Конец
Герои "Чёрной Мадонны" вернутся в продолжении истории
Поцелуй Мадонны
18 декабря 2023 г. в 07:00
Пачо резко проснулся и сел на узкой койке. Темное помещение тюремной камеры освещалось тусклым светом луны. Сердце билось непривычно, будто у животного, которому инстинкты показывают, что где-то опасность.
Ощущение нереальности происходящего усиливало то, что свет от луны падал серебристый. Похоже было, что кто-то присыпал лучи блестками. Пачо ее не сразу заметил, а когда все-таки увидел, отшатнулся. Еще бы, в тюрьме, где стены пропитаны магией, не положено было находиться кому-то постороннему. Особенно ночью.
Она сидела на краешке койки, сложив ладони на коленях. Краб мирно храпел, не замечая незваную гостью. Пачо помнил ее. Он видел уже эту женщину, если конечно можно применить это слово к этому странному существу, когда чуть не умер от того, что ему изрешетили спину.
Чёрная Мадонна смотрела него своим потусторонним взглядом, в котором читались пытливые нотки. Она изменилась. В прошлый раз у Мадонны были алые губы и желтовато-карие глаза. Сейчас губы стали винными, а глаза зеленовато-желтые, как у кошки.
Она сидела простоволосая, с кружевной вуалью, такими же перчатками, в платье с декольте, что только подчеркивало мертвенную худобу и бледность ее тела. Пачо присмотрелся и понял, что она стала чуть живее, больше похожа на женщину, нежели на причудливый фантом. Вокруг головы все также расходились лучи ее венца, которые выделялись ярче и четче.
— Рада видеть тебя, Франсиско, — тон ровный, не дрогнул ни мускул на лице.
— Как ты попала сюда? — спросил Пачо. Он не мог разделить ее радость. — Я не ходил к твоему алтарю.
Мадонна кивнула.
— Верно, хотя в этом месте есть один и ты о нем прекрасно знаешь, — сказала она.
Пачо действительно был в курсе. Его роль в тюремном сообществе чуть ли не обязывала знать все. Он даже видел маленький алтарь в одной из камер. Статуэтка Мадонны там кособокая. Глаза на разном уровне, волосы нарисованные, а руки будто в варежках. Один зубец отвалился, а остальные все были перепачканы засохшими каплями крови просителей. Подношения к тюремной Мадонне тоже выглядели не так богато, как те, что оставляли в городе. Тут лежали кусочки хлеба, переплавленные в какие-то странные кружочки алюминиевые принадлежности, фигурки из проволоки, немногочисленные личные вещи, а еще фотографии любимых — самое ценное, что имелось у сидельцев.
— Это похоже на упрек, — сказал Пачо. Он осторожно сел на своей койке напротив Мадонны. Она смотрела только ему в лицо, но Пачо все-таки поправил на себе футболку, которая выбилась из штанов и открывала живот.
— Отнюдь, Франсиско, я же сказала — моим ты никогда не будешь, а значит путь твой к алтарю заказан, — сказала Мадонна. Пачо решительно не понял ни слова.
Ему казалось, что он все еще не проснулся. Этот диалог был за гранью осознания даже для того, кто сам — ангел. Будто бы Мадонна считает всех, кто живет в этой стране с собой взаимосвязанными, будто бы все ниточки ведут к ее алтарям. Если так, то значит и Зик к ним ходил, а значит принадлежит Мадонне, по ее же странной логике. А может быть логика, как таковая тут вообще излишня.
— Зачем тогда ты здесь, если я тебя не звал и не принадлежу тебе? И как все-таки пришла? — спросил Пачо, сощурившись.
Мадонна сделалась загадочной. Она чуть склонила голову, глаза блеснули, но совсем не так как у колдунов из культа Пернатого змея. Это было будто огонек свечи отразился в ее взгляде.
— Живым так свойственно быть любопытными, — сказала она уклончиво. — И все-же я расскажу тебе как есть. В конце концов на сей раз мне от тебя что-то нужно.
Пачо сложил ладони между собой и взглянул на Мадонну в ожидании. Ему показалось, что собственное кольцо стало жать ему палец.
— Благодаря Иезекилю я стала способна сама выходить к тем, с кем хотела бы поговорить, — сказала она.
— Значит это правда, Зик действительно у тебя? — Пачо поддался порыву, услышав последнее.
Мадонна смиренно кивнула. Она вообще никак не реагировала на изменение его эмоций. Мадонна просто продолжала вести себя как ни в чем не бывало.
— Да, Франсиско, он просил за тех, кого любит, — сказала она. — Иезекиль хотел спасти три жизни, просто потому что искренне желал, чтобы эти люди спаслись. Порыв более чем чистый и благородный. Ему не важно было, что будет с ним, потому что он делал это не ради себя. Потому его присутствие подле меня дает мне столько могущества.
Пачо усмехнулся, подумав, что только женщина без эмоций способна сама пытаться заполучить Зика в свою компанию. Интересно, там он такой же сварливый или неинтересно выделываться, когда на это никто не реагирует.
— Значит ты, как и мы — бандиты, выполняешь просьбы ради могущества, — сказал Пачо. Впервые за последнее время он просто продолжал разговор, а не намеренно переводил тему подальше от имени Зика, при его упоминании. Да, на душе все еще скребли кошки от того, что Зик мертв и его не вернуть из кольца в обозримой перспективе, но все-же становилось легче.
— Отчасти это так, — согласилась Мадонна. — Я ведь не зря Богоматерь убийц. Однако ты должен знать Франсиско, что я не делаю разницы между живыми существами.
Пачо кивнул. Он это знал. Не только мафиози просили чуда у Мадонны.
— Зачем тебе сила Зика? — спросил Пачо вполне резонно.
Мадонна сначала задержала на нем бесцветный взгляд, затем повернулась в профиль. Лунный свет высветил острый нос, скулы и линию подбородка.
— В Мире магии полно древних сил. Нехороших. Разрушительных. Они подняли голову, отряхнули пыль со своих тел и готовятся разрушать все вокруг себя.
Мадонна говорила, избегая категории добра и зла. Пачо ощутил, что она беспокоится скорее о гармонии, нормальности, чем о чем-то высокопарном. Он подумал, что на то и нужны древние силы, к которым он бы с лёгкостью причислил Чёрную Мадонну, если он с ней действительно разговаривает, а не видит сон.
— Ты мне поможешь с ними, Франсиско, — сказал Мадонна, внимательно взглянув на Пачо.
Пачо уставился на нее оторопело.
— Прости, но я вряд ли тот, кто тебе нужен, — сказал он. — Ты посмотри, где я.
Пачо обвел руками камеру, для убедительности.
— Я знаю, что ты не делишь всех нас на плохих и хороших, но я — бандит, я не гожусь в спасители мира.
Мадонна улыбнулась. Это выглядело зловеще, потому что улыбка коснулась лишь губ, но не глаз.
— Речь не идет о спасении мира, — сказала Мадонна. — Речь о смысле магии, круге жизни, постоянстве. В этом ты уж точно будешь мне полезен. Ты говоришь, что ты — бандит, но ты — больше, чем это. Просто загляни внутрь, как есть одна кто сделала это.
Витиеватая фраза была или о Кристине, или о Россе. Пачо затаил дыхание. Может быть, Мадонну стоит послушать. Может быть это шанс сделать что-то стоящее.
— Да и к благородным бандитам я всегда питала особую склонность, — продолжила Мадонна. — Таким был Хесус Мальверде. Вопреки легенде к нему я тоже пришла сама.
Пачо слышал о святом Мальверде из Синалоа. До сего дня он в ту историю о крестьянине, творившем чудеса после смерти, не верил.
— Хорошо, допустим я соглашусь тебе помочь, но что я должен делать? — спросил Пачо. — Если честно я толком не понял, что за опасность и как с ней справиться.
Мадонна вновь блеснула глазами.
— Рано задавать такие вопросы, да и ответа на них ты не получишь, — сказала она. — Я могу разыграть свои карты, но не могу так уж серьезно вмешиваться в ход вещей. Не в этом случае.
Пачо усмехнулся.
— Извини, но тогда мне будет сложно помочь, — сказал он.
— Сложно — правильное слово, — кивнула Мадонна. — Ты все поймешь в свое время. Трое будут стоять на опасном пути. Твоя кровь вновь прольется старыми ранами. Хрупкое сердце ты захочешь спасти. Так ты поймешь, что я вновь прошу тебя о помощи.
Пачо очень четко осознал, что если скажет нет, то последствия будут более серьезным, чем если да. Вся соль обладания силой любого толка в том, что выбирать себя ты не всегда будешь способен. Так жил Зик, так будет жить и Пачо.
— Я согласен, — сказал Пачо.
Мадонна резко встала. Она сделала шаг и наклонилась близко к Пачо. Он смотрел на нее не в силах шелохнуться. Ощущалась близость чего-то много большего, чем он сам. Будто сам дух магии всех существ Латинской Америки был сейчас рядом с ним.
Лицо Мадонны приближалось. Пачо чуть склонился. Ее губы прижались к его лбу. Пачо думал, что это будет холодно, будто касаешься камня, но нет. Прикосновение было живым. Как напутствие, благословение и пожелание удачи.
Пачо закрыл глаза. Он не помнил, чтобы проваливался в сон, а затем вновь просыпался, но, когда открыл глаза, лежал на койке в задранной на животе футболке. Пачо повернулся в сторону.
Краб спал, свесив руку с койки. Он ничего так и не заметил. Луна светила привычным тусклым светом.
Пачо повернулся на бок. Он не хотел спать, потому что ощущал кожей поцелуй Мадонны. Перед глазами была крашеная до половины стена. Пачо знал, что на ней выцарапано почти наизусть. Прежние обитатели его койки тоже просили высшие силы о разном — об удаче, о мести, о любви, богатстве и свободе. Наверное, все, что царапали на краске адресовалось одному идолу — Чёрной Мадонне, чей дух витал над неспокойными улицами всех городов, где жили латиносы.
Среди всех надписей, Пачо чаще всего читал перед сном одну. Прямо на уровне его глаз, какой-то отчаявшийся или же наоборот осознавший писал это слово с ошибкой.
«Благаслави».