Дурман
29 октября 2022 г. в 23:33
Зик вернулся из Монтаньи счастливый и в компании Росарио. Естественно, они захотели увидеть на асьенде Пачо и Бенхамина, о чем немедленно им сообщили. Пришлось ехать. Пачо был безусловно рад, что Зик и Росса помирились, но сам он хотел оставаться в Либертад всегда, когда есть возможность. Назначение главой провинции Пальмас Пачо воспринял как неприятную новость. Значит придется мотаться туда по делам — очень не вовремя, потому что Кристину с собой взять ни при каких обстоятельствах не получится.
Пришлось уговаривать Бенхамина, чтобы тот ездил в Пальмас вместо него как можно чаще. Как ни странно, друг не стал в этот раз возмущаться, включать привычный скепсис по поводу того, что делает Пачо. Наверное, до Бенхамина наконец дошло, что Кристина — не одна из привычных им женщин и уж точно не Пилар. Пачо чувствовал себя счастливым рядом с ней.
Он подумал, что было бы хорошо, если бы Кристина переехала к нему. Пачо так живо представил себе, как она ходит по его квартире будто хозяйка, что не смотрит то и дело на телефон или часы, а самое главное всегда ждет его откуда бы он не пришел. Он даже высказал эту мысль вслух Бенхамину.
Друга буквально прорвало. Бенхамин изменился в лице и сказал, что Пачо странно представляет себе совместное проживание.
— Не тебе мне рассказывать, — Пачо даже обиделся немного.
— Так я и не рвусь кого-то звать в свою квартиру, — сказал Бенхамин.
Пачо хотел привести аргумент про то, что Бенхамин просто не смог бы поселить в одной квартире всех женщин, с которыми он был даже за последний год. Однако вовремя передумал. Пачо хорошо понимал, откуда взялся этот образ жизни Бенхамина, а потому сказать такое было бы словно наступить на больную мозоль.
— Ну ты сам посуди, — продолжил Бенха. — К тебе в любой момент приходят всякие люди от меня, до прислуги из брухо, ты сам хочешь или нет, но уезжаешь на несколько дней, оружие дома хранишь… Напомнить тебе, что ты бандит что ли?
Действительно. Пачо мгновенно из блаженного сделался мрачным. Бенхамин говорил правду. Все это время Пачо старательно прятал от Кристины все, что касается его дел. Если Кристина будет находится рядом постоянно, она начнет улавливать разговоры по телефону, разных гостей, видеть охрану с автоматами, натыкаться на пистолеты, патроны и прочее. Насколько ее тогда хватит?
Так он и просидел с унылым выражением лица до того самого момента, как они приехали на асьенду. Тут Пачо вспомнил, как Кристина в своем потрясающем красном платье ходила здесь вместе с ним, играла с Красавицей. Они провели тогда прекрасный день, самый обычный, но в жизни Пачо такие редко случались. Удивительно, как один человек может все в тебе перетряхнуть, заставить чувствовать себя иначе.
Оказалось, что Зик и Росарио позвали их на некое подобие семейного обеда. Они устраивали такие мероприятия всякий раз, когда хоть сколько-то значимо ссорились. Главное правило — не говорить о делах. Поэтому Зик преимущественно молча ковырял что-то в тарелке все время обеда. Говорила в основном Росса. Пачо всегда считал, что это ее способ над ним доминировать. Бенхамин соглашался и добавлял: «Один из способов».
Росарио в этот раз расчувствовалась. Она все время вспоминала всякие стыдные истории из детства Пачо и Бенхамина, принялась расхваливать то, какие они умные и красивые. Пачо заметил, что у Россы будто глубже залегли морщины в уголках глаз, а еще она еле заметно, но все же похудела. Ему это показалось весьма необычным. Да и Зик то и дело бросал на нее обеспокоенные взгляды. Пачо вдруг подумал о том, что невзирая на большую продолжительность жизни магические существа не бессмертны (разве что только боги). У него даже сердце странно екнуло в груди от этой мысли. Что будет, если вдруг не станет Россы? Наверное, он из-за Кристины стал таким чувствительным. Еще немного и станет Бенхамина на дело провожать, утирая слезы.
Перед отъездом Пачо разговаривал с Зиком. Он в общих чертах рассказал ему про Пальмас, которым Роберто управлял весьма авторитарным способом. Пачо подумал, что ему придется нелегко с людьми, которые там остались. Они сейчас начнут брыкаться словно лошади, почувствовавшие воздух свободы. Пачо привык быть популярным среди своих людей. Его команда сплошь состояла из тех, кто смотрит на него как на кинозвезду. По сути Пачо ориентировался на тех, у кого почти стопроцентный уровень лояльности. Зачем париться, устраивать какие-то показательные казни, если твои люди будут готовы сделать что угодно исключительно из желания погреться в лучах твоей личности? Тем более резонансно и сурово выглядели ситуации, в которых Пачо все же приходилось применять грубую силу.
Судя по рассказам Зика в Пальмас так не выйдет. Во-первых, потому что там людей набирал Рахаб и его парни. Во-вторых, потому что они устали от железного управления. Бандиты — удивительный народ. Им нравится ощущение киношности происходящего, романтики и красивой жизни, при том, что они вынуждены все время в кого-то стрелять, шататься в сомнительных местах и вечно куда-то ехать на видавших виды автомобилях. С таким мироощущением сложно подчиняться солдатской дисциплине. Пачо предстояло очень быстро понять, как ему быть в этой ситуации.
Он еще не ездил в Пальмас. Когда Зик узнал об этом, то вопреки ожиданиям не высказал никаких замечаний. Напротив, он сказал, что это хорошо, потому что он сможет поехать вместе с Пачо. На вопрос зачем, Зик ответил витиевато и уклончиво в своем привычном стиле. Пачо пришлось уходить ни с чем, а еще со стойкой уверенностью, что там ему откроют какой-то очередной важный секрет.
Почти на выходе из дома, Пачо остановила Росса. Она, заговорщицки глядя, отвела его в кухню. Там Росса озираясь опасливо спросила:
— Познакомь меня со своей ведьмой.
— Ты, о чем? Какой ведьмой? — искренне удивился Пачо.
— Не строй из себя невинность! — строго сказала Росса. — От тебя пахнет молодой ведьмой, а так бывает, когда кто-то в этих самых ведем по уши, влюбляется. У Бенхамина спроси, от него до сих пор шлейф запаха одной такой.
Пачо вдруг понял, что густо покраснел. Он даже к щеке прикоснулся, от неожиданности.
— Только, если получится сделать это так, чтобы Зик не узнал, — сказал Пачо.
Росарио удовлетворенно улыбнулась.
— Ты с ней изменился, — сказала она. — Будто все, что в тебе есть хорошего, стало видно.
Пачо хотел бы сказать много всего, но застеснялся. Он так давно ничего подобного не испытывал, что буквально забыл каково это.
— Все хорошее во мне это благодаря тебе, старушка, — в итоге пришлось подлизываться к Росарио. Пачо обнял ее одной рукой за плечи.
— Как же ты льстить-то умеешь, — сказала Росарио. Она ворчала с привычной доброй улыбкой. — Иди, тебя там все на свете ждут.
Пачо и обрадовался инициативе Росарио, и нет. Его насторожило то насколько заметной стала его влюбленность, да и с Россой надо быть бдительным. Еще затащит Кристину в свою секту и запретит им какие-либо отношения.
Зик решил не затягивать с поездкой в Пальмас, а потому решено было выезжать завтра же утром. Пачо чувствовал такую досаду, когда выбирался из-под простыни и отпускал от себя Кристину, которую не испытывал даже, когда встречался с Пилар. От этого становилось даже страшно. Пачо настолько привык считать себя бандитом, далеким от обычного житейского, что сам почти поверил в это. Кристина возвращала его куда-то туда, в студенческие годы, когда он отчаянно искал ту, которая его полюбит со всеми его недостатками. Нашел-таки, но спустя долгие годы.
Кристина вознамерилась ехать домой. Пачо предлагал ей дождаться Бенхамина, чтобы тот ее отвез. На что Кристина как-то уклончиво сообщила, что видит Бенхамина куда чаще, чем своего отца. Она улыбнулась при этом, будто пошутила, но Пачо хорошо уловил, что она недовольна тем, что прошлый вечер они не провели только вдвоем. На это он мог только развести руками.
Ангелы — общинные существа, как и брухо. Они всегда живут группами и привыкли постоянно находиться вместе. Даже Зик, который как отшельник сидит на своей асьенде, все-равно не в одиночестве. С ним рядом охрана, часто гостят центурионы, Росарио, прислуга. Пачо искренне не считал постоянное наличие компании чем-то, что должно смущать Кристину. Он списал все просто на то, что в начале отношений ей хочется чаще быть наедине.
— Обещаю тебе, что весь твой, как только вернусь, — Пачо решил, что должен это сказать, несмотря на то, что Кристина ничем не выказывала обиду.
Он успел открыть дверцу машины, но задержался. Пачо не слишком уютно чувствовал себя на улицах Третьего района, поэтому озирался постоянно. Кристина улыбнулась.
— Лучше поклянись, а то у меня нет возможности тебя украсть в случае, если ты не выполнишь обещание, — сказала Кристина. Она заправила прядь волос за ухо и соблазнительно закусила губу.
Пачо до сих пор ее такие жесты будоражили. Он смущенно улыбнулся.
— Я бы поклялся отцом, но у меня вместо этого мужик, который меня воспитал, — сказал Пачо. — А такими вещами клясться не круто.
Кристина рассмеялась.
— Не увиливай, — сказала она строго.
— Ладно, босс… — протянул Пачо. — Клянусь, а ты иди сюда.
Кристина подошла к нему будто нехотя, чтобы он смог положить руку ей на талию, другой пригладить волосы, а затем со всей чувственностью, на которую он был способен, поцеловать.
Когда Пачо садился в машину, то увидел, что водитель блаженно улыбается во все зубы. Пришлось грозно посмотреть на него в ответ, хоть и стоило признать, что со стороны они с Кристиной выглядели как парочка из романтических фильмов для девчонок. Пожалуй, ни один из боссов, да и хоть кто-нибудь из бандитов вообще, не вел себя так на его памяти.
Через несколько часов поездок на машинах и перелетов, Пачо в компании Зика оказался в Дос Хардинес, центральном городе провинции Пальмас. Это место напомнило ему Буэнос Айрес. Такой же ухоженный, красивый город, где полно зданий напоминающий другие большие столицы мира и в то же время сквозь них пробиваются маленькие цветные домики в чисто латиноамериканском стиле. В Дос Хардинес располагалось несколько широких проспектов и бульваров, обрамленных пальмами и цветущими деревьями.
В Пальмас обитает культурная и финансовая элита. Север провинции, который близок к столичному региону представляет собой оживленную, изнеженную и с виду благополучную территорию. Зато юг, где начинаются тропические джунгли — всегда был зловеще тихим. Здесь пролегают сухопутные пути переправки различной контрабанды, где под контролем картели ангелов переправляют все, что можно украсть и перепродать и другие мафиози.
В Дос Хардинес они ненадолго заехали в пентхаус на последнем этаже небоскреба, где встретились с парой ключевых местных представителей закона. Пачо счел этот визит чисто политическим. Их не волновало, кто будет управлять делами, главное, чтобы этот кто-то платил в срок, а явились они чисто выказать лояльность.
Из пентхауса они направились в пригород, где пересели на внедорожник. Пачо уже к этому времени начал подозревать, что ему придется задержаться в Пальмас дольше, чем он предполагал. Зик не дал ему поехать к бухгалтеру, встретиться с адвокатом, главой сикарио Роберто, людьми на складах и прочими. Вместо этого они отдалялись от города в сторону глухой сельской местности.
Когда над провинцией опустился поздний вечер, они добрались до хилого домика, скрытого в лесной гуще. Место напоминало Пачо лабы в джунглях, где барыги готовят пасту, из которой потом получится наркотик. Он подумал, что у них здесь, возможно тоже лаборатория, но по обработке оружия. Пачо не знал, что конкретно происходит с сырым оружием, прежде, чем они его продают. Сегодня, по всей видимости, именно это он и узнает.
Из домика к ним навстречу вышел усатый мужчина в панаме с автоматом за плечом. Он напоминал крестьянина скорее, чем охранника. Мужчина поравнялся с Зиком.
— Не ожидал вас здесь увидеть, хозяин, — сказал он. — У нас все в порядке.
Зик кивнул. Он не удостоил охранника рукопожатием, даже голову нормально не опустил. Подчинённый, тем не менее, продолжал смотреть на Зика с обожанием.
— Это хорошо, Луис, — ответил Зик. Вот отсюда и получается такое отношение. Зик мог делать что угодно, но он знал большинство своих подчиненных по именам. — Но я не с инспекцией сюда приехал.
Охранник по-имени Луис покосился на Пачо, которого видел впервые. Зик заметил это.
— Это Пачо, мой воспитанник, — сказал он. — Я приехал ему показать это место.
Как же Пачо не нравилось, когда Зик произносил это слово. «Воспитанник» — звучит будто речь идет о собаке или ком-то очень неудачно выросшем. Он научился никак не показывать своих эмоций. Зик явно бы не понял его недовольства, а значит и смысла нет как-то ему демонстрировать.
— Понял, хозяин, — кивнул Луис. — Я пойду с парнями по периметру.
С этими словами он удалился куда-то в сторону кустов. Пачо посмотрел еще раз на деревянный дом, сколоченный из досок и выкрашенный в бирюзовый. Ничем не примечательное строение построенное как бытовка или небольшой хозяйственный домик, чтобы рабочие могли в нем ночевать. На стене болтался ковш, подвешенный на гвоздик. Окон в передней части не наблюдалось, вместо двери — москитная сетка. Крона ближайших деревьев лежала на крыше. Что вообще можно охранять в этом сарае?
Пачо подумал, что самое интересное — где-то там по ту сторону деревянного строения. Зик пошел внутрь домика, как бы подтверждая, что там внутри — что-то важное. Пачо последовал за ним. Внутри помещение выглядело соответственно внешнему облику — большая квадратная комната, по стенкам расставлена нехитрая мебель, повсюду алюминиевая посуда, под потолком болтается лампочка. Из этой комнаты виднелся выход в другое помещение и, если пойти прямо, можно было попасть то ли на веранду, то ли на крыльцо.
Зик остановился посреди помещения. Он был слишком высоким для этого домика, так что лампочка угрожающе висела рядом с его головой. Зик оглядывался.
— То, что я хочу показать, лучше всего видеть тогда, когда достаточно стемнеет, — сказал он. — Будет нагляднее.
Наконец, Зик смирился с мыслью, что придется использовать ту мебель какая есть, взял табуретку и сел на нее, облокотившись о заваленный упаковкой от еды, пепельницами и пистолетами стол. Пачо предпочел просто опереться о стену, напротив Зика. Он с досадой подумал, что рубашка от соприкосновения с грубо обработанными досками может скончаться.
— Я здесь, чтобы увидеть то, что вы используете для оружия, так? — решил все-таки узнать Пачо.
— Да, ты все правильно понял, — ответил Зик незамедлительно. — Рахаб был моим доверенным лицом. Он знал секрет и охранял его. Мигелю ничего не было известно в точности, но я подозреваю, что мексиканцы могли пытаться узнать информацию через него. Или им просто повезло его завербовать.
Пачо посмотрел на пространство за проемом, ведущим на крыльцо. Там он увидел густые заросли, через которые почти не пробивался вечерний свет. Он решительно не знал, что там могло скрываться.
— Пока мы ждем, я хотел поговорить с тобой об одном деле, — сказал Зик.
Пачо отвлекся от джунглей и посмотрел на Зика. Он показался ему неприятно обеспокоенным.
— О чем речь? — спросил Пачо, не надеясь услышать хорошие новости.
— У нас есть возможность получить серьезный перевес, чтобы генеральным прокурором стал Освальдо Нава, — сказал Зик. — Но для этого надо сделать одолжение для одного человека.
Сквозь слова Зика Пачо отчетливо читал, что он бы рад просить об одолжении кого-угодно другого, кроме Пачо, но знает, что успех в деле будет только при его участии, а еще, почему-то, Бенхамина. Он напрягся.
— Оно связано с тем, что я сейчас узнаю? — мысли повернулись в сторону этого вопроса.
Зик кивнул.
— Дело в оружии и ему нужно что-то тяжелое с максимальной степенью летальности, — сказал Зик. — Он будет в Дос Хардинес завтра к вечеру, встретишься с ним, чтобы узнать, чего он хочет в точности. Да, и Бенхамина с собой возьми, я ему уже велел приехать.
Пачо показалась вся эта ситуация странной. Необычно мало подробностей, даже по меркам Зика. И причем здесь Бенхамин?
— У этого мужика хотя бы имя есть? — спросил Пачо. Должен же Зик ему хоть-что сказать более-менее открыто.
— Его зовут Клаудио Фалькон, — ответил Зик. — И он — бывший сотрудник разведки, сейчас занимается какими-то мутными делами. Поддерживает партизан и террористов по всему миру. Не дает затухать конфликтам, тем и живет.
— Что там за партизаны такие, которым нужно тяжелое оружие? — Пачо все еще считал происходящее слишком неясным, чтобы в это с легкостью вписываться. Они потому и торгуют оружием столько лет, что никогда не ввязывались ни в какие авантюры с чем-то вроде полевой артиллерии. Да и могут ли они модифицировать снаряды для такого оружия. К тому же, они как любые уважающие себя бандиты не слишком хотели бы проколоться на чем-то подобном. Деньги им нравятся больше, чем застенки какого-нибудь секретного подразделения.
— Вот сам и спросишь Фалькона, — Зик не стал больше ничего объяснять. — Все, что нужно помнить относительно этой ситуации — Клаудио Фалькон может заставить прогнуться нескольких судей, которых нельзя подкупить или скомпрометировать. Там такие люди, Пачо, которые свято верят в цели Кальдерона. Фалькон нам их даст и тем самым обеспечит не просто перевес в один голос, а преимущество. Гезарии пришлось сильно постараться, чтобы нужные люди вывели его на нас. Так что твоя и Бенхамина работа — не облажаться, понимаешь?
Голос Зика звучал предельно четко и жестко. В последнее время он все чаще срывался в область подавления любого свободомыслия. Даже визит к Росарио не заставил его успокоиться окончательно. Пачо кивнул, потому что у него не было варианта тут что-то не понять.
— И будьте осторожны, потому что Фалькон — опасный тип, — добавил Зик.
Тревожный звонок. Если даже Зик считает Фалькона угрозой, то играть с этим точно не стоит.
Пачо вновь выглянул на улицу. Там уже успели опуститься плотные сумерки. Зик поспешно поднялся с места. Он пошел к выходу на крыльцо. Пачо последовал за ним. Влажный воздух успел немного остыть. Вокруг до сих пор не было видно ничего, кроме зарослей.
Зик со знанием дела направился к углу дома. Пачо внимательно проследил за ним и успел разглядеть небольшую фигурку Черной Мадонны. Она небрежно была встроена в квадратную нишу, слишком маленькую для ее размера. Фигурка выглядела непримечательно и ровно так, как обычно выглядит Санта Муэрте, но без лишних подношений на алтаре.
Пачо понимал, что она здесь не для того, чтобы молиться. И, тем не менее, Зик подошел к ней, чтобы надавить пальцем на шип, торчащий из ее венца. Как только он это сделал, заросли, казавшиеся плотными до этого, начали будто растворяться. Пачо повернулся в их сторону и увидел, как перед ним открывается гигантское поле.
Сначала он увидел, как просто изменяется пространство, а потом сквозь сумерки и тени несуществующих зарослей начали проступать посаженные рядами растения. Иллюзия исчезла полностью. За ней оформилась окончательно плантация цветов, над которыми будто кто-то зажег газовую плиту.
Пачо внимательно присмотрелся к представшему ландшафту, скорее, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают. Огонь показался ему хоть и странным, но умиротворяющим. Чем дальше, тем больше хотелось в него вглядываться. Пачо склонил голову, не отрываясь от пламени. Он забыл о том, что рядом Зик, поэтому отшатнулся, когда тот положил ему руку на плечо.
— Осторожнее, дурман — коварное растение, — сказал Зик. Пачо заметил, что он улыбается, еле уловимо, будто потешается над несмышлёным ребенком. — Если слишком засмотреться в пламя рискуешь потерять контроль над собой.
— Так это растение — дурман — значит и есть секрет нашего ошеломительного успеха? — спросил Пачо.
— Ты прав, — сказал Зик. — Именно так. Это необычное растение. Оно стало расти в том месте, где Люцифер смешал темную сферу со светлой, чтобы создать всадников Апокалипсиса. Как и их магия, магия цветка крайне токсична. Разъедает способность исцеляться, прожигает дыры во всем, смертельно ранит.
— Да, еще и питается разными существами и их силами, — сказал Пачо. Он вспомнил ощущения, которые начинали им овладевать, пока он смотрел на цветок. Хотелось приблизиться к нему, потрогать, подержать ладонь над огнем. Страшно даже представить, что это растение может сделать с протянутой над ним ладонью.
— Это действительно хищный цветок, — Зик подтвердил его догадки. — Если питается плотью и магией, лучше растет. Погляди какая плантация вымахала.
Зик зловеще ухмыльнулся. Пачо мрачно оглядел бесконечные ряды пламенеющих цветков. Очевидно место стало последним пристанищем для не одного десятка врагов бизнеса, провинившихся и просто неугодных.
— Его нельзя трогать голыми руками, как-то задевать, — продолжил Зик. — Большую часть суток цветы — опасны, но в часы рассвета их магия ослабевает. Тогда его собирают, чтобы потом делать порошок, который мы добавляем в патроны, как дополнительный поражающий элемент. Однако сильнее всего эффект от огня.
Зик прервал свой рассказ. Он сделал несколько шагов в сторону плантации. Пачо последовал за ним. Пришлось присесть, чтобы разглядеть цветок поближе. На одном стебле возвышалось несколько соцветий, каждое — лилового цвета, лепестки заостренные.
— Очень похоже на белладонну, — сказал Пачо. Вот и пригодились знания, так заботливо вложенные в его голову Росарио.
— В человеческом мире действительно растет цветок, который и выглядит также, и такой же ядовитый, — Зик кивнул. — Но это всего лишь совпадение или издержки магии. Наш местный дурман и земная белладонна — два разных цветка.
— Ты сказал, что растение появилось там, где Люцифер творил какую-то темную магию, значит это было здесь? — Пачо поднялся обратно на ноги. Ему было не по себе находиться на одном уровне со странным пламенем, которое охватывало цветы.
— Не думаю, — ответил Зик. — Скорее всего сюда или семена попали, или это случайность — следствие восстановления магического мира таким, какой он есть сейчас. Хотя, кто его знает?
Пачо почувствовал сожаление, что они не в мире людей, где никто не обрабатывает оружие волшебными горящими цветами для пущей убойности. Кроме того, и разницы то особой не было: ангельские силы никто толком не использовал, скрывались ото всех по-прежнему, дела остались теми же.
— Я понял на счет порошка, — сказал Пачо, чтобы вернуться к обсуждению свойств растения и его применению в их деле. — Он нужен, чтобы усиливать порох внутри патрона. Ты сказал, что огонь дает более сильный эффект. Как это работает?
— Им обжигают лезвия ножей, пули или дробь, — ответил Зик. — Так порох позволяет пробивать прочные объекты, а пули наносят не только механический вред.
Пачо посмотрел на Зика, затем перевел взгляд куда-то в горизонт. У него возникло странное чувство, будто он слишком обыденно воспринимает то, о чем говорит ему Зик. С другой стороны, что ему остается, если так было всю его жизнь с рождения.
— Как с ним работать, если цветок все разъедает? — спросил Пачо.
Зик не сразу ответил. Он вздернул бровь, будто удивляется, что Пачо переживает за сохранность тех, кто обрабатывает растение, готовит этот самый порошок и обжигает оружие. Сам Пачо не видел в этом ничего странного. Кто будет этим заниматься, если всех разъест магия дурмана?
— Как можно трогать то, что пытается тебя убить? — Пачо повторил вопрос. Он выудил из кармана сигарету, но остался просто ее держать.
— Цветок, как выяснилось, скорее плотоядный и падкий до магии, а вот пластмасса, металл и даже ткань, ему не так интересны, — сказал Зик. — Чем более плотный материал и чем более подходящее время, тем дольше можно взаимодействовать.
Пачо скривил губы. Он напряженно закурил, как делал часто последнее время.
— Ты разберешься, — сказал Зик. Пачо привык к такой манере голоса. Он скорее констатировал факт, чем пытался его поддержать. — Поехали отсюда, мне надо вернуться в Корунью и чем быстрее, тем лучше. Там есть человек, с которым срочно нужно провести разъяснительную работу.
Пачо обрадовался тому, что можно наконец уехать с этой всеми богами брошенной плантации. Он привык и к неприятным местам, и к опасным ситуациям, да и вообще к грязи жизни общества в разных проявлениях. Так что его так смущало здесь? Пачо буквально ощущал кожей влияние темной, грязной магии этого растения. Это было нечто большее, чем наркобарыги, чем торговля оружием и все их разборки вместе взятые. Пачо подумал, что это даже странно использовать древнюю, зловещую магию в таких целях.
Неизвестно, знают в Хуаресе о цветке или нет, но, по всей видимости, они догадываются, что Зик имеет дело с какой-то древней магией. Раз ему в голову пришло изготавливать из древнего цветка оружие, то и колдунам может прийти в голову добавить его в кокаин.
Зик не стал задерживаться в Дос Хардинес. Он слишком торопился в Корунью, значит хотел наказать кого-то имеющего значение для дела. Пачо даже гадать не хотел, кто это и чем провинился.
Вместе они добрались до пентхауса. Пачо вышел из машины. Все, чего он сейчас хотел — подняться на нужный этаж, чтобы вздремнуть хотя бы пару часов, а, заодно, переварить полученную информацию. Однако прежде, Пачо решил все-таки покурить в спокойствии на темной улице перед зданием.
Он обернулся. Зик, как оказалось, еще не уехал. Более того, он зачем-то вышел из машины, хотя собирался сразу же ехать в аэропорт. Зик неспешно обогнул машину, подошел к Пачо и остановился, положив руки в карманы брюк. Предварительно он отбросил полы пиджака в характерном жесте. Обычно дальше следовал разговор, в котором Зик выказывает недовольство по поводу действий или поведения Пачо.
— Ты бы не стоял вот так просто на открытом пространстве, — сказал Зик. — Все-таки теперь ты — глава оружейного бизнеса сразу в двух провинциях.
— Расслабься, — усмехнулся Пачо. Он закурил с таким удовольствием, которого давно от сигарет не испытывал. — Из тех, кто об этом знает, моей смерти желает только Альфредо, а он сейчас занят тем, что тихо ненавидит Бенхамина.
— Есть повод переживать? — спросил Зик. Его лицо исказилось при упоминании Альфредо да Сильвы. Так случалось, когда он думал о ком-то, кого страшно хотел грохнуть, но не мог. Альфредо — как раз из этой категории.
— Я всегда переживаю за Бенхамина, — ответил Пачо. Для него в этой ситуации вопросов не было. Бенха не должен пострадать так нелепо — ввязавшись в личные разборки с заносчивым пустым местом вроде Альфредо. — Пока что они обменялись любезностями: Альфредо хотел покалечить девушку из клуба «Оазис», которая нравится Бенхамину, в ответ Бенха поджег его тачку. Пришлось вмешаться, но все, что я смог сделать — разогнать их по разным провинциям. Не думаю, что они успокоятся.
Зик гневно выдохнул. Что бы он там не говорил по поводу Бенхамина, но он не хочет его потерять. Его жизнь не менее важна, чем жизнь Пачо.
— Проследи за ним, — сказал Зик. — Бенхамин сам может не суметь обуздать свой темперамент. Хотя я не буду против, если он прикончит этого придурочного Альфредо.
Пачо улыбнулся. Такая вот странная забота. Зик вдруг очень въедливо на него посмотрел.
— Ваша авантюра с Бенхамином не пройдет, — сказал он.
Пачо понял, о чем Зик. Он глотнул чуть больше сигаретного дыма, чем следует и закашлялся.
— О чем ты? — спросил Пачо невинно хлопая глазами.
— Я про то, что ты хочешь сплавить Бенхамина в Пальмас, — ответил Зик. — Я даже знаю, что ты это делаешь потому, что завел подружку.
— Откуда ты знаешь? — Пачо спросил не подумав. Зик, до того смотревший внимательно, резко глянул в сторону. Жест означал, что только что подтвердилась его догадка. Зик просто блефовал, так что Пачо выдал себя.
— Почему ты мне не сказал? — Зик очень строго и смотрел, и говорил.
— Я не думал, что это важно, — ответил Пачо. — К тому же, ты всегда от этого бесишься, как сейчас!
Зик чуть смягчился, потому что Пачо был прав.
— Сколько я учил тебя, что ты не должен от меня ничего скрывать, Пачо? — Зик протянул руку и положил ладонь ему на плечо. Он старался заглянуть ему в глаза.
— Мне не десять лет, чтобы рассказывать буквально все, — возмутился Пачо. Впервые у него в сознании будто спорили два голоса — его собственный и Зика. Второй говорил слушаться, а первый — бунтовать.
— Тогда хотя бы глупостей не делай! — сказал Зик. Он убрал руку и отошел на пару шагов, будто сдался. — Да и никаких махинаций, либо вводи Бенхамина в курс дела. Ты понял?
— Слушаюсь, босс! — бросил Пачо.
Зик еще несколько раз взял с него заверения в благоразумном поведении и только потом, наконец, сел в машину и уехал. Пачо чувствовал, как закипает негодования. Зик еще даже не знает имени Кристины, а уже не одобряет. Какой смысл иметь самостоятельность и эти две пресловутые провинции, если он даже не может встречаться с девушкой без одобрения Зика.
Пачо нервно докурил и поднялся в пентхаус. Он устроился на диване, напротив панорамного окна, но так и не смог нормально уснуть. В голову все время лезли мысли о том, что показал ему Зик. Пачо сопоставил эту информацию с тем, чего хочет Фалькон. Тяжелое оружие — значит снаряды большего заряда, а значит площадь обработки больше. У Пачо впервые закрались сомнения в том, что выйдет. А что будет, если не выйдет? У Фалькона должно быть масса вариантов.
Всем этим Пачо поделился с Бенхамином, который приехал так быстро как смог. Зик дал ему возможность не утаивать ничего от друга, так что Пачо рассказал ему не только о Фальконе, но и о волшебном растении. Лицо Бенхамина никогда на памяти Пачо не менялось так сильно и быстро.
— Я не был еще на производстве, — сказал Пачо, завершая рассказ. Они приехали в какой-то очень пафосный загородный клуб. Место для встречи с Фальконом выбирал он сам. Пачо удивило, что бывший представитель силовых структур склонен выбирать гламурное. А место было именно такое.
Бенхамин пробурчал под нос что-то про то, что в этом месте точно играют в «гребаный гольф». Затем он сплюнул, очевидно, чтобы место не казалось таким чистым. Пачо не стал порицать проявление уличных манер своего друга. Он тоже презирал такие «джентльменские клубы», где собираются беспринципные снобы, чтобы скрытно обсуждать вещи вроде приобретения тяжелого оружия на черном рынке.
— Разумно будет посмотреть, что к чему, после того, как мы услышим, что хочет этот Фалькон в точности, — сказал Бенхамин. — Кстати, есть новости про Кальдерона. Не знаю, важно или нет.
— Смотря какая новость, Бенха, — Пачо усмехнулся. — Ты этому от Бланко, что ли научился? Договаривай раз начал уже.
— Что ты за человек-то такой, никогда не упустишь возможности блеснуть своим интеллектом, — возмутился Бенхамин. — Видел бы себя со стороны в обществе Кристины, так бы не выпендривался.
— Я сделаю вид, что ты меня уел, но это только потому, что хочу узнать это твое что-то там про Кальдерона прежде, чем мы дойдем до места встречи, — Пачо остановился на входе в здание клуба.
— Наш любимый кандидат в генпрокуроры, осматривает будущие владения, — сказал Бенхамин. Он упер руки в бока, так что стал выглядеть недовольным. — Шатается по провинциям якобы с проверками, выступает с речами.
— Можно подумать, он собирается по итогам этой кампании стать президентом, а не генеральным прокурором, — сказал Пачо.
— И не говори, — усмехнулся Бенхамин. — Где-то в эти дни он по очень счастливому совпадению будет в Пальмас.
— Как удобно, прямо как раз к нашей встрече с Фальконом, — сказал Пачо. С этими его словами, парни вошли в помещение.
Внутри клуб напомнил им гостиницу, где была стойка администратора, холл и разные выходы — к бассейну, к лестнице на этажи и лифтам и так далее. На первый взгляд, ничего не выдавало присутствия здесь кого-то из мира криминала.
К Пачо и Бенхамину подошел молодой человек в костюме служащего, по всей видимости один из администраторов. Он повел их к бассейну, который они обогнули, прошли по низенькой лестнице под кронами пальм и оказались возле огромной беседки. Под ее крышей стоял квадратный стол с плетеными стульями вокруг. На входе стояла охрана. Как и положено тому, кто прикидывается приличным человеком, одеться свою свиту Фалькон заставил в костюмы.
Парни в костюмах хотели обыскать Пачо и Бенхамина, но их остановил голос хозяина:
— Не надо, эти ребята наши гости, — сказал Фалькон голосом более высоким, чем Пачо представлял. Охранники послушались, но одарили парней суровыми взглядами на всякий случай.
Клаудио Фалькон сидел на одном из кресел, закинув ногу на ногу. Внешне он напомнил Пачо кубинца, а стилем одежды эстрадного певца из восьмидесятых, особенно красной рубашкой под строгим костюмом. Если когда-то он и работал в органах, то от этого ничего не осталось, кроме сухого жесткого взгляда и напряженного лица.
Фалькон пристально оглядел Пачо и Бенхамина с ног до головы, задержал взгляд на джинсах Бенхамина и только потом предложил им сесть. Когда они оказались на одном уровне, Пачо разглядел на лице этого мужчины шрам, плотно загримированный тональным кремом.
— Так вот они какие, птенцы дона Зика Айреса, — сказал Фалькон вскинув руки вверх. Бенхамин заерзал от его тона и жестов, да и вообще от реакции. Пачо разделял его чувства, но делать было нечего.
— Значит вы о нас наслышаны, — Пачо не стал изображать вопросительный тон.
— Конечно, — ответил Фалькон, будто речь шла о шоу бизнесе. — Вы все весьма известны в узких кругах.
Фалькон выжидающе замолчал, затем оглядел стол, будто что-то там потерял.
— Выпьете что-нибудь? — спросил он.
— Предпочтем перейти сразу к делу, — ответил Пачо. Он внимательно посмотрел на Фалькона. Ни одна мышца на его лице не дрогнула. Его реакции Пачо оставались непонятными. Крайне сложно вести переговоры о чем-либо, с таким человеком.
— Если бы не знал, что ты — Пачо, то догадался бы по одной вот этой фразе, — сказал Фалькон. Он достал сигару, обнюхал ее и затем неспешно принялся раскуривать. — Зик воспитал в тебе свой командный тон.
Пачо не имел представления, как на это реагировать, а потому в ответ лишь выдал вымученную улыбку. Бенхамин вновь заерзал на своем месте. На сей раз его шевеления заметил и Фалькон. Он взглянул на Бенхамина и до этого совершенно холодные глаза нездорово заблестели. Пачо еле удержался, чтобы не скривиться.
— Что ж, к делу так к делу, — Фалькон вернулся к своему привычному состоянию. — Что конкретно сказал вам Зик, перед нашей встречей?
— Все, что я знаю — от нас требуется поставка какого-то тяжелого оружия, имеющего высокую степень летальности, — ответил Пачо. — То есть с нашей доработкой. Я думаю, что вам известно, что мы не занимаемся таким вооружением на постоянной основе, поэтому у нас его запасов и быть не может.
— Да, а еще мне известно, что вы работаете с пакистанцами, а у них запасы — почти бесконечные, — Фалькон неприятно улыбнулся. — Но сырое оружие в данном случае — не ваша проблема.
— А что тогда наша? — спросил Бенхамин, так неожиданно, что Пачо вздрогнул.
— Ваша проблема — сделать из него убийственное, мой нетерпеливый друг, — сказал Фалькон и вновь одарил Бенхамина тем же нездоровым взглядом. Он выпустил тонкой струйкой дым от сигары.
— О каком конкретно оружии идет речь? — Пачо решил прервать странное молчание. Он только сейчас обратил внимание на то, сколько на самом деле здесь охраны. Мужчины в костюмах стояли не только на входе, но и по периметру внутри беседки, а за ее пределами разгуливало еще несколько человек. Каким бы странным не выглядел Фалькон — он опасен. Возможно даже опаснее барыг из Хуареса, потому что живет с оружейниками в одной стране.
— У меня есть партия переносных зенитно-ракетных комплексов… Так скажем, разного происхождения, — ответил Фалькон. — Моих покупателей интересуют эти комплексы, и они готовы предложить вдвое больше, если я поставлю снаряды к ним с максимальной поражающей способностью. Сможете такое устроить?
Фалькон лениво откинулся на спинку кресла. На этот раз он окинул своим противным взглядом и Бенхамина, и Пачо.
— Сколько снарядов и когда? — спросил Пачо.
— У меня есть целый склад боеприпасов к такому оружию, — сказал Фалькон. — Если вы хотите, чтобы я обеспечил Освальдо Наве голоса на выборах, то вы поставите мне двадцать ящиков семидесятимиллиметровых ракет уже на этой неделе.
Пачо решительно не был в курсе, смогут ли они это сделать. Главное было сидеть с видом, будто он держит все под контролем. Ни за что нельзя давать Фалькону повод действовать радикально. Сквозь его слова Пачо читал намерения пытать до смерти любого из оружейников в случае провала сделки.
— Мы должны оценить наши возможности, прежде, чем бросаться обещаниями, — ответил Пачо, сочтя такой вариант приемлемым.
Фалькон скривился в улыбке.
— Ценю серьезный подход, Пачо, — он протянул звук «а» в его имени. — Даю вам день на раздумье.
— Тогда не будем тянуть и пойдем думать прямо сейчас, — сказал Пачо. Как по команде, они с Бенхамином встали со своих мест, вознамерившись быстрее убраться.
— У меня сегодня вечеринке, в одном модном клубе в центре, будете желанными гостями, — сказал Фалькон им в спину.
— Спасибо, за приглашение, — ответил Пачо. Он повернулся достаточно, чтобы увидеть, как он прожигает взглядом их спины.
Пачо подумал, что ни за что не пойдет туда, куда его зовет этот Клаудио Фалькон. Впечатление он оставил более, чем неприятное. Отнесся он к ним как к мальчикам на побегушках. Фалькон не увидел в них боссов — только молодых воспитанников мафиози, которые должны делать, что велено. Зачем он их зовет на вечеринку — решительно не ясно.
— Ребята… Кто вообще так говорит? — Бенхамин возмущался, уже сидя в машине. Они направлялись в Дос Хардинес, чтобы сменить автомобиль и ехать в одну из лабораторий.
— Согласен, неприятный тип, — ответил Пачо.
— Если честно, я сейчас хочу помыться, а не ехать по делам, — продолжал бурчать Бенхамин. — Я будто не на переговорах был, а где-то возле навоза сидел.
— Еще бы, — сказал Пачо. — Ты видел, как он на тебя пялился?
— Конечно видел, иначе бы не возмущался так, — ответил Бенхамин. — Я что, ради этого должен был присутствовать? Разговор то и длился не долго, и от меня там был всего один вопрос.
— Зик просил, — ответил Пачо. — Но я понятия не имею зачем.
— Так вот и я о том же!
Бенхамин отвернулся в сторону окна. Он гневно выдохнул.
— Как ты думаешь, мы сможем сделать то, о чем он просит? — спросил Бенхамин, когда немного успокоился.
— Я не уверен, Бенха, — сказал Пачо. — Но нам придется из кожи вон лезть, чтобы это выполнить. Отказать никак не получится. Фалькон нам выделил вшивый день на раздумья не по доброте душевной.
— Согласен, — кивнул Бенхамин. — Черт бы побрал эти выборы!
Пачо согласно усмехнулся. Он посмотрел в окно и понял, что они никуда не двигаются, потому что стоят в пробке. Судя по местности за окном, они находились на въезде в город.
— Что там за дела? — спросил Пачо у водителя.
— Не знаю, босс, — ответил тот. — Там вроде как собрались скорая и полиция, может быть авария. Я позвонил своим парням, чтобы они выяснили.
— Это точно не просто авария, — сказал Бенхамин. — Моя интуиция буквально орет, что там случилось то, что нам не понравится.
Тут же у водителя зазвонил телефон. Он говорил пару минут, отвечая односложно, а когда повесил трубку устало выдохнул.
— Вы правы, — сказал он, обращаясь к Бенхамину. — Там не просто авария. Парни побывали на месте происшествия и там еще и пресса… Говорят на въезде в город какие-то придурки расстреляли кортеж Армандо Кальдерона. Погиб водитель.
Пачо и Бенхамин посмотрели друг на друга одновременно и в голос выругались.
— Нам надо валить куда подальше из этой пробки, — сказал Пачо.
Кто мог устроить эту самодеятельность в то время пока они в Пальмас? Вариантов у Пачо возникло с дюжину: Альфредо и его мамаша, другие враги Кальдерона, да хоть Фалькон.
Спустя несколько минут после звонка, их машина доползла до поворота на узкую улицу. Водитель резко увел машину туда в обход всех правил дорожного движения. Они сбежали с места происшествия, но только не от случившегося вообще.