратит их доверие. Все вспомнят о малочисленных семьях, о слухах и прочем. Цзян Фэнмянь помолчал ещё немного, обдумывая её слова. Ему казалось, они что-то упускают, но в тот вечер он так и не поймал убегающую мысль. *** Всё встало на свои места, едва от Вэй Чанцзэ пришло ещё одно письмо. В нём он рассказывал, что земли Цинхэ Не наводнили бродяги и разбойники. Простой люд был не в силах противостоять им. «Если прежде мы занимались только тем, что усмиряли нечисть, теперь нам пришлось несколько раз усмирять и обычных людей, решивших, будто им всё дозволено, — писал Вэй Чанцзэ. — Недобрые времена настали, Фэнмянь. Молодой глава может не справиться с учиняемыми вздорным людом беспорядками». И сразу становилось ясно, чем это чревато. Если люди начнут покидать земли Цинхэ Не, это покажет, что глава не справляется с обязанностями, а значит, Вэнь Жохань сможет получить своё. Снова обсуждая с супругой создавшееся положение, Цзян Фэнмянь предложил: — Быть может, отправим ему воинов в помощь?.. — Не в помощь, — улыбнулась Юй Цзыюань. — Отправь их обучаться в Цинхэ. А там уж Не Минцзюэ пусть распорядится ими по-своему. Выбери лучших старших учеников клана. *** Вэй Чанцзэ и Цансэ побывали в Пристани Лотоса ещё раз. Вэй Ину тогда было три, и он оказался очаровательным и улыбчивым мальчишкой, любознательность которого в первый же вечер едва не привела его прямиком в лотосовый пруд. Однако от неприятностей его спасла Яньли, и после того Вэй Ин ходил за ней следом, всё пытаясь назвать её «цзэ». Разговор в ту ночь сложился неприятный. — Раз на дорогах стало так опасно, — настаивал Цзян Фэнмянь, — не лучше ли вам остановиться здесь, в Пристани Лотоса, осесть наконец. Хотя бы ради ребёнка. — Я не могу, — упрямо качала головой Цансэ, пока Вэй Чанцзэ молчал, — я клялась, что буду преследовать тьму и бороться с ней, восстанавливать справедливость и помогать невинным. Как мне осесть? Нет, Фэнмянь, не проси меня о подобном сейчас. Пока Вэй Ин не в том возрасте, когда нужны постоянные занятия, отчего бы нам не побродить по свету. — Оставь тогда малыша здесь? — внезапно предложила Юй Цзыюань. — Мы позаботимся о нём. — Нет… — Цансэ оглянулась — дети играли семенами лотоса в другом конце зала. Цзян Чэн смешно морщил нос, собираясь заплакать, Яньли и Вэй Ин увлечённо возились вместе. — Что ж, Пристань Лотоса готова принять вас в любой момент, — добавил Фэнмянь. Надолго они не остались — пробыли лишь несколько дней. За это время дети Вэй Ин и Яньли привязались друг к другу. Она горько плакала, пока Вэй Ин махал ей, стоя с матерью на одном мече. Цзян Чэн же был ещё слишком мал, чтобы осознать как приобретение, так и потерю. Провожая друзей взглядом, Цзян Фэнмянь ощутил, как сердце охватила тревога, не желая отпускать. Мир становился всё беспокойнее, и он чувствовал, что грядёт беда. Но как настоять, как заставить их остаться, он не знал. *** Когда Цзян Чэну исполнилось три года, Цзян Фэнмянь подарил ему трёх щенков. Собаки-оборотни, способные противостоять нечисти, были чрезвычайно смышлёными, и Цзян Чэн едва ли не спал с ними. Цзян Яньли было уже семь, и она начала постигать науки. Пусть и существовала договорённость с кланом Цзинь, из-за которой ей не требовалось учиться фехтованию, а можно было лишь совершенствоваться в навыках хорошей жены, Юй Цзыюань не могла допустить подобного. Она лично взялась учить дочь, и в этом оказалась не матерью, но строгой наставницей. Поначалу Яньли даже пугалась такой перемены, однако она была послушной и усердной, и Юй Цзыюань сдержанно хвалила её за успехи. Клан Цишань Вэнь как будто бы умерил свои аппетиты. А может, дело было в том, что годом позже того, как у Цзинь Гуаншаня родился наследник, на свет появился Вэнь Чао. Младший ребёнок, рождённый от наложницы. И только от Вэй Чанцзэ продолжали поступать тревожные письма. На дорогах всё больше появлялось бандитских шаек. Цансэ предполагала, что они направлены кем-то намеренно, потому что воины в них оказались знакомы с фехтованием. Более того, некоторые показывали приёмы, явно схожие с тайными техниками Цишань Вэнь. Путешествовать становилось всё опаснее, и Цзян Фэнмянь не раз и не два отправлял письма с просьбой вернуться в Пристань Лотоса. Вот только его друзья никак не могли смириться с тем, что происходит. А Цансэ так и вовсе решила доказать, что именно Вэнь Жохань желает разволновать простых людей, чтобы они отправились искать помощи и справедливости у Верховного заклинателя. Пусть имя Цансэ по-прежнему заставляло Юй Цзыюань замыкаться в себе, она признала, что в такой догадке есть доля истины, и первой сказала: — Зря они вмешиваются в это дело. Стереть их в порошок, чтобы даже воспоминаний не осталось, у Вэнь Жоханя сил хватит. Они всего лишь странствующие заклинатели. Заставь их вернуться сюда. Цзян Фэнмянь отправил письмо… Но оно уже не нашло адресатов. *** Весть о гибели двух странствующих заклинателей докатилась в Пристань Лотоса вместе с сезоном Цинмин. Истерзанные тела обнаружили на границе земель Юньмэн Цзян. Едва услышав об этом, Юй Цзыюань нахмурилась: — А ребёнок?.. Прибывший с печальными новостями мужчина опустил взгляд. Слухи о том, что госпожа Пристани Лотоса крайне сурова, всё ещё гуляли в народе. — Ничего не знаю о ребёнке, госпожа, — поклонился он. — Их нашли на окраине деревеньки, и детей там не было. — Неужели Вэй Ин тоже погиб, — вспомнил лучезарную улыбку младенца Цзян Фэнмянь. Знаком отпустив посланца, он оглянулся на супругу. Лицо Юй Цзыюань закаменело, она поджала губы, сжала кулаки и вдруг поднялась. — Нам нужно отправляться на поиски, слышишь?.. — Мы направим людей, — тут же кивнул он. — И найдём его. Она внезапно улыбнулась — очень печально и горько. Голос её едва заметно дрожал: — Мой господин, мальчишка-сирота четырёх лет не выйдет навстречу воинам. К тому моменту, как наши люди будут там, селяне уже научат его опасаться любого. Нет, только мы с тобой можем найти его, узнать его. И, быть может, и он нас вспомнит. *** Маленькому ребёнку не удалось бы уйти далеко. Неподалёку от той деревеньки, где нашли Цансэ и Вэй Чанцзэ, располагался город. Именно туда первым делом направились Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань. Расспросы ничего не принесли — беспризорников здесь оказалось немало, и люди не жаловали их. Все они были для них на одно лицо. Промышлявшие на дорогах разбойники многих детей оставили сиротами, и даже у самых добрых горожан не хватило бы сил уделить каждому каплю заботы. Гонимые бродячими собаками, чумазые дети перебивались тем, что находили на улицах, болели и погибали, обращаясь после мелкой нечистью, от которой горожане оборонялись талисманами. Цзян Фэнмянь почти отчаялся увидеть Вэй Ина живым. Совсем кроха… разве он имел хоть один шанс добраться сюда и выжить на улицах? Но Юй Цзыюань, казалось, чувствовала что-то. Она не сдалась и не прекратила поиски. И она же первой услышала звонкий собачий лай. — Что там такое? — повернулась она. Торговец, которому она прежде задавала вопросы, отмахнулся: — Не берите в голову, госпожа, то опять собаки погнали мальчишек. — Мальчишек… — сорвался с места Цзян Фэнмянь, и тут уже собаки показались из-за угла. Они действительно мчались за кем-то юрким и маленьким! Юй Цзыюань опередила собственного супруга — в воздухе раздался звонкий щелчок Цзыдяня. Испуганные, псы, скуля, отступили, разбежались кто куда, а тот, за кем они гнались, выпустил из рук чёрствую паровую булочку и рухнул на колени. Цзян Фэнмянь приблизился и протянул руку. Тот ли это мальчишка?.. И в этот самый момент ребёнок поднял на него взгляд и улыбнулся сквозь слёзы. — Вэй Ин, — подхватил его на руки Цзян Фэнмянь. К ним подошла Юй Цзыюань и протянула Вэй Ину ленту. Грязная, вся в пыли, она всё равно была алой. Лента, что некогда удерживала непослушные волосы Цансэ. У Цзян Фэнмяня дрогнуло сердце. — Это ведь твоё? — тихо спросила Юй Цзыюань. — Да… — кивнул тот и всё же расплакался.