Ворона
29 октября 2023 г. в 10:40
Хесус и так уже ехал домой, когда раздался звонок телефона. Он сбавил скорость и съехал к тротуару в ближайшем месте, где это было возможно. Звонила Кристина. Это показалось Хесусу странным и настораживающим. Насколько он знал, Кристина должна была встретиться с Пачо, а это точно не быстрое мероприятие. Хесус поднял трубку.
— Папа! — голос Кристины звучал надрывно. На фоне — шум улицы и сигнал сирены. — Ты где?
Первое, что подумал Хесус, что дело в Пачо. Может быть его достали люди наркобарыг и убили на встрече с Кристиной, но тогда ей бы тоже досталось. Хесус напрягся еще больше. Интуиция подсказывала, что произошедшее касается его лично, причем с самой что ни на есть плохой стороны.
— Еду к Лукасу, — ответил Хесус. Именно квартиру своего бойца он называл домом в последнее время.
Они переехали к Лукасу, потому что умер Зик и Пачо решил, что им с Кристиной может грозить опасность. Хесус считал иначе. Он как-раз был уверен, что со смертью Зика исчез последний серьезный бандит, у которого есть претензии к Хесусу.
На счет Пачо Хесус думал, что у того ни времени, ни желания мстить ему не будет. Да и за что? К смерти Зика Хесус непричастен. Рекс близким другом Пачо не был.
Хесус не намеревался подставлять парня перед полицией. Ему ни к чему было подливать масла в огонь, который и так сейчас разгорелся вокруг него. Он вообще больше не хотел иметь дел с агентами.
Хорхе Салазар задавал ему вопросы на счет Зика Айреса. Он думал, что Хесус сможет пролить свет на причины его гибели. Но он понятия не имел, что тот делал последнее время перед смертью. В провинцию Пальмас Зик мог поехать только потому, что сменил свои владения, а что привело его в итоге в ту машину, где он сгорел — не ясно.
Хесус продолжал смотреть криминальные новости, поэтому он знал, что в Пальмас происходили разборки с участием заморских наркобарыг. Он мог лишь предположить, что с Зиком тягались за то, чем он владел. Так его и не стало.
Позже из новостей стало известно о возможной гибели известного наркобарыги Хосе Карлоса де Пальмы. Хесус подумал, что эти двое точно поубивали друг друга не иначе. Он помнил, что имя де Пальмы звучало чуть ли не как имя личного врага Зика. К тому же колдун желал пустить кровь Пачо ради магии. Значит эта смерть — результат желания защитить чуть ли не единственное, что имело реальную ценность в жизни Зика.
Этот образ мысли Хесусу был понятен. Он мог даже сказать, что сочувствует этому. В свете жертвы ради воспитанников, двух парней, ставших Айресу детьми, история босса всех боссов была даже трагичной. Главное, что теперь Зик хотя бы на жизнь Хесуса влиять перестанет.
Тем временем, в трубке раздался голос Кристины:
— Приезжай быстрее, тут… — она прервалась, чтобы всхлипнуть. — С Лукасом беда.
— Еду, — быстро сказал Хесус и положил трубку.
Он постарался не обращать внимание на разыгравшиеся нервы. Беда с Лукасом могла означать только физические увечья — не иначе. А сирены на фоне разговора — сигнал машины скорой помощи.
Хесус ехал так быстро как мог. Благо, до того места, где жил Лукас ему оставалось менее десяти минут.
Перед многоэтажкой было многолюдно. Задолго до того, как к ней подъехать Хесус заметил скорую. Машина стояла передом на проезжую часть. Задняя дверь была открыта. Возле нее возились парамедики.
Спиной к дороге стояла Кристина. Она была одета в одно из своих дорогих шелковых платьев, обхватывала голые руки, ежась на холодной темной улицы. Кристина казалась непривычной маленькой и худой, а еще страшной одинокой стоя среди незнакомых ей людей.
Хесус поспешно припарковался и вышел из машины. Глазами он искал Лукаса. Он подозревал, что парень где-то возле скорой. Фонари, как всегда в Либертад светили тусклым рыжим светом. На этом фоне сине-красные огни полиции резали по глазам. На место прибыли оперативники. Никого из агентов не было поблизости.
— Кристина! — Хесус подошел к дочери со спины. Она вздрогнула и повернулась.
Хесус застыл, потому что выражение лица Кристины было одновременно отрешенным и несчастным. Она точно плакала, судя по заветренным губам и поплывшей туши для ресниц.
— Папа! — она кинулась на шею Хесусу. Он обнял продрогшую Кристину. За ее спиной он увидел наконец Лукаса, которого положили на носилки и подключали к капельнице.
— Что случилось? — спросил Хесус, отстраняя дочь.
— Я приехала и уже нашла его таким… — сказала растеряно Кристина. — У него везде синяки и рассечения. Его точно избили, но я ничего не знаю… Он только мычал что-то в ответ, а сейчас без сознания.
Тем временем, врачи закончили оказывать первую помощь и закатывали носилки с Лукасом в машину. Хесус отошел от Кристины, чтобы обратиться к первому попавшемуся медику.
— В какую больницу вы его повезете?
Молодой человек в форме парамедика и с суровым видом посмотрел на Хесуса будто бы враждебно.
— Вы родственник? — спросил он неприветливо.
— Я единственный близкий человек этого парня, — ответил Хесус. — Знаю, что в машину мне нельзя. Поеду своим ходом.
Медик кивнул.
— Езжайте следом за нами, — сказал он. — Сегодня дежурит Центральная городская больница.
Хесус бросил короткий взгляд на Лукаса. Среди всего он смог разглядеть страшно раскрасневшуюся скулу и в мясо разодранную бровь. Кто бы это не сделал, но тут точно личное. Хесус подозревал, кто так мог, кого унизил Лукас сначала на ринге, а затем тем, что ославил в прессе. А еще, этот человек ненавидел Лукаса за то, что он ведет себя не так, да и состоял в отношениях с хорошей девушкой. Даже мысли о том, что кто-то избил Лукаса в отместку самому Хесусу, он не допускал.
Решив оставить лишние расспросы, Хесус поспешно отправился к машине. Чем быстрее Лукас попадет в больницу, тем лучше.
— Я за Лукасом, — сказал Хесус Кристине, которая засеменила за ним попятам. — Ты можешь подняться в дом.
Кристина покачала головой.
— Я хочу поехать с тобой, — сказала она. — Не смогу сейчас быть дома.
Хесус немного ужаснулся тому, какой у нее бесцветный голос. Произошло, очевидно, что-то еще кроме того, что избили Лукаса.
— Хорошо, тогда запрыгивай быстрее в машину, — сказал Хесус, нажимая на кнопку отключения сигнализации. Зачем-то он успел заблокировать машину.
Он сел на водительское место. Кристина на пассажирское. Она пристегнула ремень и затихла, отвернувшись к окну.
Хесус завел мотор и поехал. Впереди мигнула скорая. Машина принялась издавать визг сирены, требуя, чтобы ее пропустили. Особой необходимости в этом по сути не было — на улицах не было людно, а на дорогах было свободно. Тем не менее медики решили перестраховаться.
Мысли были сосредоточены только на одном — скорее бы доехать. Скорее бы они все оказались в больнице и Лукас пришел в чувства. Хесус понимал, чем грозит им это происшествие, однако это было не важно. Лишь бы Лукасу помогли и более страшных последствий удалось бы избежать.
Почти возле самой больницы, машина Хесуса отстала от скорой. Здание выходило главным фасадом к дороге, перед ним был небольшой парк. Хесус потратил время на поиск парковки, потом они с Кристиной шли оттуда ко входу. Она даже не старалась держаться грациозно на каблуках то ли от усталости, то ли от нахлынувших эмоций.
Хесус подал дочери руку, чтобы она могла подняться по ступенькам на крыльцо. Кристина тяжело вцепилась в его ладонь, будто всеми силами хотела ощутить, что он настоящий.
В приемном покое было до ужаса тихо. Хесус подошел к дежурной медсестре, чтобы спросить, куда поступил Лукас и можно ли его увидеть или поговорить с доктором. Медсестра принялась что-то искать в компьютере.
— Лукас Гарсия сейчас в операционной, — наконец сказала она.
Хесус тупо уставился на нее в ответ. Он будто не понял, что она сказала.
— Где он, вы говорите?
— В операционной, — вкрадчиво проговорила медсестра, видимо привыкшая к тому, что на нее смотрят оторопело в ответ на ее высказывания.
— Где можно подождать конца операции? — спросил Хесус.
— В холле на втором этаже, — ответила медсестра.
Она записала имя Хесуса и кем он приходится Лукасу, чтобы ему сообщила дежурная на этаже. Хесус взял Кристину, которая до этого скромно стояла у него за спиной, за руку и они пошли к месту, где им предстоит ждать.
В холле, который был квадратным и большим, были нагромождены однотипные диваны издевательского желтого цвета. Под потолком крепились узкие лампы, которые светили тусклым голубоватым светом. Хесус и Кристина сели рядом. Они молчали.
Хесус смотрел на пол в мелкую зернистую точку. Разговаривать совсем не хотелось. Хесус думал о том, какой липкой пленкой приклеилась эта действительность к нему и его близким. Либертад никогда не был лучше Медельина в худшие годы его истории. Да и со смертью Зика Айреса не стал.
Он глубоко вздохнул. Наверное, ему самому уже поздно делать вид, что он никогда не имел связей с бандитами. Хесус долгие годы будто бегал от себя и это было самой большой его ошибкой. Он всячески отрицал свое прошлое, затирал его, замалчивал. Хесус забыл, что кроме всего прочего он живет в мире магии, где стоит тебе только не сделать выводов, так твои ошибки догонят тебя и забьют будто ногами.
Хесус должен был принять свое прошлое, тогда бы смог двигаться по жизни нормально, никуда не торопясь. Тогда бы не ухнул вновь в лапы тех, от кого бежал всю свою жизнь. И ладно бы он один, так он утянул за собой Лукаса и Кристину.
Хесус посмотрел на дочь. Она во все глаза смотрела в пустоту. В руках у нее были туфли, которые она сняла и теперь крепко сжимала. «Скорее бы она уехала из этого города», — подумал Хесус. Кристина увидела, что он смотрит. Она пододвинулась ближе и прижалась к Хесусу положив голову ему на плечо.
Так они и сидели, не разговаривая, не глядя на часы, в ожидании. Хесус предпочитал только слушать стрелки больших круглых часов на стене, а не смотреть на их движения. Звуки было проще не считать, но знать, что время идет.
Вдруг пространство вокруг будто ожило. Хесус посмотрел вокруг. Еще несколько человек, которые также, как и Хесус с Кристиной ждали новостей о своих близких в этом холле, посмотрели на вход. Хесус сделал то же самое. В проеме стоял доктор, одетый в форму для операций, голубого цвета. Он искал кого-то взглядом.
— Кто тут сеньор Ромеро? — спросил врач.
Хесус поднялся с места, ничего не ответив. Он медленно приблизился к доктору.
— Я доктор Пинилья, — представился врач.
— Очень приятно, — Хесус пожал руку Пинилье, испытывая неприятное чувство того, что лучше бы он его не знал.
— Лукас сейчас в интенсивной терапии, — начал пояснять доктор. — У него было внутреннее кровотечение в брюшной полости. Во время драки в брюшной полости разорвался сосуд, который не смог сам затянуться, слишком сильный был разрыв.
— Сейчас все в порядке? — это было единственное что важно. Хесус поймал себя на мысли, что ему все-равно почему конкретно Лукас оказался в операционной.
Доктор снисходительно улыбнулся.
— Мы оперировали почти два часа, — сказал он. — Сама операция прошла успешно, но Лукас пока не вышел из-под наркоза. К тому же, ему дали усилитель восстановления, без него никак, но это риск.
— Сердце может не выдержать?
— Да, — кивнул Пинилья. — Если честно, то у него вообще шансов мало было. Судя по травмам его били не с целью оставить в живых.
Хесус устало потер лицо руками. В этот момент по громкоговорителю раздался голос, вызывающий в палату интенсивной терапии врача. Доктор Пинилья прислушался.
— Извините, — пробормотал он, едва услышав собственную фамилию. Он повернулся и быстрым шагом пошел по коридору. Хесус сорвался за ним, потому что что-то произошло с Лукасом.
Все, на что он обращал внимание — спина врача в голубой униформе. Хесус спешил за ним, не разбирая ничего, кроме его очертаний. На входе в палату доктор повернулся и строго сказал:
— Ждите здесь!
Хесус сначала замер, а потом принялся озираться по сторонам. К нему подошла Кристина, которая до сих пор держала туфли в руках и выглядела запыхавшейся.
— Что случилось? Что с Лукасом? — спросила она тревожно.
— Доктор не сказал, — растерянно ответил Хесус.
Стеклянное окно в стене оказалось зашторено. Хесус с досадой посмотрел на бесполезный прямоугольник.
— Мне показалось, что я слышал, как быстро пищит аппарат, который измеряет сердечный ритм…
У Кристины на глаза мгновенно навернулись слезы. Она выронила туфли и прижала руку ко лбу.
— Только не это, — проговорила она. — Лукас не может…
— Еще не все потеряно, — Хесус взял дочь за плечи. Ему и самому хотелось в это верить.
Хесус вновь обнял Кристину, чтобы она успокоилась, да и чтобы самому не стоять у палаты просто так как бронзовый памятник. Он поглаживал дочь по спине.
Дверь палаты открылась вновь. Хесус и Кристина посмотрели туда как по команде. Доктор Пинилья стоял на пороге и держался за дверную ручку. Он выглядел суровым.
— Все обошлось, — сказал доктор. — Осталось дождаться, когда Лукас придет в себя.
Хесус наконец-то смог выдохнуть. Они с Кристиной переглянулись. Она тоже выглядела изрядно обрадованной новостью. Врач удалился. Кристина и Хесус остались вдвоем в коридоре.
— Я останусь ждать, когда очнется Лукас, — сказал Хесус. — А ты бы ехала домой все-таки.
Кристина странно глянула на него в ответ.
— Я тоже хочу подождать, — сказала она. — Я была бы рада лично убедиться, что он начинает хоть как-то оправляться. Ему же так досталось…
Хесус видел, что Кристина устала, измотана, напугана и явно чувствует себя не на своем месте. Еще ей было жутко неудобно в этом платье и туфлях, с макияжем, хоть и пострадавшим. Будь с ней все в порядке с самой, Кристина бы поехала домой, переоделась, умылась, а уже потом вернулась сюда.
Последний раз она вела себя как сейчас, когда ранили Пачо прямо при ней. Тогда она тоже демонстрировала полное отсутствие логики, отказывалась двигаться с места, пока не убедится, что все хорошо. Однако сейчас речь идет о Лукасе. Он близок Кристине, но не способен абсолютно лишить рассудка. Хесус внимательно взглянул на дочь. Тут что-то не так.
— Ты можешь приехать обратно через несколько часов, — сказал Хесус. — Лукас не расстроится, если вдруг ты не будешь первой кого он увидит, когда откроет глаза.
— Дело не в этом… — Кристина сложила руки на груди и дернула плечами. — Я впервые вижу, что с Лукасом такое…
— Но не впервые видишь подобное в принципе, — Хесус начинал злиться. Кристина будто разучилась ему доверять, раз не говорит реальную причину своего нынешнего упрямства. — Я вообще не понимаю, почему ты не хочешь рассказать о случившемся Пачо, когда он вновь вернулся в город.
Кристина бросила на него уязвленный, нервный взгляд, потом гордо глянула в сторону, а потом вдруг принялась плакать. Хесус смотрел на нее пару минут удивленно. Признаться, он не ожидал такой реакции. Он наблюдал, как она сначала давит слезы, потом закрывает рот ладонью, а потом сгибается пополам, откровенно рыдая.
— Что происходит? — спросил Хесус. Он попытался положить руку на спину Кристине, но она резко выпрямилась, отмахнувшись от него.
Хесус начал думать, что может Пачо и правда мертв? Кто знает, его долго не было в Либертад, значит ему тут что-то угрожало. Может быть его все-таки убили.
— Ничего. — огрызнулась Кристина.
— Очень заметно, — Хесус вновь принялся сердиться. — Если что-то случилось с Пачо, то ты мне можешь сказать.
Кристина вновь уставилась на Хесуса с вызовом.
— С ним ничего не случилось, — сказала Кристина. У нее уже раскраснелся нос, а глаза были раздраженными от слез. — Просто… Мы теперь не вместе.
С последними словами она вновь разрыдалась, будто только что осознала то, что это произошло в ее жизни. Хесус почувствовал, как сердце сжалось. Как бы там ни было, но чувство этих двоих были сильными, а потому представить, что сейчас переживает Кристина, Хесус мог. В конце концов, он тоже потерял любимую женщину, когда чувства к ней не успели измениться.
— Сочувствую, дочка, — сказал Хесус.
— Я думала ты будешь рад, — огрызнулась в ответ Кристина.
Прозвучало как пощечина.
— С чего ты взяла? — сухо спросил он.
— Ты был против Пачо с самого начала, — Кристина сказала это вновь с вызовом, но уже не таким явным. Наверное, тон голоса, не настроенного на спор и без капли извинений ее немного, охладил. Хесус и правда думал, что не заслужил упреки от Кристины.
— Я был против не именно Пачо, а против того, из какой среды он происходит, — сказал Хесус. — Я был бы плохим отцом если бы с радостью согласился с тем, что моя дочь — девушка криминального босса. Или ты бы как-то иначе смотрела на эту ситуацию на моем месте?
Кристина не отвечала. Она все еще дулась, но во взгляде заметно прояснилось. Когда Кристина говорила свои упреки, она явно не до конца понимала, что делает.
— То, что я был против этих отношений, не отменяет того, что сейчас я вижу, как тебе плохо и сочувствую, — сказал Хесус. — Не надо думать, что я бессердечный.
Кристина взглянула на него надломленным взглядом, а потом опустила глаза в пол. Она осторожно приблизилась, чтобы обхватить его торс руками. Хесус обнял ее в ответ и погладил по волосам.
— Прости, папа, — шепнула она. — Я была не в себе. Как подумаю, что это все… Чувствую себя разбитой.
— Понимаю, — ответил Хесус. — Я думаю, Пачо поступил правильно тебя отпустив. Как бы ни было больно сейчас.
Ему не нужно было рассказывать, что за причины побудили Пачо сделать то, что он сделал. В отношении Кристины он вел себя искренне всегда, а то, чем является его жизнь, ее не радует и не идет ей на пользу. Вот Пачо и пожертвовал своими чувствами ради ее блага.
— Я понимаю, — сказала Кристина. — Он мне все объяснил.
Она ненадолго затихла. Хесус продолжал мерно гладить Кристину по волосам.
— У нас с ним была такая история… — сказала Кристина. — Я думала, что это навсегда, но из-за Зика… Что он за отец такой?
— Какой уж был у Пачо, — ответил Хесус. — Не будь Зика, кто знает каким бы он вырос.
Кристина вздохнула. Она не примет то, что он сказал о Зике Айресе. Да и сам Хесус думал, что его фраза справедлива как в хорошую, так и в плохую сторону. На месте Зика мог быть настоящий отец Пачо — спятивший ангел, а мог быть, и кто-то другой — лучше, человечнее.
— Я так его люблю, — прошептала Кристина.
Она еще слишком молода и не понимает, что иногда одной любви недостаточно, чтобы быть вместе. А иногда любовь проявляется в трудных решениях. Хесус не стал говорить это вслух, но подумал, что у нее остался крошечный шанс принять свое такое.
Как только Кристина успокоилась, Хесус уговорил ее все-таки съездить домой, а сам остался дежурить у палаты Лукаса. Внутрь его врачи не пустили, поэтому пришлось сидеть на узкой лавочке у двери. Хесус устало прислонился спиной к стене. Он подумал о том, что и ждет, когда очнется Лукас, и нет. Хесус прекрасно понимал, что они, скорее всего, услышат от доктора. Как на это отреагирует Лукас?
Парень проделал серьезную работу, чтобы оказаться в спорте там, где он есть: упоминания в сети и по телевидению, хорошо продающиеся билеты на финал, его лицо на рекламных плакатах, а главное, что он стал именно таким спортсменом, каким всегда стремился — таким, кому не стыдно подражать. Как бы стараниями Ронни Эспинозы это все прахом не пошло. В том, что именно заклятый соперник определил Лукаса на больничную койку, Хесус не сомневался.
Его разбудила медсестра. Хесус задремал прямо на лавочке. Женщина сжалилась над ним и пустила все-таки в палату, где Хесус окончательно уснул на не слишком удобном кресле. Куда бы из его жизни ни делся Зик Айрес, он не забрал с собой усталость от того, как он жил последнее время.
Когда он проснулся утром, Лукас как оказалось уже успел прийти в себя, чтобы потом просто уснуть. Он потратил много сил на то, чтобы пережить происшествие и операцию. Хесус огляделся. В палате стоял полумрак, разбавляемый бледными лучами утреннего солнца, пробивавшегося сквозь жалюзи.
На тумбочке возле кровати стояли какие-то склянки с лекарствами, которые должно быть принесла медсестра. На пустых белых стенах всего одна картина из сухоцветов. В помещении было немного душно. Хесус встал, чтобы открыть окно.
Открылась дверь, и он обернулся. В палату вошел доктор Пинилья. Он поздоровался и прямиком отправился к койке, где спал Лукас. Хесус принялся наблюдать за тем, как доктор осматривает Лукаса, на лице которого уже почти зажили синяки, а вот рассечения на губах, брови и скуле все еще выглядели плохо.
— Опасность миновала, — сказал доктор, заметив, что Хесус с надеждой смотрит на происходящее. — Он точно поправится. Я думаю, даже быстрее, чем можно предположить с его травмами.
Доктор прервался. Он покосился на Хесуса опасливо. Пинилья явно выбирал, как ему сказать о том, что повлечет за собой лечение и отсутствие в спортивном зале.
— Есть какое-то «но»? Я правильно понял? — Хесус решил его подстегнуть, потому что лучше уже все услышать. Зачем оттягивать неизбежное.
— Есть, — кивнул доктор. — Лукас не сможет тренироваться. Я имею ввиду в ближайшее время. Кроме тех травм, которые он получил в драке, у него было несколько застарелых микросотрясений.
Хесус вздернул брови.
— Странно, он ходил к врачу после и перед последними поединками, — он действительно так думал, да и с ним в больницу ездила Мануэла, насколько Хесус помнил.
— Видимо, он что-то от вас скрывал, — снисходительно сказал Пинилья.
Что ж, вполне справедливый укор, потому что Хесус был слишком занят своими бандитскими делами, чтобы замечать еще что-то вокруг. Так он упустил Лукаса, которому было свойственно излишне геройствовать. Доктор, конечно, этого не знал, но Хесусу достаточно просто было услышать укоризненные нотки в его голосе.
Доктор вскоре закончил осмотр и ушел. Хесус подождал еще немного, но Лукас продолжал спать. Он отлучился, чтобы выпить кофе в столовой рядом с больницей, а когда вернулся, в палате уже была Кристина. Она заметно лучше выглядела, чем вечером. Однако по отсутствующему макияжу, скромным гвоздикам и джинсам с футболкой, Хесус понял, что она подавлена.
Кристина сказала, что побудет с Лукасом, а значит теперь была очередь Хесуса ехать домой переодеваться. В очень скомканных чувствах он проделал путь до квартиры Лукаса, где очень быстро принял душ и надел свежую одежду.
Хесус обнаружил, что Кристина позаботилась о еде. В холодильнике были бутерброды и еще что-то в кастрюльке. Однако он понял, что кусок в горло ему не полезет. Вроде бы все обошлось и Лукас жив, но каким же смачным плевком эта драка была в их и без того беспокойную жизнь.
Совершенно очевидно, что от боя за титул придется отказаться. Времени до него слишком мало, а пока Лукас лежит в больнице, он растеряет часть подготовки. Да и с такими травмами Хесус бы не рискнул ставить его против серьезного соперника. Во многом дело было в микросотрясениях, которые Лукас зачем-то скрыл.
Немного утешало то, что Лукас по набранным баллам пройдет на техническое второе место, а это хороший результат. Интерес к нему есть, так что следующий год должен быть удачным на бои, да и на попытку вновь взять титул. В том, что Лукас не уйдет из спорта, Хесус был уверен.
Хесус позвонил Кристине, спросил не надо ли чего привезти Лукасу? Как оказалось, она и это предусмотрела, так что оставалось только все же взять по дороге какой-нибудь еды себе и дочери. Так что вскоре Хесус уже вновь был в палате вместе с Лукасом и Кристиной.
Лукас пришел в себя и лежал очень грустным, потому что и сам понял, и доктор Пинилья ему озвучил то, что ранее сказал Хесусу.
— Я надеюсь, Ронни башку в тюрьме оторвут! — вот и весь комментарий Лукаса по этому поводу. Он тоже был уверен, что это нападение — дело рук Эспинозы. Для остальных мыслей он был слишком расстроен и зол.
Хесус тоже бы на это надеялся, но сначала Ронни должен в эту самую тюрьму сесть. Насколько Хесус знал, этого типа оставили под стражей на время следствия. Ему отказали в выходе под залог из-за того, что он угрожал всем, кому не лень, включая агента Рамиреза. Некоторая информация по делу просочилась в прессу. Имя Ронни Эспинозы у публики теперь ассоциируется с преступлением, к которому отношение отвращения является однозначным.
Ронни Эспиноза — насильник, да еще и с братвой в друзьях. Пресса принялась полоскать его со всей силы, мгновенно сменив гнев на милость. Теперь иной приговор, кроме обвинительного вызовет волну общественного порицания. Так или иначе, но в Тэрра Мадрэ сквозь пальцы смотрят не на все подряд преступления, а Дари́о Рамирез решил всерьез затолкать Ронни за решетку, раз уж это дело попало к агентам.
Хесус подумал, что Рамирез должен связать нападение на Лукаса с делом Ронни. Судя по тому, что взять показания у Лукаса приехал именно он, агент-таки все совсем связал.
Когда Дари́о вошел в палату, Хесус и Кристина хотели было выйти, но агент сказал:
— Я думаю, ничего страшного, если мы побеседуем при близких Лукаса.
Он постарался обаятельно улыбнуться, но выражение лица крайне бдительного человека ему видоизменить не удалось. Хесус посмотрел на Кристину. Она нервно поджала губы.
— Пойду, пожалуй, где-нибудь добуду кофе, — сказала Кристина чуть более нервно, чем нужно. Она схватила сумку и вышла из палаты.
Дари́о многозначительно проводил ее взглядом. Он подошел к Лукасу, пододвинул себе стул и сел.
— Я пришел поговорить о нападении, — сказал агент. Лукас моргнул в знак того, что и так это знал.
Хесус с другой стороны от койки Лукаса. Он сложил руки на груди.
— Спрашивайте, агент, — сказал Лукас меланхолично.
— Первое, что я бы хотел знать — как проходило нападение, сколько человек было и так далее — все что помните об этом, — сказал агент Рамирез.
Лукас нервно вздохнул.
— Я мимо переулка шел и на меня напали со спины, — сказал он. — Дали по голове, оттащили подальше от освещенного места и там уже продолжили метелить…
— То есть первый серьезный удар был именно по голове? — Дари́о метнул на Лукаса пристальный взгляд.
— Да, я же говорю: дали по голове, и я уже толком не мог сопротивляться.
— Значит нападавшие точно знали с кем конкретно будут иметь дело, — сказал Дари́о. Он сделал небольшую паузу, потом вновь взглянул на Лукаса. — Если лиц, нападавших было не видно, то может быть они что-то говорили? Может быть хотя бы голоса удастся узнать?
Лукас ненадолго задумался, а потом покачал головой.
— Извините, агент Рамирез, но я ничего не помню, — сказал он. — Более того, я думаю, даже если бы я кого-то вдруг смог разглядеть, то этот человек был бы мне неизвестен.
— Доктор сказал, что у Лукаса было много сотрясений, — вмешался Хесус. — Боюсь, агент, что ему и опознать кого-то было бы тяжело.
Дари́о посмотрел на Хесуса так, будто не особо-то и надеялся. Он встал со своего места, немного подумал, а потом сказал:
— Я здесь, потому что единственный человек, которому могло прийти в голову устроить это нападение — мой подопечный Ронни Эспиноза. У Лукаса с ним был открытый конфликт, думаю он пытается выместить на нем гнев от обвинений, угрозы тюрьмы и того, что с ним пресса делает.
— Не глупо ли это с его стороны, так поступать? — спросил Хесус. — Я имею ввиду, что его вина очевидна.
— Вы правы, — кивнул Дари́о. — Да только Ронни будет давить на то, что был за решеткой и никак не мог ничего организовать.
— Будто когда-то это кого-то останавливало, — протянул скептически Хесус. Они переглянулись с Лукасом. В его взгляде читалось согласие с этой мыслью.
— Верно, но к делу не пришьешь, — сказал Дари́о. — Найди мы кого-то из нападавших, отследили бы заказчика.
Хесус подумал, что знает человека, который мог бы помочь с поиском тех молодчиков, которые напали на Лукаса, но просить его в нынешних обстоятельствах было бы издевательством.
Дари́о попрощался и ушел, взяв с Лукаса обещание связаться с ним, если что вспомнит. Практически следом в палату вошел доктор Пинилья, который сказал, что Лукасу надо отдыхать.
Хесус решил, что и ему тогда не помешало бы. Он нашел Кристину, чтобы вместе поехать домой к Лукасу. В очередной раз укладываясь на диван, который на сей раз Хесус даже не стал застилать, он подумал о том, можно ли теперь им вернуться в его квартиру на улице Сельвы. Теперь Кристина не имеет к Пачо никакого отношения, впрочем, как и Хесус, так что шансов больше ни во что не ввязаться у них существенно прибавилось.
Сколько еще вообще Хесус будет ходить оглядываться? Сколько еще тень дона Айреса будет его преследовать? Он будто тихо мстил с того света за то, что считал предательством. Сейчас заставил скитаться по чужим квартирам, а дальше что?
Утром на следующий день, пока Хесус собирался в спортивный зал, встретиться с Пабло, до него дошло наконец в полной мере, что чемпионству не бывать. Тогда в больнице он просто был рад, что Лукас поправится, а сейчас вдруг почувствовал досаду. Когда опасность для Лукаса миновала, стало обидно за проделанную работу.
Пабло тоже был далеко не в лучшем положении из-за срыва боя. Он переживал как бы не пришлось платить за это неустойку. В этом случае оставалось надеяться на то, что агент соперника войдет в их положение. Не хватало еще, чтобы тот же Лукас лишился еще и каких-то денег.
Они много разговаривали о том, как быть дальше, как помочь Лукасу нормально вернуться в строй. Хесус предположил, что, если Лукас увидит, что Ронни Эспиноза осужден хотя бы за одно из своих злодеяний, он будет морально удовлетворен и ему будет легче. Главное, чтобы Лукас не бросился чувствовать себя виноватым. Сейчас винить его в чем-то никто даже не предполагал.
— Я думаю, что Лукасу надо будет усиленно готовиться к новому сезону, — сказал Пабло. — Репутация у него хорошая, так что найдем стоящий бой быстро.
— Хорошо бы, — сказал Хесус. Они все еще сидели у него в кабинете, после более чем двух часов разбора перспектив. — Не хотелось бы откатываться назад.
— Да брось, — улыбнулся Пабло. — У Лукаса второе место в первенстве страны, так что все шансы есть.
Хесус только вяло улыбнулся в ответ. Пабло вдруг серьезно посмотрел на него.
— А сам то ты как? — спросил он.
— А что я? Меня благо никто не бил прямо на улице, — искренне не понял Хесус.
— Я не про это, а про твой земельный контракт, — пояснил Пабло.
— А… Это, — протянул Хесус. — Я уже смирился, что останусь в этой стране, все-таки я смог здесь достичь кое-чего. Даже если бы мне удалось выплатить деньги, то я бы, наверное, максимум в другой город перебрался.
Мысли о последнем у Хесуса правда были в связи с тем, что он работал на Зика, а потом подвел под смерть при задержании Рекса. Уехать — разумное решение. Тем более, что Кристина будет учиться в другой стране, а Лукас был бы не против перебраться в столицу.
— Что-то слышно по поводу Миграционного сговора? Дело сдвинулось? — спросил Пабло имея ввиду то, из-за чего контракт Хесуса могут пересмотреть.
— Я не знаю никаких новостей, — Хесус пожал плечами. — Думаю, если бы меня это коснулось, мне бы дали понять.
Пабло странно сморщился.
— Ничего не хочу сказать, но ты стал каким-то странным, — сказал он. — Будто ни одна проблема тебя в серьез не задевает.
Оно не удивительно, учитывая то, через сколько Хесус довелось пройти. Чувства невольно притупились.
— Не бери в голову, — отмахнулся Хесус. — Это пройдет.
Пабло ничего не ответил, но будто бы не поверил. Когда они прощались, он вновь странно глянул на Хесуса. Последний ничего не мог с этим поделать. Посвящать Пабло в ту часть его биографии, которая связана с Зиком, он не собирался потому, что это все еще опасно знать, а еще потому, что Хорхе Салазар обещал защитить его имя, как имя свидетеля.
Хесус уходил из зала раньше обычного. Солнце уже почти село, но еще светило красным из-за домов. Начинала опускаться прохлада. Хесус не спеша пошел к парковке. Сегодня он приехал на мотоцикле. Ту машину он решил продать в знак того, что кончились времена его взаимоотношений с Зиком.
Когда к нему сбоку подъехала машина и принялась притормаживать, Хесус инстинктивно резко развернулся и приготовился защищаться. Стекло с пассажирской стороны опустилось. Хесус увидел знакомое лицо до боли напоминавшее ныне покойного Рекса Ланзу.
— Зачем пожаловал, Хайро? — спросил Хесус.
— Вас забрать, — ответил личный сикарио Пачо.
Хесус чуть не выругался. Он еле сдержался и сказал:
— Твой хозяин точно должен быть в курсе, что я на вас больше не работаю. Передай ему, что я ничем не могу помочь.
Хайро будто даже расстроился такому ответу. Если присмотреться, то враждебно он не выглядел. Этот парень верный, как собачонка, а Хесусу он обязан жизнью. Вот только Хесус никому из них не обязан.
— Он хотел поговорить о последнем происшествии с вашим спортсменом, — пояснил Хайро. — Но вы же знаете, он теперь не больно-то может разъезжать по городу.
На подвох не было похоже. Тем не менее, Хесус решил разузнать хоть что-то.
— У него есть информация, которая могла бы мне помочь?
Хайро кивнул.
— В забегаловках много болтают, так до нас и дошло кое-что полезное, — ответил он весьма уклончиво.
Хесус на несколько секунд отвел взгляд в сторону. Ощущение, что он вот-вот совершит ту же самую фатальную ошибку, как тогда с Фабио Вегой. И все-таки Пачо — не Зик. Измениться до неузнаваемости за такое короткое время он никак не мог.
Глубоко вздохнув Хесус сделал шаг в сторону синей легковушки.
— Я согласен встретиться с твоим боссом, но если он что-то собирается вновь говорить мне о работе, то лучше здесь пристрели, — сказал он.
Хайро внимательно посмотрел на Хесуса отчего стал еще больше похож на Рекса. Тот же холодный взгляд убийцы.
— Сам я этого не сделаю точно, — сказал Хайро. — У меня хоть какая-то совесть, но осталась. Да и босс хорошо понимает, о чем стоит говорить, а о чем нет.
На этом Хесус окончательно решился и сел к Хайро в машину, не без ощущения вновь сделанной глупости. Никто не стал надевать ему на голову мешок или завязывать глаза. Машина покатилась по улицам Третьего района.
Хесус думал, что едет на асьенду «Лос Сьелос», но машина не выехала за пределы района или на трассу. Хайро привез его к бару, принадлежавшему Пачо и Бенхамину. Хесус никогда не был внутри, поэтому принялся разглядывать столики, бар, сцену и посетителей. Пришлось моргать, чтобы привыкнуть к яркому освещению. На сцене играла сальсу какая-то музыкальная группа.
Хайро повел его мимо танцующей толпы по лестнице наверх. Он учтиво открыл дверь кабинета, чтобы Хесус мог войти. Пачо сидел за письменным столом и смотрел на дверь. Он видимо отреагировал на то, что она открылась, а теперь застыл с сигаретой в руках.
Пачо выглядел будто бы более взрослым чем раньше, во взгляде появилась непривычная тяжесть. Он изрядно похудел, и черная рубашка с рисунком в виде рыб в стиле татуировок якудза это только подчеркивала.
Рядом с Пачо был не Бенхамин, как ожидал Хесус, а знакомый уже ему колдун — Эдуардо Очоа. Его Хесус опознал не без укола неприязни. Все-таки он накладывал на него чары, причем не единожды.
Хесус подошел к письменному столу. Пачо встал, чтобы пожать ему руку.
— Хайро сказал, что ты хотел меня видеть, — сказал Хесус. Он покосился на колдуна, который пристально смотрел на Хесуса, а затем обернулся, обнаружил кресло и сел туда.
— Да, — подтвердил Пачо размеренным спокойным тоном, так не вписывавшимся в ситуацию вокруг него. — Есть несколько вещей, который нам бы следовало обсудить. Я знаю, что Хайро выдал уже, что у нас есть сведения на тему нападения на Лукаса, но я бы хотел начать с другого.
— Ты можешь не спрашивать, — Хесус позволил себе усмехнуться. — Ты теперь хозяин этого города.
Пачо глянул на него с выражением, в котором сквозило то, что он не слишком рад сложившимся обстоятельствам. Хесус с удовлетворением подумал, что Пачо наконец-то свободен от влияния Зика. Пока что его жизнь это не изменило, но на то появился шанс.
— Однако это не значит, что можно вести себя как человек напрочь лишенной хоть какого-то такта, — ответил Пачо.
— Что ж, тогда с чего мы должны начать разговор? — спросил Хесус.
— Зик незадолго до гибели просил Эдуардо о сложном заклинании на твоей крови, — начал говорить Пачо. Он потушил сигарету о пепельницу. Хесус отметил, что все-таки некоторые особенности положения босса Пачо воспринял. Он без особых предисловий перешел с Хесусом на «ты». — Я позвал его сегодня, чтобы это заклинание снять.
Хесус вновь недоверчиво посмотрел на Эдуардо. Колдун тоже изменился. Своему стилю, похожему на музыканта, он не изменял, но чувствовалась от него некоторая сила, будто он сделался могущественнее, чем был.
— Мне это заклинание не мешает, — сказал Хесус, повернувшись вновь к Пачо.
Пачо снисходительно улыбнулся.
— Федерико Арельяно тоже так думал, пока оно не испортило ему жизнь и из-за него он торчал в плену у Рауля Переса, — сказал он.
Видимо, от этого Хесус должен был испугаться.
— Так я не Федерико, а ты вроде бы не Рауль Перес, — сказал Хесус. Почему-то ему казалось, что заклинание, которое дает Пачо дополнительное везение, ему бы не помешало.
— Я настаиваю, Хесус, — серьезно сказал Пачо. — Это дело Зика я должен закрыть окончательно, тем более, что Эдуардо нашел довольно быстрый способ убрать магию.
Зачем Пачо что-то спрашивал, было не ясно. Хесус не смел больше спорить, поэтому некоторое время пришлось потратить на то, чтобы Эдуардо проводил какие-то манипуляции с помощью ножа. Магия действовала, потому что Хесус стал ощущать себя значительно лучше. Будто стал более легким.
Когда колдун, наконец, закончил, он попрощался и ушел, оставив Хесуса наедине с Пачо. Последний дождался, пока за Эдуардо закроется дверь и устало откинулся на спинку кресла.
— Вторая вещь, которую я хочу обсудить — претензии Зика в предательстве, — сказал Пачо. — Хочу сказать лично, что лично у меня этих претензий нет.
— Странно, потому что я думал ваша братия не поймет, если ты оставишь человека предавшего твоего отца в живых, — сказал Хесус, которому все еще казалось, что ему аукнется смерть Рекса.
— Не буду скрывать, что будь я несколько другого склада ума человек, что не будь Кристины и если бы из-за тебя погиб Зик, то я бы не смог себе такого позволить, — сказал Пачо со вздохом. — Я не могу кривить душой насчет себя. Однако все так, как есть. О том, что ты сдал агентам Рекса и о том, что работал на них ради того, чтобы посадили Зика, знаем я, ты, да Кристина. Зик и Рекс оба мертвы. Им все-равно. Я же не могу преследовать человека, который мне симпатичен, да к тому же честный и способный держать слово.
Пачо предлагал разойтись по углам мирно. В договоренность Хесуса и Хорхе это вписывалось.
— Я со своей стороны буду держаться подальше от участия в деле, которое ведет Хорхе Салазар, — сказал Хесус. — Тем более, что я просил оставить меня в покое и не таскать по судам в случае успеха.
— Значит я в тебе не ошибся, — сказал Пачо.
— Я надеюсь, теперь я могу вернуться к себе домой? — Хесус пристально посмотрел на Пачо. Он лишь утвердительно кивнул.
— Последнее — по поводу Лукаса, — сказал он. — Один мелкий член банды сильно напился и в красках живописал как метелил профессионального спортсмена в Третьем районе. Это слышали люди Хайро. Они взяли этого типа, и он рассказал, кого конкретно бил и зачем.
— Только не говори, что Хайро его прикончил, — сказал Хесус почти что разочарованным тоном.
— Нет, — поспешно ответил Пачо. — Он у нас. Оклемается и мы подсунем его агентам.
Хесус помедлил. Он все-таки решился задать вопрос, который не мог не задать:
— Я буду тебе должен за эту услугу?
— Считай, что это компенсация за доставленные неудобства, — Пачо позволил себе улыбнуться. Искренне. Все-таки в сущности он не плохой парень.
Когда Хесус уже почти вышел за дверь, Пачо спросил:
— Как она?
Хесус обернулся.
— Я уже думал, ты не захочешь знать, — сказал он.
У Пачо поразительно изменилось выражение лица. Во взгляде блестела надежда услышать что-то о Кристине, а на лице отражалась печаль. Хесус пожалел их, потому что им довелось встретиться в максимально неподходящее время их жизни.
— Тогда это был бы не я, — пожал плечами Пачо.
— Я не знаю, что сказать: правду или выдумать что-то, — ответил Хесус. — Потому что я не знаю, зачем конкретно ты хочешь знать.
— Что бы там ни было, я не передумаю, — сказал Пачо севшим голосом. — Кристине лучше без меня.
— На данный момент, ей больно без тебя, — сказал Хесус. — Она старается не расклеиться, но в душе у нее будто пропасть разверзлась.
Пачо стал похож на промокшего щенка. Он жалобно смотрел в ответ на Хесуса. Что ж, способность любить в нем Зик Айрес не уничтожил. Да и как он мог, если любил этого парня по-своему.
— Что-то ей передать? — сжалился Хесус.
— Лучше не надо, — ответил Пачо. — Она должна уехать, так что пусть лучше даже не знает, что мы виделись.
На этом они попрощались. Хесус возвращался домой и его одолевало чувство, что Пачо будто бы приводит в порядок дела. Будто вскоре ему не придется иметь к этому прямой доступ. Стало тревожно. Что-то он затеял.
Хесус вернулся в свою квартиру уже на следующий день после разговора с Пачо. Кристина решила побыть пока в квартире Лукаса, чтобы следить там за порядком. Хесус не стал ее уговаривать, так как видел, что на самом деле ей хочется побыть одной.
В целом, Хесусу стало казаться, будто жизнь возвращается в привычное русло. Он позволил себе расслабиться, потерять бдительность. Так он и оказался вновь в багажнике чужого автомобиля.
Похищение было похоже на то, которое тогда устроил Рекс, но на сей раз Хесус очнулся после удара по дороге. Он смотрел в темноту, ощущал противный запах топлива и думал, что теперь ему точно конец, потому что он понятия не имел, кто его скрутил прямо на улице.
Эти типы не церемонились. Они выволокли Хесуса из багажника. Тут же снова несколько раз хаотично ударили, накинули мешок на голову и куда-то потащили.
Когда Хесус снова смог что-то видеть, он понял, что оказался в одной из халуп в бедном районе. Его окружали плохо беленые стены, покрытые плесенью, стол, несколько табуретов, шкаф, а с потолка свисала тусклая лампочка на длинном проводе.
Цель, с которой его сюда привезли открылась ему практически тотчас же. Один из похитителей — смуглый мужик с рябым лицом — принялся нещадно поливать Хесуса водой прямо в лицо, а затем несколько раз вновь ударил. Он хотел знать, какую магию использовал Зик Айрес для того, чтобы изготавливать настолько убойное оружие.
— Откуда мне знать? — говорил Хесус, так как правда не знал.
— Ты был его водителем и часто с ним таскался по всей стране, — парировал похититель. — Не может быть такого, чтобы ты был не в курсе таких вещей.
Доказывать, что Хесус не имеет отношения к подобной информации, было бесполезно. Его продолжали удерживать и пытать.
После того, как он успел провести в заточении пару дней, после того, как его пытались топить, били, тыкали в него электрошокером, Хесус понял, что его теперь не выпустят. Похитители сменялись, не называли имен, но и лиц не скрывали. После пыток они оказывали минимальную медицинскую помощь, а еще заставляли есть и пить, но Хесус понимал, что рано или поздно они прекратят и тогда — все.
Как назло, он слишком хорошо соображал. Разум оставался кристально чистым, чтобы слышать, видеть и ощущать. Из переговоров, пытавших он понял, что его держат люди барыг из Хуареса. Судя по всему, у них что-то пошло не так и основную деятельность мексиканцы здесь сворачивают. Похищение же, организовали, чтобы истратить последнюю попытку получить то, ради чего они оказались в Тэрра Мадрэ.
Они действительно поняли, что Хесус ничего не знает, но продолжали трепать его то ли от обиды, то ли забавы ради. Периодически Хесус слышал, как они переговариваются за приоткрытой дверью. Все спорили, убить его или как.
— Надо спросить у Вороны, — сказал один. — Пусть хозяйка нам сама скажет.
Вскоре после этого, что-то изменилось. Рябой мужик пришел обеспокоенным. Он поспешно развязал Хесуса. За ним пришел врач, осмотрел его, нахмурился, а потом сделал ему укол. Хесус почувствовал, что засыпает. Он смотрел на тусклую лампочку, тьма постепенно накрывала его. Хесус успел подумать, что должно быть это и есть конец, а затем отключился.
Вопреки своим же ожиданиям, он открыл глаза и вновь увидел свет — приятный, дневной. Хесус лежал на мягкой кровати. Он огляделся. Первое, что он увидел — капельница, подведенная к его руке. Хесус зачем-то прикоснулся к животу. Под ладонью была ткань футболки, не той же, что в день похищения.
Шелковые простыни, запах, цвета — все казалось знакомым. Соображать получалось туго, но все-таки достаточно адекватно. В этой комнате он бывал неоднократно. От осознания этого факта живот будто опустел, в висках застучало.
— Не думала я, что до этого дойдет, — этот голос Хесус тоже слышал много раз. Более того, его сердце при нем радостно билось. Только не сейчас.
В голове крутилось: «Ворона, хозяйка». Под сердцем холодело. Хесус нехотя посмотрел перед собой. В изножье кровати сидела Амаль, одетая в привычную майку-борцовку из-под которой торчали лямки бюстгальтера и узкие джинсы.
— Амаль? — проговорил Хесус хриплым голосом.
— Да, Хесус это я, — голос прозвучал непривычно сдавленно. Амаль крепко сжимала собственные ладони в замок.
— Что происходит? — спросил Хесус, все еще пытавшийся отрицать очевидные вещи.
Амаль встала. Она присела на кровать и рукой прижала Хесуса к месту.
— Не вставай, — сказала она. — Эти придурки тебя чуть не замучили. В капельнице заживляющий раствор. Просто дай ему действовать.
Знакомый взгляд зеленых глаз показался чужим, будто он никогда на самом деле не знал эту женщину. К чему обманываться, в сущности так оно и было.
— Я не приказывала тебя похищать, — сказала Амаль. — Бестолочи решили проявить инициативу, за что теперь наказаны.
— Я не понимаю, причем здесь ты и какие-то мексиканские бандиты? — спросил Хесус. Он хотел услышать от Амаль правду, о которой уже и так догадался.
— При том, что мое полное имя Амаль Перес Диас, я дочь Бернардо Переса и глава наркокартели Хуареса, — произнесла она серьезно, но так, будто Хесус должен отреагировать на это нормально.
Вся же его реакция свелась лишь к разочарованному вздоху. Хесус под воздействием лекарств чувствовал себя слабым, а под воздействием правды — растоптанным. При всех его подозрениях, о таком он даже подумать не мог. Именно эта женщина развязала войну с Зиком, это она вела дела с Октавио Бальестеросом.
— Я знала, что ты ничего мне не скажешь на это, — Амаль посмотрела в сторону.
— Мне ровным счетом и нечего, — проговорил Хесус. — Не думай, что я это приму.
Амаль несколько раз коротко кивнула.
— Ты познакомилась со мной потому что я был водителем Зика? — спросил Хесус. Он смотрел на Амаль, но к своему удивлению не обнаруживал, что стал ее мгновенно ненавидеть. Этот вопрос Хесус задал специально, чтобы услышать «да» и вот тогда его отпустит. Тогда он перестанет видеть в ней полную загадок любимую женщину.
— Нет, я увидела тебя в баре случайно, — сказала Амаль. — Я просто хотела провести время с привлекательным, горячим мужчиной, а в итоге с тобой я вдруг узнала, что умею влюбляться.
Она говорила теперь с еле слышным надрывом. У Хесуса потяжелело в груди. Очевидно, что Амаль от этой ситуации тоже больно.
— Я никогда тебя не использовала, — сказала она и подалась чуть вперед. — Никогда. Даже когда я поняла, что к чему. Ты должен был оставаться в стороне, быть только моей тайной.
Амаль вдруг резко встала. Она принялась ходить туда-сюда вдоль кровати. Впервые она выглядела уязвимой, слишком женственной для самой себя. Хесус ощущал себя странно, потому что хотел утешить женщину, которая его так обманула.
— Я смогла тебя полюбить, Хесус, — сказала Амаль остановившись. — Я знаю, что ты чувствуешь ко мне то же самое и сейчас.
Хесус ничего не сказал. Он смотрел на нее, стараясь выглядеть бесстрастным.
— Но ты точно должна будешь теперь меня убрать… — сказал Хесус, которому это казалось логичным.
— Это совсем не обязательно, — Амаль сложила руки на груди. — Я сделаю тут пару вещей и исчезну на время так, что меня не найдет даже полиция.
— Ты это мастерски умеешь, — Хесус усмехнулся.
Амаль с серьезным видом села на кровати рядом с ним. От ощущения ее близости свело мышцы. Хесус ощущал себя неправильным потому что сейчас он разрывался между желанием ее коснуться и тем, что должен ее отвергнуть.
Пришлось хорошенько сосредоточиться на сути ситуации. Да, возненавидеть по щелчку пальцев он, увы, не мог, но суть дела это не меняет. Амаль скрывала свою личность, врала ему в лицо. Что бы она сейчас ни говорила, это остается фактом.
— Что поделать, таков уж мой мир, что я должна вести себя будто тень, — Амаль красиво улыбнулась. — Однако в этот раз ты можешь поехать со мной.
— Зачем? — искренне удивился Хесус.
— Будешь рядом, — сказала Амаль. — Как ты и хотел.
В ее тоне сквозили странные нотки. Она будто предлагала какой-то своей любимой игрушке следовать за ней, куда бы она ни шла. Амаль говорила повелительным тоном. Она будто бы могла приказать, но смилостивилась. Вот тут Хесус и ощутил, как холодеет все внутри. Он посмотрел на Амаль.
— Я говорил о своих желаниях, не зная, что ты — босс наркокартеля, — холодно сказал Хесус. — Однако сейчас, ты предлагаешь мне то, к чему я никогда не стремился. Я не поеду с тобой никуда.
— Даже не смотря на чувства? — Амаль сощурилась.
Хесус кивнул.
— В моей системе ценностей те, кто являются парой друг с другом честны, а ты врала мне даже тогда, когда я спрашивал правду, — сказал Хесус. — Не знаю, на что ты надеялась.
Амаль улыбнулась. Вышло очень грустно.
— На то, что смогу получить то, что хочу, — сказала она. — Но я вижу, что ты не готов.
Амаль положила ладонь ему на щеку. Хесус вздрогнул. Он ощутил, как весь напрягся от прикосновения.
— Бальестерос и Кальдерон хотят меня подставить, — сказала Амаль. — Думают, что я сяду в тюрьму за убийство Марсело Ходояна. В Тэрра Мадрэ я не появлюсь долго, так что ты меня не увидишь в ближайшее время. Что же до твоих знаний, то ты ничего не будешь помнить об этом разговоре.
Амаль принялась пристально смотреть ему в глаза.
— Для всех, с кем ты близок, ты был по делам в другом городе. Так ты и скажешь, когда появишься дома. Тебе было плохо, от того, что ты много работал последнее время, вот ты и задержался в поездке. Хотел отдохнуть. Что же до меня, то ты по-прежнему будешь думать, что я Амаль Диас. Непутевая женщина, которой свойственно исчезать. Как и в этот раз.
Хесус смотрел в зеленые глаза и думал, что не забудет, что будет жить с ее предательством и разбитым сердцем. А она все глядела и глядела в ответ, пока Хесус ей не поверил.