***
Лес Га’хан оказался ближайшим зелёным островком жизни, окружённый вековечными дубами, словно стражами. Именно сюда Кенарий призвал Малфуриона, за что тот был благодарен. Ходить по опустошённой местности и ощущать гибель всего живого вокруг становилось с каждой ночью всё сложнее. В каком-то смысле друид завидовал остальным, кто переживал лишь тяжесть собственных потерь, а не боль раненого мира. Вдохнув свежий воздух полной грудью, Ярость Бури почувствовал некоторое облегчение. Неожиданно ветви деревьев закачались сами собой и откуда-то из глубины рощи донеслось: — Приветствуют тебя, теро’шан. Проходи. Малфурион удивлённо приподнял брови. Обычно Кенарий, если уж начинал разговаривать с ним, то сразу показывался, так почему сейчас не явился, а лишь зовёт дальше? Опасается слежки демонов? Или своих же? — У нас гостья. Гостья? Но кто? Не успев додумать, Ярость Бури остановился в нерешительности. Последний раз Кенарий пришёл ему на помощь в башне Ксавия, когда дракон времени отвлекала внимание мага. Неужели она? От собственной догадки едва не перехватило дыхание. Даже знакомство с Хранителем Рощи и история собственного брата до сих пор не вывели из Малфуриона немного суеверного страха перед великими силами, что управляли Азеротом. Тем более теми, кто мог потягаться с самим полубогом в могуществе. — Проходи, Малфурион, — тем временем повторил голос Хранителя Рощи, заставляя поторапливаться. Кенарий не любит задержек. Когда друид вышел на полянку, то встретил на ней самого Кенария, а на траве у ствола одного из самых мощных дубов — ту самую удивительную девушку из башни Ксавия. Оба смотрели на него спокойно, даже равнодушно, словно ничего особенного в подобных встречах нет. Тем не менее сердце Ярости Бури забилось быстрее, а взгляд невольно упал ей в область декольте. Поймав себя на подобных мыслях, Малфурион поразился собственному поведению. Память тут же подкинула картинку дочери Ноздорму, когда она, полуобнажённая, шла к кровати с Ксавием, чтобы там опоить его и подарить жаркий поцелуй, а фантазия поспешно подменила мага на самого друида. С усилием переведя взгляд на Хранителя Рощи, Малфурион почтительно поклонился, пряча темнеющие щёки. — Ты звал меня, Шан’до, и я явился. — Да, Малфурион. Пусть и раньше, чем я рассчитывал, но пора учить тебя следующим шагам в друидизме. Враг не будет ждать. — Вот как, — аккуратно отозвался Ярость Бури, то и дело исподлобья бросая взгляды на драконицу и стесняясь задать о ней вопрос. — Тогда… я полностью в твоём распоряжении. — Я попросил дочь Ноздорму дождаться твоего появления, — поймав очередной взгляд ученика в сторону дракона, хмыкнул Кенарий. — Без её помощи ты был бы до сих пор заперт в кристалле, а твой брат и остальные защитники Чёрной Ладьи — мертвы. Впрочем, кто мы такие, чтобы обсуждать Дар Времени? Раз события приняли подобный оборот, значит, так было нужно. Полагаю, тебе, как и мне, хотелось поблагодарить за всё нашу гостью. — Мои слова лишь заверят ваши, — послушно кивнул Малфурион учителю, а после перевёл взгляд на дочь Ноздорму, стараясь смотреть только в её серые глаза и никуда больше. — Боюсь, я не умею разговаривать с такими, как вы, чтобы правильно передать всю глубину моей признательности. — Такими, как я? — наконец подала голос драконица. Ярость Бури открыл было рот для ответа, но в смущении закрыл обратно. Сладкие картинки потонули в неловкости и панике: брат произносил имя дракона, но оно совершенно вылетело из головы. Как же он её называл? Малфурион точно пытался его запомнить, чтобы в случае, если с Иллиданом что-нибудь случится, искать именно её. Как?.. Как же?.. Даже приблизительного ничего в голову не лезло. Как он мог забыть?! — Я всего лишь обычный калдорай, — понимая, что молчит дольше, чем следовало, Малфурион тут высказал первое, что пришло в голову. — Драконы — хранители Азерота, а бронзовой стае ведомы течения времени. Я не имею права даже сопоставлять себя с вами. — Твоего брата подобная разница не слишком пугала, — хотя в голосе дракона отчётливо слышались насмешливые нотки, её лицо оставалось спокойным. — Я — не мой брат, — немного напряжённее, чем хотел, выпалил Малфурион. — Это я вижу. В любом другом случае дежурная фраза «я вижу» была бы расценена друидом как фигура речи и не более, но взгляд дракона чувствовался иначе, как если бы она действительно могла видеть разницу между близнецами. В Изумрудном Сне Иллидан выделялся среди прочих эльфов, Ксавий смог поймать дух Малфуриона в обычном мире, так может и дочь Ноздорму как-то иначе воспринимает окружение? — Тогда позвольте вас заверить, что я бесконечно признателен за помощь. Теперь, когда портала больше нет, мы сможем изгнать Легион из Азерота. Впервые за всё время разговора маска равнодушия дракона чуть дрогнула, на мгновение обнажив беспокойство и даже что-то сродни отчаянию. Дочь Ноздорму перевела взгляд на Кенария, словно пыталась без слов сказать ему что-то важное. — Мы примем любую помощь, — очень тихо заверил её Хранитель Рощи, так что даже Ярость Бури, стоящий рядом, едва смог его расслышать. Неожиданные тепло и мягкость в словах Кенария удивили Малфуриона, ведь он не думал, что великий Шан’до вообще способен так с кем-то разговаривать. В ответ на заверение драконица набрала в грудь побольше воздуха, словно собиралась что-то выпалить на одном дыхании, но всё не решалась и медлила. Казалось, рядом с ней замерло само время, будто миг, отделяющий её от откровения, мог стать роковым. Она вздрогнула, опустила голову и неуверенно покачала ей, вернув себе равнодушие. Растения на поляне ожили, а стоящие вокруг высокие дубы мирно закачали кронами. — Я рада была познакомиться с тобою лично, Малфурион Ярость Бури, — размеренно произнесла драконица, словно не она мгновение назад приняла решение, от которого, весьма вероятно, зависели чьи-то жизни. — Для меня это честь. — Честь? Но… — от услышанного Малфурион ни на шутку смутился, не ожидавший такого поворота разговора. — Для меня это гораздо большая честь… леди. Простите, не знаю вашего имени. — Оно тебе и не нужно, — слабо улыбнулась дочь Ноздорму. — Ты всё равно его забудешь. — Забуду? — друид задумчиво нахмурил брови. — Значит… это вы сделали так, что я не помню, как звал вас брат? — Это мне и было интересно, — драконица задумчиво сощурила глаза. — Ты должен был меня вообще забыть. Сразу, как духом покинул башню. Мне стало любопытно, это из-за дворца и его магической защиты или дело в тебе? — Мой теро’шан весьма способный, — довольно погладил кустистую бороду с листвой Кенарий. — О, в этом не было никаких сомнений. Даже без знаний будущего, моя стая никогда бы не посмела сомневаться в вашем выборе, — она кивнула головой в сторону Хранителя Рощи, а потом снова обратилась к его ученику. — Что же именно ты помнишь? Забытые смущающие фантазии вернулись, чтобы жар по венам побежал с новой силой. — Не уверен, что мои воспоминания важны, — тут же заюлил Малфурион, не представляя, как он будет описывать события своего спасения, если его всё же заставят. — Я должна знать, насколько они отчётливы. Ведь если ты смог что-то запомнить, то и Ксавий может. — Ксавий? Но ведь он мёртв и уже не сможет ничего рассказать! У нас, калдорай, даже есть пословица: «доверить тайну мертвецу», имея ввиду, что о ней никто не узнает, — неуверенно улыбнулся друид. Вместо ответа драконица склонила голову набок, отчего украшения на её рогах и в медных волосах наполнили поляну мягким звоном. — Не все мертвецы надёжно хранят секреты, — наконец неторопливо протянула она. — Итак, что ты помнишь? — Ну, вообще-то… всё, — неуверенно протянул Малфурион, чувствуя, что у него от смущения и неловкости, как у кого-нибудь подростка, темнеет лицо и уже даже кончики ушей. — В каком смысле? — В буквальном. Я запомнил и как вы появились перед Ксавием, и о чём с ним говорили, и… и… И как вы перенесли кристалл в главный зал. — И правда всё, — очень тихо, словно самой себе, протянула дочь Ноздорму, в задумчивости опуская голову. — Хм. Ожидавший её смущения Малфурион слегка растерялся. Казалось, ей куда важнее решить появившуюся проблему, в то время как до пикантных частей прошедших событий в кровати с Ксавием будто бы и вовсе нет дела. Остро почувствовав новый приступ неловкости, но уже от ощущения незрелости и лёгкого разочарования, друид тряхнул головой. Никто из живущих никогда не общался с драконами лично, так что об их привычках и ценностях практически ничего не было известно. Стоило ожидать, что и на близость с представителями других рас они реагируют как-то иначе. — Надеюсь, последствий от твоего вмешательства не будет, — протянул Кенарий, поглаживая рукой-веткой бороду. — Пользуясь присутствием Малфуриона, хочу принести тебе мою благодарность за его спасение, дочь Ноздорму. Помни, что я у тебя в долгу. И пусть лес и сам теро’шан станут свидетелями моего Священного Слова. Драконица окинула долгим взглядом фигуру Хранителя Рощи. Угадать по её лицу, что же именно она почувствовала и о чём подумала, оказалось невозможно. Прекрасно представляя натуру брата, Малфурион едва сдержал улыбку: Иллидана, скорее всего, невероятно раздражает её манера общения, ведь ему всегда нужны эмоции собеседника. Когда девушка подняла руку, чтобы почесать в задумчивости подбородок, многочисленные золотые браслеты у неё на руке с мягким бренчанием сползли ниже, демонстрируя на бледной розоватой коже странную татуировку, сияющую изумрудным светом. Друид и сам не понимал, почему так сильно обращает на это внимание, но от одного её вида ему вдруг стало не по себе. Почему-то татуировку он захотел запомнить даже больше, чем когда-то имя дракона. — Правила вежливости вынуждают меня открыть имя, чтобы принять ваше обещание. Зачем вы это сделали? — и снова в её голосе не прозвучало ни намёка на обиду или разочарование. — Дар Времени сопоставим со Священным Словом, — довольно улыбнулся Кенарий, но быстро стал серьёзным настолько, что, повинуясь его настроению, окружающие деревья затихли, погрузив поляну в абсолютную тишину. — Однако твои братья и сёстры могут его не оценить. Ты рискуешь. Я не могу спрашивать тебя, зачем, даже не понимаю, почему из двух братьев ты выбрала Иллидана, но могу предоставить помощь и, если понадобится, защиту. Впервые за разговор драконица не просто улыбнулась, а мягко рассмеялась: — Если отец на кого-то разгневается из нашей стаи, то никто и ничто не спасёт от его кары. Да и к тому же я никогда не пойду против его воли. Тем не менее не смею оскорбить вас, Кенарий, сын Малорна, неуважением и с великой благодарностью я, Дейдорми, дочь Ноздорму, принимаю ваше Священное Слово. — Дея! Точно! — как можно тише выпалил Малфурион, чуть не стукнув самого себя по лбу из-за настигшего озарения. — Да, в этом облике я ношу такое имя, — снова улыбнулась Дейдорми. — К сожалению, теперь ты его не забудешь. — Почему же не примешь свой обычный облик? И образ какого существа у тебя сейчас? — не скрывая любопытства, поинтересовался Кенарий. — Я надеюсь на ваше понимание, Хранитель Рощи. Сейчас ещё не то время, чтобы я могла ответить. Более того, мне следует вернуться. Ещё раз, примите мою благодарность за дар. Поверьте, я о нём не забуду. Дея поднялась с травы, отряхнулась, в поклоне распрощалась с друидом и его учителем, а после взмахнула рукой, чтобы через пару мгновений исчезнуть в налетевшей песчаной буре, охватившей её фигуру. Впервые за всё время слова и тренировки Шан’до давались Ярости Бури тяжело. Из головы всё никак не выходил последний разговор, а изумрудные татуировки на руке драконицы не давали покоя. Стоило Малфуриону закрыть глаза, как у него перед внутренним взором тут же начинало мерцать зелёное пламя, а в нём смутно угадывалась чья-то огромная крылатая фигура. Беспокойство оказалось настолько сильным, что в какой-то момент он хотел поделиться его причиной с учителем, но передумал. Веских причин обращать внимание на татуировки Деи не было, да и Кенария, скорее всего, разочарует то, о чём на самом деле думает его ученик вместо столь важного сейчас учения. Нет, пока не стоит об этом говорить. Может, позже, когда придёт время.***
Изначально план был ужасный. Именно поэтому Иллидан в последний момент в него вклинился в надежде спасти треть армии от гарантированной смерти. Скорее всего, после их возвращения Десдел будет орать, как кабанчик на жертвоприношении Элуне, но в какой-то степени Ярость Бури уже привык к его визгам, как он нелестно про себя называл поведение южного лорда. Один Верховный чародей Чёрной Ладьи, разумеется, никуда не ездил, а потому там, где был один отряд, стало два, во главе с мощным магом и привыкшими к его стилю боя воинами. Вскоре разведка донесла, что взятые в окружение демоны подготовились к атаке, так что предстоящий бой не будет лёгким. Однако даже такая безрадостная перспектива не поубавила мнительности Иллидана. Ему казалось странным, что внушительные силы противника позволили взять себя в кольцо и не пытаются пробиться к остальным. Он слишком давно и хорошо знает своего врага, чтобы поверить в подобную удачу. Да, наживка выглядит опасной, но то, что перед ними именно она, маг не сомневался. Поэтому, вместо приказа о прямой атаке, Ярость Бури всё продолжал гонять разведку вокруг противника, выискивая подвох. — Почему мы встали?! — возмущение Латосия казалось уже осязаемым и витало вокруг мага плотной аурой. — Потому что я не давал приказа наступать, — как можно более холодно отозвался Иллидан, стоя на пригорке и всматриваясь в горизонт. Лицо Лунного Стража потемнело от злости, но кричать на Верховного чародея — да ещё и в окружении его бойцов — он не рискнул. Во всяком случае, не без поддержки своего высокопоставленного покровителя. — Позволю себе заметить, — если бы слова Латосия могли источать яд, он бы уже капал на землю с громким шипением, — сейчас как никогда удобное время для нападения: враг не ждёт, что мы будем атаковать днём. Но судьба на нашей стороне — солнце заволокло небывалыми тучами, и оно почти не слепит бойцов. — Да, это я вижу, — кивнул Иллидан, продолжая осмотр и ни на мгновение не переводя взгляд на собеседника. — Мы сможем расправиться с большей частью вонючих демонов одним мощным внезапным ударом, — продолжал упорствовать Латосий. — Как того и желал лорд Звёздное Око. Упоминание о южном лорде заставило некоторых его эльфов и части офицеров с других регионов империи обменяться напряжёнными взглядами. Противиться прямому приказу Десдела они не имели права, но иерархия требовала подчиняться тому командиру, кто непосредственно участвует в бою. И сейчас это был Ярость Бури. — Вы противитесь приказу лорда Звёздное Око? — пошёл ва-банк Латосий. — Ни в коем случае, — всё так же спокойно ответил Иллидан, продолжая игнорировать мага. — Я лишь ищу подходящее время для его осуществления. Лунный Страж чуть не скрипнул зубами от досады. Аккуратно обойдя его, к Иллидану приблизилась Ная. На её появление он тут же среагировал, переведя взгляд с горизонта на жрицу. Латосий без труда рассмотрел в таком поведении командующего оскорбление своей персоне, отчего сжал кулак, даже не скрывая неприязни. — Верховный чародей, я… — начала Ная, но в смущении чуть опустила голову. — Говори, — поощрил её Иллидан, за что получил пристальный взгляд жрицы из-под чёрной чёлки. Невольно Ярость Бури усмехнулся. В прошлом-будущем именно Ная стала верным лейтенантом Майев и не раз приходила в его клеть. Из всех Стражей она была последней, кто заговорила с ним. Когда же это произошло, то разговор немало ошарашил узника. В ответ на очередные оскорбления, которыми Ярость Бури, не скупясь, разбрасывался в адрес каждого, кто к нему приходил, Ная как-то тихо заметила: — Мне жаль тебя, Предатель, — она положила руку на чакрум, что послушно висел у неё на поясе. — Я могу оказать тебе милость, пусть это и разочарует Майев. — Засунь себе свою милость знаешь куда? — фыркнул ей тогда Иллидан, по привычке скрещивая руки на груди и мерцая во тьме зелёным огнём проклятого зрения. — Ты и пальцем меня не тронешь. Никто не тронет. Вы только и можете, что пугливо ходить вокруг. Хочешь меня убить? Зайди внутрь и посмотрим, кто кого. — Неужели ты не хочешь освободиться? — внезапно выпалила вопрос Смотрящая в Ночь, но тут же прикусила губу, словно пожалела о сказанном. — Освободиться? — совершенно искренне отозвался Иллидан. — Двадцать веков… — Ная покачала головой, с неприкрытой жалостью смотря на узника, чем бесила его ещё больше. — Разве ты не хотел бы… закончить всё это? Да, Майев никогда мне этого не простит, но… Вы будете свободны. Оба. Одним ударом. Я буду быстрой, обещаю, ты ничего не почувствуешь. — Что ты мелешь?! — к собственному удивлению Ярость Бури отшатнулся от края клети, словно прутья оказались прокляты. — Вечность во тьме и одиночестве. Разве ты не устал? — продолжала наступать Ная, делая шаг в сторону Иллидана, отчего он отошёл ещё дальше. — Ты больше никогда не увидишь, как прекрасны на небе звёзды. Никогда не вдохнёшь полной грудью воздух свободы. Никогда не опустишь руку в холодные воды горного ручья. Не обнимешь ни любимую, ни ваше дитя. У тебя нет будущего. Только тьма. Неужели ты и правда хочешь жить дальше? — Сумасшедшая! — рыкнул Иллидан, незаметно для самого себя упираясь спиной в прутья решётки с противоположенной стороны от Стража. — Ты несёшь бред! — Это ты бродишь в бреду. Уже который век подряд. Скажи, зачем ты живёшь? — Замолчи! — Я могу помочь вам. Вы освободитесь. Ты освободишься. — Заткнись! На громкий крик Иллидана к клети, стуча копытами, подошёл один из детей Кенария, что охраняли узников. Ная покачала головой и больше никогда этот разговор не поднимала, но каждый раз, когда они оставались один на один, по спине Иллидана пробегала дрожь. Майев могла сколько угодно орать о том, как она его ненавидит, но она бы не посмела причинить ему вред, в то время как Ная искренне верила, что в смерти Иллидана и он сам, и его тюремщица обретут избавление, отчего была опасной и пугающей. Даже сейчас внимательный взгляд из-под чёрной чёлки вызвал невольную оторопь. Разумеется, Иллидан не подал вида, но будто бы случайно отошёл на пару шагов дальше. — Мне… Прошу прощения, я могу показаться глупой, но… — Ная по старой привычке прикусила губу, не уверенная в том, что ей стоит говорить дальше. — Продолжай, — настоял Ярость Бури. — Мне не нравятся тучи, — очень тихо ответила жрица. Едва скрывая смех, рядом чуть не подавился Латосий. Только статус дочери Элуны спасал Наю от его едких замечаний и оскорблений. Однако быть полностью великодушным маг не смог, так что он, не скрывая заинтересованного взгляда, прокомментировал её высказывание, наигранно делая вид, что тщательно подбирает слова: — Столь блестящей жрице Элуны не стоит переживать из-за нескольких капель дождя. От них вы станете лишь притягательнее. Того, с какой яростью Ная уставилась на Лунного Стража, Иллидан уже не видел. Он внимательно всматривался в нависшие тучи, которые лишь теперь показались странными. Слишком быстро. Они передвигаются слишком быстро. — Все в центр! — заорал Ярость Бури, начав чертить сложную матрицу заклинания. — Маги, по краям. Тут же в небе громыхнула молния и по тучам прошла рябь, как по глади озера. Иллюзия спала, демонстрируя спрятанные за нею многочисленные войска Пылающего Легиона. В едином порыве жрицы воззвали к Богине, лучники встали наизготовку, а все присутствующие маги рассредоточились по площади, растягивая и усиливая собственными силами плетения защитных чар Иллидана. Из-за разницы в подготовке, Ярость Бури тут же почувствовал небывалое напряжение: если тренированные им отряды делали это умело и грамотно, то вмешательство остальных чувствовалось как что-то чужеродное. Голова резко разболелась, а ноги подкашивались. Парящие эредары и Стражи Ужаса скооперировались и без промедления начали осыпать заклинаниями опорный пункт, безошибочно метясь в Иллидана. В ответ он лишь выругался сквозь зубы. В прошлом похожим заклятием он вбирал в себя силы других чародеев, порой увлекаясь настолько, что вместе с магией они теряли и жизни. Сейчас же Ярость Бури пытался передать заклятию свою силу, чтобы лучше им управлять. Магия множества колдунов буквально затрещала в воздухе, как сотня молний, окрашивая всё вокруг во всевозможные цвета. Зрелище столь же поразительное, сколь и пугающее. Неожиданно прямо над ухом Иллидан будто бы услышал чей-то голос. Только теперь он понял, что от перенапряжения чуть не оглох. Ему пришлось даже сощуриться, чтобы понять, кто к нему обращается: — …Вы меня слышите? — голос Наи раздавался как из-под толщи воды. — Позвольте силе Богине помочь вам. Не до конца представляя себе, что жрица хочет сделать, Ярость Бури тем не менее кивнул, борясь с внезапным потемнением в глазах. Прикосновение женских рук ко лбу было на удивление прохладным, но приятно бодрящим. Ная постепенно опустила ладонь, закрывая Иллидану глаза, отчего в них исчезло напряжение, а зрение восстановилось. — Богиня поможет вам, — будто бы не своим голосом заверила она, аккуратно массируя виски мага. — Делайте, что до́лжно. В себя Ярость Бури пришёл крайне вовремя. Стоявшее поодаль войско демонов, за которым изначально и высылали армию, тоже ринулось в атаку, сминая ряды защищавших магов воинов. К стоящему в воздухе треску добавился звон оружия и крики первых раненых. В считанные минуты неготовые к настоящему бою резервы начали терять позиции, из-за чего некоторым магам пришлось отвлекаться. В образовывающиеся бреши в защите тут же летели безжалостные заклятия эредаров. С одной стороны это увеличило потери, но напряжение на опорный пункт спало. До некоторой степени у основной ударной силы калдорай развязались руки. Чародеи Иллидана сотворили столь похожий огненный ураган, что когда-то им на голову пытались обрушить сами Стражи Ужаса, запустив его мощным потоком в небеса. Внесённая ими сумятица и первые падающие трупы врага подарили калдорай надежду на успех. Ветераны осады Чёрной Ладьи сдержали контроль над войском и оно перегруппировалось. — Жрицы, залп, — громко скомандовал Иллидан. Снова в воздух взвились сотни сияющих звёздочек-наконечников стрел, но днём они выглядели не столь впечатляюще. Входящее в зенит солнце безжалостно давило на ночных эльфов как в моральном, так и в магическом плане. Смотреть наверх становилось всё сложнее, отчего парящий враг был практически неуязвим. Лишь умение воинов и барьер магов спасали армию от поражения. Однако долго днём сдерживать бесконечный натиск врага для ночного народа было крайне тяжело. Отправив гонцов к Кур’Талосу, Иллидан, как мог, оттягивал время. Постепенно войска калдорай пятились, проигрывая метр за метром. Не все понимали, что отступление запланированное, а потому среди некоторых офицеров, вчерашней знати, началась паника. Их путанные выкрики больше мешали, чем помогали, сбивая обычных солдат. Чтобы сохранить строй, Ярость Бури перераспределил наиболее проверенные отряды по периметру войска, чтобы они подавали пример, а кое-где и перенимали на себя командование, пока взглянувшие реальной смерти в глаза офицеры лишь в страхе тряслись за спинами подчинённых. Подвиги самопожертвования и доблести мешались с трусостью и малодушием. — По моей команде снимите щит, — приказал Иллидан ближайшим магам. Когда защитные чары мигнули, калдорай отправили наугад в небеса заклятия, что могли бы достать до парящих противников. За счёт неожиданности определённый успех оказался достигнут, но его всё ещё было недостаточно для перелома хода битвы в свою пользу. Внезапно среди гомона и криков боя кто-то будто бы шепнул Иллидану в самое ухо. Брат, я скоро буду. В будущем появление Малфуриона на поле боя было бы немалой прибавкой, но сейчас он ещё недостаточно освоил тонкое искусство друидизма, чтобы Иллидан мог однозначно реагировать на его послание. «Лучше уходи», — постарался настроиться на близнеца Ярость Бури. — «Дождись Гребня Ворона». Полагаю, я буду полезнее сейчас. Останови своих магов. Уловив лёгкую насмешку, Иллидан невольно и сам улыбнулся. Он тут же приказал восстановить барьер, с интересом наблюдая за развитием событий. У Мала есть какой-то план, и не в нынешней ситуации отказываться от его помощи. Вначале ничего не происходило, но постепенно эредары стали нервно дёргаться или сбиваться с ритма заклятий. Некоторые из них замахали руками, отбиваясь от невидимых мошек. Но от невидимых ли? Одна эредарка и вовсе вскрикнула и камнем упала вниз, сильно опухшая из-за многочисленных укусов насекомых. Наконец и Стражи Ужаса начали кричать, когда мошкара облепила их глаза и заползла в уши. Небесная часть демонического воинства оказалась практически полностью парализована многочисленными противниками, от которых не спасали ни оружие, ни большинство заклятий. В тех немногих колдунов, кто успел окружить себя защитным огненным барьером, полетели заклятья уже с земли и зачарованные стрелы жриц. Когда угроза с воздуха нивелировалась, калдорай смогли уделить полноценное внимание противнику на земле. — Сзади! — вдруг заорал один из чародеев рядом с Иллиданом, а после вскинул руки, чтобы спасти его от летящего заклятия. Едва понимая, что происходит, Иллидан тут же отпрыгнул с того места, на котором стоял. Лишь сейчас он рассмотрел своего спасителя и немало удивился. Латосий тяжело дышал, но ни на мгновение не оторвался от боя, даже для того, чтобы получить благодарность за спасение. Размышлять над его неожиданным поведением времени не было. Крутанувшись назад, Ярость Бури увидел прямо перед собой спикировавший с небес отряд выживших эредаров. Видимо, они смирились с неизбежным, но перед этим решили дорого продать свои жизни. — Ти! — ткнул в него когтистым пальцем рослый эредар. — За тво’ю смерть Госпотин внесёт наши имена в леген’ти! — Ого, как высоко вы оценили мой скромный вклад. Я тронут, — насмешливо фыркнул Ярость Бури, но тут же встал в стойку, готовый к бою. Воины и маги калдорай окружили противника кольцом. Их дружная атака мешала демонам целиться в Иллидана. Сам он, не скрываясь, бросился вперёд, выхватив из ножен изогнутый меч. Наколдовывать при воинах Пылающего Легиона аззинотки он не рискнул. Кто-то из них, как и Хаккар перед смертью, может случайно прокомментировать их появление у одного из защитников Азерота. Это могло бы вызвать нежелательные слухи среди эльфов. Напрыгнув на угрожавшего ему эредара, Иллидан сначала запустил чародейскую стрелу, а потом направил удар клинка. Колдун попытался ответить магией, но вместо этого ему пришлось отпрыгивать от атаки другого эльфа. Эредарам не позволяли биться один на один с кем бы то ни было, давя численным превосходством. Демоны грамотно оборонялись, отвечали слаженно, не в пример разнобойным ударам калдорай, но силы были неравны. Постепенно их смяли, но перед убийством последней эредарки Иллидан поднял руку, поражая её заклятием. Красивое округлое лицо девушки исказила гримаса боли. — Схватить её. Доставить Кур’Талосу. Недалеко же её увезут. Он уже здесь. Послание Малфуриона ненамного опередило громкий звук горна приближающихся войск Гребня Ворона. Спустя пару часов всё было кончено.