Естественные причины
22 октября 2023 г. в 11:46
В тот день, когда Виола из «Эль Хоселито», после нападения на улице, векуфе в ее кулоне вел себя странно. Голос, которым он с ней общался был необычным. А еще он все время повторял:
— Вкусно, сладко!
Виола раздражалась. Она готова была тут же поменять неадекватного духа на другого, пусть даже он вновь окажется фанатом Хорхе Салазара.
Виола находилась в своей съемной квартире. Она сидела с ноутбуком на кровати, одетая в клетчатую пижаму. Виола пыталась сосредоточиться на работе, чтобы не вспоминать ни нападение, ни ее постыдный испуг. Дух мешал ей делать все это.
Она схватилась за кулон, чтобы его снять. Векуфе вдруг томно вздохнул.
— Он его брал в свои руки! — протянул он благоговейно.
— Кто брал? — спросила Виола, смутно догадываясь, о чем идет речь. Она уснула тогда в баре. Едва ее мозг понял, что опасность миновала хотя бы на какое-то время, он тут же решил, что хочет передышку. Во сне она ворочалась и машинально сняла кулон, а когда проснулась, он висел у нее на запястье на манер браслета.
— Франсиско Геррера, — протянул векуфе.
Виола почувствовала, как кожа покрылась мурашками. Этот кулон кто попало руками обычно не трогает. На это нужно разрешение. Если бы Пачо попросил, то она бы разрешила, потому что этот мужчина для нее стал особенным.
Девушка легонько коснулась ловца снов пальцами. Она вся трепетала. То, что Пачо касался ее кулона ощущалось почти интимно. Виола принялась мечтательно, и томно улыбаться. Он даже понятия об этом не имеет. А если бы знал, то что бы сделал?
— «Да ничего!» — подумала Виола. — «Потому что он любит Кристину до безумия».
Улыбка сошла с лица. Виола грустно вздохнула, посмотрела в окно. Она не задернула шторы и сейчас могла увидеть свое отражение в окне. За ним уже давно стояла ночь.
Виола поймала собственный печальный, но решительный взгляд. Она обещала себе не раскисать из-за чувств к Пачо. В конце концов, он не избегает общения с ней, да и заботится стал больше из-за нападения. Так что нечего вешать нос. Можно быть важной для него и без того, чтобы быть его женщиной. А ведь последнего ей так хотелось.
— Хочу еще! — прервал ее размышления векуфе. — Его магия — ее много!
— Как ты успел ее нахвататься? — Виола нахмурилась. Она не помнила такого, чтобы векуфе тянул магию из кого-то прямо через кулон.
— Пальцы, я их трогал, — пояснил дух.
Виола раздраженно вздохнула. Ее векуфе нализался магии с пальцев Пачо, так что теперь он пьяный. Виола отставила в сторону ноутбук, села на кровати и тут же до нее дошло. Раз векуфе наглотался магии Пачо, значит она может сотворить те самые чары быстрого реагирования.
Идея ей очень понравилась. Вот и решились ее сомнения на счет того, кому доверится в случае крупной беды — Пачо или Хорхе. Кажется, тут сама судьба решила за нее.
Виола не стала долго думать в том числе потому, что вынуждена была признать — ей страшно. Асусена Солер, которая была судя, по ее словам, особо приближенной к Пачо и Бенхамину ведьмой, а судя по взглядам — большой любовью последнего, смогла унять нервы Виолы, но здравый смысл заставлял ее испытывать страх. Нападение, которое организовали люди Бальестероса было дерзким и наглым. Им совершенно наплевать, что она — дочь Марсело Ходояна. Своим расследованием она им мешает, а значит они попробуют еще раз.
Заклинание, которое собиралась применить Виола отправит духа из ее кулона тому человеку, который его касался, в случае, если Виоле будет грозить прямая опасность. Именно это ей сейчас было нужно.
Виола перебралась на пол для проведения ритуала. Она зажгла несколько свечей, сняла свой кулон и положила в круг из них. Потом девушка потерла пальцы, заставив собраться на их кончиках искры магии. Она коснулась кулона, где сейчас в одном векуфе смешались ее магия и магия Пачо.
Виола вздохнула, сосредоточилась и стала шептать заговор. Постепенно она вытянула руки вперед и принялась водить по воздуху ладонями. Между пальцами, внутри ладоней копилась энергия. Она захватила кулон и стала крутить его в воздухе. Кулон искрил.
— Зови Франсиско, — сказала Виола. — За мной пусть придет Франсиско Анхель Геррера Флорес.
Кулон ярко вспыхнул, а потом поплыл на место — в центр круга из свечей. Виола застыла. Она тяжело дышала. Обряд и заговор потребовал приложить магические силы. Интересно, почувствовал ли Пачо что-нибудь сейчас? Не может быть такого, чтобы он не уловил того потока магии, который сейчас был направлен в его сторону.
Было еще два вопроса, которые волновали Виолу в данном случае. Первое: догадался ли Пачо, что она ведьма из казадорес? Второе: кто он сам такой? Виола готова была поклясться, что ее из машины перенес будто по воздуху парень по-имени Бланко. Может от удара головы, но она видела белый свет, смутно напоминавший крылья. Если этот Бланко работает на Пачо, то значит может быть они из одного рода существ. Спросить она так и не решилась.
Заклинания должно было хватить, чтобы обеспечить себе шанс на спасение в случае чего-то непредвиденного. Однако этого не хватало, чтобы совсем успокоиться. Виола решила, что лучше на время уйти в тень, не светиться на публике. Свои перемещения она сократила до минимума, в основном бывала в редакции или дома, с источниками на публике старалась совсем не встречаться. В управлении у Хорхе Салазара Виола тоже не появлялась. Она боялась пересечься с капитаном спецотряда или еще с кем-то, кто работает на Кальдерона. Рядом с Пачо, Виола тоже не появлялась, потому что и там ее могла ждать опасность.
Виола в жизни не знала такого состояния, когда до зуда по всей коже хочется увидеться с мужчиной, но нельзя по каким-либо причинам. Она скучала вне общества Пачо. Он даже пару раз снился ей в каких-то простеньких снах. Виола видела его лицо и фигуру, более ничего из того, что выдавало подсознание она не помнила.
Пачо в свою очередь о ней беспокоился. Они разговаривали пару раз по телефону, а еще он усилил охрану на улице вокруг ее дома. Пачо сказал, как ей отличить его людей от тех, кто представляет опасность. Они ходили сплошь в неприметной тривиальной одежде, а за спиной — похожие красные спортивные рюкзаки. Если приглядеться к этим прохожим, то можно было узнать характерный пристальный оценивающий обстановку взгляд.
Виола думала, что Хорхе, в отличие от Пачо не будет настолько обеспокоен ее судьбой. Агент Салазар ее удивил тем, что даже приехал к ней домой, как только понял, что она старательно избегает слишком частого появления на публике. Хорхе не знал про нападение у бара. Пачо все сделал для того, чтобы сгинули нападавшие на нее люди, а она сама для того, чтобы происшествие не просочилось в прессу. Виола посчитала, что заявление о нападении в данном случае только всех подставит, а еще спугнет Кальдерона, который должен думать, что движется к победе.
Однако то, что Виола не стремилась к частым выходам и не мелькала на улице, не означало, что она отказалась от работы над статьей. Это она делала усиленно. Виола проверяла разные факты биографий Кальдерона и Бальестероса — об учебе, занятиях, работе и семьях. Из тех, кто знал Кальдерона многие от комментариев воздерживались к досаде Виолы. Некоторые могли поделиться информацией, а когда Виола спрашивала, может ли на них ссылаться в статье, давали задний ход. В основном ей удалось подкрепить доказательствами скучные факты, никак не ведущие к тому, чтобы доказать сговор и совместную преступную деятельность Кальдерона и Бальестероса.
С последним дела обстояли еще хуже. Виола не могла просто позвонить большинству из тех, кто мог знать Октавио. Бальестерос — вообще весьма особенный тип. Он — видный преступник и в узких кругах известен, но так как он происходит из чиновников, то людей, которые могли бы о нем разболтать лишнего, он почистил. Октавио Бальестерос внушал Виоле определенный страх, так как для него ни честь, ни совесть, ни какие-либо рамки практически не существовали. И все же она смогла о нем кое-что выяснить.
Бальестерос тоже был родом из Никарагуа из довольно зажиточной семьи. Ему никогда не было нужды идти в криминальный бизнес, как, впрочем, и Армандо Кальдерону. Виола решила, что это они сделали ради целей своего культа. Бальесторс прожил в родной стране долгие годы. Он там учился, начинал карьеру, а потом переехал в Тэрра Мадрэ, якобы из-за открывшихся перспектив.
Кальдерона и Бальестероса в общем-то особенно ничего не связывало, кроме Никарагуа. Это ничего не доказывало. Мало ли кто еще из Никарагуа? Вот Виола и Пачо — из Колумбии, однако до недавнего времени они не пересекались и не вели общих дел.
Виола заметила, что в Мехикали Бальестерос и Кальдерон оказались в одно время. Будто бы они по команде решили переехать в одну и ту же страну и поступить на государственную работу. Однако, опять-таки — никаких связей более.
От того, что сведения были столь скудными, Виоле казалось, что она топчется на месте. Она записала все имеющиеся факты в хронологической последовательности, чтобы потом это использовать в статье. Посмотрев на то, как много в биографиях этих мужчин пробелов, вымаранных страниц и странных не состыковок, Виола подумала, что культ Пернатого змея не даром столько времени никто не мог обнаружить. Колдуны, ему служившие, умели тщательно скрываться, работать с информацией и откровенно не отсвечивать.
Об их силе Виола не смогла раздобыть никаких сведений, кроме того, что рассказал ей Пачо, да она сама прочитала в книге «Людские верования». Сведения скудные, которые мало давали информации о том, как им противодействовать. Того колдуна из культа Пернатого змея, которого встречал Пачо, звали Клаудио Фалькон. Виола поняла, что его убили, но не знала каким способом. Только уклончиво Пачо ей дал понять, что это не имело никакого отношения к конкретному колдовству Фалькона. Скорее к тому, чем занимается организация в которой состоит сам Пачо.
В вопросе магии пернатых змеев, помощь пришла откуда не ждали. Однажды, когда Виола сидела дома зарывшись в накопленную информацию, раздался звонок домофона. Она крупно вздрогнула и насторожилась. Виола не поспешила открывать, так как никого не ждала. Она схватилась за кулон.
— Не опасно, — спокойно сказал ей векуфе.
Виола выдохнула и пошла открывать. Гостья, которая к ней пожаловала, оказалась Асусеной Солер. Девушка пришла, чтобы поговорить и совсем не о здоровье Виолы. Хотя пристальным взглядом она ее все-таки оценила, будто пытаясь понять, все ли с ней в порядке.
Асусена держалась скромно в незнакомом помещении. Она осторожно оглядывалась и все время ждала указаний от хозяйки. Виола старалась быть гостеприимной, потому что Асусена казалась ей приятной. Особенно нравился Виоле искренний взгляд ведьмы-целительницы, а также немного неряшливый простой стиль одежды.
Виола проводила Асусену на кухню. В единственной комнате был кавардак и везде разложены материалы по ее расследованиям. Виола решила не демонстрировать этого Асусене.
Она устроила ведьму за небольшим квадратным столом у окна. Асусена неловко села и огляделась. Виола предложила ей воды или кофе. В ее маленьком хозяйстве более ничего не водилось. Асусена подумала и попросила кофе.
— Нам предстоит не быстрый разговор, — пояснила она.
Виола принялась загружать кофеварку.
— Я могу только гадать о его теме, — честно призналась она. В прошлый раз Асусена говорила в основном о том, что касалось здоровья Виолы, а еще почему-то спросила, как давно Виола знает Пачо и откуда. Обычно осторожная Виола выложила Асусене все как на духу. Она подумала потом, что это, должно быть, магия, но очень быстро поняла, что это просто Асусена, которой невозможно было не доверять. — Разве что Пачо тебя просил узнать оправилась ли я от того случая.
Виоле очень бы хотелось, чтобы это было так. Она даже немного мечтательно улыбнулась.
— Пачо не знает, что я здесь, как и Бенхамин, — сказала Асусена. — Меня сюда прислал дон Зик Айрес.
Виола от неожиданности повернулась со страшными округленными глазами. Асусена сидела невозмутимо, склонив голову, будто для нее были естественными подобные поручения. Кто знает, может быть и были.
Пачо говорил Виоле, что Зик знает о ней. Он предостерегал ее потому что даже сам не был уверен, что Зик ее не тронет. К чему никто не был готов, так это к тому, что сам дон Айрес пришлет к нему Асусену, чтобы поговорить.
Виола подумала, может он хочет предложить ей сделку, но тогда какую? И почему прислал для этого целительницу? Что-то не складывалось. За спиной Виолы шумно зажурчала кофеварка. Она отвлеклась на то, чтобы разлить кофе по чашкам.
— Он хотел бы, чтобы ты знала кое-какие сведения, — сказала Асусена. — Но то, что это он велел, должно быть строго между нами.
Виола поставила перед Асусеной белую чашку с кофе, сама приземлилась на стул, напротив.
— Без проблем, — сказала она, пожав плечами. Смутно она понимала, что речь идет о Пачо. Зик не хочет, чтобы Пачо знал, что он помог Виоле. Виола искренне не понимала до конца его причин. Из разговоров с Пачо она поняла, что отношения с приемным отцом у него сложные, как и сам Зик Айрес. Однако в полной мере Виола в них пока не вникла.
— Тебе не помешает твоя дружба с Пачо? — спросила Асусена, поглаживая краешек чашки пальцем. Она смотрела на собственные пальцы, а потом подняла на Виолу проницательный взгляд. Получилось эффектно. Будто Асусена видела Виолу насквозь.
— Я думаю, что Пачо не сочтет предательством, если я выполню просьбу его приемного отца, потому что он точно не о Пачо просил тебя со мной поговорить, — ответила Виола. — Это вообще вряд ли может быть что-то личное. Я ведь совсем не знаю дона Айреса.
Асусена улыбнулась, а потом аккуратно поднесла чашку кофе к губам. Она сделала глоток, поставила чашку и вновь посмотрела на Виолу.
— Ты, похоже, довольно неплохо узнала Пачо, — сказала Асусена и как-то понимающе улыбнулась. Виола еле сдержала проявления каких-либо эмоций.
— Ты сама сказала, что у нас с ним дружба, — Виола позволила себе улыбнуться, пока делала глоток кофе. — Так, о чем тебя просил со мной поговорить дон Айрес?
— О магии колдунов культа Пернатого змея, — ответила Асусена вновь крайне будничным тоном. Виола заерзала на месте.
Она ощутила, будто сейчас откроется какая-то большая тайна, будто она вот-вот получит то, к чему долго шла. Не мигая, Виола уставилась на Асусену, сложив руки на столе.
— Если честно, то у брухо о них по большей части слухи, — сказала Асусена с извиняющимся выражением лица. Она, наверное, заметила, с какой надеждой принялась на нее смотреть Виола, вот и решила заранее предупредить о том, что может ошибаться в фактах. — Какое-то время мы вообще думали, что эти колдуны исчезли с лица земли. О них не было никаких сведений, никто их даже в глаза не видел.
— Я сама наблюдала этот эффект — глаза, светящиеся как у животного в темной комнате, — сказала Виола. — Значит эти колдуны никуда никогда не пропадали.
— Верно, — кивнула Асусена. — Просто на какое-то время они обосновались в Центральной Америке, а в Колумбии мы их не встречали.
Значит они набирались сил ближе к своим корням — в Никарагуа, а уже потом стали двигаться по миру в поисках наилучшего места для осуществления своих планов.
— Если даже вы их не видели, то значит они не общались даже друг с другом? — предположила Виола. Мысль показалась ей резонной, однако Асусена тут же отрицательно покачала головой.
— Культ, как и клан, предполагает общину, только с еще более строгой иерархией, — сказала она. — Та магия, которую они исповедуют основана не на единении с духами, как у нас, не на крови, не на животной энергии, а на поклонении.
Виола нахмурилась. Ей показалось, что эти колдуны по-прежнему считают своего Кетцалькоатля богом, хотя имена существующих богов — доподлинно известны. Такового среди них нет.
— То есть? — спросила она, чтобы понять, правильно ли она услышала.
— Пернатый змей, по мнению большинства брухо, что-то вроде Чёрной Мадонны, — стала пояснять Асусена. Она держалась за чашку, но не успевала сделать глоток. — Тоже какой-то очень мощный дух, которому жизненно необходимо что-то от живых существ, для того, чтобы полноценно жить. Мадонна исполняет желания, помогает выпутываться из трудностей, а Змей питается поклонением. Оно выражается в том, что члены культа делают разные действия во имя него.
В чем-то сказанное сходилось с книгой «Людские верования». Там тоже было написано про веру и подношения, то есть про поклонение Кетцалькоатлю будто богу. Очевидно он сам себя таковым считал. Вдруг до Виолы кое-что дошло.
— Может быть такое что, чтобы набраться достаточно силы, Пернатому змею нужно, чтобы ему поклонялась целая страна? — спросила она.
Асусена задумалась. Она наконец глотнула кофе.
— Вполне может быть такое, — сказала она. — Тогда из ранга духов он может перейти в какое-то иное состояние.
Это сильно меняет дело. Любой ценой нельзя допустить Кальдерона к власти. Ничего хорошего не будет точно. Виола не видела в том, что несет с собой культ Пернатого змея, чего-то всем полезного. Особенно учитывая те методы, которыми они этого достигают.
— Хотя, повторюсь, мы — брухо во многом знаем о культе из рассказов, — сказала Асусена. — Не могу ручаться за то, что все ровно так и есть.
Виола кивнула с понятливым выражением лица.
— Так чем магия этих колдунов отличается от магии брухо, например? — спросила она.
— Да, я немного ушла от этой темы, — сказала Асусена. — Я думаю, что раз их называют колдунами, то в общем-то они, как и все таковые творят чары, заклинания, ритуалы и все-такое прочее. Одним из отличий этих колдунов считается любовь к ядам. Бенхамин рассказывал, что он видел, как при нем человек, который работал на Октавио Бальестероса принял какое-то средство и умер почти что мгновенно.
Виола склонила голову в задумчивости. Ей стало жутко, потому что яд — страшный, коварный и неуловимый враг. Как-то даже странно, что Кальдерон не отравил ее отца. Наверное, так бы и сделал, если бы не необходимость выиграть выборы в Генеральные прокуроры любой ценой. Вновь на сердце опустился неприятный осадок. Виола поморщилась от накатившей досады.
— Среди брухо ходят такие слухи, что колдуны из культа могут изготовить яд, способный вызвать смерть, будто бы от естественных причин, — продолжила Асусена немного зловещим тоном, будто рассказывает страшилку у костра. — Яд невозможно обнаружить. Наверное, только если специально искать именно это средство.
— Вполне соответствует названию культа, — кисло улыбнулась Виола.
Асусена посмотрела в окно. Она о чем-то раздумывала пару минут, а потом повернулась с очень серьезным видом.
— До недавнего времени я и сама об этом не знала, а потом случилось кое-что, после чего наш нынешний верховный колдун стал внимательнее относиться к вопросу подселения, — сказала Асусена. Она немного поежилась. Виола непонимающе нахмурилась. Асусена это заметила и добавила: — Я имею ввиду свойства призраков, которые могут вселяться в тела живых.
— Я всегда думала, что призраки и духи не одно и то же, — сказала Виола. Это действительно так. Призраки когда-то были живыми существами, духи — не обязательно. Да и про первых давно было известно, что эти могут вселяться в живых, как минимум в людей. Среди всех духов векуфе были способны забраться в чужое тело, если зазеваться. Об этом Виола умолчала деликатно.
— Да, так и есть, — подтвердила ее мысль Асусена. — Тут дело не в разнице, а в том, что недавно мы столкнулись с тем, что бывают колдуны, чьи тела способны выдерживать длительное пребывание в них призраков. Более того, призраки ими могут навсегда овладеть. Одного такого зовут Федерико Арельяно. Удивительно, но проводником магии в его случае служит его же собственное тело. Оно ей наполнено так, что его возможности в колдовстве обладают гигантским потенциалом. Видимо потому он и может выдержать контакт с призраком при подселении.
Асусена упоминала колдуна о котором слышала сама Виола, вот только в контексте наркокартели Хуареса. Она в свое время обошла это имя в статье. Ее просил об этом Пачо. За Федерико вроде как поручилась сначала его приемная мать, а потом и он сам. Тогда Виола еще не знала, что он такой особенный с точки зрения магических свойств.
— И все же, при чем здесь духи? — спросила Виола.
— При том, что в тело Федерико может вселиться дух его предка, тот который уже ушел на ту сторону, утратил прямую связь с миром живых, — ответила Асусена. — Конечно, что Чёрная Мадонна, что Пернатый змей духи не обычные. Первая — вообще легенда. Но, раз дух предка Федерико Арельяно может вселиться в тело живого колдуна, обладающее особыми свойствами, так почему другие духи так не могут?
— Параллель между Змеем и духом предка Федерико Арельяно — не случайная, так?
Асусена кивнула.
— Говорят, что высшие чины культа пускают в свое тело Пернатого змея, чтобы творить особую магию, — сказала она. — Они могут даже видеть сквозь пространство и время в таком состоянии.
Как ни крути, это жутко звучало. Виола подумала, что если удастся избавиться от Армандо Кальдерона, то далеко не факт, что с ним умрет и культ. Вот, например, Чёрная Мадонна, в которую не все подряд верят, но ее алтари тут и там встречаются по всей Южной Америке и здесь — в Тэрра Мадрэ. Культ Пернатого змея выглядит реальным, организованным, а значит просто так его не побороть.
— А что дух в твоем кулоне? Он ведь из тех, что проникает в чужие тела, — вопрос застал Виолу врасплох.
Она замерла, не зная, что делать и как ответить. Инстинктивно рука сама потянулась к кулону. Виола сжала его ладонью.
— Я ведь брухо, а значит умею остро чувствовать духов, — улыбнулась Асусена, с немного извиняющимся видом.
— Я совсем не подумала, — сказала Виола. Она присмотрелась к выражению лица Асусены. Девушка смотрела на нее все-также невозмутимо и дружелюбно. Она не могла не понять, что в кулоне — векуфе, а значит Виола из казадорес. По всей видимости, никаких предрассудков по этому поводу у нее не было. — Я действительно ведьма, казадорес.
— Я и это поняла, — сказала Асусена. За ее внешней открытостью и простотой легко можно было не разглядеть опытную и сильную ведьму. Виоле это даже нравилось.
— А как ты думаешь…
— Понял ли Пачо? — Асусена легонько улыбнулась. Виола стыдливо кивнула. — Думаю, что да. Он достаточно умный и наблюдательный, чтобы как минимум распознать ведьму. Если ты хочешь знать, что он думает о казадорес, то ни он, ни кто из его окружения вообще не считают эту магию скверной. Я лично — тоже.
— Значит другие брухо считают? — поинтересовалась Виола. В чашке еще оставалось кофе, так что она решила полюбопытствовать у Асусены на тему ее общины.
Девушка была не против продолжения беседы. Она немного расслабилась и держалась за свою чашку с недопитым кофе.
— Среди брухо всегда было полно суеверий, — пожала плечами Асусена. — Мы ведь все сплошь горные жители, да деревенщины каких поискать. Только благодаря донне Росарио мы стали выходить за пределы ареала обитания, что позволило нам повысить уровень знаний о магии и стать более образованными.
— Это стало так заметно?
Асусена кивнула.
— Например, на меня перестали косо смотреть, — сказала она.
Виола удивленно вздернула брови. Ей трудно было представить, чтобы кто-то косо смотрел на Асусену. Она внушала доверие и располагала к себе. Чего же она такого сделала?
— Это из-за Бенхамина, — пояснила Асусена, заметив удивление собеседницы. — Нас соединила магия, которая ранее соединяла только брухо.
Она тут же мило покраснела и изменилась в лице. И без того округлые, красивые черты лица еще более смягчились от упоминания Бенхамина.
— Вы вместе, ведь так? — спросила Виола. Потом она подумала, что махнула лишнего и добавила: — Прости за вопрос.
— Ничего страшного, — улыбнулась Асусена. — Мне не с кем об этом поговорить. У меня ведь нет подружек.
Виола кисло улыбнулась. У нее и у самой их не было. Она могла обсудить свои чувства к Пачо только сама с собой или с очередным векуфе, который бы обозвал ее дурочкой или наоборот принялся шептать пошлости и противно хихикать.
— Нам с Бенхамином нельзя быть парой… — сказала Асусена. — Этому есть магические препятствия.
— Неужели же, раз сама магия вам дала возможность друг друга полюбить, у нее нет в арсенале каких-нибудь лазеек? — сощурилась Виола.
Тут у Асусены заблестели глаза, отчего она стала похожа на юную девочку. Будто она вообще не знала мужчин, кроме Бенхамина. А может так оно и было, учитывая то, что сама Асусена сказала про общину брухо.
— Мы целовались, — сказала Асусена таким заговорщицким тоном, что сомнений в последних мыслях у Виолы не осталось. — Однако дальше не зашло.
В последнем она очень серьезно заверила Виолу, будто та могла ее осудить. Виола с небольшой досадой подумала, что у нее не было так, когда для нее все было впервые. Ее самые продолжительные отношения с Андресом были лишены огня и романтики. Тогда ей казалось, что все идет как надо, а сейчас Виоле вдруг подумалось, что это было страшно пресно.
— А у тебя есть любимый человек? — поинтересовалась Асусена с огромным любопытством.
— Нет, я одна, — ответила Виола. Ей мгновенно вспомнился Пачо, который красиво шел вниз по лестнице в «Эль Хоселито».
— Странно… — искренне удивилась Асусена. — Ты очень красивая и так хорошо одета.
Виола улыбнулась, настолько наивным был этот комментарий.
— Я очень много работаю и мне не до этого, — пояснила она, умолчав о том, что мужчина, который ей так интересен, находится в отношениях с женщиной, которую он любит до безумия. Какие тут могут быть шансы?
— Это пока, — вдруг таинственно произнесла Асусена. Она посмотрела на Виолу будто что-то знала.
Виоле же оставалось только удивляться. По меркам каких угодно колдунов брухо — странные. Вот и Асусена тоже. Как-то она умудрялась от наивности переходить к своеобразной мудрости, а потом вообще выдавать двусмысленные пророчества. Виоле был интересен этот образ мысли. Она даже подумала — вот бы подружиться с колдуньей.
Что же до сведений, которые она ей изложила — то их Виола считала почти бесценными. Она подумала, что Зик не может оставить своих людей, а особенно Пачо и Бенхамина без той же самой информации. Было бы странно выдать все Виоле и ничего не говорить им. Пернатые змеи — их общая проблема. Скорее всего, Асусена им расскажет или уже рассказала.
Потом Виола поразмыслила, что все слухи и сведения о пернатых змеях, брухо обдумали и соединили вместе, тоже не без влияния Зика. Теперь Виола, можно сказать, обязана дону Айресу. К несчастью для него, она не могла остановить Хорхе Салазара в попытках посадить Зика за решетку.
Насколько было бы проще, если бы как по сценарию типичного полицейского сериала, Виола влюбилась бы в Хорхе? Наверное, между ними бы уже успело случиться все, что нужно. И это было бы как с Андресом, потому что Хорхе такой же помешанный на работе человек. Плохо ли это? Нет. Просто Виоле от любви нужно совсем другое.
Что же до Кальдерона, то услышанное от Асусены заставило Виолу с особым усилием искать точки пересечения его и Бальестероса. Культ Пернатых змеев ведь должен где-то собираться. Если есть место, значит там можно добыть доказательства партнерства генерального прокурора с известным контрабандистом и главой преступного синдиката.
Она смутно представляла себе, что Кальдерон мог ездить на подобные встречи в компании Уго, того самого, который был давным-давно гостем в кабинете тогда еще прокурора Мехикали. Хорошо, если они оттуда отправлялись в общественные места, хуже, если в частные владения.
Новый материал по делу Виола получила вскоре. Ради него, ее выманил из дома Дари́о. Он назначил ей встречу на парковке в промзоне возле большого склада стройматериалов. Агенты опасались капитана Ледесму настолько, что Виоле стало казаться, что они перегибают с конспирацией.
Когда Виола нашла Дари́о среди припаркованных машин и остановилась рядом, тот чуть ли не вместо приветствия переставил к ней в салон две среднего размера коробки. Судя по тому, как напрягались мышцы на его руках, обе они были наполнены чем-то увесистым.
— Что там? — спросила Виола. — Неужели капитан Падилья добыл книги регистраций посетителей прокуратуры Мехикали за последние несколько лет.
Дари́о улыбнулся.
— Нет, там их всего пара-тройка, — сказал он. — Зато там есть еще кое-что, что может быть тебе интересно.
Виола потянулась к одной из коробок. Она успела положить руку на ее крышку.
— Не надо открывать ее здесь, — остановил ее Дари́о довольно зловещим тоном. Виола резко посмотрела на него.
— Какие вы с Хорхе стали невозможно подозрительные, — пробурчала она.
— Станешь тут… — сказал Дари́о. — Спецотряд контролирует нашу работу. Они уже все материалы наши перешерстили. А сколько времени у нас уходит, чтобы убедиться, что за нами слежки нет, да и телефоны никто не прослушивает.
— А как они отреагировали на смерть Рекса Ланзы? — спросила Виола.
— Ледесма поругался с капитаном Падильей, — ответил Дари́о. — Даже хотел рапорт на него написать из-за якобы неправомерных действий группы захвата. Пришлось задействовать те связи, которые Падилья наладил в противовес Кальдерону, чтобы Ледесму успокоили.
— Как бы Кальдерон чего не заподозрил… — нахмурилась Виола.
— Вот уж точно! — многозначительно протянул Дари́о.
По пути домой со встречи Виола думала: из змеев ли капитан спецотряда? Сколько вообще в этом культе колдунов? Жаль, что казадорес настолько обособленны, что толком ничего не знают ни о брухо, ни о каких-либо еще колдунах. До знакомства с Асусеной Солер для Виолы подобные целительнице колдуны были чем-то вроде персонажей волшебных сказок.
Оказавшись на парковке своего дома, Виола поспешно перенесла коробки в квартиру, будто бы даже не почувствовав их вес от разбиравшего ее любопытства. Входя в квартиру с последней коробкой пришлось подцепить дверь ногой, чтобы ее закрыть. Затем Виола скинула с ног кроссовки и не сняв джинсовую куртку прошла в комнату, где попутно переодевалась и заглядывала внутрь принесенных материалов.
В коробках, кроме книг, оказалась огромное количество компакт дисков, подписанных разными датами и локациями, в которых находились камеры наблюдения. Виола догадалась, что все они из здания прокуратуры, оттуда же, откуда и журналы.
Наконец, переодевшись в шорты и футболку, Виола села прямо на пол и принялась пролистывать журналы. Они выглядели до ужаса старомодными — как большие прямоугольные тетради в клеточку, поделенные на зоны линиями, прочерченными ручками. В графах — записи разным почерком.
Виола долго выискивала имя Хуана Родригеса, которого на самом деле звали Уго, и заметила, что он приходил с определенной периодичностью. Строго один раз в неделю. Бывали сбои, когда он являлся чаще или же не появлялся, но потом посещения возобновлялись. Виола знала, что этот человек напрямую связан с Бальестеросом. Значит он всегда был связным между ним и Кальдероном. Никто не знал его в лицо, в отличие от Октавио, значит можно было сохранять некоторую конспирацию.
Раз они — члены культа, значит должны были придерживаться регулярного графика общих встреч. Не исключено, что туда Кальдерон отправлялся вместе с Уго Родригесом прямо из здания прокуратуры. Его записывали как адвоката, а значит легко можно было сделать вид, что Кальдерон идет по делам.
Виола записала мысли и выводы по поводу найденного, чтобы приложить это к статье. Материал, которой набирался постепенно складывался в общую картину. Да, пока что весьма зыбкую, но имеющую смысл. Стало даже как-то легче. Виоле ведь казалось, что она располагает ничтожными крупицами.
Она гордо обозначила получающийся черновик статьи о Кальдероне и его связях с мафией — «Логово змея». Виола все еще сомневалась, что Сандоваль пропустит в печать материал о культе, но название надеялась сохранить, чтобы Кальдерон понимал — она знает. От этой мысли внутри появилось зловещее торжество. Если Кальдерон думал, что так и останется не пойманным за руку, то зря.
Ему не простят ни убийства ее отца, ни интриг, ни то, что он расплодил преступность в Тэрра Мадрэ. Как минимум не Виола. Ее счеты распространяются в том числе на попытку покалечить ее саму и нападение на ее начальника. Херардо Сандоваль уверенно шел на поправку, но это далеко не значит, что о содеянном можно было больше не думать.
Изучение записей с камер пришлось отложить, потому что Виола ездила на места происшествий, писала заметки и ездила в редакцию на планерки. Она с осторожностью докладывала временному начальству о продвижении работы. Ей похоже передалась охватившая Дари́о и Хорхе паранойя.
Жизнь постепенно вновь ускорилась под влиянием поступающей Виоле информации. В связи с этим, она была рада, что за ней приглядывают люди Пачо. Было гораздо проще и спокойнее выходить на улицу. Небольшой страх у Виолы все еще остался. Все-таки то нападение по ее собственным меркам было уж слишком дерзким.
Когда Виола вернулась к содержимому коробок, она поняла, что на изучение записей с камеры у нее уйдет уйма времени, если смотреть все. Тогда она решила отобрать диски с теми датами, когда в прокуратуре бывал Уго Родригес. Получилось внушительно, но все же меньше, чем изначально. Постепенный просмотр показал, что записи с камер — подтерты. Именно в те часы, когда к Кальдерону приходил связной от Бальестероса, камеры вдруг то и дело переставали записывать.
Сначала Виола отчаялась, потому что ей бы хотелось иметь визуальные доказательства общения Кальдерона с Уго Родригесом. Если свидетелей можно оклеветать, заставить забыть или банально заплатить им, то с видео с камер такое проделать было уже нельзя.
Настрой сменился, когда она стала находить не до конца испорченные записи. А на одной из них был Кальдерон, садившийся к Уго в машину. На пленке даже засветился номер авто. Виола этому страшно обрадовалась и отправила его Хорхе, чтобы тот попробовал его проверить. Пока она ждала ответа, Виола нашла еще кое-что.
На одной из записей, где видно, что с парковки возле здания прокуратуры отъезжает автомобиль Уго Родригеса, появился ее отец. Спустя несколько минут после Родригеса он на своей машине также куда-то поехал. Виола смогла разглядеть папу сквозь стекло автомобиля. На секунду сердце дрогнуло. Будто это не запись с камеры, а реальность и папа все еще жив. Тут же на Виолу накатила волна гнева. Этот урод — Армандо Кальдерон ей за все ответит.
Виола вздохнула. Она отвлеклась от видео, поставленного на паузу. Если папа поехал за Кальдероном, то он мог что-то подозревать, да и узнать некую информацию тоже. Девушка взглянула на лежащий рядом бумажный конверт для хранения диска. На нем значилась дата за месяц до убийства отца. Значит он мог что-то узнать, поэтому Кальдерон и разыграл такую схему с убийством.
Девушка вспомнила, что у папы дома остались его блокноты — ежедневники, которые он всегда таскал с собой и делал записи. Виола даже чуть не зарычала от злости на саму себя. Почему-то она совсем не додумалась их пролистать. Там ведь архивы записей папы за долгие годы его работы.
Не откладывая в долгий ящик, Виола позвонила Марио, которого попросила переслать ей по почте блокноты за последний год. Марио не сразу согласился. Он попытался выяснить, что такое Виола хочет там найти, но она всеми силами постаралась уйти от ответа.
— Не нравится мне все это, так что лучше я тебе это все сам привезу, — сказал брат с усталым вздохом.
— Может лучше почтой? — попыталась отговорить его Виола. Ей не хотелось, чтобы Марио привлек к себе внимание или, что еще хуже — пострадает.
— Нет уж, хочу сделать это лично, заодно тебя навестить, — строго сказал Марио. — Не волнуйся, я буду осторожен.
— Ладно, — сказала Виола. Все-таки они родственники, страдающие семейным упорством, так что оспорить решение Виоле не представлялось возможным. — Тогда захвати еще папин фотоальбом.
Последнее пришло Виоле в голову внезапно. Она подумала, вдруг кого-то узнает на фото или же это Хорхе сделает. Так или иначе, среди старых фотографий могут оказаться не бесполезные.
Хорхе оперативно прислал ей данные по машине. Довольно непримечательный черный седан принадлежал адвокатской фирме «Морелос — Фонсека». Отследить его передвижения без ордера не представлялось возможным, однако по владевшей ей фирме кое-что имелось. Это действительно была адвокатская контора, которая специализировалась на сделках с землей и недвижимостью. Хорхе заметил, что они помогли оформить множество загородных клубов. Виола смутно помнила, что Пачо упоминал загородные клубы в контексте колдунов культа. Вроде бы они любили проводить там деловые встречи.
Она рассказала об этом Хорхе, который обещал запросить кое-какие факты на тему принадлежащих конкретным людям клубов.
— Только, умоляю тебя, Хорхе, делай это осторожно, — сказала Виола, мигом вспомнившая Херардо Сандоваля в больнице и щелчок предохранителя рядом с собой в машине.
Хорхе замолчал, наверное, удивился тому, что услышал.
— Ты что это вдруг за меня так разволновалась? Перепутала с кем-то может быть? — настороженно спросил он.
— Вот умеешь ты сделать так, Салазар, чтобы я пожалела о своих словах, — Виола немного разозлилась, а потом вспомнила, что Хорхе о нападении на нее не знает.
— Да ладно тебе… Буду я осторожен, я знаю с кем мы имеем дело, — пробормотал в ответ Хорхе.
Виола устало выдохнула. Она подумала, что еще чуть-чуть и это расследование доведет ее до истерики. Когда она бралась за дело, то понимала, что будет не легко и что тот, кто убил судью Ходояна, должен быть крайне опасным человеком. Кто же знал, что это будет вот так.
Через пару дней в Либертад приехал Марио. Они встретились в небольшом ресторанчике, пообедали и поговорили впервые за последнее время. Марио был обеспокоен, но уже не состоянием мамы, а тем, что возле нее продолжает ошиваться Армандо Кальдерон. Виолу аж холодным потом обдало.
— Хоть что делай, но не похоже это на дружескую поддержку, — сказал Марио. Они с Виолой уже допивали кофе и ждали счет. — Кажется, он все еще на что-то надеется.
— Мама сказала, что он ей никогда не нравился в этом смысле, — в голосе Виолы была надежда на то, что это все еще так и грусть не собьет маму с пути.
Подошла официантка. Марио рассчитался жестом дав понять, что угощает сестру, в то время как Виола потянулась к кошельку за наличными.
— Давай я оставлю хотя бы чаевые, — Виоле было неудобно, что она мало того, что притащила Марио в такую даль, так еще и платить заставляет за свой обед.
Брат улыбнулся.
— Оставляй, самостоятельная ты моя, — сказал он.
Когда они вышли из ресторанчика и пошли к машинам, Виола спросила:
— Как думаешь, а что мама думает про Кальдерона сейчас?
— Мне кажется, ей все-равно, что он оказывает ей какие-то знаки внимания, — сказал Марио. — Она к ним безучастна.
Виола облегченно выдохнула. Они остановились у машины. Марио открыл заднюю дверь.
— По мне, так Кальдерон поступает как предатель, — сказал он, вытаскивая небольшую коробку из-под обуви.
— Ты, о чем? — нахмурилась Виола.
— О том, как он себя ведет с мамой, — ответил Марио. Он протянул ей коробку и, когда Виола ее взяла, вновь залез на заднее сидение за альбомом. Знал бы Марио о том, что Кальдерон сделал в действительности и не так бы про него думал.
— Кстати, я тут вспомнил, пока собирал тебе эти вещи, — сказал Марио, кладя поверх коробки в руках Виолы альбом в плотной бордовой корочке. — Как-то я услышал, как папа ругался с Кальдероном в его кабинете.
— Ругался? — Виола сощурилась. Для их отца именно что ругаться, бросаться гневными фразами, кричать — было не свойственно. Когда он был чем-то не доволен, в его голосе появлялась излишняя строгость, а на лице такое холодное выражение разочарования.
— Может и нет, но он точно говорил с ним на повышенных тонах, что было слышно, — ответил Марио. — Я услышал пару фраз, из которых понял, что Кальдерон куда-то ездил, куда не должен был, а зачем — говорить не хотел.
— Странно… — нахмурилась Виола. Она смутно полагала, что это после того, как папа поехал за Кальдероном с парковки.
— Наверное, я просто подумал, что это может быть важно, — сказал Марио. — Я в расследованиях понимаю мало, но думаю, что необычные вещи стоит упомянуть в их связи.
— Ты в любом случае мне очень помог, — улыбнулась Виола. У Марио была неплохая интуиция, все-таки он провел детство с человеком из правоохранительных органов. Правда разжигать любопытство и лишние подозрения в нем Виола решила излишним.
— Он подозревал! — зашептал ей векуфе.
— Это верно, — согласилась с ним Виола. Она уже ехала домой. На соседнем сидении покоилась коробка с блокнотами и альбом. Почему-то дух не проявлял себя в присутствии Марио, который был таким же казадорес, как и Виола. Да и вообще, дух вел себя тихо, редко вступал с ней в беседы.
Векуфе проявил себя, когда она разбирала записи папы. Она листала его ежедневники и то и дело вздыхала от накатившей тяжести. Виола узнавала папин почерк. Она касалась пальцами этих букв, вновь ощущая, как безумно она без него скучает.
Виола слишком медленно привыкала к тому, что больше не может рассчитывать на крепкое плечо, которое папа всегда подставлял ей в трудную минуту. Он умел поговорить с ней так, что она и ощущала поддержку и понимала, что ее действительно выслушали, посочувствовали ее переживаниям. Сейчас она находила отклик в окружавших ее мужчинах, но прекрасно понимала, что они не заменят ей папу, потому что не должны. Особенно это касалось Пачо.
Так Виола и сидела, пока не заметила запись адреса, которая появилась в тех же числах, что и видео, где папа поехал за Кальдероном от здания прокуратуры. Адрес значился в провинции Пальмас, не далеко от границы с Мехикали. Путем недолгих поисков по адресам через обычный сайт с картами, Виола обнаружила, что в этом месте находится как-раз-таки загородный клуб. Она утвердилась в мысли, что именно их колдуны культа Пернатого змея использовали для своих собраний.
Виола стала делать записи, как вдруг ее векуфе принялся метаться внутри кулона.
— Альбом! — настаивал он. — Возьми!
Виола нахмурилась, посмотрела в сторону бордовой книжки. Она, видимо, слишком медленно соображала, по мнению векуфе, что он порывом магии заставил взлететь в воздух альбом. Его страницы перекинулись в воздухе. Оттуда полетели фотографии.
— Ты что творишь! — Виола рассеянно принялась хватать падающие снимки.
Это мало помогло. Плотная книжка плюхнулась поверх небрежно разбросанных фотографий. Виола застонала от досады. Она хотела было начать собирать все обратно, заодно проверяя, не испортилось ли чего, как вдруг обнаружила, что ближе всего к ней лежит старый пожелтевший снимок парней в армейской форме.
Виола протянула руку, взяла фотографию и принялась разглядывать. Парни позировали на фоне джунглей и выглядели юными. Их было четверо и, видимо, они подружились на службе. Все, что могла сказать по форме Виола — это обычные рядовые, скорее всего служили в наземных войсках. Двоих парней она не знала, зато вот в центре — Армандо Кальдерон, которого за шею обнимает нагловатого вида пацан.
Где-то она уже его видела. На каком-то еще снимке. Пришлось напрячься, а потом Виола вспомнила, что его физиономия мелькала в делах, в том числе на работе у Хорхе. Клаудио Фалькон. Вот она и связь с Бальестеросом.
Позже подтвердилась информация по загородному клубу. Более того, именно Фалькон был его владельцем. А еще Хорхе проверил сотрудников адвокатской конторы «Морелос — Фонсека», в которой не работал человек по-имени Уго.
Результатом последних изысканий Виола осталась довольна. Она уже было думала, что теперь все пойдет как по маслу. Однако произошли события, которые заставили и ее, и Хорхе отвлечься от Кальдерона на некоторое время.
Тележурналисты узнали первыми из тех, кто был в Либертад. Поэтому новость о смерти Зика Айреса Виола узнала из новостей. Она стояла перед телевизором в шоке с полуоткрытым ртом. В кадре мелькнула сожженная машина. Больше никаких доказательств гибели.
Виола успела написать Пачо. «Это правда?!» Он ответил: «Да». Виола ужаснулась, руки похолодели. «Соболезную», — написала она. Пачо прочел это сообщение, но не ответил. Что тут было еще отвечать?
Для него смерть Зика Айреса — не то же самое, что для Виолы и Хорхе. Пачо остался без отца, хоть и приемного. Это роднило их с Виолой. Она вспомнила себя в тот день, когда сама узнала о том, что папы не стало. В ушах вновь возник тот же самый мерзкий звон, что и тогда, а под сердцем вновь расползлась дыра. Нет, не по Зику, а в знак сочувствия Пачо.
Виола хотела быть рядом. Она бы могла выслушать, могла бы подставить плечо. Однако там, где сейчас Пачо, ей нет места. Виола даже представить себе не могла какого шума в мире криминала наделала смерть Зика Айреса и что сейчас приходится переживать Пачо.
«Интересно, а Кристина рядом?» — невольно подумала она. Скорее всего, а как еще может быть? Бандит или нет, но Пачо мужчина Кристины. Где ей еще быть, как не с ним, через что бы он не проходил.
Ее размышления прервал разрывающийся телефон. В мире Виолы — в прессе и полиции, эта смерть наделала не меньше шума, чем в преступном сообществе. Если журналисты пытались разузнать подробности, а еще что писать, где брать комментарии на эту тему, и кто что знает, то в полиции царили совсем другие настроения. В частности, это можно было сказать о Хорхе.
Впервые на памяти Виолы он был будто бы напуган. Хорхе сомневался, что это Кальдерон сделал, но это точно было ему на руку. Теперь можно было свободно пытаться прижать Пачо, чтобы завладеть оружейным бизнесом. Хорхе принялся намекать на то, что Пачо стоило бы поторопиться со встречей с Хорхе, иначе может быть поздно.
А потом Хорхе сильно разозлился. Дело было уже не в Пачо и даже не в Зике. Как идейный борец с преступностью, он негодовал, что никто не ответил по закону.
— Какой смысл в нашей работе, если эти уроды не могут нормально сесть в тюрьму? — говорил Хорхе с нотками отчаяния в гневном тоне. — Гонсало Оливера, Клаудио Фалькон, Рафа Перес, Рекс Ланза, а теперь еще и Зик Айрес. Это все были отборные преступники, на чьем счету столько жизней, а они просто ушли от ответа, погибли будто в славной битве.
— Зря ты так, — попыталась успокоить его Виола. — Все-таки их всех убили, а смерть Рафы Переса в тюрьме с отрезанным хозяйством я бы не назвала геройской.
— А ты вспомни Гонсало Оливеру, — возразил ей Хорхе. — Его изящно застрелили, а потом он упал в воду. Кадры с красным пятном на лазурной воде получились живописными. А Зик? Этот вообще по слухам сам убил Хосе Карлоса де Пальму. Айрес торговал убойными патронами, от которых люди умирали, истекая кровью в страшных муках. Де Пальма вообще был животным, любившим вскрывать людям глотки и смотреть как они умирают. Зато схватка у них получилась знатная. Об этом точно сложат балладу, вот увидишь!
Виола стыдливо вжала шею в плечи. Она ничего не могла ответить разгневанному Хорхе. Да, он уже немного не такой радикальный как раньше, но все же. В его войне все несправедливо.
— Если Пачо согласиться на сделку, то я опять не выиграю, — сказал Хорхе уже спокойнее. — Он же точно сядет на своих условиях. Зато хоть эту тварь, которая прикидывается генеральным прокурором удастся как-то прижать…
Виола его прекрасно понимала. По сути ее отец хотел именно этого: сделать так, чтобы к органам правопорядка вернулось доверие, чтобы все увидели, что у них в этой стране есть власть и сила наказывать преступников так, как сказано в законе, а не так как велит улица. Именно поэтому сейчас так сокрушался Хорхе. Все, кого он перечислил погибли потому, что это было сообразно их стилю жизни. Для тех, кому они давали работу, за кого вступались на улицах — они останутся героями. То, что скажут в прессе по поводу их злодейств — никто даже слушать не станет.
Что касается Пачо, то с ним Виола смогла увидеться только после того, как он на некоторое время пропал, а потом объявился и увез Хорхе неизвестно куда, чтобы наконец-то с ним поговорить. Потом случился еще арест Бланко, того самого парня, который спас Виолу от нападавших на нее людей Бальестероса. Хорхе сказал, что это жирный намек Пачо. Бланко — личный охранник Бенхамина, а значит Ледесма вполне может арестовать и его.
Виола и Пачо встретились в том месте, куда однажды Виола уже приезжала и что приняла за его квартиру. Ее доставили люди Пачо, из тех, что дежурили вокруг ее дома. Они довели ее вплоть до гостиной, переходящей в кухню и застыли у порога.
Пачо, который стоял возле желтого дивана, убрав в карманы руки, одним кивком дал им понять, чтобы они ушли. Виола дождалась, пока охрана выйдет и закроет дверь, а потом не сдержалась. Она быстро двинулась по направлению к Пачо, но в последний момент застыла на расстоянии в пол шага от него нелепо расставив руки.
— Можно, — сказал Пачо спокойным голосом. — Наши с тобой отношения не поменялись.
Виола вздохнула и заключила его в объятия. Пачо в этот раз не помедлил с ответным жестом. Виола подумала: «Наконец-то». Надо признать, что она скучала по нему сильнее, чем думала. От Пачо привычно пахло табаком. Наверное, он сильно много курил последнее время.
После, они сели на диван, Пачо достал сигареты и принялся курить одну, стряхивая пепел в пепельницу на стеклянном столике. Виола толком не знала, что спросить, поэтому просто смотрела на Пачо, сжимая собственные пальцы.
— Теперь бизнес мой, — сказал Пачо. — Если ты хотела знать.
Он избежал взгляда в ее сторону, будто боялся осуждения. Виола и так догадывалась, что бизнес достался Пачо. Она также догадывалась о том, что у Пачо по сути нет никакого выбора, потому что сейчас он, Бенхамин и остальные его люди перед угрозой быть уничтоженными. Что бы ни делал Зик, это нельзя было отдать в руки Кальдерона.
— Не могу радоваться, потому что ты потерял Зика, и я скорее сочувствую, — сказала Виола.
Пачо резко повернулся. По его взгляду было заметно, что он не ожидал это услышать.
— Тебе положено ненавидеть Зика, а ты сочувствуешь, — сказал Пачо. Он не отводил взгляд в сторону.
Виола легонько пожала плечами.
— Я не знала Зика Айреса, поэтому не могу его ненавидеть, — сказала она. — В конце концов, мне лично Зик ничего не сделал. Зато я знаю тебя. А для тебя он важен. Он ведь был тебе отцом.
Пачо, который до этого выглядел странным образом зажатым, отгородившимся от части своих эмоций, вдруг поменялся в лице. Взгляд его дрогнул, смягчились напряженные мышцы.
— Спасибо, — сказал он. Потом затянулся, выпустил дым в воздух, затушил сигарету и добавил: — Я не предложил тебе ничего выпить.
Виола даже возражать не стала. Пачо просто хотел разделить с ней свои переживания за чем-нибудь спиртным.
На этот раз Пачо выбрал ром, а не агуардиенте. Он налил два стакана. В один добавил колу и отдал Виоле. Они молча выпили несколько глотков. Потом Пачо поставил свой стакан и сменил тему на деловую. Разговор о последних событиях, где Пачо подтвердил, что Зик убил Хосе Карлоса де Пальму, свелся ко встрече с Хорхе.
— Что он тебе предложил? — спросила Виола.
Пачо странно улыбнулся. Он стоял, опершись руками на стол. Виола еле сдерживалась, чтобы не засмотреться на его красивые руки.
— Обмен: моя свобода на сохранность и свободу остальных моих людей, — ответил Пачо.
— Звучит выгодно, — сказала Виола. В ее стакане еще не кончился ром, в то время как Пачо наливал себе уже второй раз.
— Может быть, — сказал Пачо. Он всегда это делал, когда собирался вилять с показаниями. Его манера — кинуть двусмысленную фразу, а потом выдать нужную ему версию. Виола глянула на него укоризненно. — Я понял, тебе нужна предельная честность.
Пачо улыбнулся одним уголком губ. Чертовски обаятельно. Виола подумала, что чем реже они видятся, тем более привлекательным он ей кажется, а чем больше разговаривают, тем больше она влюбляется. Кажется, Франсиско Геррера все-таки надолго в ее сердце.
— Насколько это позволяет статус дона Герреры, конечно, — уточнила Виола.
— Ты смелая девушка, раз так говоришь с мужчиной в подобном статусе, — сказал Пачо. — Впрочем, это я понял почти сразу как мы познакомились лично.
Виола улыбнулась, скромно опустив глаза в стол.
— Так что там с условиями? — напомнила она тему разговора.
— Я сказал Хорхе, что соглашусь с ним пойти на договоренность, только если он перестанет преследовать моих людей, в особенности Бенхамина, — начал свой рассказ Пачо. — Кроме того, я буду заниматься делами из тюрьмы. Третье — я сам решу по каким статьям буду отвечать.
Виола вздернула брови.
— Контракт королевский, надо сказать…
— А что вы хотели? Извини за грубость, но это моей заднице будут угрожать уголовники. Да и выбора у меня нет. Как бы я теперь не смотрел на криминальный бизнес, ситуация не та, чтобы посыпать голову пеплом и каяться. К слову, Зик бы не пошел даже на это. Он бы просто залил кровью все вокруг.
Подобное Виола слышала от Пачо впервые. Да, он не казался ей идейным бандитом и раньше, но и оценки своих действий он не делал. По крайней мере при Виоле.
— Пачо, ты что думал о том, чтобы оставить дела? — до Виолы вдруг дошло, что где-то там сквозит эта идея.
Пачо на минуту застыл, глядя на нее так, будто его на чем-то подловили.
— Какая теперь разница, если я не могу, — сказал он. — Да и на самом деле, я никогда не смогу отгородиться стеной от своего нынешнего образа жизни, забыть о нем. У меня столько знакомых и связей, которые этого просто не поймут.
Виола вздохнула. Она легонько покрутила свой стакан.
— А что Кристина думает по этому поводу? — спросила она.
Тут Пачо дрогнул окончательно. Он опустил голову с тяжелым выдохом, а затем посмотрел на Виолу печальным взглядом человека, потерявшего почти все.
— Мы больше не вместе, — сказал Пачо надломленным голосом.
— Прости, я не знала… — Виола машинально потянулась к его руке, потому что хотела своим прикосновением дать ему понять, что сочувствует. Однако жест этот между ними не был пока что естественным. Виола остановилась.
Пачо посмотрел на ее ладонь, а затем внимательным взглядом встретился с ее глазами.
— Не надо извиняться, — сказал Пачо, чтобы прервать неловкую ситуацию. Виола готова была поклясться, что он заметил что-то. Наверное, Пачо понял, что будь ее чувства к нему исключительно дружескими, Виола бы не попыталась коснуться его ладони.
— Почему это случилось? — спросила Виола. — Вы выглядели такими влюбленными…
— Это до сих пор и есть так, — сказал Пачо. — Я люблю Кристину, но не могу держать рядом, учитывая все происходящие события и то, что я вполне реально могу сесть в тюрьму. Да и она уже почти не выдерживала мой образ жизни…
Виола услышала это и почувствовала, как внутри разливается странное тепло. Она крепко вцепилась в пустой стакан.
— Как она это приняла?
— Вроде бы все правильно поняла, — Пачо устало пожал плечами. — Хотя лучше бы она меня возненавидела… Я сделал ей больно.
— Это не отменяет того, что тебе больно тоже, — сказала Виола.
— Ты права, — Пачо кивнул. — Я говорю сейчас об этом, а думаю о том, что возьму свои слова назад, если Кристина придет и заявит мне, что ей плевать на опасность, лишь бы быть со мной. Я, наверное, все-таки думаю только о себе.
Виола подумала, что совсем не хотела бы, чтобы Кристина приняла волевое решение. Ведь у Виолы появился маленький шанс в отношении Пачо. Странное тепло внутри радостно откликнулось на эту мысль.
— Коварная! — прорычал векуфе.
— Нет, ты просто любишь Кристину и хочешь быть с ней вместе, — сказала Виола. — Это нормально. Если она хочет того же самого, значит обязательно тебе даст понять.
Пачо сдавленно улыбнулся. Он положил ладонь ближе к Виоле. Преодолевая смущение, она двинула рукой, коснулась его пальцами от чего будто разряд по коже прошел, а потом аккуратно похлопала ладонью по его запястью в знак дружбы и утешения.
Позже ей стало очень стыдно, что она радовалась даже долю секунды тому, что Пачо и Кристина больше не вместе. Виола ощущала себя бессовестной и нечестной по отношению к Пачо. По всему было видно, что Пачо очень плохо от того, что вся его жизнь странным образом стала идти наперекосяк — потеря отца, необходимость заниматься делами вопреки собственным желаниям, перспектива тюрьмы, а теперь вот — расставание с любимой женщиной.
Как друг, Виола надеялась, что Кристина пойдет на какой-то смелый шаг, да хоть прибежит из Государства Олимп обратно к Пачо по первому порыву. Как влюбленная в Пачо девушка, Виола надеялась, что Кристина покорно последует его воле. Она прекрасно понимала, что это будет значить. Также понимала, что это ужасно не хорошо так думать, но ничего не могла поделать с чувствами.
Терзаясь примерно такими мыслями Виола в очередной раз заходила домой. С момента разговора с Пачо успело пройти пару дней. Виола стала часто бывать в редакции, так как начинала потихоньку складываться статья и она надеялась, что можно будет показать начальству черновик.
Уже был вечер. Виола еще не успела включить свет. Она поставила сумку на верх обувщицы и принялась стягивать кроссовки. Вдруг векуфе затих. Виола почувствовала, как дух напрягся.
Она посмотрела перед собой. На полу светился рыжеватый квадрат света фонаря из-за окна. Что-то мелькнуло. Виола сделала несколько шагов вперед.
— Стой! — проверещал векуфе, но было уже поздно.
Двое мужчин набросились на нее из тени. Они появились будто из воздуха. Один скрутил ей руки за спиной. Другой нагло задрал футболку. Это заставило Виолу растеряться, потому что она ожидала чего угодно, только не этого.
Векуфе со свистом взмыл в воздух. В этот самый момент в живот Виоле вонзилась тонкая игла. Она вскрикнула. Тот мужчина, который сделал ей укол, бросил шприц и зажал ей рот руками.
— Только попробуй визжать! — начал он угрозу.
— Аккуратнее, — послышался знакомый голос. — Она все-таки мордашкой пошла в свою мать. Жаль только, что откроет рот и вылитый отец.
Из темноты единственной комнаты к ней вышел Армандо Кальдерон. Он был одет непривычно просто — джинсы, футболка и кожаная куртка. Взгляд — холодный, зловещий и лично ее — Виолу — презирающий.
Грубая рука, сжимавшая рот, отпустила ее.
— Ты! — выдохнула Виола. Она принялась подбирать ругательства, но мысли странно затуманились.
— Меня здесь нет, — злорадно оскалился Кальдерон. — Тебе плохо, и ты бредишь.
— Что за чушь? — выпалила Виола и попыталась дернуться в руках державшего ее мужика.
Тут же сердце вновь пропустило удар и тяжело сделало следующий. Ноги немного подкосились, а перед глазами запрыгали черные точки.
Яд. Ей вкололи яд. То, что говорила Асусена подтвердилось на сто процентов.
— Не надо было тебе в это лезть, девочка, — сказал Кальдерон. Он подошел совсем близко, но его лицо расплывалось у нее перед глазами. Очень медленно на нее накатывали волны воздействия яда. Он что-то делал с ее сердцем. — Зря ты стала пробивать наши загородные клубы, спрашивать про магию, да и спелась с этим приемышем Зика Айреса тоже зря…
Кальдерон коснулся пальцами ее щеки. Виола хрипло выдохнула. Это прикосновение было ужасно зловещим, будто могло убить само по себе.
— Спишь с ним, да? — презрительно спросил Кальдерон.
Виола не ответила, потому что сердце работало теперь намного быстрее, а сознание наоборот. Ей казалось, что она страшно устала, да и в то, что Кальдерон не настоящий она уже охотно верила.
— Так я и думал, — сказал он. Пальцы скользнули по шее, подцепили цепочку с кулоном. — Вся в мать — не умеешь разбираться в мужиках.
Кальдерон дернул за цепочку, сорвал с ее шеи кулон и бросил в сторону.
— Я все думал, какие же чувства ты у меня вызываешь, — сказал он. — Все твои действия и этот твой Геррера лишний раз доказали, что надо было давно от тебя избавиться, потому что в тебе больше Марсело Ходояна, чем было в нем самом.
Виола почувствовала, как сердце ускоряется и тяжелеет одновременно. Перед глазами вновь поплыло изображение. Руки, державшие ее, разжались, и девушка рухнула на пол. Прямо к ногам Армандо Кальдерона.
— Проследите, чтобы девчонка подохла, — сказал Кальдерон. — Все должно выглядеть так, что у нее сердце не выдержало от плотной работы. Поняли меня?
Виола слышала их сквозь вакуум. Люди Кальдерона вроде бы ответили согласием. Сам генеральный прокурор переступил через Виолу и вышел за дверь.
Она даже не могла думать о том, как его ненавидит. Оказывается, он всегда ее не любил за схожесть с папой. Изо всех сил Виола попыталась ползти к своему кулону. Ее мучители, ничего с этим не стали делать, похоже решив, что ей точно конец. Они отошли в сторону и принялись наблюдать за извивающейся на полу девушкой.
Ей было невыносимо жарко. Казалось, что тело шатается на волнах. Движения не выходили такими как нужно. Виола лежала на боку, все еще пыталась бороться с обстоятельствами. Она увидела за спинами охранников белый яркий свет. Он расплылся по всей комнате.
Виола думала, что это ее встречает так загробный мир или где там по мнению брухо обитают духи и призраки. Свет быстро сошелся в одной точке. Появились очертания знакомой мужской фигуры. С гневным взглядом, будто горящих в темноте глаз Пачо подошел к охранявшим Виолу мужикам, коснулся их и оба застыли.
Виола хотела что-то сказать, но изо рта вырвался стон. Пачо подошел к ней и присел рядом.
— Твой дух меня предупредил, — сказал он. — Пойдем, отведу тебя к Асусене.
Пачо подхватил Виолу на руки. Она из последних сил вцепилась в его шею. За спиной Пачо появился блеклый белый свет, который усиливался, приобретая форму крыльев.
«Ангел», — подумала Виола. — «Я, наверное, точно в бреду».