Чёрная Мадонна

      Артуро Салазар взял со стола две средние подарочные коробки. Они предназначались начальнику отдела полиции Либертад, а другой — начальнику оперативной группы. В коробки Артуро упаковал деньги.       Пачо забавляла эта его привычка. Салазар прекрасно знал, что дает взятку должностным лицам и от чьего имени — тоже знал. Тем не менее, он проявлял изобретательность и, даже, чувство юмора в том, что касалось сокрытия своих истинных действий. Например, эти подарочные коробки. Артуро упаковывал в них деньги, которые они платили местным чиновникам и своим людям в полиции, а затем доставлял курьерами домой. Последнее он считал очень важным, чтобы эти люди понимали, что пойди что не так, картель знает, где они живут.       Пачо знал Артуро давно. Они познакомились еще в Колумбии. Пачо учился тогда в университете, где и встретил Артуро, учившегося на пару курсов старше. Они окончили факультет экономики, только разные его подразделения. Пачо не знал, что Артуро тоже не человек. Он сильно удивился, когда их свели однажды уже здесь в Коломбиане. Пачо искал тогда бухгалтера, после того, как Зик его назначил здесь всем управлять.       Артуро Салазар не имел конкретной принадлежности к ангелам, колдунам, демонам или еще кому-то. Да и его сверхъестественные способности были гораздо менее важны, чем его способность обращаться с финансами. Салазар помог спрятать и отмыть для картели баснословные суммы денег.       А еще Пачо ценил в Салазаре то, что он не строил из себя целомудренного, в отличие от Рикардо Плазы, их адвоката. Артуро всецело — человек их мира. Он и выглядел вполне соответственно: носил часы с позолотой и тяжелую цепь.       Сегодня Артуро упаковывал дополнительные взятки. Пачо распорядился об этом, когда узнал о том, что полиция задержала их людей на заправке, а потом прошерстила склад. Вдобавок позавчера произошла стрельба в Байя Плаза, а сегодня с утра с Пачо связался начальник отдела полиции Либертад, того самого чьи сотрудники отличились до этого. Он почти прямым текстом сказал, что не даст Пачо спокойной жизни, если он не удвоит обычный платеж.       — Не понимаю я этого, — сказал Бенхамин, стоявший сбоку от Пачо, оперевшись спиной о шкаф. — Эти уроды не соблюдают условия договора, а мы им за это еще и денег даем.       Бенхамин всем своим видом показывал, что недоволен. Особенно его раздражало неуважение со стороны начальника полиции по отношению к Пачо. Самому Пачо было все-равно. Он отлично понимал, что этот человек недолго будет кичиться своей властью и тем как отлично он обманул картель.       — Да, доплачиваем, потому что нам не нужны лишние проблемы в свете выборов генерального прокурора, — сказал Пачо. — Ты же помнишь, что сказал Зик — не высовываться.       — Ага, и мы так круто не высовывались, что только крупных перестрелок за последние две недели было две, одна из которых в месте, где их отродясь не было, — сказал Бенхамин и гневно сложил руки на груди. Он ворчал, но Пачо прекрасно понимал, что он прав. Сложно было не согласиться с его утверждениями.       — Я понимаю твое недовольство, но через пару-тройку недель после вот этих коробок, с их получателями может произойти несчастный случай, так что пусть хоть немного порадуются, — сказал Пачо, пристально глядя на друга.       — Твоя взяла, — сказал Бенхамин и вроде расслабился. Скорее всего, принял решение не ворчать более.       — Вы только свое «несчастье» как-то так организуйте, чтобы не пришлось давать им лишних денег, — сказал Артуро.       — Не переживай по этому поводу, — сказал Пачо. — Из твоего кармана точно не заплатим.       Артуро странно усмехнулся. С этим он взял коробки и удалился выполнять поручение их отправить. Пачо дождался пока он ушел, чтобы обойти письменный стол, дойти до кресла и сесть напротив огромного панорамного окна во всю стену. Бенхамин отклеился от шкафа и вскоре устроился в соседнем таком же кресле. Они смотрели на террасу, которая располагалась ниже на этаж и на которой был большой бассейн.       Этот дом почти никогда не использовался для того, чтобы в нем жить, а потому, Пачо не понимал, зачем здесь нужен этот бассейн. Он предпочитал думать, что просто чтобы смотреть.       Дом находился на возвышенности. За терассой расинулась небольшая роща, а за ней — поле, засеянное сахарным тростником. Опять вспомнилась Колумбия. Там в Буэнавентуре они часто смотрели также вдаль с окраин асьенды Зика. Смотрели на заросли, на открывающуюся за ними полоску залива и курили.       — Рикардо сказал, что удалось найти компромат на судью из Коломбианы. На того, кто будет участвовать в выборах генерального прокурора, — сказал Бенхамин. Они действительно давали поручение найти что-то такое, чем людей можно шантажировать, если не удастся подкупить. К несчастью, не сто процентов законников Тэрра Мадрэ сидят у них на зарплате.       — Дай угадаю: ходит по борделям дона Бартоло? — спросил Пачо. Бенхамин ухмыльнулся, крайне довольно, значит Пачо не угадал.       — Лучше, — сказал он. — Нюхал кокаин в одном баре в Панаме. В компании эскортницы.       Пачо усмехнулся.       — Все они такие — считают, будто лучше нас только потому, что имеют работу, которую можно записать в трудовую книжку, — сказал он. — Даже если не берут деньги у нас, то полюбому делают какое-то дерьмо пока никто не видит, взять хотя бы этого мужика.       — Что верно, то верно, — согласился Бенхамин. — Хорошо, что Гезария смог добыть имена выборщиков.       — Да, не потреял способность очаровать кого нужно, — сказал Пачо.       Зик выбрал Гезарию на роль человека, умеющего наводить мосты не случайно. Достаточно экзотичный, чтобы вызывать интерес, в меру наглый, на сто процентов в себе уверенный. О Гезарии каких только слухов не ходило, но главное, что его методы работали.       — Как думаешь, получится склонить выборщиков в сторону другого кандидата? — спросил Бенхамин.       Пачо не сразу ответил. Он задумался. Чтобы Кальдерон не победил, достаточно перевеса в один голос. Однако агитация его соратника Марсело Ходояна шла довольно успешно. Никто толком не знал, что такого он обещает судьям и прокурорам в провинциях. Тем не менее, пока значительная часть выборщиков продолжала склоняться в пользу Кальдерона.       Да и его выступления были весьма красноречивы. В Тэрра Мадрэ предвыборная агитация многих официальных должностей стала нормальной практикой. Из кого бы не состоял электорат, его надо склонить на свою сторону, да и поддержкой населения заручиться бы не помешало. Отсюда и все мероприятия, на которых Кальдерон выступал с речами. С каждым разом его рейтинг рос. Кальдерон простыми и понятными фразами пытался донести свою мысль — все должны быть равны перед законом, и коррупция не помешает этому, если он выиграет.       — Главное, чтобы не выиграл Кальдерон, — наконец ответил Пачо. — Хотя я сомневаюсь, что так произойдет. Сдается мне, наша война с Хуаресом сыграет против нас в этом деле.       — Ну, допустим, выиграет Кальдерон и что, сразу возьмется нас сажать? — Бенхамину хотелось продолжить рассуждение в случае, где слишком много вариантов развития событий.       Пачо хорошо знал эту манеру. Бенхамину что-то говорил внутренний голос, ангельская интуиция срабатывала на определенных словах и событиях. При этом он хотел услышать от кого-то со стороны, что его точка зрения подтверждается или наоборот. Он не рассказывал, но Пачо казалось, что он не всегда уверен в том, как управлять собственной силой. Если так, то Бенха был в этом не единственным. В их делах способности могли бы пригодиться как нельзя кстати, а они помогали им только отчасти. Зик никогда не пытался их развить. Не объяснял, как это делать потому, что или не знал, или просто не считал нужным. Зачем им в мире людей какие-то способности? Они и без них сильнее, умнее и лучше других.       — Так или иначе, будет хуже, чем сейчас, — уклончиво ответил Пачо. — А ты, что думаешь по этому поводу?       Бенхамин замолчал. Он будто что-то высчитывал в уме несколько минут, а потом сказал:       — Думаю, что мы всегда можем сбежать назад в Колумбию.       Тут уже настала очередь Пачо напряженно замолчать. Он повернулся в сторону окна и с умным видом туда уставился. Бенхамин при этом буквально сверлил его своим внимательным взглядом.       Пачо толком не оформил мысль, пришедшую к нему в голову, но впервые при упоминании Колумбии, он туда не захотел. Даже угроза от Кальдерона его туда не сможет загнать в ближайшее время ни при каких обстоятельствах. Чтож, прав Бенхамин на счет того, что с ним делает влюбленность.       — Как она отреагировала? — спросил Бенхамин, угадывая его мысли.       Пачо будто проснулся от того, что между темами их разговора возник резкий контраст.       — Естественно, что она не обрадовалась, но и убегать с криками не стала, — ответил Пачо. — Более того, она теперь со мной…м-мм… официально, если здесь уместно, так сказать.       Бенхамин отчаянно покачал головой.       — Как ты думаешь, как скоро о ней узнает Зик и разорется? — сказал он.       — Не знаю, — пробурчал Пачо в ответ. — Но я думаю вот что: меня могут посадить из-за Кальдерона или я могу умереть в очередном столкновении с барыгами из Хуареса, и я не хочу, чтобы это произошло до того, как я узнаю, что такое бысть с Кристиной. Бенхамин понимающе кивнул. Он выглядел так, будто загрустил.       — Что, не скажешь мне какой я безумец? — на всякий случай уточнил Пачо.       — Нет, — ответил Бенхамин. Его голос смягчился, и он стал выглядеть будто ему опять пятнадцать лет. — Я видел, как она на тебя смотрит. У меня не было никаких сомнений, что Кристина согласится, наплевав на то, что ты скажешь.       Сказанное дорогого стоило. Если даже Бенхамин его поддерживает, то, значит, так тому и быть.       — Ладно, пойдем что ли выпьем, — сказал Пачо смастерив воодушевленный тон голоса. — А то сейчас слезу пустим, не дай нам никто из богов!       Бенхамин усмехнулся и покачал головой в знак того, что Пачо нагло соскочил с беседы, по его мнению. Так или нет, но красивый бассейн заслуживает хотя бы того, чтобы рядом с ним пропустить по стакану виски.       Пока парни праздно наслаждались пейзажем, заявил о себе их воспитатель. Зик сказал, что отъезд Роберто и Мигеля на острова откладывается как минимум на один день. Он почему-то попросил присмотреть за Мигелем. Зик никак не объяснил зачем, в точности, это надо делать. Пачо догадывался, что он в чем-то его подозревает.       Над Мигелем сгущались черные тучи. Никто не говорил об этом вслух, но все видели, что он изменился. Мигеля в среде ангелов считали в целом неплохим парнем, хоть он и мягковат для того, чем они занимаются. Пачо не считал это каким-то особенно страшным прегрешением. Как минимум, парень доставлял меньше проблем, чем Альфредо да Сильва. Не хотелось бы узнать, что Мигель действительно наломал дров, потому что тогда его судьбу будет решать Зик — не самый демократичный криминальный босс.       Пачо решил, что лучший способ не выпускать Мигеля из вида — таскать его за собой весь день. Естественно, что он бы предпочел видеть на его месте совсем другого человека, но как тут откажешь, когда просит сам Иезекиль?       Ради того, чтобы забрать Мигеля, Пачо сам отправился на асьенду. Ни в коем случае нельзя было, чтобы он заподозрил хоть минимальную слежку за ним. Если он и правда хочет что-то скрыть, то может занервничать, тогда уже никто ничего не узнает. Пачо взял с собой водителя и охранника из рекомендованных Хайро. Последнего он предпочел оставить в городе. Все, что хотел сделать Пачо — забрать Мигеля и вернуться в город. Для этого ему, как он считал, большая свита без надобности.       Машина осталась на парковке перед зданием главного дома. Пачо велел охране идти вперед. Сам он немного помедлил, чтобы спокойно покурить. В последнее время он пытался не курить там, где Кристина могла его увидеть. Зато здесь, возле дома Зика такого точно не могло произойти. Пачо неспешно шел к дому, выпуская в воздух табачный дым.       Он был уже совсем близко от входа, когда понял, что кто-то за ним наблюдает. Пачо остановился, прислушался. Он сделал вид, что ничего не замечает, но продолжал стоять, докуривая сигарету. Зашелестели кусты. Пачо медленно повернулся и увидел, что в нескольких шагах от него стоит старая знакомая — ведьма Габи.       Она работала у них в доме, еще в Колумбии. Росарио выгнала Габи и ее подружку за какую-то провинность. Росса не захотела объяснить. Сказала: «Не забивайте себе голову чем попало». Они и не стали. Однако Пачо догадывался в чем было дело, потому что у него из комнаты пару раз пропадали личные вещи, а Габи начинала вдруг разглядывать его будто пыталась понять, симптомы какой болезни видит.       С тех прошло много лет. Росарио сменила гнев на милость, а Габи сильно повзрослела. К тому же в иерархии брухо произошли изменения. Так как Росарио оставалась верховной ведьмой многие годы, ее сила возросла — другие верховные оказались больше не нужны. Она встала надо всеми брухо Колумбии и Тэрра Мадрэ. Однако на уровне отдельных общин выбирались местные главы. Габи занимала сейчас именно такую должность.       Она изменилась — такой сложный, таинственный взгляд, легкая полуухмылка характерная для опытных брухо. Габи теперь носила тугой пучок на манер Росарио, круглые серьги-кольца, белую блузку, расшитую народными узорами, да узкие джинсы. Она напоминала кечуа — такая же приземистая, с округлыми бедрами и крепким телосложением, но отличалась тонкой талией, узким острым носом и выдающимися скулами.       — Мне надо сказать тебе пару слов, Пачо, — сказала Габи, оставаясь пооддаль. Зачем она старалась держать дистанцию, Пачо не знал. Будто Габи говорит с опасным зверем.       Он как бы невзначай огляделся, вынул из кармана еще одну сигарету и закурил.       — Говори, не думаю, что тут кто-то подслушивает, — сказал он.       Габи отрицательно покачала головой. Она отвернулась и пошла через, приглашая следовать за ней. Пачо пришлось зажать недокуренную сигарету в зубах. Он пошел за Габи, абсолютно недовольный происходящим. Зачем она его куда-то тащит чтобы поговорить? Вполне в стиле брухо вести себя так после того, как ты не видел человека много лет.       Когда Габи, наконец, остановилась и повернулась к нему, в глазах ее блестела такая твердая суровость, которой ранее за ней он не замечал. Теперь она точно выглядела взрослой.       — Речь пойдет о твоем друге Мигеле Эрнандесе, — сказала Габи.       — Я бы не сказал, что он мне прямо такой уж друг, — ответил Пачо. Он и правда относился к нему скорее, как к очень хорошему и давнему приятелю.       Габи избрала для разговора место под деревом. В сгустившихся сумерках свет от фонаря, проникал сквозь листву и вычерчивал у нее на лице причудливые узоры. Они со стороны должно быть выглядят словно заговорщики.       — Зато он тебя очень уважает, — сказала Габи, почему-то укоризненно. — Но с ним творится что-то зловещее в последнее время.       «Не то слово», — подумал Пачо. — «С нами всеми творится что-то зловещее, сколько себя помним».       — А ты все такой же, — сказала Габи с улыбкой, заметив, что Пачо ухмыльнулся. — Не умеешь быть слишком серьезным с теми, кого знаешь.       — Может быть, — уклончиво ответил Пачо. — Поясни, что конкретно ты называешь очень зловещим? Слишком размытое определение, особенно когда речь идет о парне, который участвует в незаконной торговле оружием.       — Я попробую объяснить, что имею ввиду, но знай, что не все я могу сказать напрямую, — витиевато начала отвечать на вопрос Габи. — На самом деле, то, что стало видно сейчас, происходит с Мигелем с тех пор, как его вытащили из кольца. Он стал как бы… сам не свой.       Габи замолчала. Он внимательно заглянула в глаза Пачо. Ее взгляд выражал сейчас не эмоции или чувства, а мудрость духов, ее окружающих. Сложно описать, что чувствуешь, когда такое видишь. Пачо знал, что разговаривает с девушкой, но смотрела на него и женщина, и бабушка, и девочка, и, даже немного мужчина.       Он ответил ей не менее внимательным взглядом, однако только потому, что ее объяснения все еще не считал исчерпывающими. Пачо всегда было сложно читать между слов брухо, но тут он уловил, что Габи не может говорить ему прямо то, что хочет.       — Мигель перестал понимать, что с ним происходит, Пачо, — сказала Габи. — Если раньше, ему было лего слушаться Роберто и делать так как он говорит, то после возвращения из кольца — уже нет. Будто то, что было до этого утратило смысл.       Пачо сощурился. Он в самом деле припоминал, что Мигель даже говорить стал иначе. Он стал задумчивым, стал противоречить отцу, которого ранее слушался словно верный пес, а еще эти его фразы в стиле «что было бы если…». Мгновенно вспомнился тот вечер в баре, когда Мигель анализировал отцовские способности Зика.       — Ты знаешь, что Мигель ничего не делал с этой проблемой довольно долго, — сказала Габи. Она все еще выбирала слова, обходила какой-то важный момент, о котором и хотела сказать и не могла.       — Да, этому есть объяснение — его отец, который не доверяет ведьмам, — сказал Пачо. — А еще твердолобый, черствый и слишком уверенный в своей правоте.       Габи усмехнулась. Редко кто так критиковал при ней Роберто Эрнандеса.       — Ты прав, Роберто повел себя в истории с Омайрой так, будто его обманули, — согласилась Габи. Она посмотрела куда-то в землю. — Может быть Росарио права, что запрещает своим брухо заводить романы с вами…       Пачо задумался. На ум пришел Бенхамин. Он ведь тоже на этом обжегся так, что до сих пор никак не может оправиться.       — Так, если с Мигелем что-то не так уже давно, что заставило насторожиться тебя сейчас? — спросил Пачо. Он хотел было достать третью сигарету, но вовремя остановился.       — Мигель несколько раз пытался заговорить с разными брухо о своих проблемах, что тоже не новость. Но большинство из них отмахивались, так как боялись праведного гнева Рахаба. Его все брухо недолюбливают, — у Габи даже лицо изменилось. Брухо редко испытывают страх в прямом смысле этого слова. Страх может их поглотить, растворить их силу и свести с ума. Если брухо говорит «недолюбливаю», значит «опасаюсь». — А я не отказала Мигелю в разговоре.       Габи гордо вздернула подбородок. Вполне в ее духе. Если уж она против Россы могла идти, то какой там Роберто.       — О чем шла речь? — спросил Пачо. Он уже был достаточно заинтригован ее рассказом. Однако разговор длился дольше, чем Пачо предполагал. Он не хотел, чтобы кто-нибудь отправился на улицу по его душу и застукал вместе с Габи в кустах.       — Мигель долго говорил о своих ощущениях, — ответила Габи. — С тех пор как Мигель вернулся из кольца, он постоянно слышит какой-то шум: то шепот, то писк, то просто гул. Время идет, а он все усиливается. В последнее время парень совсем замучился с этой проблемой. Он жаловался на самочувствие, ссылался на то, что это его колдовская суть так вырывается наружу, а потом просил какое-нибудь средство, чтобы заглушить назойливые звуки.       — Я правильно понимаю, что ты ему и тут не отказала? — Пачо скорее уточнил. Он все-таки потянулся за третьей почти подряд сигаретой. Габи кивнула.       — Я сделала для него курительную смесь, которая способна расслабить. Прочла над ней пару заклинаний, чтобы разум Мигеля освободился, — сказала она.       Пачо прищурил глаза. Ему показалось, что «разум освободился», буквально значит раскрытие способностей брухо в Мигеле. Он не знал, может ли такое Габи, а еще знает ли о ее проделках Росарио.       — Тут-то и началось зловещее… — продолжала Габи. — Мигель сделался будто двумя разными людбми одновременно. Из него лезет зверь, Пачо. Я знаю, ты сейчас скажешь, мол все мы такие, потому что бандиты. А я нутром чую, что он такой не поэтому. Будто я сама, не зная, смешала два разных вида магии в этом парне.       — Что в твоей смеси стало основой? — мысль пришла в голову внезапно. Пачо решил уточнить, чтобы понять правильно ли он угадал то, что смешала Габи, дав Мигелю волшебные травы.       — Листья коки, — сказала она. — Они почти во всей магии брухо участвуют.       «Во что же ты вляпался, Мигель?» — подумал Пачо. Он глубоко затянулся и выпустил дым в прохладный воздух.       — Ты правильно сделала, что сказала мне, — Пачо посмотрел на Габи. Она кивнула в ответ. — Только, я тебя прошу, никому ни слова, по крайней мере пока.       Картина начала проясняться. Вот откуда у Мигеля эти стеклянные глаза, взгляд в пустоту, нервные тики и перемены настроения. Такой эффект могут дать только магические листья коки, смешанные с одним небезызвестным порошком. Пачо решил, что должен поймать Мигеля буквально за руку. Он не должен иметь возможность отвертеться или придумать себе оправдание.       Картина складывалась досадная. Если Пачо прав, то Мигель не выйдет живым из этой ситуации. А еще получится, что Альфредо зря никто не послушал. Непонятно еще, что из этого более обидно.       Прежде, чем пойти в дом, Пачо позвонил Бенхамину, чтобы вкратце изложить суть ситуации с Мигелем. Бенха разделял его настроение. Это мог бы оказаться кто угодно, но только не Мигель. Пачо предупредил Бенхамина о том, что они должны сделать. Без особого предлога Пачо с Мигелем поехали в «Эль Хоселито». Где как не там было бы удобно проследить за ним. Шумная атмосфера бара действовала на Мигеля успокаивающе по каким-то причинам. Наверное, потому что Пачо и Бенхамину он доверял, а не потому что в баре спокойно.       Все время по дороге в Либертад Мигель старался вести себя нормально. Однако Пачо обратил внимание на то, что он нервно трясся и стискивал зубы, будто изнутри действительно что-то рвется. Кто знает, может это вовсе не травы и не то, о чем Пачо думает. Может быть просто брухо и ангелы действительно не должны иметь совместных детей или Мигелю не следовало появляться на свет. Как бы то ни было сейчас он сидел рядом с Пачо и уже успел влезть в дела хуже, чем просто контрабанда оружия. Возле бара сегодня скопилось множество людей. Несмотря на противный мелкий моросящий дождь они просто стояли повсюду, курили, что-то обсуждали, кто-то даже танцевал прямо на тротуаре. Пачо вышел из машины. Он тут же почувствовал, как начала сыреть тонкая рубашка.       Немного дальше главного входа мелькнуло красное платье в мелкий черный цветок. Пачо улыбнулся. Не потому что узнал платье. Дело было в его обладательнице. Он хотел было сразу же подойти к Кристине, но вовремя вспомнил с кем и зачем сегодня приехал в «Эль Хоселито».       Пачо нагнулся к машине. Мигель еще не успел выйти.       — Я задержусь на улице, — сказал Пачо, обращаясь к Мигелю. — Бенха внутри. Он будет только счастлив пропустить по бокалу рома с тобой.       — Да и я не откажусь, — ответил Мигель и нервно улыбнулся. Он вышел из машины и принялся обходить ее сзади.       Пока Мигель не смотрел в его сторону, Пачо подошел к одному из охранников, которые к тому моменту уже тоже успели покинуть автомобиль.       — Проследи за ним, куда бы он ни шел, — сказал он. Охранник коротко кивнул и тут же пошел куда-то вперед, будто бы непринужденно.       Пачо повернулся в сторону. Кристина стояла на краю тротуара, высматривая кого-то. Пачо подошел к ней достаточно близко. Кристина же то ли делала вид, что не замечает, то ли это правда было так.       — Что такая девушка делает одна в такой час на этой улице? — спросил Пачо, даже не пытаясь изобразить серьезный тон. Кристина обернулась. Помада в тон платью так выгодно подчеркивала ее губы, что все, о чем Пачо мог сейчас думать, так это о желании ее поцеловать.       — Да так, с парем не повезло, — Кристина сказала это небрежно, будто взаправду. Она еще так характерно праздно покачала туда-сюда плечами. — Шатается где-то, разъезжает на дорогих автомобилях.       — Не ведает что творит. Опомнится, когда тебя уже кто-нибудь уведет, — Пачо улыбнулся ей одними уголками губ.       Кристина сверкнула глазами в его сторону. Она хотела что-то ответить, но в итоге сдалась и расплылась в радостной улыбке.       — Я не могу с тобой в это играть, — сказала Кристина, позволяя заключить себя в объятья. Ее волосы пропитались дождевой водой и вовсю пахли свежестью и шампунем.       — Поверь, ты можешь со мной делать, что угодно, — красное платье и красная помада Кристины прямо подталкивали Пачо с ней говорить подобным образом. Он напрочь забыл, что они стоят на оживленной улице и что вокруг — куча народа. Пачо не пытался соблюдать осторожность. Он стоял, обнимая Кристину за талию и глядя в ее озорные глаза.       — Например, вот это? — спросила Кристина.       Кристина поцеловала его. Пачо до сих пор удивлялся, когда она делала это первой. А еще Кристина целовала его по-хозяйски. Будто хотела продемонстрировать всем вокруг, кому теперь Пачо принадлежит. Необычная черта, к которой Пачо вряд ли привыкнет.       Пачо нравилось ее настроение. Он бы с удовольствием все бросил и уехал с Кристиной. Пачо так не вовремя встретил девушку, с которой ему не хотелось и на десять минут расставаться, а тут — разборки с Хуаресом, политики, дела. Да еще этому Мигелю именно сегодня потребовалось вляпаться во что-то с чем должен разобраться именно Пачо.       — И не только, — Пачо решил, что раз ему так не везет с тем, чем придется заниматься сегодня, то пусть и Кристина тоже ждет следующей встречи с нетерпеньем. Он прикоснулся кончиками пальцев к ее губам и аккуратно провел вниз. Кристина выдохнула. Ее глаза еще больше заблестели.       — Не ожидал тебя сегодня увидеть здесь, — сказал Пачо. Он все же отвлекся от созерцания прекрасного лица Кристины, чтобы оглядеться по сторонам. Пачо сам не знал, что он ожидал увидеть. Будто опасность может обрушиться на нее прямо из воздуха.       — Мы с девочками катались тут, и я решила заехать к тебе, это же ничего? — спросила Кристина нарочито обыденным тоном. То, что она так сделала означало только одно — она думает, что готова к тому, что может здесь увидеть. Кристина смелая. Она теперь знает, что Пачо ведет какие-то незаконные дела и ей кажется, что хуже быть уже не может. Тем не менее внутрь клуба Кристина, как разумная девушка заходить не стала. Опасается находиться среди бандитов без Пачо.       — Я уже говорил тебе, что ты теперь — часть тусовки, — ответил он. Кристина посмотрела куда-то поверх его плеча. Она нахмурилась и Пачо заметил промелькнувшее в ее глазах недоверие. Он повернулся и увидел Мигеля, который курил неподалеку от входа.       Когда Пачо опять посмотрел на Кристину, она уже опять стояла будто ни в чем не бывало. Только легкая полуулыбка выглядела чуть натянутой.       — Тебя проводить до машины? — спросил Пачо. Кристина растерялась. Она, наверное, подумала, что он не хочет ее здесь видеть. — Просто хочу кое-что спросить, но не прямо здесь.       — Ладно, — пробормотала Кристина.       Пачо отпустил ее, чтобы тут же взять под руку. Они двинулись вдоль дороги по тротуару, к припаркованному дальше по улице автомобилю подружки Кристины. Пачо остановился возле пешеходного перехода. Он огляделся, чтобы убедиться, что на них никто не смотрит.       — Что тебе сделал Мигель? — спросил он.       — Ничего, — Кристина ответила поспешно. — С чего ты вообще такое спрашиваешь?       Пачо сурово свел брови. Кристина так наивно хлопала глазами, что означало то, что она ему врет.       — Не надо так, — сказал Пачо. — Я с тобой честен, так и ты будь, пожалуйста.       Кристина выдохнула. Она неуверенно покосилась куда-то в сторону, затем посмотрела на Пачо и сказала:       — Он немного напугал меня в клубе, но там ничего такого не произошло, — сказала она.       — Я понимаю, что ты делаешь, — Пачо взял ее за плечи и очень внимательно заглянул в глаза. Кристина привыкла так поступать — справляться со сложностями сама. Она точно не понимает, что имеет дело с теми, проблемы с кем так просто не решишь. — Кристина, запомни: никогда не выгораживай никого из этих ублюдков, если они тебя как-то обидели. Не нравится что-то в том, как себя ведут мужчины или женщины вокруг — говори мне как есть.       — Хорошо, — сказала Кристина. Она теперь смотрела очень серьезно, значит поняла его просьбу.       Кристина еще раз выдохнула и пересказала ему историю с Мигелем, которая произошла в баре в день ее знакомства с Бенхамином. Пачо услышал достаточно, чтобы понять, что о многом правильно догадывался. Мигель тогда находился под веществами. Их сочетание с травами, которые дала ему Габи, и сделало его таким.       На прощание Пачо взял с Кристины обещание, что она, кроме того, что не будет деликатничать с парнями из его круга, еще и не станет больше бродить по темным улицам в одиночестве. Она уехала.       Пачо мгновенно помрачнел. Настало время вернуться в бар. На входе его ждал Хайро. Он курил и озирался по сторонам. Постоянное состояние Хайро.       — Пацан там, — сказал охранник, затылком кивнув на дверь бара. Он имел ввиду Мигеля, которого называл исключительно так, хоть Мигель ненамного младше Хайро. — Пока ничего такого он не делал.       — А он и не будет, — сказал Пачо. — По крайней мере, не там, где мы его можем увидеть.       — Знать бы хоть в чем мы его подозреваем, — пробурчал Хайро куда-то в сигарету. Пачо даже брови вздернул от этого заявления. Он впервые в жизни видел сикарио, у которого случился профессиональный кризис.       — А если бы они сами приходили и рассказывали нам, в чем мы их должны подозревать, то и проблем бы не было никаких! — ответил Пачо.       — Издеваешься, босс? — Хайро выглядел обиженным.       — Я даже отвечать тебе не буду ничего, — Пачо открыл дверь с этими словами. — Просто иди внутрь и делай свою работу.       Пачо указал рукой на открытый вход. Хайро решил, что стоит послушаться, особенно, когда босс сам тебе открывает дверь. Дать бы ему пинка, чтобы не выделывался. Пачо подозревал, что Хайро не нравится, что под подозрение попал именно Мигель. Да, он не считался большим другом Пачо или Бенхамина, или самого Хайро, но репутация у него была хорошей, да и характер — тихим. В общем, от того, что возможно он сорвался всем становилось не по себе.       В клубе как всегда было шумно. Пачо и Хайро огляделись сразу возле входа. Пачо заметил Бенхамина, который о чем-то разговаривал с барменом. Друг будто почувствовал, что он здесь и обернулся. Бенхамин поймал взгляд Пачо и отрицательно покачал головой. Это значило, что Мигель ни на чем не попался.       Пачо направился к Бенхамину, предварительно приказав Хайро следить за Мигелем даже если он пойдет в туалет. Охранник коротко кивнул и отправился к своим парням. Хайро как всегда изображал, что он просто пришел на тусовку.       — Где он? — спросил Пачо поравнявшись с Бенхамином.       Друг кивком указал на танцпол. Пачо увидел там Мигеля, который неловко стоял у стены и разговаривал с девушкой. Она — из тех, кто постоянно ходит в бар, надеется, что на нее клюнет кто-то богатый, но слишком стеснительна, чтобы такого соблазнить.       — Ей, что, правда понравился Мигель? — Пачо удивился вслух.       — Нет, — усмехнулся в ответ Бенхамин. — Ей нравлюсь я, а еще деньги.       — Бедолага, — сказал Пачо то ли про Мигеля, то ли про девчонку.       — Да уж, бедолага, особенно, если правда накосячил, — мрачно изрек Бенхамин. — Зик его точно убьет.       — А Роберто потом вынудит его вернуть, — сказал Пачо. — Ты же помнишь прошлый раз.       Пачо говорил о том случае, когда Мигель погиб в перестрелке. Он тогда сглупил, потерял деньги от продажи крупной партии винтовок и патронов к ним. Зик не хотел его воскрешать, потому что Мигель был действительно виноват. Он, в отличие от Рахаба, считал, что работа на картель не для Мигеля. Наверное, была еще какая-то причина для Зика желать, чтобы парень остался сидеть в кольце. Но в своем стиле он эту причину не озвучил.       — Есть еще какие-нибудь новости? — спросил Пачо, не зная, что добавить к предыдущей теме.       — Ничего интересного, — ответил Бенхамин.       — Учитывая, какие в последнее время происходят события, я думаю, отсутствие новостей — уже хорошая новость, — сказал Пачо. Он взглянул на танцпол.       Теперь каждый раз, глядя туда он вспоминал Кристину. Пачо бы много отдал сейчас, чтобы остаться с ней наедине. А еще он с грустью подумал о тех временах, когда мог себе позволить начать отношения и проводить с девушкой столько времени, сколько захочет. Вот только вкус тогда у него был плоховат.       Пачо заметил, что девушка, которая флиртовала с Мигелем, сейчас сидела за столиком со скучающим видом одна. Мигеля нигде не было видно. Пачо поискал глазами Хайро. Его тоже не было видно.       — Босс, — охранник возник будто из ниоткуда. — Там на кухне.       Пачо и Бенхамин переглянулись. То, что сказал Хайро означало, что на кухне сейчас не происшествие с поварами, не трубу прорвало и не загорелась плита. Там сейчас Мигель, которому очень несладко.       Кухня в «Эль Хоселито» состояла из двух помещений. Одна — только для готовки, а второе освобождалось по необходимости для особых дел. Сейчас посреди светлого помещения с кучей бытовой техники, металлическим разделочным столом, вытяжкой и прочей утварью сидел привязанный к стулу Мигель. Он выглядел потрепанным. Скорее всего, Хайро или его парни уже успели его побить, но раны зажили.       — Парня поймали в туалете, — сказал Хайро. — Он нюхал кокс.       Пачо выругался. Без труда можно было понять, что раз тут такое, то Мигель, скорее всего, имеет отношение к делам Хуареса. Но это сперва надо было подтвердить. Что точно, так это то, что крыша у парня стала ехать из-за того, что он смешал кокаин и то, что дала ему Габи.       — Пристрелите меня теперь? — Мигель стал говорить первым. Он сидел, опустив голову.       — Может быть, — ответил Пачо. Он осмотрелся, увидел еще один стул со спинкой, взял его, в изящном движении одной руки поставил и сел так, что мог облокотиться о спинку руками.       Пачо заглянул в лицо Мигелю. У парня был совершенно потерянный взгляд. Если бы не знание того, что Мигель нюхает кокаин, то Пачо бы его даже пожалел.       — Все зависит от того, что ты нам расскажешь, — продолжил Пачо. Он еще раз внимательно посмотрел парню в глаза. Пустота, страх, растеряность — все, что он там нашел.       — Откуда ты взял кокаин? — раздался из-за спины Пачо голос Бенхамина. — Если ты купил его в Либертад, то мы должны знать.       Мигель покачал головой.       — Я не здесь его нашел, — ответил он. — Это с островов.       — Да и сдается мне, что он его не покупал, — сказал Пачо, повернувшись к Бенхамину.       — Все верно, — подтвердил Мигель. — Мне его давали люди из Хуареса.       — Они же и подсадили тебя, верно? — спросил Пачо.       Мигель кивнул.       — Это все случилось после того, как я вернулся из кольца, — сказал он. — Я был сам не свой…       — Шум в ушах, какие-то звуки и так далее, — сказал Пачо. Мигель поднял голову и удивленно посмотрел на него. — Габи тебя сдала, да и своему отцу ты не раз рассказывал.       — Да и это тоже, — сказал Мигель. — Но было и еще кое-что. Я вдруг начал во всем сомневаться. Будто раньше я не своим умом думал. Это, да плюс еще странные звуки… Я ни спать, ни есть, ни дышать спокойно не могу.       — И как же тебе в голову пришла блестящая идея нюхать кокс, чтобы решить эту проблему? — спросил Бенхамин.       — Я был тогда в Панаме, — ответил Мигель. — Сидел в баре, ко мне подошел какой-то тип. Он стал говорить что-то про какую-то колдовскую болезнь. Я не хотел его слушать, пока он не упомянул симптомы в точности как мои. Он то и дал мне порошок. Я хотел его выбросить, но сунул в карман. Когда меня настиг приступ, тогда-то я и попробовал… Мне помогло, но окончательно проблема не решилась.       — Зачем тебе потребовалось идти к Габи? У тебя же было «лекарство», — спросил Пачо.       — У меня никогда не было много кокса, а когда его стали уничтожать повсюду в Тэрра Мадрэ, так уж подавно начались проблемы… — сдавленно ответил Мигель.       Да, он связан с Хуаресом не только потому, что употребляет. Но, если он — крыса, то вскрыть эту информацию следует не на кухне в «Эль Хоселито».       — Пакуй его, Хайро, — приказал Пачо, поднимаясь со стула. — Прокатимся. Хайро и еще двое парней двинулись к Мигелю. Парень весь затрясся. Он крутил головой и дергался, но не мог ничего поделать, так как в отличие от Пачо был привязан к своему стулу.       — Не надо, — отчаянно проговорил он. — Ты же знаешь, он меня убьет! Я и так тебе все объясню. Я все расскажу, если надо будет, то помогу уничтожить Хуарес!       Пачо успел уже отойти ко входу в кухню, как и Бенхамин. Они оба повернулись к Мигелю. Хайро подошел к нему сзади. Он прислонил пальцы к вискам Мигеля.       — Я бы послушал тебя, может быть даже вступился, если бы тогда ты все-таки выбросил кокс, — сказал Пачо. Он проследил за тем, как Хайро маленькой порцией ангельской силы усмирил Мигеля. Затем они с Бенхамином вышли из кухни, чтобы пройти к заднему входу на парковку.       По пути на асьенду они предупредили Зика. Последний как-будто не очень удивился, что они поймали Мигеля на употреблении наркотиков. Впрочем, не странно, что Зик что-то заподозрил. Он не из доверчивых.       На асьенде Мигель проследовал путем тех, кто прибывает не как гость. Его увели далеко за конюшни, где располагался небольшой домик, предназначавшийся для работников и для хозяйственных целей. Сейчас он пустовал.       Прежде, чем присоединиться к Зику в процессе допроса, Пачо и Бенхамин долго курили на подъездной дорожке. Они молчали, но Пачо знал, что Бенхамин сейчас думает о том же, о чем и он. От того, что именно Мигель — один из самых тихих парней в картели подсел на кокс оставался неприятный осадок. А еще он, как и Габи, напрямую связывают состояние Мигеля с тем, что он побывал внутри воскрешающего кольца. Почему так происходит — большой вопрос.       Когда Пачо и Бенхамин, наконец, добрались до домика, Зик успел услышать от Мигеля все то, что он уже рассказал им в баре. Мигель даже привязан не был. Он так боялся Зика, что не пытался бежать или как-то сопротивляться. Причинять ему какой-либо физический вред также не было необходимо. Мигель смирился и будто испытывал облегчение от того, что может все рассказать.       Пачо подумал, что Зик — не самое страшное, что его ожидает. Отец Мигеля сейчас на островах. Роберто улетел еще утром, до того, как Пачо забрал Мигеля с асьенды. Вечером после стрельбы, Зик узнал от своего источника, что Хуарес готовит захват островов. Они готовили покушение на Роберто именно в связи с этим. Ему пришлось улететь, чтобы уладить эту проблему. Мигель вполне может быть связан со всеми этими событиями, а не только с тем, что употребляет кокаин.       Рахаб — не являет собой идеал отца, но он привязан к Мигелю, можно сказать, что он даже любит его весьма странным образом. Он так настаивал, чтобы Зик его вернул именно поэтому. Узнать о нем все то, что уже успели узнать Пачо, Бенхамин и Зик, для Роберто будет страшным разочарованием. Если Зик его не убьет, то Роберто сделает это сам, да так, что ниоткуда его вернуть уже будет нельзя.       Пока же Мигель сидел в напряженном молчании, понурив голову. Зик стоял неподалеку. Он разговаривал с Россой. Женщина выглядела разгневанной.       — То, что описал Мигель — действительно колдовская болезнь, — сказала она. — Мальчик наполовину брухо. После возвращения из кольца эта его часть стала сильнее о себе заявлять. Я же чувствовала это, потому и пошла к его отцу — тупице! Я могла бы помочь, но нет, надо было своими подозрениями все испортить.       — Ты уверена? Мигель же сказал, что Габи дала ему колдовские травы, — сказал Зик. — И ты посмотри до чего дело дошло.       — Абсолютно! — отрезала Росса. Она так сурово посмотрела на Зика, что Пачо заметил, как тот дрогнул. — Мигель пришел к Габи, когда уже прошло много времени и он плотно подсел на наркотики. Естественно, что она ничего не смогла решить.       Зик так шумно выдохнул, что стала понятна степень его бешенства по поводу всей этой ситуации.       — Он не виноват, Иезекиль! — твердо проговорила Росса. — Трижды подумай, прежде, чем что-то ему сделать!       — Твои мальчики вон там, — сказал Зик, указывая на Пачо и Бенхамина. — О них заботься, а этот — брал кокаин у картеля Хуареса, которые наши враги. К тому же, он из моих ангелов, с которыми я привык разбираться так, как посчитаю нужным.       Росарио разозлилась. У нее даже ноздри раздулись от того, как гневно она втягивала ими воздух.       — Когда натворишь беды и будешь сожалеть — не приходи ко мне, — процедила Росса. — А придешь, так я не стану слушать!       Она взмахнула юбкой и стремительно ушла, громко хлопнув деревянной дверью. Пачо и Бенхамин переглянулись. У Зика и Росарио вышла какая-то очень личная ссора. Пачо и Бенхамин их знают много лет. Они так и не поняли, что в точности происходит между их якобы родителями. Они выглядят то как друзья, то как коллеги, то как сварливые старики за плечами, которых лет сто брака. Зато сейчас они точно нанесли друг другу обиду. Каждый считал, что имеет право решить, что делать с Мигелем: Зик — как глава общины ангелов, а Росса — как верховная брухо. Ситуация особая.       Зик напряженно молчал ни на кого не глядя. Потом он повернулся и подошел к Мигелю. На Пачо и Бенхамина он предпочитал не смотреть. Парни остались на своих местах. Они просто наблюдали за происходящим.       — Расскажи мне, где ты брал кокаин, — рявкнул Зик.       Одного его тона сейчас было достаточно, чтобы напугать Мигеля. Он недоволен не только его поведением, но и тем, что из-за него поссорился с Росарио.       — Они давали мне кокаин за то, что я им помогал, — сказал Мигель. — Я скрывал, что они протаскивают партии на острова и что они подкупают там полицейских.       Пачо услышал то, до чего догадывался. Он посмотрел на Мигеля. Теперь он увидел в нем существо жалкое, пожалуй, даже хуже, чем Альфредо. Он предал целую толпу своих из-за проблем с отцом и тем, что ему не хватало смелости раньше пойти к кому-то из брухо в обход его воли. Роберто был не прав, но это не повод для таких серьезных действий.       — А еще? — продолжал спрашивать Зик. — Никогда не поверю, что в Хуаресе удовлетворились только тем, что ты озвучил.       — Они иногда спрашивали меня о разном… — Мигель запнулся. Он так старался не смотреть на Зика, что весь изогнулся. — Узнавали, кто и где заправляет, спрашивали о наших маршрутах перевозок и так далее.       — Ты понимаешь, что ты натворил — мелкий ты обрыганец! — Зик подошел прямо к Мигелю. Он положил руку ему на плечо так, что навис над ним и смотрел прямо в лицо. Мигель дрожал.       Пачо подумал, что кокаин, хоть и не самый усиленный способен из просто хорошего парня сделать неприятное дрожащее существо. Наверное, это и есть в нем самое страшное. Прежде, чем умереть от его воздействия на организм ты станешь слабым, лишишься достоинства и способности адекватно соображать. Все-таки жаль, что с Мигелем это случилось.       Тут Пачо заметил, что у Мигеля на руке что-то светится. Ни Зик, ни сам Мигель на это внимание не обращали. Свечение, тем временем стало ярче, а потом затихло. Пачо понял, что у него на пальце возникло чье-то чужое кольцо.       — Смотри, Бенха, — тихо сказал Пачо.       Бенхамин пригляделся к руке Мигеля.       — Там чье-то кольцо, — он тоже заметил.       — Зик, посмотри на его левую руку, — Пачо прервал их разговор.       Зик сначала повернулся в сторону Пачо, а потом поднял ладонь Мигеля ближе к своим глазам. Он снял с его пальца не принадлежавшую парню печатку. Мужчина недолго рассматривал украшение, потом сжал его в кулак.       — Роберто Эрнандес мертв, — произнес Зик.