Твой или ничей

Что будет, если у одного из вас смертельная болезнь?       Экран телевизора мерцает в углу, транслируя на всю комнату какой-то дешевый боевик, где кровь ненатуральная, оружие держат как попало, пафосно не оборачиваются на взрывы, да и вообще – главный герой такой, что блевать тянет. Второсортное кино; впрочем, Скуало слишком занят полировкой лезвия своего меча, чтобы обращать на подобное внимание. – Скажи, а что ты будешь делать, если у меня смертельная болезнь? Если я вдруг умру? Садится, прислоняется спина к спине, с шипением открывается банка газировки. Скуало досадливо морщится. – Врооой одно могу сказать точно – от твоих тупых вопросов опухоль мозга мне уже гарантирована. Что с настроением? Почему я вынужден сейчас выслушивать подобный бред? За спиной тихо выдыхают, Ямамото ерзает, устраиваясь удобнее, и наваливается всем весом. То же мне, нашел опору… Мечник с трудом подавляет в себе желание смачно врезать локтем в поясницу. – Приятель один умер. Не дожил даже до тридцати лет, он был моим ровесником. Как-то странно осознавать… – Что люди мрут как мухи? Пресвятая дева Мария, ты еще не усвоил этот урок? Доставай катану и приведи ее в порядок, прочисти мозги. Для того, кто машет мечом направо и налево, странно слышать именно подобные вопросы. Не находишь? – Ты совсем, получается, не ценишь жизнь? Злость глухо взрывается в голове, и Скуало, зарычав сквозь зубы, все же с наслаждением бьет в бок. Определенно, от нынешнего хранителя дождя не только опухоль заработаешь. Как же раздражает временами… Ямамото сдавленно охает, газировка, шипя, растекается по ковру, а Скуало в порыве злобы заваливает парня на спину и садится сверху, заламывая руки над головой, больно сжимает запястья. И смотрит, просто смотрит в омут ореховых с золотистой радужкой глаз. Ямамото молча смотрит в ответ. – Ты точно ничего не скрываешь? – Нет, - за коротким исчерпывающим ответом следует нежная улыбка. – Пеняй на себя, если ты сейчас соврал, - мечник разжимает хватку, удобнее перехватывая чужие руки, и добавляет. – Убил бы тебя, чтобы не мучился. Лучше сдохнуть в славном бою, чем на койке в больнице под хрипы и стоны безнадежно больных. – Я тебя тоже люблю, ты знал? Скуало оставляет признание без ответа. Не в этот раз. Насмешливо интересуется: – А сам бы что делал? Если бы мне оставалось жить несколько месяцев. – Окружил бы теплом и заботой, а еще сделал бы все возможное, чтобы спасти тебя. Что угодно. Я… если честно, не могу представить свою жизнь без тебя. – Вроооой ты что несешь?! Эмоции захлестывают с головой, и Скуало, не сдержавшись, наотмашь бьет Такеши по лицу. Тот только смеется, и этот смех эхом отдается на фоне взрывов из телевизора. Скуало ошарашен, и он точно не хотел бы слышать подобных слов в своей жизни. Ни от кого вообще, а от этого мусора тем более. – Сначала ты хотел свалить в бейсбольную лигу, а теперь заявляешь, что мы умрем вместе, как в какой-нибудь дешевой мелодраме? Готов сделать что угодно, лишь бы не становиться третьим императором мечей?! – Меня не волнуют титулы и репутация. И Скуало внезапно осекается, потому что Ямамото вдруг слишком серьезен, а вечно добрые глаза темнеют, и голос звучит глухо. – Мне важен ты. Поэтому, если ты смертельно заболеешь или умрешь на миссии, боюсь, я последую за тобой. – Идиот. Мусор, ты такой беспросветный идиот… Скуало смотрит на губы, которые вновь тронула неизменная улыбка, и ему плохо. До тошноты и скребущего чувства в груди плохо. Мечнику не нужна эта слепая привязанность и безграничная любовь – он попросту не знает, что с ними делать. Принимает, как умеет; отдает, что может. Но от подобного доверия хочется закрыть уши ладонями, зажмуриться, заорать, разрубить пополам проблемное существо. Но нельзя, потому что это существо со своей нелепой любовью – его. Ямамото на пробу дергает руками, пытается вскинуть бедра, но акула держит крепко. В голове – настоящий ураган, сметающий остатки здравого смысла. Что отвечать на такие признания? Взгляд затягивает, как в омут с головой. Скуало уже давно там – барахтается как какая-нибудь мелкая рыбешка в пруду, а не гордый хищник. Знающий с самого детства только путь силы и меча, он внезапно встретил того, кто отнесся к нему с искренним интересом и восхищением, окружил ненужным (нужным) теплом, и даже был готов глупо подставиться под удар в бою, чтобы спасти ему жизнь. – Когда-нибудь я обязательно тебя убью, чертов сопляк. «А если ты подхватишь что-нибудь и сдохнешь от болезни, убью с особым удовольствием». Скуало скалится, с горечью понимая, что проиграл самому себе. Его жизнь – это клятва прошлого, и момент настоящего. Если он убьет пацана, босс поймет. Нахрена ему сдался капитан, который не в состоянии будет сражаться, готовый в любой момент оборвать свое существование? Стоит только попросить, и Занзас тогда с радостью пристрелит и его. Чтобы не мучился. Поцелуй отчего-то отдает привкусом крови, хотя откуда бы ей здесь взяться? А губы у Ямамото обветренные, но все еще мягкие, и целуется он тоже мягко, хотя так и норовит прихватить зубами нижнюю губу мечника. «Мы умрем вместе, как в какой-нибудь дешевой мелодраме». Скуало с ужасом прислушивается к внутреннему голосу и своим ощущения. Хищник не должен испытывать подобных эмоций. Он болен уже давно и, кажется, смертельно. И имя этой болезни – Ямамото Такеши.