Твой или ничей

      Ямамото Такеши тонет и задыхается. Мутная грязно-зеленая вода смыкается над головой, окутывает плотным ледяным коконом, забивается в нос, уши, легкие, резкой болью разрывает грудь. Ямамото пытается бороться — с силой тянется на поверхность, машет руками и ногами, ищет за что бы зацепиться, от чего можно было бы оттолкнуться и выплыть… Но вокруг нет ничего. Океан ревет и бушует, огромные водяные валы поднимаются на многие метры в высоту, беснуются на бескрайних просторах, одинокие и всеми забытые. И Такеши сейчас такой же. На многие мили вокруг ни единой живой души, и нет никого, кто бы протянул руку и помог, спас от верной гибели. Песок и мелкие камни, поднятые штормом со дна, застилают обзор, но и без этого он бы ничего не смог увидеть. Вокруг лишь мутная взвесь, пена, гул океана, бушующий ветер снаружи и небо в грязных, темно-серых кучевых облаках. Небо, до которого больше не суждено дотянуться. Водоворот затягивает, сковывает по рукам и ногам, и у Ямамото больше нет сил сопротивляться. Невыносимой болью печет легкие, лопаются пузыри воздуха, голову будто сдавливает железным обручем, а в глазах мутнеет. Первый вдох причиняет неимоверную боль, по ощущениям грудь уже разорвало, но краем глаза Ямамото убеждается в ее целости. Сознание уплывает, и парню мерещится то, чего здесь быть никак не может. Огромная акула тенью проносится мимо, мелькая бело-серым боком. В ее чудовищной пасти бесчисленное множество острых, как бритвы зубов. Как бритвы, или мечи. Вспененная кругом вода отчего-то напоминает до боли знакомые волосы, так же беспорядочно струящиеся и застилающие обзор во время боя… Из последних сил Ямамото усмехается – вот ведь наваждение. Акульи зубы аккуратно и смертоносно перехватывают грудную клетку, переламывая ребра, легкие, сердце в сплошное кровавое месиво, тут же уносимое на глубину течением. Сознание гаснет окончательно, и Ямамото проваливается в спасительную темноту.       Он открывает глаза, едва не подскакивая на кровати. Судорожное дыхание, на лбу капли пота, белоснежные простыни смяты и скомканы в побледневших от напряжения пальцах. Остатком ночного кошмара все еще жжет внутри, но знакомая обстановка комнаты успокаивает. Его комнаты, их комнаты. Рядом шевелятся, и хриплый со сна голос обеспокоенно произносит: — Какого черта, пацан? Чего подорвался? Скуало лежит на боку, прижавшись к его плечу, и перекинув ногу через Такеши. Едва проснувшийся, но уже серьезный и собранный; взгляд цепко следит — внимательно отмечает каждую деталь. И серый цвет его глаз до ужаса напоминает и беснующийся океан, и покатые акульи бока. Ямамото вздрагивает, но лишь мотает головой и через силу улыбается. — Кошмар приснился, только и всего. — И давно тебе снятся кошмары? Такеши молчит, только взгляд на секунду темнеет. Они оба знают ответ: с тех пор, как начал убивать, так и начали сниться. Одна из черт вечно веселого и смеющегося Такеши, которая открыта не для каждого, и с чем Скуало приходится мириться. Но он не против — наоборот благодарен за оказанное доверие, за то, что, хотя бы при нем, пацан не притворяется и все маски крошатся в пыль. За окном шумит дождь, и Ямамото отстраненно думает, а не этот ли монотонный шум послужил причиной именно такого кошмара. Капли стекают по стеклу, оставляя искривленные узоры дорожек. За окном — ночь, и город под пеленой низких грозовых туч давно спит, и словно нет больше никого за пределами их маленькой комнаты. — Знаешь, я тонул в океане. Огромном бескрайнем океане, где не было никого кроме меня. Только шторм и высокие волны. Я пытался выплыть, но… — голос дрогнул, — не смог. И в итоге утонул. Вот такие дурацкие сны мне снятся, прости, что разбудил. Смеется тихо, а рука в извечном жесте сама тянется к затылку —- виновато взъерошить волосы. Привычка с детства, которая никак не исчезает. Но Скуало перехватывает руку. Подносит к лицу и медленно целует, прижимаясь к пальцам теплыми губами. Дождь за окном усиливается, а у Ямамото перехватывает дыхание. — Ты же знаешь, что твой кошмар не имеет под собой никаких оснований. У тебя есть я. И если ты будешь тонуть, то я тебя вытащу. Хотя на твоем месте я бы не стал проявлять такую позорную слабость, иначе смерть тебе потом сказкой покажется. Вспомнив акулу, после появления которой он тут же проснулся, Такеши улыбается. — Я сказал что-то смешное, пацан? — Совсем нет. Просто… спасибо. Я так благодарен тебе за то, что ты со мной. В ответ Скуало лишь фыркает и тянет Ямамото к себе. Чертовы ночные кошмары забрали у обоих драгоценные минуты сна, и мечник намерен срочно это исправлять. Такеши восхитительно теплый, и доверчиво прижимается к нему, благодарно целует и утыкается носом в длинные волосы. Дождь умиротворяюще стучит в оконные стекла, пряча их от всего остального мира. Удушливый ночной кошмар растворяется в этой пелене успокаивающего дождя, который смывает все страхи и сомнения. Растворяется под звуки тихого родного голоса, исчезает в крепких объятиях Скуало. Ямамото Такеши снова может дышать.