Доказательство
2 сентября 2023 г. в 11:14
Чувства накатили на Виолу, когда она уже была в машине. Девушка рулила, как вдруг ей пришлось срочно припарковаться в ближайшем пригодном для этого месте. Ей глаза застилали слезы, которые она до этого так активно давила в кабинете бара «Эль Хоселито».
Виола и сейчас не хотела слишком этому поддаваться. Она облокотилась о дверцу машины и поднесла сжатую в кулак руку ко рту. Девушка всхлипнула и тут же закусила костяшку одного из пальцев. Несколько минут она сидела так. Слезы катились по щекам, тело подрагивало, а из легких вырывался воздух.
Вот она и узнала страшную тайну об убийце ее отца. Честное слово, но лучше бы его заказали мексиканцы или Зик Айрес, а не генеральный прокурор Республики. Виола плакала сейчас по нескольким причинам. Одну из них она озвучила Пачо — отец считал Армандо Кальдерона другом, а тот выстрелил ему в спину. Ей было больно за папу. Сама Виола близким человеком Кальдерона не считала, но и не думала, что он окажется таким чудовищем. Разочарование — вторая причина слез.
Самое главное, что расстраивало Виолу в сложившихся обстоятельствах, так это то, что ее намерение предать справедливому суду убийцу отца сделалось призрачным. Она впервые так четко и ясно ощутила то, о чем говорил Кальдерон. Виола — маленькая девочка перед лицом системы. В этот момент, ей казалось, что против Кальдерона противопоставить ей попросту нечего.
Виола бросила взгляд на сумку, которую будто насквозь прожигала флешка с доказательством того, что смерть ее папы на руках Армандо Кальдерона. Она тяжело выдохнула, потянулась к сумке, чтобы достать салфетку. Виола наклонила зеркало заднего вида так, чтобы можно было стирать с щек слезы и успевшую немного потечь тушь, глядя в него.
Хорошо, что она сдержалась перед Пачо. Выглядела бы слабачкой, да еще и уродиной. Пачо рисковал, водя с ней дружбу. Мало того, он еще и делился с ней ценной информацией. Ни в коем случае нельзя было зародить в нем сомнения в ее надежности. Да и проявлять уныние на фоне того, как он держится, совсем не хотелось.
А ведь Виола никогда и не представляла себе, что имя убийцы заставит ее так расстроиться, потому что в глубине души полагала, что это все-таки кто-то из мира криминала. Это был тот маленький клочок наивности, который ныне безвозвратно утерян. Разум ее всегда был готов, к тому, что в жизни мало места чистым помыслам и праведникам.
Виола выдохнула, кинула салфетку в бардачок, чтобы потом выкинуть, глянула на себя еще раз в зеркало и уехала прочь с того места, на котором стояла. Вскоре мысли прояснились. Шанс посадить Кальдерона был, но действовать нужно было осторожно. Виола страшно хотела рассказать об этом везде — в газетах, журналах, по радио, в светских сплетнях, на телевидении, да хоть на всех рекламных щитах, если нужно. Вот только генеральный прокурор с его-то связями найдет как ее заткнуть. К тому же, главный редактор ее газеты не пропустит в публикацию статью, написанную с одного признания киллера Хосе Карлоса де Пальмы.
Для успеха ее страшной мести Виоле нужна была поддержка, план и еще больше доказательств. Об этом она решила подумать на трезвую голову, без лишних эмоций. Виоле почти удалось. В одном, она все-таки не выдержала. Спустя буквально пару дней она отправила главному редактору статью о картели Хуареса, где сделала ряд недвусмысленных намеков, что раз в их делах замешан Октавио Бальестерос, который имеет много серьезных связей, значит кто-то во властных кругах желал появления наркобарыг в Тэрра Мадрэ.
В сущности, Виола не открыла какую-то сверхновую систему. Если не быть наивным человеком, то и так можно понять — никакая криминальная схема не обходится без того, чтобы задевать людей во власти. Однако одно то, что Виола принялась делать намеки, могло натолкнуть на мысль, что у нее есть конкретные подозреваемые, а это уже не хорошо.
В ожидании выхода статьи в печать, Виола думала, как подбросить флешку Хорхе. Никаких удобных обысков пока не возникало, поэтому приходилось быть настороже. Виола гадала над его реакцией на то, кем оказался Кальдерон.
Хорхе Салазар не из наивных, однако в его картине мира будто бы существуют только преступники вне системы закона. Некоторое время Виола думала, что это потому, что смерть жены надолго заставила его испытывать ненависть именно к типичным представителям бандитской среды — сикарио, подручным, разным мелким шестеркам, боссам и их женщинам. Однако позже стало ясно, что причина здесь кроется в самой системе правосудия. Хорхе просто слабо верил в то, что может посадить кого-то действительно стоящего, скажем, судью, прокурора, куда уж там до генерального прокурора или какого-нибудь депутата.
К тому же, так было устроено, что отдел по борьбе с организованной преступностью не брался за дела о коррупции. Для этого существовал специальный орган внутри полиции. Те агенты, которые в него входили, ездили на дорогих автомобилях, носили туфли, галстуки и стильные куртки, а еще часы из тех магазинов, где каждого покупателя записывают в специальную картотеку. Ни Хорхе, ни Дари́о, ни другие их коллеги не могли похвастаться тем же самым.
Проявление здравого взгляда Хорхе на ситуацию в органах правопорядка Виола отчетливо увидела тогда, когда они ездили проверять информацию по делу ее отца. Это было совсем недавно, в те несколько дней, что Хорхе не расследовал ничего по делу Зика Айреса, так как был отстранен.
Они вместе ездили в столицу к человеку по имени Игнасио Варгас — следователь, который вел дело ее отца. После увольнения он жил на окраине Эсперанзы — столицы Республики, куда Хорхе с Виолой и направились.
Их визит вышел коротким и скомканным. К тому же, совсем не таким как они ожидали. Сначала Варгас их выгнал, потому что не хочет больше иметь дело с этим убийством. Оно как-никак стоило ему карьеры. Хорхе и Виола вновь попытали счастье чуть позже. Варгас им даже не открыл.
Они уже было хотели уехать назад в Коломбиану, решив не терять время зря. Варгас будто это почувствовал. Он позвонил Хорхе и предложил все-таки встретиться, а еще добавил, что не сразу узнал, что с ним приехала дочь Марсело Ходояна. Хорхе сразу же принялся шутить на тему того, что возит повсюду знаменитость, как только завершил разговор. Виола никак не комментировала это. Да, она знаменитость, что уж тут юлить.
Встреча должна была быть вечером в кафе, где столики разделены стенками, что удобно для беседы, а также для защиты от возможных непредвиденных обстоятельств. Не мудрено, что Варгас боялся за свою жизнь. Хорхе и Виола приехали заранее. Они заказали кофе и ждали.
Варгас так и не пришел. Хорхе сразу предложил заехать к нему домой, потому что все это дурно пахло. Виола не возражала. Вот только Варгас им и дверь не открыл, и даже к ней не подошел. Поразмыслив немного, Хорхе сделал анонимный звонок, сообщил о том, что якобы с его другом случилась какая-то беда. Служба спасения отреагировала мгновенно. К дому Игнасио Варгаса слетелись пожарные, скорая и, конечно же, полиция.
Дверь квартиры взломали. Игнасио Варгаса нашли мертвым. Первая версия — несчастный случай. Утонул в ванной.
— Ага, пусть еще скажут, что он там нырял, — скептически отреагировал Хорхе.
Так или иначе, но им пришлось быстрее убираться из Эсперанзы, не получив никаких ответов на свои вопросы. Всю дорогу Хорхе был напряжен, но никакого удивления, шока или страха не демонстрировал. Почему-то Виоле казалось, что его должно взволновать это убийство. Оно само по себе многое говорило.
— Я так и думал, — вдруг выдал Хорхе.
Они остановились возле заправки выпить кофе.
— То есть ты ехал заведомо зная, что мы не поговорим с Варгасом и его убьют? — уточнила Виола. Свой кофе из бумажного стаканчика она не чувствовала на вкус, потому что он состоял из крутого кипятка, как ей ощущалось.
— Нет, но я просчитывал такой вариант развития событий, — сказал Хорхе. — Из дела пропали свидетельские показания. В них было что-то такое, что могло привести, скажем к Десятке или еще кому-то способному навести на имя заказчика. Остальные улики, типа тех же гильз, из дела стянули для отвода глаз. Ты понимаешь, что это значит?
— Что кому-то заплатили за то, чтобы он их украл, — ответила Виола.
Хорхе так скривился, что Виола поняла, что права, но не совсем.
— Зачем было тогда увольнять Игнасио Варгаса за то, что отправил мне материалы по делу? — спросил Хорхе. — Тем более без внутреннего расследования. Надо было еще доказать, что это он украл.
— Если честно, то я вообще думаю, что Варгас эти улики из дела убрал перед отправкой, но забыл про протокол, — предположила Виола. — Или отправлял не он сам, потому ты его и увидел.
Хорхе кивнул.
— Я тоже так думаю, — сказал он. — Варгас поплатился за небрежность.
Хорхе пристально и серьезно уставился на Виолу.
— Теперь-то ты понимаешь, что это значит? — добавил он тот же вопрос, что и минутами ранее.
— Варгас мог покрывать кого-то из системы, причем не последнего. Он вообще не думал, что в это дело будут совать нос и был уверен, что никому не позволят копать, а потому был небрежен.
Хорхе улыбнулся, с таким отеческим выражением, будто его несмышленая дочь делает первые шаги.
— Предположение, конечно, как-будто мы пытаемся поставить печать на воздух, но меня все это наталкивает именно на такие мысли.
Виола слушала Хорхе и осознавала, что он вполне спокойно говорит о, по сути своей, бандитах среди своих. Значит он не так прямолинеен, как она о нем думала. Надо сказать, на этом моменте Виола прониклась к Хорхе дополнительной порцией симпатии, чем страшно порадовала своего векуфе — поклонника полицейского. Он до конца пути зудел на тему того, какой же Хорхе прекрасный и доблестный рыцарь.
Вскоре после возвращения Хорхе вернулся к работе в отделе. Как оказалось, его начальник получил добро на введение в дело Зика Айреса спецотряда. Практически сразу же, как специалисты из столицы прибыли Хорхе поделился с Виолой тем, что для Айреса закрыт доступ к выезду из страны. Равнозначно и для остальных из его организации. То есть если Айрес, Оливера, Моралес или их ближайшие подручные попытаются улететь в Колумбию, где у них также имеется гражданство, то их попросту не пустят на борт, да еще и задержат. По стране перемещаться они пока могут, так как им не нужны для этого официальные перевозчики.
Более того, спецотряд обеспечил усиленный контроль за использованием магии для целей перемещения. На это, если у существа вообще есть такая возможность, нужно было специальное разрешение. Если только ты перемещаешься не в каких-то частных рамках по личной договоренности. Его получение для картели Зика Айреса, ясное дело, закрыто. К тому же, в отряд по отлову местных бандитов включили специалиста и оборудование, которые среди совершающихся с помощью магии перемещений могут выделить подозрительные и их проверить.
В общем, ситуация сдвинулась с мертвой точки. Например, оказался в ловушке Гонсало Оливера, за которым активно охотились по всей провинции Валье-Гранде. Однако Виола радоваться бурно не спешила. Уже тогда, ее мучали сомнения на счет того, а не свою ли игру ведут те, кто вроде как пришел на подмогу.
Сейчас, когда она узнала о Кальдероне, Виола стала спецотряд, в частности его главу капитана Ледесму, откровенно подозревать. Она находила их действия половинчатыми, недостаточно активными и, создавалось ощущение, что они не торопятся сажать Айреса за решетку. Хорхе также обмолвился, что у Ледесмы нет приказа стрелять на поражение. Только задержание и только живым.
Виола понимала, что спецотряд будет иметь доступ к тем вещам, которые Хорхе изымает при обысках. Она решила подстраховаться в мероприятии с флешкой, которую должна подкинуть к уликам при одном из обысков. Виола отправилась в магазин, где купила точно такую же флешку, которую оставила пустой. План был такой — подкинуть совершенно бесполезный предмет, чтобы его внесли в протокол обыска, а тот, на котором запись допроса киллера передать лично в руки Хорхе. Так она будет легализована, будет лежать среди материалов по делу, без опасности быть увиденной не теми людьми. Можно было бы обойтись без таких сложностей и лишней конспирации, но Виола опасалась.
Что же до статей, то Виола решила взяться сразу за две, над которыми шла параллельными курсами. Тему первой подсказал ей Херардо Сандоваль. Они встречались для правки статьи о картели Хуареса. Виола отметила, что ее редактор предпочел не свой кабинет в редакции, а небольшой незанятый пока офис в том же здании, но на другом этаже. Сандоваль, очевидно, не хотел лишних ушей. Однако в остальном он оказался достаточно смелым для того, чтобы опубликовать статью о картели Хуареса с такими недвусмысленными намеками. Более того, Сандоваль предложил ей покопаться в теме Бальестероса поглубже.
Виола вполне резонно спросила в чем причина такой смелости. Сандоваль потер лоб, устало улыбнулся и ответил:
— Ты знаешь, как у нас тут все устроено, в Тэрра Мадрэ. Журналисты в этом бандитско-коррупционном мирке относительно неприкосновенны. При этом, сколько серьезных игроков в этом деле удостоились внимания в прессе хотя бы как-то за последнее время?
— Не много их было, — протянула Виола, действительно с трудом вспоминая стоящие материалы по теме коррупции, связи политики и криминала, а также иных подобных сюжетов.
— Вот и я о том же, — продолжил Сандоваль. — Риск мне понятен, но думаю стоит попытаться. Всех не перебьют.
Виола не могла ответить ничем, кроме вялой улыбки. Знал бы он про Кальдерона.
— Виола, после Бальестероса, чиркни что-нибудь про Зика Айреса, — все-таки редактор это напрямую попросил, уходя.
— Я уже писала о нем в связи со смертью Навы, — ответила Виола, выражая нежелание. — Да и к убийству моего отца он отношения не имеет.
— Ты все же подумай, он фигура видная, внимания к нему много, — сказал Сандоваль.
Виола только и могла сказать, что согласна подумать. Тема Бальестероса была ближе к тому, что касалось смерти ее отца.
Параллельно с новой статьей о пернатых змеях, Виола собирала и систематизировала информацию об Армандо Кальдероне. Он, по ее плану, должен стать отдельной фигурой в одной из следующих статей.
Об Армандо Кальдероне Виоле и так было кое-что известно. Она знала, что он, как и многие в Тэрра Мадрэ приехал сюда жить из Латинской Америки. Если быть точнее, то родом он был из Никарагуа, потом переехал в Колумбию, а потом уже сюда. Из общеизвестного Виола также была в курсе того, что он с колледжа строил свою карьеру в кругах правоохранителей, учился в университете на юридическом, специализировался на уголовном праве, работал следователем, дослужился до прокурора провинции Мехикали. Кроме того, в интернете были тонны статей о его заслугах, выступления на разных заседаниях, комментарии по большим уголовным делам и так далее. В общем, образ непреклонного, непоколебимого профессионала для Армандо Кальдерона был сформирован долгими годами кропотливого труда.
Кальдерон делал вид, что у него скромные магические способности. Это играло на пользу имиджа, а также позволяло не указывать в документах данную информацию. Мол там такая ерунда, что не важно. Виола ни разу не слышала, каким существом он назывался, что якобы умел делать. Кальдерон как-то умудрялся дружить с ее отцом, а от этой темы всячески увиливать даже с ним. Оно и понятно, учитывая тот факт, что теперь Виола в курсе, что он — пернатый змей.
Виола подумала, что стоило бы что-то узнать о его детстве в Никарагуа и о его семье. Странным образом, она никогда не слышала о том, чтобы папа упоминал родителей Кальдерона, братьев или сестер. Вдруг в культе Пернатого змея есть какая-то семейная составляющая. Да и вообще, насколько понимала Виола, жизнь Армандо до знакомства с папой, мало освещена где-либо. В том числе отец мало, когда говорил что-то об этом. Будто он тоже не был в курсе откуда взялся его друг и кто он.
Очень хотелось в этом покопаться. Виола думала, что где-то там в далеком прошлом — ниточки, ведущие к уликам, имеющим отношение к его нынешним преступлениям. Однако, как к этому подойти Виола представляла себе слабо.
Чтобы как-то подступиться к вопросу ранних лет Кальдерона, Виола решилась позвонить человеку, который знал о нем достаточно. Это была ее собственная мама. Судя по всем признакам, ее Кальдерон не тронет.
Виола была дома в этот день. Она позвонила маме по видеосвязи. Мама обрадовалась этому и почти час потратила на обсуждение разных бытовых мелочей. Виола терпеливо отвечала на вопросы о самочувствии, о том, как она ведет свой быт и с кем она общается в Либертад.
Мама заметно похорошела. Ей пошло на пользу то, что она стала жить у Марио. Виола смотрела на ее черты и могла легко представить себя, через большое количество лет. Они станут похожи еще сильнее, когда внешность Виолы тронет опыт, воспитание детей, разные события в ее жизни. На лице ее мамы — Иоланды Медина — залягут новые морщинки, когда она узнает, кто заказал убийство ее мужа.
— Ты какая-то мрачная, — сказала мама очень неожиданно для Виолы. — Что-то стряслось?
Виола принялась приглаживать волосы, будто это поможет что-то скрыть.
— Работы много, — бросила она как можно более обыденно.
Мама выдержала паузу. Судя по ее лицу, ответ ее не устроил.
— Расскажешь, как будет возможность, — сказала она. — В этом ты вся в Марсело. Он все пытался меня беречь. И вот что вышло…
Мама опустила глаза.
— Обещаю, скоро ты все узнаешь, — тут же заверила Виола. Тут уже она сама выдержала паузу. — Мам, я хотела тебя спросить, кое-о чем… То есть об одном человеке.
— Спрашивай, — мама насторожилась.
Виола набрала в легкие воздух.
— Насколько хорошо ты знаешь Армандо Кальдерона? — спросила она.
Мама будто не сразу поверила в то, что слышит именно этот вопрос. Затем она сделалась серьезной, даже мрачной.
— Вообще-то, я познакомилась с ним раньше твоего отца, — сказала мама буднично, будто ничего такого Виола не узнала только, что.
— Я думала, что вы познакомились в школе, через папу, — Виола ждала услышать продолжение этой истории.
Мама понимающе улыбнулась.
— Конечно, мы об этом не считали нужным разговаривать, — она сказала это с сожалением, которое читалось в ее голосе. Однако, что бы она теперь не решилась сказать о Кальдероне, случившегося этого не изменит. — Мы с Армандо жили в одном районе в Боготе. Я помню, что семья Кальдерон переехала туда, когда мне было немногим больше пяти.
Виола принялась шевелить губами в задумчивости.
— Это был один из тех районов, где в большом количестве жили казадорес? — спросила она. Может быть, Кальдерон притворялся адептом той же магии, что и мама с папой.
— Нет, просто приличное место, где жили люди в основном обеспеченные, — ответила мама. — И тут получилось так, что это скорее семья Кальдерон вела себя закрыто от остального сообщества. Ничего такого. Также здоровались, приходили куда-то по приглашению, но все это слишком сдержано, холодно даже.
Виола слушала в задумчивости. Она склонила голову предоставляя маме право говорить.
— Я столкнулась как-то с Армандо, когда ездила на велике по окрестностям. Я чуть не столкнулась с пешеходом, неудачно затормозила и упала. Он подошел узнать, не нужна ли помощь. Мы разговорились, а потом еще оказалось, что живем неподалеку. Это произошло в подростковый период, но точно сколько мне было я не могу припомнить.
Виола кивнула на всю эту информацию. Что дальше было она более-менее знала. В новом учебном году в школе появился Марсело Ходоян, который перевелся сюда из школы в другом районе. По версии Виолы мама и папа сдружились и сошлись вскоре после этого. По крайней мере, с детства ей представлялось это так. И уверенность была настолько велика, что Виола даже переспрашивать не считала нужным.
— В школе на некоторое время мы перестали общаться потому что Армандо и Марсело сдружились на почве любви к футболу, — сказала мама, заставив Виолу удивленно поднять на нее взгляд. — Да именно так. Я была даже рада, потому что мне не льстило то внимание, которое Армандо мне оказывал.
— Он что-то плохое делал? — Виола тут же ощетинилась, будто так могла нанести Кальдерону какой-то ущерб.
— Нет, даже близко ничего такого не происходило, — поспешно ответила мама. — Если хочешь, это была женская интуиция. Ты просто чувствуешь, что вот с таким-то парнем не стоит связываться. Будто тебя от него отводит заклинание.
Виола сильно постаралась, чтобы не отвести стыдливо взгляд. Под сердцем защекотало от устойчивого чувства, что она противоречит тем словам, которые произносит мама.
— А потом мы с твоим отцом поняли, что у нас одна магия, — она продолжала рассказ. — На этой почве стали вместе гулять, Марсело вскоре начал ухаживать за мной. Итогом всей этой истории являетесь ты и Марио.
Мама добро улыбнулась. У нее заблестели глаза от приятных воспоминаний.
— А каких-то знакомых Кальдерона ты можешь вспомнить? — спросила Виола.
Мама нахмурилась. Она видимо стала находить этот разговор подозрительным.
— Только тех, которые были и знакомыми твоего отца в том числе, — сказала она уклончиво. — Не забывай, что он все-таки был другом Марсело.
Мама так задумчиво посмотрела в угол, а потом вновь взглянула на Виолу.
— Я тут вспомнила, что, когда мы переезжали сюда, Марсело хотел поселиться Коломбиане — на дом похоже и климат лучше, но Армандо уговорил его жить в Мехикали. Никаких иных видимых причин у нас не было.
От этой информации повеяло неприятным душком. Был ли тогда уже придуман план, согласно которому Кальдерона надо было пропихнуть в политику. Знать бы в какой момент он познакомился с Бальестеросом.
Поговорить с мамой дольше не вышло, потому что ей потребовалось куда-то срочно идти. Виола осталась наедине со своими мыслями. Среди них были, в том числе, размышления о сути магии пернатых змеев. Мама сказала, что буквально чувствовала, что с Кальдероном что-то не так. Может быть она улавливала как-раз энергетику его сил. Пачо рассказывал ей, что известный ему колдун из этого культа — Клаудио Фалькон, специально вызывал у тех, с кем общался неловкость и раздражение. Он догадывался, что Фалькон так делал как-раз с целью какого-то колдовства. Вот только на памяти Виолы не было ни одного такого случая с Кальдероном. Скорее всего, он это хорошо контролировал.
Интересно, знают ли другие колдуны что-то о силе пернатых змеев более-менее конкретное. Виола полагала, что должны быть такие. Уж точно они могут владеть куда большей информацией чем открытые печатные источники.
Виола пробовала обратиться к, так называемому, международному реестру магических способностей. Выглядит он как сайт, где по поисковому запросу можно почитать про то или иное существо. В реестре пернатые змеи даже не значились. Еще бы. Колдуны, которые скрываются никогда бы не стали что-то о себе говорить добровольно.
Тогда Виола решила попытать счастье в научной и около того литературе. Ей попалась довольно любопытная книга — «Людские верования. Взгляд на нам привычное». В ней описывалось то, какую реакцию магические существа вызывали у людей, которым не повезло с ними столкнуться. Больше всего места там занимали боги, жизнь и силу которых отражали в легендах и мифах. Второе почетное место занимали ведьмы и колдуны. Сколько там было собрано разных суеверий, ряд из которых, все-таки имел отношение к реальности.
В книге описывались верования индейцев Центральной Америки. Колдуны из культа Пернатого змея там были жрецами, как и колдуны из клана ягуара. Собственно, изумрудно-зеленая змея с нарядным оперением, которой они поклонялись, и была для местных божеством. Имя богу было Кетцалькоатль. Ему также приносили жертвы, но уже для того, чтобы почерпнуть энергию, которую давало поклонение и вера, а не сами дары.
Скудные сведения, как и в других источниках. И все-таки Виола купила себе экземпляр «Людских верований». Она нашла занятным все то, что там было написано. Больше всего Виоле понравилось читать про богов, однако среди прочего ее заинтересовала статья об ангелах. На страничке с ней в кулоне заволновался векуфе.
Виола пыталась прислушаться к тому, что дух ей хочет сказать, но его бормотание было уж слишком невнятным. Пришлось успокоить существо с помощью монотонного поглаживания кулона. Векуфе противно взвизгнув затих.
Почитать книгу внимательнее Виоле пока не удавалось. Причин тому было много, но сводилось все к работе. Чувство усталости от бешеного ритма сменялись приливами сил. Также, как и дни были полны на разные события.
Вышла статья о наркобарыгах и Бальестеросе. Виола нервничала от этого еще больше, чем от того, что взялась за материал по Кальдерону. Она ожидала, что может произойти все, что угодно: нападение, похищение, разбирательства с полицией, угрозы, да хоть потоп.
Номер со статьей появился в продаже в понедельник. Виола предпочла не выходить из дома на всякий случай. Она хотела остаться в стороне от любой реакции, потому что иметь с этим дело у нее не было времени. Да и опасения на счет посягательств на ее здоровье Виолу одолевали сильно.
Однако уже вечером с ней связался человек, отказать которому во встрече Виола не могла. Она подумала, что Пачо хочет поговорить с ней о вышедшей статье. Может быть он что-то узнал и хотел ее предупредить.
Времени на сборы у нее было мало и все-таки Виола принялась выбирать наряд, а не надела что-то стандартное почти не задумываясь. И вновь, как это нередко бывало в таких случаях, она выбрала юбку — клетчатую, чуть ниже колен и плотную темно-синюю блузку с открытыми плечами. Вздохнув, чтобы унять трепещущее сердце, Виола спустилась к машине и поехала к месту, где должна была пересесть к водителю, посланному Пачо.
По дороге в кулоне взбунтовался дух. Векуфе был недоволен, что Виола не пытается защититься.
«Дурочка!» — ругался он.
— Уймись, ты все-равно недостаточно силен для этого, — ответила Виола. Векуфе хотел, чтобы она сделала ритуал, который позволял бы духам из кулона подавать сигналы о помощи. В ритуал, кроме всего прочего входила одна тонкая деталь. Надо было выбрать человека, которому дух будет сообщать о беде, а затем дать ему коснуться кулона. Вещь эта для казадорес — глубоко личная. Нужно очень доверять кому-то, чтобы на такое решиться. Поэтому часто в ритуале участвуют родственники, любимые и лучшие друзья.
Да и нюансов работы у ритуала много. Он может не сработать, может дать побочный эффект, а может напротив пойти на пользу и, например, раскрыть перед тобой человека. Поэтому Виола не спешила прислушиваться к векуфе, который советовал ей защититься таким образом.
Под мысли обо всем этом и ругательства духа, который оскорбился из-за того, что Виола считает его не очень сильным, она добралась до места встречи с Пачо. Водители перестали всякий раз завязывать ей глаза, поэтому она могла видеть, что машина отвезла ее за город. Они свернули по дороге на конезавод, немного не доезжая до пути к нему. В опустившейся темноте видны были очертания равнинного ландшафта, а свет фар то и дело выхватывал кустики и деревца.
Ее привезли в небольшой дом, одиноко стоявший между большим полем с одной стороны и пастбищем с другой. Назначение домика она не знала. Возможно тут останавливались работники, следящие за лошадьми. О других версиях Виола просто не захотела думать.
Снаружи домик был довольно простым — стены из красного кирпича, цементное крылечко, деревянные ставни и рамы. Внутри — подобие кухни и две маленькие комнаты. Пачо ждал ее в одной из них. Интерьер очень резко контрастировал с как всегда стильным и ухоженным мужчиной. Все, что на нем было надето — бежевые брюки, насыщенная сливового цвета рубашка, замшевые эспадрильи — казалось дороже всей имевшейся в комнате мебели. Особенно это касалось массивных часов серебристого цвета.
Виола жутко разволновалась, когда он встал и небрежно приобнял ее в знак приветствия. Дух что-то там шептал, но Виола не слушала.
Пачо не захотел говорить при охране. Поэтому они с Виолой вышли в заднюю дверь, где было деревянное крыльцо. С него открывался вид на пастбище и конезавод вдалеке. Виола слышала, что Зик Айрес занимается лошадьми. Якобы его баснословный доход — от их разведения. Виола почувствовала странный прилив адреналина от того, что она — близ непосредственных владений самого босса картели Тэрра Мадрэ. И тут же укол совести — Виола слишком сильно втянулась в опасный образ жизни.
Говорить о статье они не стали за исключением того, что Пачо сказал ей быть осторожнее, когда она бывает в городе. Он так витиевато дал ей понять, что раз уж он знает, где она остановилась, так может быть ей сменить жилище. Виола же подумала, что смысла нет это делать. Можно хоть каждый день менять квартиры, но о них также будут узнавать те, кому можно и нельзя.
— Вскоре Хорхе поедет обыскивать один обменник, — сказал Пачо. — У тебя будет шанс сделать как мы договаривались.
Пачо казался расслабленным, опираясь плечом о столб, с одной рукой в кармане и сигаретой в другой. Тем не менее, Виола видела, как напряжен его взгляд. Пачо намекал ей на флешку.
Твердая уверенность, что Хорхе поедет обыскивать конкретное здание, у него возникла скорее всего от того, что на это место агентов кто-то навел. Подробностей Виоле не узнать, а ей бы хотелось. Может быть однажды спустя много лет Пачо ей расскажет по старой дружбе.
— Думаешь смысла выжидать нет? — спросила Виола.
— Конечно, потому что наш оппонент медлить точно не будет, — ответил Пачо, затянулся и медленно выпустил в ночной воздух серый дым. Он на несколько секунд отвел взгляд в сторону, а потом вновь посмотрел на Виолу. — Там камеры. В обменнике их несколько: на улице, в помещении со стороны работника и над входом. Будь осторожна, потому что отключать их никто не станет. Иначе, скажем, капитан Ледесма может что-то заподозрить.
— Вы тоже подозреваете в чем-то Ледесму? — Виола спросила осторожно. Она обхватила плечи руками. Чем более позднее время, тем холоднее становилось. Виола совсем не подумала о том, чтобы прихватить с собой из дома теплую кофту. Она почувствовала себя неловко. Будто бы Виола себя выдала, не предусмотрев такую простую вещь.
— Было бы глупо думать, что генеральный прокурор вроде Кальдерона действительно решил просто помочь, — ответил Пачо.
Значит никаких точных сведений о капитане спецотряда у него нет. Пачо просто думает примерно также как Виола.
Повисло молчание. Пачо курил. Виола задумчиво смотрела в землю, потирая плечи ладонями. Жаль, что все они так медленно ползут к цели. Казалось бы, показания Десятки напрямую ведут к тому, чтобы задавить Кальдерона. Если бы это было так просто. Да, он связан с бандитами, да заказал убийство, а еще он окружен влиятельными знакомыми в политике, которым очень не на руку будет судебное разбирательство. Они скорее согласятся убрать Виолу за то, что сдружилась с Пачо Геррерой, чем Кальдерона.
— Выпей, станет теплее, — от внезапно раздавшегося голоса Пачо Виола вздрогнула. Она ошарашенно посмотрела на него снизу-вверх.
Пачо стоял близко и протягивал ей металлическую фляжку. Замешательство Виолы он заметил и улыбнулся. Губы его двигались в обаятельной манере. Ничего общего с улыбкой криминального босса.
— Что это? — спросила Виола, уже протягивая руку к фляжке.
Пачо не спешил отвечать. Он отдал фляжку, но не отошел в сторону. Виола обратила внимание на то какой хитрый огонек блестит в его взгляде. Она открутила крышку и сделала глоток.
Первое, что она ощутила — крепость, а уже потом хлебный вкус. Горло обожгло, так что должно быть Виола выпила какую-то очень забористую настойку. Она зажмурилась, скривилась и издала звук, означавший, что вкуса напитка девушка не оценила.
Пачо широко заулыбался.
— Это агуардиенте, — сказал он. — Если бы я сразу сказал, то ты бы не сделала такой большой глоток.
«Гаденыш», — прошипел векуфе, а потом добавил бранное слово. Виола была с ним отчасти согласна, однако Пачо улыбался так красиво, что обозвать его вслух она бы не решилась.
— А ты зря кривишься, — сказал Пачо, забирая у нее фляжку. — Это из запасов дона Айреса.
— При всем уважении к дону, это гадость, — никаких остроумных ответов ей в голову не лезло. Виола потерла губы ладонью.
Пачо с невозмутимым видом сделал глоток. Он не поморщился. Еще бы — это же не девчонка, которая возомнила себя крутой настолько, чтобы вести дела с бандитами.
— Не самый изысканный напиток, но от него теплее, — сказал Пачо. Виола прислушалась к своим ощущениям — и правда ей уже не было так зябко. — А тебе я бы не советовал так легко брать сомнительные бутылки из рук всяких лиц бандитской наружности.
Он сказал это шутливо, но смотрел серьезно из-под своих густых ресниц. Виола сделала то, что для нее не характерно. Она насмотрелась всякого за время своих криминальных расследований, поэтому обычно проявляет разумную осмотрительность. А сейчас то что не так?
— Это не оплошность, я просто верю в сложившуюся между нами дружбу, — сказала Виола и постаралась выдать проникновенный взгляд в сторону Пачо. Он посмотрел на нее с нескрываемой теплотой в ответ. У Виолы от этого загорелись щеки. — Я надеюсь, что Бенхамин не будет ревновать.
Пачо вновь широко улыбнулся.
— Не будет, — сказал он уверенно. — Он знает, что он мне брат, да и тебе симпатизирует.
— За это надо выпить, — сказала Виола и потянулась к фляжке. Она смутилась еще сильнее и хотела это скрыть.
Виола сделала маленький глоток и вернула фляжку Пачо. Он тоже выпил, потом посмотрел куда-то вперед. Пачо будто собирался сказать о чем-то важном. При этом выглядел он обеспокоенным.
Виола вдруг почувствовала будто момент наполнен магией. Особого свойства. Она смотрела на профиль Пачо — его прямой нос, аккуратные губы, карие глаза. Он о чем-то переживал. Виола знала, хоть и не в подробностях, что сейчас ему не сладко. Пачо, тем не менее, хорошо держался, даже осанка осталась привычно выправленной.
Они столкнулись с общим врагом, но были из разных миров. Приемный сын патрона и дочка судьи. Бандит и журналистка. Сейчас они делят агуардиенте, который пьют из одной фляжки. И ощущение близкого и родного было невозможно от себя гнать.
Виола заправила прядь волос за ухо. Ладошки у нее почему-то взмокли. Пачо посмотрел на нее этим своим многогранным искристым взглядом. В этот момент Виола четко осознала и смогла признаться в этом себе — она влюблена в Пачо.
«Он не свободен», — зашипел векуфе. Будто бы Виола могла это забыть. Как тут не помнить Кристину и то как она в изящном движении присаживается к нему на колени, а Пачо смотрит на нее как на единственную женщину в мире.
— Я обязан тебя предупредить, — сказал Пачо. Виола отвлеклась от своих мыслей, но унять те ощущения, которые теперь в ней кипели, уже не могла. — Зик о тебе спрашивал. Точнее он хотел знать, кто мой источник. Я не ответил, но дона Айреса не остановишь, когда он хочет узнать правду о чем-либо.
— Мне надо бояться? — спросила Виола и правда почувствовав, как похолодел затылок.
— Было бы глупо не бояться такого человека как Зик, — ответил Пачо. — Я бы на твоем месте предусмотрел какие-нибудь дополнительные меры безопасности. Из тех, что не всегда … мм-м … материальны.
Пачо имел в виду магию. Манера говорить витиевато на такие темы, в которых между ними нет ясности, до сих пор оставалась таковой. Он покосился на ее кулон. Виола инстинктивно до него дотронулась. Там взбунтовался недовольный дух, которого кажется Пачо стал вконец раздражать. Придется посадить в кулон другого.
— Пожалуй прислушаюсь к твоему совету, — сказала Виола, решив, что надо все-таки реализовать тот защитный ритуал.
— Мне нравится то как ты умеешь рационально смотреть на ситуацию, иначе было бы сложно водить с тобой дружбу. Это был бы сплошной риск для тебя, — ответил Пачо, очень довольный тем, что сказала Виола.
— Наши взаимоотношения для обоих опасны, наверное, поэтому они так ценны, — Виола чуть улыбнулась. Пачо ответил тем же.
Они еще немного постояли на улице, выпили по глотку агуардиенте, а потом пошли внутрь дома. Пачо велел своему человеку отвезти ее к машине. Вскоре Виола оказалась дома.
Этой ночью уснуть она так и не смогла. На нее давили мысли о том, что вскоре она подсунет Хорхе улику, опасность того, что ей интересовался Зик, а еще тем, что она обнаружила себя влюбленной в того, в кого нельзя было.
Слово «нельзя» вовсе не значило, что Виола не могла влюбиться в кого-то имеющего отношение к криминалу. Она не такая принципиальная как Хорхе, а еще верила, что в мире не бывает невозможных вещей. Когда есть за что полюбить, ты полюбишь, а иногда и вопреки умудришься.
Пачо вовсе не был таким бандитом от которого воротит. Никакой показной жестокости, отсутствия манер и интеллекта, никаких дешевых понтов. В нем много качеств, за которые женщины выбирают мужчин — чувство юмора, обаяние, уверенность. В сочетании с красивой внешностью и умением держаться это выглядело привлекательно. Так что ничего удивительного. Это же не Октавио Бальестерос в конце концов.
Виола ругала себя скорее за то, что она прекрасно видела, что Пачо не свободен и даже не смотрит в другую сторону. И все-таки она поддалась чувствам. В груди будто разрастался ком, давящий на сердце и легкие. Виола повернулась на бок, натянула на себя плед. Глаза защипало, горло сдавило.
Она зажмурилась. Сделала глубокий вдох и выдох. Ничего теперь не поделаешь. Вставать между ним и Кристиной она не будет. Остается только быть подругой Пачо дальше. Сквозь чувства — это делать. Иного выбора у Виолы не имелось.
Виола затолкала руки глубоко под подушку. Она представила себе то, как будет, наверное, это смотреться со стороны: Пачо влюбленный до безумия в Кристину, а рядом — она сама словно тень. Невольно вспомнился Армандо Кальдерон, который также ходил рядом с ее родителями. Стало не по себе. Виоле не хотелось быть на него похожим. Однако и пытаться забыть Пачо тоже не хотелось. Пожалуй, он — самое причудливое желание в ее жизни. Главное не расклеиваться, не хватало потерять себя на фоне возникших чувств.
Виола немного задремала тогда, когда по ее ощущениям уже рассвело. Где-то на улице резко заскрипели об асфальт покрышки. Виола вздрогнула и резко открыла глаза. Все желание спать вновь пропало. Девушка поспешно встала и отправилась в душ.
Сегодня Виола не убежала по делам, едва проснувшись. Она вытащила из чемодана массивную деревянную шкатулку и села с ней на кровать. Внутри шкатулки лежали ловцы снов — большие и маленькие, плетеные, с цветными перьями и бусинами. Внутри каждого из них сидели духи, пойманные в потаенных уголках и мрачных окрестностях городов, где Виоле доводилось бывать.
Девушка еще не надела кулон. Она намеревалась заменить духа. Нынешний векуфе злился на нее из-за чувств к Пачо, которые Виола теперь хорошо осознавала. Дух будет вредничать и делать все наперекосяк. На борьбу с ним у Виолы нет сил, да и времени тоже.
Она провела пальцами по ловцам, лежавшим в шкатулке. Духи откликнулись и зашептали, будто они вовсе не векуфе. В их манере притворяться тем, кем они не являются. Так они заманивают доверчивых существ, в которых могут вселиться. Сейчас в них работал инстинкт. Векуфе предвкушали, что могут выбраться из своих ловушек.
Виола немного подумала, а потом вытащила красивый белый ловец с перьями, темными на кончиках. Внутри сидел дух, которого она поймала в очень опасном месте. Это было в Пунто-Канель несколько лет назад. Там в районе трущоб есть место под названием «Проклятое авеню». По сути это улица, которая заканчивается тупиком. Местная шпана, да и парни покруче облюбовали ее для разных дел. Особенно часто туда заманивали во время погони полицейских. Заканчивалось это для них плачевно.
Вот этот мрачный, окутанный сплетнями и дурной славой тупик, в какой-то момент стал кишеть векуфе. Они там сидели сильные, агрессивные, но не такие болтливые как собратья. Так как Виола замучилась слушать хвалебные оды Хорхе Салазару, она склонялась к более молчаливому спутнику в кулоне.
Выложив на кровать нужный ловец, девушка отставила шкатулку в сторону. Чтобы вызвать векуфе из ловца и поместить в кулон, нужно было держать их на весу параллельно друг другу. В комнате Виола создала полумрак, затем зажгла свечу и села на пол перед ней.
Виола вытянула руку с кулоном и ловцом так, чтобы они оказались над свечой. Огонь затрепыхался. Виола смотрела на предметы перед собой и вслух принялась приказывать духам поменяться местами. Делать это надлежало на одном из языков индейцев Южной Америки. От свечи повалил плотный серый дым. Он окутывал ловец и кулон облаком причудливой формы. Так происходило несколько минут, пока свеча не погасла сама по себе. Это значило, что обмен состоялся.
Виола убрала все атрибуты колдовства, открыла портьеры и стала собираться на работу. Она выбрала сильного векуфе не просто так и не только потому что он был молчаливый. Этот дух был способен выдержать магию призыва о помощи.
Пока Виола вела автомобиль, она уже было приняла решение о том, что доверится Хорхе. Он — надежный человек, ни разу не подводил ее, даже зная, что она связалась с бандитом, разделяет ее цели. Вот только полной уверенности в том, что Хорхе также нормально отреагирует на то, какой вид магии исповедует Виола, у нее не было. Да и все-таки то, что он всегда должен действовать в рамках закона, делало его менее свободным. Вдруг он ничего не сможет сделать, даже если увидит сигнал?
Виола обещала себе подумать еще, а пока Хорхе оставался самой лучшей опцией. К тому же, ближайшие два дня Виола чуть ли не преследовала его, понимая, что ей нужно не пропустить обыск в пункте обмена валют. Она то звонила, то писала сообщения, пока он не сказал ей с некоторым раздражением:
— Давай я сам тебе скажу, как только мы поедем обыскивать что-то по делу Айреса, идет?
Виола охотно согласилась. Ждать нужного часа пришлось еще день. Виола очень быстро узнала причину такой задержки. Жители бедных кварталов были недовольны тем, что Зика Айреса объявили в розыск. Они считали, что он и его люди обеспечивает безопасность на улицах лучше, чем полиция. Поэтому сейчас люди в Четвертом и Пятом районах часто устраивали стычки с полицией. Большие силы были задействованы в урегулировании и было не до обысков.
Сообщение от Хорхе с адресом обменника Виола восприняла как праздник. Она погружалась в рутину, копаясь в разных доступных материалах о Кальдероне и попытках узнать что-то на тему Октавио Бальестероса. По поводу второго было заметно, что у него прочные связи в органах власти. В полицейских архивах находились лишь крупицы, по которым можно было худо-бедно проследить его путь в мире криминала. И все-таки Виола набросала список имен, с которыми можно потолковать на тему Бальестероса.
Чем монотоннее были дела, тем чаще в сознании всплывали мысли о чувствах к Пачо. Когда она считала его просто другом и красивым мужчиной, ей было куда проще. Можно было с головой зарыться в работу и не думать. Теперь ее съедали ненужные угрызения совести, за то, что влюбилась в несвободного мужчину, тягучая тоска из-за того, что она не могла занимать в его жизни столько места, сколько требовали чувства и другие мысли на этот же счет.
По мере приближения к пункту обмена, Виола разнервничалась. Она напоминала себе шпиона на задании. Надо было избежать камер, ненужных глаз, а еще сделать так, чтобы флешка попала в протокол. Перед выходом из машины Виола сжала кулон на удачу. Векуфе отреагировал, чуть нагрев ее ладонь.
Виола не особенно рассматривала здание и улицу рядом. Взгляд выхватил большие желтые буквы на окне, боковую мультимедийную вывеску с курсом валют, отображенным красными цифрами, покосившуюся урну у двери, а также полицейскую машину. Виола уже была знакома с оперативниками, которые сопровождали Хорхе на таких вот мероприятиях. Поэтому ее пропустили без лишних вопросов, но и не без раздражения. Никому не нравилось, что пресса сует нос в дела полиции напрямую.
Виола слонялась по помещениям изображая интерес к происходящему. На самом деле она кружила среди полицейских, которые выдвигали ящики, открывали шкафы, копались в бумагах, складывали разные предметы в коробки и специальные пакеты, ища возможность сделать задуманное.
То и дело Виола ловила пристальный, будто испытующий взгляд Хорхе. Приходилось стараться изо всех сил не выглядеть как мечущаяся сумасшедшая. Хорхе всякий раз хмурился, но ничего не делал. Благо что репутация Виолы, которую считали зацикленной на деле отца, объясняла странности в ее поведении.
Мимо нее пару раз проходил Дари́о. Виола обратила внимание на то, что он кладет изъятые вещи возле коробки. Там сидела девушка в полицейской форме, которая внимательно осматривала принесенные предметы и вносила их в протокол. Это место находилось в слепой зоне камеры, висевшей над входом.
Сердце встрепенулось. Вот он шанс. Виола принялась потихоньку приближаться к заветной точке. Попутно она вытащила флешку из кармана, сжала ее в кулак. Небольшой столик, предназначенный для клиентов, на котором сейчас располагались улики, находился у входа. Виола собиралась пройти мимо, будто намеревалась попасть на улицу.
Пришлось потоптаться на месте, улучить подходящий момент, когда девушка, составлявшая протокол куда-то отошла, чтобы пройти мимо. Как только Виола поравнялась со столиком. Она сделала знак векуфе, который переместил флешку к другим уликам.
Виола разволновалась еще сильнее. У нее даже уши запылали от того, что она подложила что-то при обыске. На улице Виола задержалась. Она будто что-то очень важное писала в телефоне. Краем глаза девушка смотрела на окно, а перестала, когда увидела, что флешку осмотрели, записали и поместили в коробку.
Не попрощавшись с Хорхе и Дари́о, Виола буквально сбежала с места обыска. Настоящую флешку Виола планировала передать уже сегодня. От этого ощущение приближающейся кульминации только усилились. Виола понимала, что скоро их борьба с Кальдероном выйдет далеко за пределы газетных статей.
Ближе к вечеру Виола позвонила Хорхе и сказала, что хочет встретиться с ним в тихом месте, где можно поговорить без свидетелей. Хорхе почувствовал ее нервозность. Без лишних вопросов он предложил смотровую площадку близ Либертад, где поздно вечером можно было не бояться столкнуться с кем-то нежелательным.
Они приехали на парковку возле смотровой площадки ближе к полуночи. Оба на своих машинах. Виола припарковалась. Хорхе вышел из машины и направился к ней. Не дожидаясь, когда Виола выйдет, он сел на соседнее с ней переднее сидение.
— Лучше нам туда не подниматься, так будет быстрее, — пояснил свои действия Хорхе, указывая рукой в сторону освещенного тусклыми фонарями места.
Виола кивнула. У нее вдруг горло перехватило. Девушка смотрела на Хорхе вытаращив глаза.
— Что происходит? Ты выглядишь так будто все пропало, — Хорхе свел брови в хмуром жесте.
— Постараюсь пояснить быстро и без лишних подробностей, потому что это дело важное и очень опасное, — сказала Виола, с удивлением обнаружив в своем голосе хрипотцу.
У Хорхе помрачнело лицо. Он стал смотреть еще внимательнее, чем обычно.
— Это имеет отношение к одному из наших расследований? — спросил Хорхе.
— Да, — Виола сопроводила ответ кивком. — У меня есть важная улика по делу моего отца.
— Где она? Какая? — Хорхе явно воодушевился новостью. Он даже будто подпрыгнул на месте.
— Открой бардачок и возьми там маленький черный кошелек для монет, — сказала Виола. Хорхе тут же принялся выполнять. — Внутри него флешка с признанием Десятки…
— Значит Алекса Риваса можно не искать, — Хорхе прервал Виолу, высказав свою догадку о том, что Десятку убили. Он уже успел вытащить маленький кошелек на молнии и закрыть бардачок.
— Ты и сам все прекрасно понимаешь, — уклончиво ответила Виола. — Однако он успел рассказать, кто заказал моего отца.
Хорхе сидел с ничего не выражающим видом. Не иначе как не поверил услышанному. Виола глянула на него пристально. Она набрала в грудь воздух и изложила Хорхе свои подозрения на Ледесму, историю о подкинутой пустышке, зачем вообще это было нужно, а также самое главное — имя Армандо Кальдерона в качестве заказчика.
Чем дальше, тем более серьезным становился Хорхе. Он посмотрел на кошелек, нащупал пальцами флешку. Затем Хорхе решительно взглянул вновь на Виолу.
— То, что ты сказала многое значит. Самое главное — мы можем доверять лишь единицам.
— Я согласна с тобой, поэтому мы и встретились при таких обстоятельствах, — Виола сжимала коленку пальцами. Будто боялась потерять связь с реальностью.
— Нам нужны союзники среди наших, если мы хотим посадить Кальдерона, — сказал Хорхе. — Я поговорю с Падильей и Дари́о. Им я верю. Нам надо будет встретиться с ними.
На этом их короткая встреча окончилась. Хорхе сел в свою машину и уехала. Вскоре это сделала и Виола. Она уже не нервничала так страшно, как до того, как все рассказала. Не хранить больше от Хорхе эту тайну ей было приятно. Во-первых, прошло ощущение, будто ситуация никогда не разрешится, а во-вторых, она лишний раз убедилась в том, что на этой стороне закона у нее все-таки есть союзники.
Вернувшись домой Виола быстро переоделась в пижаму и рухнула в постель, забывшись сном. Утром она вновь почувствовала тревогу. Виола подумала, что это под воздействием вчерашних событий. Она посмотрела на часы. Циферблат показывал ей четыре утра. Виола уронила голову обратно на подушку, надеясь еще хотя бы час поспать.
Она закрыла глаза, но вместо сна к ней в голову лезли непрошенные мысли. В сознании всплывали образы ее знакомых, друзей и близких. Им всем будто угрожала одна и та же опасность. Они приходили к ней в картинках из новостных сводок, на фотографиях из ее статей — раненые, лежащие под тканью, в лужах крови и так далее.
Виола открыла глаза, тяжело села на край кровати. Ее шатало из стороны в сторону, даже при том, что она никуда не двигалась. Что это такое — результат работы в бешеном графике или магия — Виола не знала. Она осторожно поднялась и побрела на кухню.
В узком вытянутом помещений Виола добрела до холодильника, где остывала бутылка воды. Жадно выпив несколько глотков, она прислонила холодное стекло ко лбу. Было так приятно, что Виола издала протяжное мычание.
От воды полегчало. Виола выпила еще немного. Она уже было подумала, что это все результат затраченных сил, как вдруг заколотилось сердце. Зазвонил телефон. Это был Хорхе, который так спокойно, как только мог сообщил Виоле, что на ее главного редактора совершили нападение.
Херардо Сандоваль вышел из дома рано утром. Его подкараулили трое молодчиков, которые отходили его бейсбольными битами, бросили на тротуаре и, предварительно разбив стекла машины Херардо, сбежали с места происшествия. Сандоваль жив, потому что он должен был озвучить фразу: «Так поступают со слишком разговорчивыми детьми шлюхи». Предупреждение для Виолы и других, кто будет лезть туда же, куда и она.
Хорхе намекнул, что это нападение может быть на совести Пачо. Виола сразу же бурно возмутилась. Хотел бы Пачо нападать на Сандоваля, так и с ней бы общаться не стал. Все претензии к ней он бы предъявил лично. К тому же Виола не писала про него или Зика чего-то такого уж слишком разоблачающего. А нападать на журналистов картель дона Айреса не привык. Стоило раньше из-за этого устраивать разборки, чтобы потом вот так грубо избивать не кого-нибудь, а главного редактора «Периодико».
Оставалось только списать произошедшее на кого-то из мексиканцев или Бальестероса. Так или иначе, но они обратили внимание на ее статьи и остались крайне недовольны тем, что она написала. Самое главное, что раз это нападение допустили, значит сам Кальдерон почувствовал опасность ее работы. От этой мысли у Виолы похолодел затылок и внутренние органы. Фантазировать на тему того, какими будут ее собственные увечья Виола не захотела. Она поделилась с Хорхе подозрениями.
— Тогда никаких нападавших мы не найдем, — с раздражением сказал тот. Его тоже достало порядком то, что Кальдерон делает что хочет, а они черепашьим шагом бродят вокруг. — Живыми уж точно.
Виола была полностью с ним согласна. А когда она навестила в больнице своего начальника, то и за свою жизнь успела испугаться, да и за жизнь Хорхе тоже. Херардо Сандоваль лежал в интенсивной терапии. Посмотреть на него можно было только через окошко. Его исцеляющих сил было достаточно, чтобы мужчина не умер от полученных травм, но срастить переломы и восстановить целостность некоторых внутренних органов он пока не мог. Сандоваль получал через капельницу раствор, поддерживающий его способность залечивать раны. То, что получилось зашить сразу, доктора уже сделали. Сандовалю предстояли еще операции.
«Вот также будешь лежать, и ты», — хотел сказать ей Армандо Кальдерон. — «Если не отступишь, то и Марио, и Хорхе, и твой ненаглядный дон Пачо». Впрочем, о последнем Кальдерон мог и не знать. Виола не планировала отступать. Непонятно в какое болото Кальдерон и его змеи затянут страну, если их план осуществится.
Из больницы Виола заглянула в редакцию. Там царила тягучая атмосфера. Сотрудники были поражены случившимся и ходили по помещению подозрительно озираясь. Они продолжали работать над своими текущими статьями и заметками, ожидая, когда заместитель главного редактора соберет их на совещание. Виола осталась со всеми из чувства солидарности. Да и среди большого количества людей сейчас она ощущала себя в большей безопасности, чем в собственной квартире.
Ближе к вечеру позвонил встревоженный Марио, узнать все ли в порядке. Когда Виола ответила, что с ней все хорошо, брат зловещим тоном предостерег ее от пребывания в Либертад. Виола постаралась ответить ему как можно более спокойно, все-таки брат переживал.
— Со мной все будет в порядке, Марио, — заверила Виола. — Я должна здесь закончить, а ты побереги маму. Не говори ей ничего.
— Я верю тебе сестренка, но что-то не на сто процентов, — откликнулся Марио. — Жаль, что я — не папа. Он бы тебя вразумил.
Виола подумала, что папа как раз хотел бы, чтобы она была в Либертад и продолжала борьбу. Потому что Республика пригрела на груди змею, в буквальном смысле этого слова.
Когда Виола уже собиралась уходить, ей пришло сообщение от Пачо. Он тоже нервничал из-за случившегося и предлагал ей усилить охрану его людьми. Виола вежливо отказала, а сама залилась краской будто подросток, от того, что Пачо волнуется о ней.
Хотелось быстрее домой. Хотя бы на секунду укутаться в покрывало. Забыться. Виола думала об этом уже сидя в машине. Она взяла с работы кое-какие материалы, чтобы поработать завтра дома. Ей намекнули, что руководство газеты может прикрыть лавочку с особым местом Виолы в редакции и ее вендеттой. Завтра ей не стоит мозолить глаза заместителю редактора. Пусть подумает спокойно.
Почему-то очень сильно ломило кости. Виола потерла шею, пытаясь ее размять. Вдруг кто-то постучал в окно. Виола подпрыгнула на месте и уставилась в окно огромными глазами.
— Ты чего трубку не берешь? — спросил ее Хорхе, как только Виола перестала таращиться и открыла окно.
— Не слышала звонка… — пробормотала Виола, оглядывая салон автомобиля в поисках телефона.
— Ремешок твоей сумочки торчит из-под той кучи бумаг, — сказал Хорхе. — Телефон, должно быть, там.
Виола подняла то, что лежало на соседнем сидении, взяла сумочку и открыла. Телефон действительно был там. Девушка выдохнула и вновь посмотрела на Хорхе.
— Если ты сейчас скажешь, что случилось что-то еще плохое, то я испепелюсь на месте, — устало выпалила Виола.
Хорхе усмехнулся.
— Не судьба тебе, — сказал он. — Но с тобой хотят поговорить.
«Не иначе как уже поговорил с Падильей», — подумала Виола. В кулоне зашевелился векуфе, давая ей понять, что она правильно поняла.
— Езжай за мной, — сказал Хорхе. Виола кивнула, и он пошел к своей машине.
Она не ожидала, что Хорхе так быстро все устроит. Поэтому сейчас даже странно было вновь ехать за ним в опускающейся на город темноте. Краем глаза, Виола заметила, что за ними увязалась еще какая-то машина. Она подумала, что это люди Пачо, потому что не почувствовала тревоги. Хорхе стал петлять. Виола за ним еле поспевала, а потом, когда он вновь выровнял ход машины, посмотрела в зеркало заднего вида и слежки уже не обнаружила.
Хорхе остановился возле неприметного одноэтажного здания. Это был дом, представляющий собой длинную полосу из квадратных квартир, соединенных стена к стене. Виола понимала, что они в Третьем районе, квартал «Пуэбло нуэво», состоящий полностью из социального жилья.
— Это конспиративная квартира, — сказал Хорхе, когда они поравнялись возле его машины. — Тут мы прячем свидетелей. Сейчас она пустует.
Виола огляделась еще раз на стройные ряды домов, вдоль таких же прямых до отупения улиц. Каждая линейка зданий была выкрашена в разные цвета. На окнах — решетки, входные двери также спрятаны за металлическими клетками. Где-то приглушенно залаяла собака. Виола наступила в небольшую лужу возле тротуара.
Хорхе решительно подошел к двери. Он сначала открыл решетку, а потом входную дверь. Свой ключ, значит и человек свой. Так должен думать обитатель унылого жилища.
Внутри их уже ждали. Как и подумала Виола, это был капитан Падилья. Он смотрелся странно на фоне безликого казённого помещения, которое внутри выглядело как большая комната, разбитая на две части перегородкой. Падилья сидел за круглым столом в той зоне, где находилась кухня. Он был одет в штатское: футболка поло, бежевая ветровка, темные джинсы.
Бруно Падилья Варела — поджарый мужчина с суровым взглядом. Вытянутое лицо, густые брови, короткая стрижка, каштановые волосы. Цвет глаз напоминал ей о Хайро Лопесе — охраннике Пачо. Такие же серые, но у Падильи чуть насыщеннее. Да и смотрел он на нее не так враждебно, как Хайро.
— Я решил обойтись сегодня без Дари́о, — вместо приветствия сказал начальник Хорхе. Судя по тону, он хотел поговорить быстро и разойтись. Нормальное желание в сложившихся обстоятельствах. — Но он в курсе всего.
Хорхе лишь кивнул. Они с капитаном сейчас оба учтиво стояли в присутствии дамы. Падилья еще и неловко упирался ногами в стул, плохо отодвинутый назад. Виола села, чтобы мужчины могли сделать то же самое.
— Что же до вас, сеньорита Ходоян…
— Виола, — перебила его девушка, решив, что стоит сделать общение чуть менее формальным.
— Хорошо, что до вас, Виола, то я могу вас только поздравить с тем, как вы быстро умудрились добыть такие сведения, — тон голоса Падильи не был одобрительным. Он догадывался, что она жульничала, применяя магию и иные запрещенные приемы. Виола постаралась не подтвердить ничем его догадки, а сама подумала о Пачо, векуфе и Черной Мадонне. — Я уже понял со слов Хорхе, что имя источника вы мне не скажете. Но, я бы хотел, чтобы Хорхе с ним встретился, если он даст добро.
Виола округлила глаза. Она никак не ожидала что с этого начнется. Падилья невозмутимо смотрел на нее.
— Как это поможет нам посадить Кальдерона? — без утайки спросила Виола.
— Дело в том, что на днях в Пуэрто-Лимон застрелили Гонсало Оливеру. Я думаю не стоит лишний раз объяснять, что таких важных мафиози просто так не убивают. Учитывая все то, что мы с вами знаем, Зику предложили сделку, а это убийство означало, что он ее не принял.
Как-то Виола пропустила такую важную новость. Стало стыдно так, что начали гореть уши.
— И все-таки, при чем тут мой источник? — спросила Виола, желая отделаться от чувства собственной нерадивости.
«Влюбленность помешала», — деловито прокомментировал векуфе. Виола изобразила недовольную гримасу.
— Он может быть потенциальным кандидатом на следующую сделку, — сказал Падилья. — И это может нам помочь в том, чтобы закрыть Кальдерона.
— Но предлагать эти условия нужно ему лично, — добавил Хорхе.
Виола оглядела сидящих с ней мужчин. Хорхе знает, что ее источник — Пачо, а Падилья догадывается. Сделка для Зика предполагала тюрьму в обмен на возможность вести дела из-за решетки. Они хотят, чтобы Пачо оказался под следствием и дал показания, так они получат второе твердое легальное свидетельство.
Эта затея легко может пойти прахом, потому что Пачо не пойдет на сделку, пока ситуация не тупиковая. Виола знала его достаточно, чтобы понять, что в тюрьму он сядет только если будет понимать, что иначе не спасет, скажем, Бенхамина, а с ним еще добрую сотню людей.
— Я не могу гарантировать, но попробую устроить, — сказала Виола, имея в виду встречу с Хорхе.
— Если надо, мы обеспечим прикрытие, — предложил Падилья. Он легонько покачивался на стуле.
— Не нужно, — покачала головой Виола. Она знала, что Пачо ей ничего не сделает из-за такого предложения. Он выслушает, а дальше уже будет решать, как с этим быть. — Без прикрытия мне безопаснее.
Виола легонько улыбнулась. Она понимала, что не стоит демонстрировать Пачо, что она относится к нему как к какой-то шпане. Прийти с прикрытием все-равно, что сказать: «Знаешь, я с тобой дружу, но и ножа в спину не исключаю, а потому лучше первой всажу». Пачо четко демонстрировал насколько ценит в приближенных доверие, которым отвечает им сам. Еще одна черта из-за которой Виола в него влюбилась.
— Виола, я знаю о статье и попрошу только придержать ее выпуск, — продолжал Падилья. — Нам надо, чтобы ко времени выхода статьи у нас была коалиция из тех, кто сможет протащить дело Кальдерона в суд. В противном случае вас засудят за клевету, а нас с агентами за улики, добытые незаконным путем.
— На записи признание киллера, полученное другим киллером в процессе пыток, — пояснил Хорхе. — Не важно, что там сказано. Улика может быть легко разбита в суде. Дело окажется шито белыми нитками, и Кальдерон выиграет.
— Нам нужны еще какие-то доказательства участия Кальдерона, — продолжил Падилья. — Потом только можно идти за ордером.
Виола кивнула. Все, что они сказали в высшей степени резонно. Да и она сейчас работает как раз над тем, что нужно для дела.
— Вы поможете мне с информацией по Бальестеросу? Я хочу доказать, что Кальдерон связан с его делами, — сказала Виола, обращаясь к Падилье.
— Думаю, это возможно, — ответил Падилья.
— Мне нужны книги, куда записывали посетителей в его офисе в Мехикали, — вдруг осенило Виолу. Уго Родригес, тот самый тип, с которым они разговаривали тогда. Он и есть связующее звено.
— Мм-м, сложновато, — Падилья постучал пальцами по столу. — Если наберетесь терпения, то будут вам книги.
Разговор был коротким. Детали их взаимодействия условились обсуждать по мере. Виола воодушевилась коалицией, которая стала образовываться вокруг них с Хорхе. Если Падилье удастся привлечь нужных судей, склонить часть спецотряда на свою сторону, найти толковых оперативников, то вполне может быть, что борьба с Кальдероном дело не безнадежное.
Щекотливым оставался момент с Пачо, но и тут ситуация не запущена в крайней степени. Да в дружбе одновременно с полицейским и бандитом однажды может наступить такой расклад, какой имеет Виола. Кто из них где окажется?
Что-то подсказывало Виоле, что у Пачо есть выход из сложившегося положения и выход неплохой. Она была готова этому способствовать. Пока он остается жив, все еще можно исправить.
Приступ оптимизма усилился, когда через пару дней заместитель главного редактора сказал, что ее проект не сворачивается. Начальство разозлилось на наглость бандитов, которые вздумали запрещать им делать свою работу. Так что Виола продолжила сбор информации по своим статьям и ведение криминальной хроники, в которой она написала о происшествии с Сандовалем и о том, что это была месть за статью о Хуаресе.
Виола была окрылена тем, как все складывается. Она вновь поверила, что правосудие может быть на стороне тех, кто в нем нуждается. Примерно в таком состоянии она как-то вечером вышла из дома, чтобы ехать в бар «Эль Хоселито», поговорить с Пачо о Хорхе. Почву она подготовила и самое время было разложить ему ситуацию с расследованием.
Она оделась симпатично, но более строго, чем в тот период, когда никак не могла признать, что влюблена. На Виоле были узкие джинсы, босоножки на танкетке, шелковая блузка кремового цвета. Она посмотрелась в боковое зеркало, оценила свое отражение как сносное — достаточно свежий вид, персиковый тон блеска для губ, аккуратно лежащие волосы.
Это был вечер пятницы. В интенсивном движении Виола то и дело тормозила на светофоре или позади других машин. До бара оставалось немного. Виола нашла возможность свернуть на небольшую улицу, где машин было меньше.
В конце — новый светофор. Виола затормозила. И тут векуфе взбунтовался. Он хотел, чтобы Виола уехала с этого места. Девушка насторожилась посмотрела вперед, потом направо. Мимо машины по тротуару шел мужчина. Виола нахмурилась, увидев солнечные очки, когда на улице и так темно.
Все случилось слишком быстро. Мужик резко открыл дверь с пассажирской стороны. Виола успела отстегнуть ремень безопасности. Она хотела было открыть дверь и выскочить, хоть на проезжую часть лишь бы подальше отсюда.
Что-то щелкнуло.
— Только рыпнись, — пригрозил мужик. Виола увидела нацеленный на нее ствол.
Дверцы открылись и на заднее сидение сели еще двое. Виола подумала о том, что забыла провести тот ритуал. Сейчас с ней сделают все, что захотят, и никто ей не поможет.
Тут мужик с пистолетом, развернул его и ткнул в сторону ее головы. Удар пришелся в скулу и висок. Мгновенно в ушах начало звенеть. Виола вцепилась в руль, чтобы не терять сознание.
Мужик занес руку для второго удара. Сквозь вакуум в ушах послышался выстрел. Кто-то открыл переднюю дверь и выкинул из машины труп мужика с пистолетом. Новый звук открывающейся двери. Сильные руки подхватили уже саму Виолу.
— Обопритесь на меня, сеньорита, — голос незнакомый. Среднего роста мужчина закинул одну ее руку себе на плечо.
— До бара не далеко, Бланко, — сказал кто-то еще. Виола пыталась разглядеть происходящее, но изображение двоилось. В ушах все еще противно звенело. — Ты можешь перенести ее на крыльях. След не будет сильным.
— Закончите с этими ублюдками, — сказал человек по-имени Бланко. Он подхватил Виолу на руки. В следующую секунду все застил яркий белый свет. Виола почувствовала будто поднимается от земли. Ощущения такие, будто едешь в очень быстром лифте.
Ей бы даже понравилось, если бы не разламывающаяся голова. Ощущение полета длилось недолго. Секунда или две, а потом Бланко опустил ее на диван в знакомом ей кабинете Пачо в «Эль Хоселито».
— Ей досталось, босс, — сказал Бланко.
В следующую секунду к ней подошел Пачо, взгляд которого был гневным впервые за то время пока она его знает.
— Мало им было покалечить редактора, — сказал он. — Вот что, пусть твои парни раскрошат этих уродов также как Сандоваля.
— А потом что?
— Ссыпьте в мешок и подарите Бальестеросу, — холодные мстительные нотки в голосе.
Виола чувствовала себя так плохо, что думала — поделом. Пусть хоть в капусту их покромсают лишь бы это кончилось. На глаза навернулась плотная пелена слез.
— Виола? — послышался голос Пачо.
— Они хотели меня убить, — Виола всхлипнула. Она не выдержала и в следующую секунду обхватила руками его шею очень крепко. Пачо секунду колебался, но все же сочувственно обнял ее в ответ. — Армандо Кальдерон пытался меня убить.
Виола вновь дала чувствам прорваться. Только теперь она плакала в объятиях Пачо.