19 ноября 1888
Аликс не помнила, чтобы Ист-Энд был когда-то настолько переполнен. Беспокойное и бескрайнее море людей заполонило все улицы у морга. Люди стенали и причитали, некоторые женщины рыдали и все пытались хотя бы мельком дотронуться до закрытого гроба. — Боже, прости ее! — крикнул кто-то из толпы, и Аликс поморщилась: до сих пор эти люди совсем не знали Мэри, и не знали, что ее не за что было прощать. Мэри не была виновата в том, что ее так жестоко убили. Подумать только, даже королева знала о ее смерти, и была в не меньшем ужасе, чем эти толпы голодных оборванцев! Мэри польстило бы такое внимание. Как жаль, что она вряд ли когда-то узнает, какой шум навела. Благо, вся эта процессия длилась только до того, как гроб довезли до кладбища — для людей это был лишь очередной способ высказать свое недовольство работой полиции, которая не справлялась даже с обезумевшей от горя и страха толпой, но стоило воротам за катафалком закрыться, все прекратилось. До конца дошли лишь самые близкие: пара знакомых, Джо да Аликс с Джеком. И то среди них не было ни одного родственника Мэри: не нашли никого, даже тех, кто, как утверждала Мэри, жили в Лондоне. Все старания были тщетны: казалось, на всем свете не было ни одной семьи, которая могла бы потерять Мэри. Абберлайн предположил, что это из-за того, что Мэри, переехав в Лондон, решила перечеркнуть все и начать решительно новую жизнь, что и имя сменила, и новую историю себе выдумала. Аликс не придала этому особого значения, в конце концов, у Мэри было право хоть немного быть той, кем она хотела. Но все равно она с долей сожаления не могла перестать думать о том, что она уже никогда не узнает, как же звали Мэри на самом деле и кем была похороненная в общей могиле на кладбище Святого Патрика женщина. И не могла узнать причин, по которым та так и не смогла ей довериться и обо всем рассказать. — Бедная женщина, — произнесла мрачно Джулия, соседка Мэри напротив, престарелая прачка и уборщица. — У нее и так ничего не было, а ее лишили всего. Даже собственной могилы. Аликс не думала, что Мэри бы это заботило. Куда больше ее бы возмутило то, что сотворил с ней потом убийца. Ее хоронили в закрытом гробу, чтобы лишний раз не показывать то, что осталось от Мэри. Изрубленное словно на скотобойне тело, как слышала Аликс из сплетен и читала из газет. Хорошо, что она не видела того вживую. Ей хватило и лица. Теперь каждый раз, когда она вспоминала Мэри, то на тот образ неизменно накладывался кровавый отпечаток. Что сказала бы сама Мэри на все это, будь она в живых, и сотвори Потрошитель такое с кем-то другим? Мэри вечно мечтала вляпаться в какое-нибудь мутное дельце, чтобы о ней узнали и написали в газетах. Что же, у нее вышло как нельзя лучше. Когда священник закончил монотонно читать молитву над свежей могилой, со всем наконец было покончено. Даже не верилось, что этот ужас подошел к концу. Казалось, он только начинался. — Тут паб есть неподалеку, — без всяких эмоций начал Джо, обратившись к Аликс, когда они собрались расходиться, — мы хотели выпить за упокой ее души. Он запнулся, прокашлялся. Слова все еще давались так же тяжело, как тяжело было признать, что Мэри больше не было. Что их разделяло теперь несколько футов земли. Аликс покосилась на свежую могилу, в очередной раз подумала, как же это все неестественно и неправильно. Она поняла, что Джо хотел предложить, но принимать его предложение не особо хотела. Единственным, что их связывало, была Мэри, теперь же было незачем делать вид, что им есть для чего продолжать общаться. Только продлевать муки друг друга, раз за разом вспоминая время, пока Мэри была жива. Аликс почувствовала, что Джек тут же приник сзади, как цербер, напряженно дыша, его рука легла на спину, не давая и шага в сторону ступить. Аликс понимала, что он так хотел проявить свое участие, но все равно отчего-то было не по себе. — До свидания, Джо, — Аликс попрощалась с ним вовсе не из-за Джека, просто ей страшно хотелось поскорее выбраться отсюда, вернуться домой и забыться, пусто глядя на стену или в потолок. Ей так хотелось хоть на пару минут выбросить мысли о Мэри из головы, чтобы хоть немного отдохнуть и вспомнить, что ее-то жизнь продолжалась. Мэри хотела бы, чтобы Аликс меньше горевала из-за нее. — Удачи тебе… во всем. Аликс знала, что видела его, скорее всего, в последний раз. Без Мэри им незачем встречаться. Джо никогда не нравился ей особо, он был далеко не лучшим из всех ухажеров Мэри, но расставаться с ним таким образом все равно было как-то неправильно и тошно. Барнетт коротко кивнул ей, натянул на глаза котелок, поправил воротник плаща. — И тебе тоже. Он тоже знал, что видел ее в последний раз.***
Вернувшись домой, Аликс чувствовала себя совершенно разбитой, даже ноги болели после всего-то пары часов ходьбы спустя неделю практически непрерывного лежания в кровати. На мгновение она даже будто почувствовала краткий прилив сил, расходившись в кои-то веки, и тут же с грустью подумала, что в бездействии ее страдания становились с каждым днем все сильнее. Аликс понимала: чем дольше она будет позволять себе такое, тем дольше не сможет выкарабкаться из этой бездонной ямы уныния, тем сложнее будет с каждым днем. Но все равно она рухнула в постель, только разувшись, поскорее накрылась теплым одеялом. Холодно не было, просто хотелось спрятаться ото всех. Хотя бы еще ненадолго. Раздались шаги, а потом Джек сел рядом с ней на кровать, осторожно коснулся плеча, погладил. Аликс хотелось бы сбросить с себя его руку, но у нее уже не осталось сил, чтобы противиться Джеку. К тому же обижать его она не хотела — Джек-то не был виноват во всем случившемся. — Хочешь чего-нибудь? — тихо спросил он, не переставая гладить по плечу. Рука у Джека была холодная, почти что мертвецки, но все равно следы оставляла теплые, почти что греющие. Сейчас даже присутствие Джека рядом было благодатью. Аликс мотнула головой. Наверное, ей хотелось только чтобы ее оставили наконец в покое. Но посылать Джека к черту прямо ей не хотелось — тот же так отчаянно пытался сделать для нее хоть что-то в эти дни. Джек вздохнул, встал, чем-то зашуршал за спиной — разжигал камин. Аликс поприслушивалась к нему немного, чтобы хоть чем-то занять себя помимо безмолвного бездействия, но потом все равно провалилась в бездну непрекращающейся тоски. Десяти дней было вполне достаточно для осознания, что Мэри больше нет. Но вряд ли и десяти лет хватит, чтобы окончательно свыкнуться с этой мыслью. Аликс хотела бы заплакать, стиснуть зубы и закричать от несправедливости и ноющей в груди болезненной пустоты, но не могла. К этому времени уже все слезы были давно выплаканы в подушку бессонными ночами, а все силы потрачены. Джек случайно громыхнул чем-то сильнее, чем стоило, Аликс спиной почувствовала, как он весь замер от этого, напрягся. Но она не подала и виду, что ее это как-то задело и разозлило, напротив, громкий звук привел Аликс наконец в чувства. И она даже чуть улыбнулась тому, как же сильно Джек не хотел ее тревожить. Аликс понимала, что он тоже не спал теми долгими ночами, когда она давила в себе горькие всхлипы, и прекрасно знал, что она испытывала в те моменты, когда мелко дрожала от очередных приступов. Настолько отчетливо, что не лез к ней со своими пустыми утешениями, будто бы от них могло сделаться хоть сколько-то легче. И Аликс была благодарна ему хотя бы за это. Аликс снова почувствовала, как от его движения рядом промялась кровать, а потом он снова осторожно тронул ее за плечо. — Попей горяченького. Если бы Джек не напоминал ей иногда перекусывать и не грел постоянно воду, чтобы Аликс не окоченела без движения в холодной комнатке, она бы уже давно осталась без всяких сил. Джек так заботился о ней, а в ответ получал только пару слов за день в лучшем случае и равнодушный взгляд. Аликс повернулась, успела заметить его неловкую улыбку — Джек хотел, чтобы она ее заметила, чтобы она заметила наконец его — и взяла горячую чашку, бросив сухое «спасибо». — Это чай, — с удивлением, насколько могла, произнесла Аликс. Она уже и отвыкла от его вкуса, только постоянно пила пустой кипяток у Джека. — Ну да, — тот пожал плечами. — Ты же любишь чай, вот я и подумал… Да, кстати, — Джек повернулся, взял какой-то сверток и протянул его ей, — десерт. Аликс вопросительно взглянула на него, забрала сверток, распечатала его и следующие несколько секунд молча смотрела на содержимое. Если она и была готова продать душу за что-то, то это точно были апельсины. — А до конца года мы чем будем питаться? — вздохнула Аликс, представив, во сколько могло обойтись такое удовольствие. — Святым духом? — До конца года может многое произойти, — Джек снова неопределенно пожал плечами, но уже в следующее мгновение его уверенность сменилась робостью: — Что, не стоило?.. Договорить он не успел, как не успел понять, как Аликс вдруг так быстро оказалась у него на шее, обняв непривычно сильно. — Ты такой хороший, — проурчала она куда-то в шею. Джек почувствовал, как от этого стало тепло и приятно — было бы всегда так. Конечно, Джек хороший — Джек все делал для того, чтобы быть хорошим. Пускай даже это были нечеловеческие злодеяния. Иногда для самого великого добра необходимо совершить зло — так он считал. Он неуверенно попытался обнять в ответ и, не получив возражений, осмелел, довольно улыбнулся — это был первый за долгое время раз, когда Аликс обнимала его так крепко, так охотно и искренне. Когда она так нуждалась в нем. Джек ведь остался у нее единственный. Больше не было ни проклятой Хелен, ни надоедливой Мэри, ни непонимающего Джейкоба. Они с Аликс наконец-то остались одни. Эта мысль все еще казалась какой-то нереальной, будто сотканной его же больным разумом, который выхватывал куски реальности и лепил из них невесть что. Но все происходящее сейчас было до того реальным, что переубедить Джека не могли даже галдящие голоса, ведь он знал, что теперь-то он полноправный хозяин своей жизни. — Я не хочу портить тебе настроение еще сильнее, — тихо заговорил он, когда Аликс отстранилась, — но нам надо всерьез обдумать то, что будем делать дальше. Джек знал, что эта тема наверняка испортит Аликс настроение. Но куда было деваться? Теперь, когда они остались одни, некому было позаботиться о будущем. Но Аликс не принялась закатывать глаза и умолять повременить, видимо, осознала наконец, как это было необходимо. Только вздохнула тяжело. — Хорошо. Что ты предлагаешь? Она согласилась так быстро, что Джек даже растерялся, забыл все то, что надумал, планируя бессонными ночами ходы отступления и побега от преследования. — Мне не нравится Лондон, — признался он с брезгливостью. Трудно было представить, какую неприязнь у него вызывал этот город, в котором Джек прожил всю жизнь. — Я не уверен, что с другими крупными городами у меня не будет такого же, но жить в деревне я тоже не готов. Ты что думаешь? Он спросил, потому что не хотел принимать все решения за двоих, особенно столь важные. Джек не хотел давить на нее и, даже если бы Аликс вдруг заявила, что хочет прожить до старости в этом рассаднике порока, он бы стерпел. — Ты знаешь, мне совершенно все равно, — Аликс снова вздохнула, отставила пустую чашку. — Теперь уже все равно… Джек выдохнул с облегчением, даже поблагодарил Бога мысленно, что не пришлось снова терпеть трудности с уговорами. — Но как же отец? Такого вопроса он не ожидал. Джек вздрогнул, посмотрел на Аликс. Она ведь еще не знала, что произошло с Джейкобом. И не должна узнать. «Она уже знает» — А что с ним? — непонимающе переспросил Джек, покачав головой. В том числе пытался отогнать навязчивый шепот от уха. — Я думал, он предельно ясно выразил свою позицию… — Да, но я все равно хотела бы поговорить с ним. Когда ты забрал меня из дома, я хотела поговорить с ним, но так и не дождалась, — Аликс говорила без намека на обвинение, просто признавалась в своих намерениях. И все равно Джеку отчего-то было неприятно. — Может быть, потому что он бросил нас? — раздраженно проворчал Джек, вспоминая, какие гадости Джейкоб наговорил ему, и сквозь зубы беззвучно процедил: — Предатель… «Лжец и убийца!» — подхватили тут же голоса. Но Джек не мог припомнить, чтобы Джейкоб был лжецом и убийцей. Про кого же они говорили? — Да, но… — Аликс вздохнула, нервно заломила пальцы. — Я все равно хочу поговорить с ним. Не знаю, о чем. Может, надеюсь, что что-то изменится. — Я говорил с ним, — безэмоционально отчеканил Джек, глядя в пол перед собой, но никак не на Аликс — боялся, что та все поймет с первого взгляда. — Когда? — Недавно, — все так же холодно ответил Джек, вспоминая последнюю встречу с отцом. — После этого он ушел. Навсегда. — Что за?.. — Аликс нахмурилась, но потом махнула рукой. — Он не говорил, не хочет ли поговорить со мной? Джек мотнул головой, и она выругалась. О, как же ему не хотелось лгать ей, но Джек просто не мог рассказать ей правду, всю правду, потому что тогда все рухнет окончательно. Сейчас, когда Аликс пребывала в таком абсолютном неведении, все казалось таким простым: есть только они двое, брошенные и несчастные, и они нуждаются друг в друге как никогда раньше. В такой момент трудно разойтись по разным сторонам баррикад. Но было ли это правильным? — Ладно, — Аликс снова хотела было забраться в постель, но Джек остановил ее. Джек вспомнил, как тяжко переживал все моменты, когда он узнавал правду после долгих лет неведения. Не прошло и недели, когда Джек, узнав, что его мать была шлюхой, убил Мэри Энн Николс. В следующий раз он расправился уже с двумя, когда понял, насколько лживой и ненадежной была любовь Джейкоба к нему. Так нельзя поступать! Джек стиснул зубы. — Подожди, — произнес он машинально, не слишком задумываясь, потому как разум его сейчас боролся с полчищем атаковавших его голосов. — У меня для тебя еще кое-что есть. Аликс вопросительно посмотрела на Джека, и ее напугало, как изменилось вдруг его лицо, каким бесчувственным он стал, как холоден и пуст вдруг сделался его взгляд, и как равнодушно и страшно зазвучал его голос. Или ей это все показалось? Она прождала несколько секунд, глядя на него, но Джек не проронил ни слова, не шевельнулся, только смотрел на нее, даже не моргая. Смотрел так, будто бы глядел сквозь нее, на стену за спиной, и не мог отвести взгляда. — И что же? — спросила Аликс, потому что пауза затянулась слишком уж надолго. Джек дернулся, как будто сбросил с себя какое-то оцепенение, проморгался, посмотрел на нее осмысленнее, уголки его губ чуть дрогнули, как если бы он хотел улыбнуться. — Сейчас, — Джек встал с кровати, сделал пару шагов, снова замер, обернулся через плечо — Аликс ждуще смотрела на него. — Не подглядывай. Она коротко усмехнулась, покорно опустила голову, чтобы не видеть его. Пол был грязным, слишком грязным для дома, словно здесь не спали, а размазывали грязь по доскам. И что это вообще было? Обычный уличный песок, высохнув, был бы отчетливо виден, а здесь будто пролили и потом вытирали что-то темное. Аликс уже видела похожие следы, только в Миллерс-корте они были куда отчетливее… Аликс выбросила из головы глупые мысли и подумала, как отругала бы их Мэри за такую грязь, но тут же отмела и эту мысль — Мэри больше не было, и журить их за невымытый пол было некому. Аликс вздохнула, вспоминая, как они брались, бывало, за уборку вместе. Она вечно отпиралась, а Мэри вечно была бескомпромиссна — просто протягивала ей тряпку с ведром, и попробуй отвертись от такого. Тогда это раздражало, сейчас же… Аликс бы с удовольствием перемыла с ней хоть все полы в Англии. Джек с громким звуком поставил что-то перед ней на прикроватный столик. Аликс зевнула, потерла глаза, медленно подняла голову, и тут же застыла. В помутневшей жидкости угадывались очертания. Слишком явные, чтобы быть лишь помутнением рассудка или игрой воображения. Она молчала то ли несколько секунд, то ли с минуту — сейчас Аликс было не до времени. Да и вообще не до всего остального: все, что она могла делать — лишь молча смотреть. Мыслей в голове не было — все застыло в этом тягучем, пробирающим ужасом. — Что это?.. — почти беззвучно произнесла Аликс, безотрывно глядя на банку, будто бы еще не поняла. Она не шевелилась, хотя чувствовала, что ее вот-вот начнет колотить. Даже язык чуть ворочался, когда она заговорила. Тем жутче выглядело спокойствие Джека. — Сердце, — невозмутимо ответил Джек, и его ровный голос казался сейчас таким неправильным и ненормальным — прямо как то, что плавало перед ней в банке. Потом Джек медленно дотронулся до банки, покрутил ее, демонстрируя со всех сторон. Будто бы чтобы Аликс разглядела получше, удостоверилась во всем сама. Аликс не шевелилась, но и взгляда оторвать не могла. Будто бы ее околдовали, что она ничего не могла с собой поделать, как бы ни хотела. Когда первая волна ужаса прошла — или это было всего лишь затишье перед бурей? — Аликс смогла медленно поднять на него глаза и поразилась, до чего же спокоен был Джек, люди не бывают такими безмятежными даже во сне. — Чье это сердце? — спросила она, казалось, еще тише. Что-то душило за самое горло, слова застревали, говорить было тяжело, больно. Аликс моргнула и поняла, что из глаз полились слезы, и остановить их было невозможно. Джек как-то странно вздохнул, почесал затылок, посмотрел на банку. Как будто бы он не знал, чье это было сердце, так надежно спрятанное в его доме. Как будто бы это было не единственное сердце, что он прятал у себя по углам. — Ну как же, чье? — заговорил он, пожав плечами. Будто бы ответ не был сам собой разумеющимся. — Ее. Аликс почувствовала, как собственное сердце пропустило несколько ударов. Голова как-то странно резко заболела, к горлу подступил сгусток отвращения, но она все равно не могла прекратить смотреть. Неестественно жадно смотреть и запоминать. Потому что, видимо, это было все, что осталось от Мэри. Ни скудные пожитки в тринадцатой комнате Миллерс-корта, ни взятая на память шаль, ни тысячи газет с ее именем в заголовке, ни несмолкающие разговоры на каждом углу Ист-Энда, ни воспоминания о прожитых моментах, ни холодная могила на кладбище Святого Патрика в Лейтонстоуне, утопающая в цветах. Нет. Всего-то сердце в банке. Аликс слышала, как нарастающий звон в ушах заглушал судорожно мечущиеся мысли, но она не могла уловить ни одной из них — в голове было пусто, как в распоротой грудной клетке Мэри. — Откуда? — продолжила спрашивать она, будто бы еще не узнала ответ, не успела понять. Аликс и не поспевала мыслями за всем тем, что испытывала — те сменяли друг друга так резко и быстро, что она не понимала совершенно ничего, при этом сразу догадавшись до всего. Спрашивала, потому что все еще питала какую-то призрачную надежду, что ее чудовищные догадки окажутся бредом измученного разума — тот что только ни придумает, лишь бы найти хоть какую-то логику в происходящем. Даже если ее нет. Джек опять протяжно вздохнул, выдавая усталость и раздражение. — Я вытащил его прямиком из нее, — пояснил он с такой интонацией, будто бы рассказывал что-то обыденное. Аликс зачем-то попыталась представить ту картину, но не смогла. И дело было даже не в том, что Абберлайн не спустил ткань с трупа Мэри сильнее, чем до подбородка, и она понятия не имела, как сильно было истерзано тело подруги ниже. Она могла бы это представить, если б захотела, но вообразить себе Джека с ножом в руке и горящими безумными огнем глазами было выше всяких сил. — Нет, — выдохнула Аликс, упрямо покачала головой. — Нет, этого не может быть… — Почему? — Джек непонимающе склонил голову, посмотрел на нее, совершенно растерянную и не ведающую, что она несет. Аликс не ответила, и Джека отчего-то ее молчание начало злить. — Я спрашиваю тебя, почему это невозможно? Может, она просто пыталась так уверить его в собственной неадекватности? — Почему?! — рыкнул Джек резче, но вдруг от вида устрашенного взгляда Аликс успокоился, взял себя в руки, заставил голос звучать спокойнее. И это было куда страшнее, чем яростный крик. — Я же помню, как сделал это. Разрезал вдоль, засунул руку под ребра, протиснулся сквозь легкие, вырезал их, чтоб не мешали, и… — Замолчи!.. — отчаянно воскликнула Аликс на выдохе, из последних сил. Она все еще держалась и не хотела верить в то, что слышала. — …и выдрал это сердце своими руками, — все равно договорил Джек, опустив взгляд. — Вот этими вот руками! Видишь? Он протянул было к ней руки, но Аликс вдруг ударила его по ладоням, отпрянула к стене, словно пыталась спрятаться. Словно Джек был ей страшен и омерзителен. — Что ты делаешь?.. — Что ты говоришь? — отчаянно просипела она, вжимаясь в самую стену, лишь бы подальше от него. Джек не понимал, чем ее так напугал. — Что ты говоришь?! Ты хочешь сказать, что ты… — Аликс осеклась, не смогла произнести ужасные слова, которые, увы, имели с реальностью куда больше общего, нежели простые догадки, — а потом ты как ни в чем не бывало вернулся домой и… — слова снова застряли в горле, Аликс сглотнула, помотала головой, сбрасывая наваждение, — этими же самыми грязными руками прикасался ко мне и… Она опять не договорила и вряд ли смогла бы, когда Джек медленно кивнул. Накативший ужас лишил не только слов, но и сил, и если бы Аликс не сидела, то точно рухнула бы навзничь, настолько слабой и беспомощной она себя сейчас почувствовала. Она даже пошевелиться не могла, встать или хотя бы выставить руку вперед, чтобы не дать Джеку, подошедшему к ней, приблизиться еще сильнее! К счастью, он сам остановился и посмотрел на нее так… обеспокоенно? Как смел он волноваться за нее после всего того, что вывалил на нее? После всего того, что сделал с Мэри? Что сделал с ней? Аликс вдруг резко пришла в себя, спрыгнула с кровати, и Джек уже было обрадовался, что она так бросилась к нему, но Аликс отчего-то направилась мимо, пытаясь обойти. Джек выставил руку, перегородив ей путь, поймал в самый последний момент. — Пусти меня, — сдержанно произнесла она, пытаясь сбросить с себя перехватившую ее руку, но Джек все равно был сильнее. — Куда ты? — взволнованно спросил Джек, не выпуская ее из рук. Злости он не испытывал, раздражения тоже, просто был ужасно удивлен и напуган не меньше ее. — Куда ты идешь? — Джек, пусти меня, пожалуйста. — Куда ты собралась? — Джек одернул ее, внимательно посмотрел, словно пытался понять. Мало ли, что она могла задумать. — Скажи мне! «Она тебя сдаст» — Я не знаю! — выкрикнула наконец Аликс, надеясь, что Джека это удовлетворит. Но Джек почувствовал лишь холодок от предательства и растущий в груди жар гнева. — Мне плевать, куда, лишь бы подальше от тебя! Аликс пошла было вперед, и Джек позволил ей, запустил на целых два шага за спину, только чтобы потом резко обернуться и снова схватить, оттолкнуть подальше от двери, снова перегородить путь. Если она захотела разделаться с ним, пускай делает это прямо, один на один, не сбегая и не прячась за спинами полицейских из Скотленд-Ярда или еще откуда-то. Но когда Аликс посмотрела на него в следующий раз, что-то в сердце Джека дрогнуло и оттаяло, размягчилось и разжалобилось. В конце концов он понимал, что Аликс сейчас просто переполняли эмоции, и ей просто нужно было дать с ними справиться. — Выпусти меня уже! — она упрямо ринулась вперед, словно еще не поняла, что это было бесполезно, когда в очередной раз Джек перехватил ее и удержал на месте. — Нет, — спокойно, но твердо сказал тот, чуть отстраняя Аликс от себя, но все еще не давая ей прохода к выходу. — Не могу. Прости. — Что? — Аликс посмотрела на него ошеломленно, прохлопала глазами, смаргивая пелену горьких слез, вытерла глаза. — Не могу, — Джек медленно покачал головой. — Пойми меня, пожалуйста. Если ты уйдешь… — он запнулся, сглотнул и заговорил почти что шепотом, будто боялся, что их кто-то может услышать: — Они могут заставить меня сделать нечто отвратительное, нечто ужасное. Поверь мне, я не хочу этого делать, так что не заставляй меня делать то, что они говорят, — сдавленно произнес Джек. — Я очень не хочу причинить тебе вред, не вынуждай меня, прошу. Казалось, это подействовало. Аликс отшатнулась, но она все еще была напряжена, словно готовилась бежать в любой момент. Она смотрела на него с искренним непониманием, до сих пор не верила всему тому, что услышала и увидела. Отступая, Аликс наткнулась спиной на столик, резко обернулась и увидела совсем рядом с собой ту самую банку. Джек видел, как у нее подкосились ноги, но она смогла удержаться. — «Они»? — это было все, что она смогла спросить, все, что выжала из себя, пускай Джек видел, сколько вопросов крутилось у нее в голове. Она могла спросить его о стольком, но какого-то черта выбрала именно это. Джек судорожно вздохнул, будто бы понял, что проболтался о чем-то страшном, испуганно оглянулся, снова посмотрел на нее. — Тише! Не то они услышат и поймут, что ты тоже обо всем знаешь! А никто не должен знать! Все, кто знал, уже давно мертвы… Знали о чем? У Аликс голова шла кругом, и ей казалось, еще чуть-чуть, и ее саму начнет укачивать. Тошнота была уже давно. Но она все никак не могла сконцентрироваться на чем-то одном, то пыталась понять, что делала перед ней банка с человеческим сердцем, то пыталась переварить мысль, что Джек, ее Джек, убил Мэри, ее Мэри, то теперь не понимала, что за «они» и откуда они взялись. Будто бы разум все еще силился не дать ей разом понять и на месте сойти с ума от переизбытка чувств. — Что происходит, Джек? — просто спросила она, силясь, чтобы не расплакаться окончательно. — Что происходит с тобой? Джек начал было говорить, но осекся, снова затравленно огляделся, прислушался. И вдруг он дернулся, как от удара по затылку, сжал голову руками, согнулся, застонал. Аликс даже забыла, что вообще-то хотела сбежать, в такое оцепенение ее загнало неожиданное поведение Джека. — Джек? — неуверенно позвала она его. — Ты в порядке?.. Джек грязно выругался, все еще держась за голову и качаясь из стороны в сторону, что-то невнятно проревел, будто бы от невыносимой боли. И вдруг отнял руки от головы, дернул головой как-то неправильно, не по-человечески, посмотрел на нее. Лучше бы Аликс никогда не видела этого взгляда. — Они знают, — только и произнес Джек, глядя на нее совершенно безумным взглядом. — Они все узнали! Нет-нет-нет, я же пытался!.. Вот зараза! Джек изо всех сил топнул ногой, махнул рукой. Потом ударил сам себя по голове, будто пытался выбить оттуда что-то. Аликс попятилась было, но уже уперлась в самую стену. — Я пытался, правда, — проскулил Джек жалобно, извиняясь за что-то, что Аликс так и не разобрала. — Я не хотел, чтобы они узнали, я не хотел всего этого. Но… у меня не вышло. Не вышло. Я пытался. Аликс, улучив момент, попыталась было обойти его снова, прошмыгнуть, пока Джек справлялся с какими-то собственными демонами, но он опять наловчился, удержал ее на месте, перехватил в последний момент. Поймал уже мягче, но все так же уверенно. — Не уходи, пожалуйста… — Выпусти меня, пожалуйста! — взмолилась она, заглушив своим криком его тихую просьбу. Аликс изо всех сил уперлась Джеку в руки, но как же она слаба была по сравнению с ним — даже немного смешно. — Я не могу, — сочувственно покачал головой Джек. — Пойми же меня, я не могу! Никто не должен знать. Те, кто узнал — мертвы. Я не хочу тебя убивать, поэтому не могу тебя отпустить. Почему ты не понимаешь?! Аликс хотелось бы самой знать, почему она вдруг перестала понимать эту спутанную речь и не разбирать природу этих резких движений. Но не так сильно, как сбежать отсюда поскорее. — Джейкоб тоже знал, — бесчувственно зашептал Джек на ухо, когда она в очередной раз дернулась вперед, пытаясь освободиться. — Знал и поплатился. О, ему не стоило выступать против меня, ибо у моего ножа два острия, и на одном конце я, на другом — смерть. Против меня стоит сама смерть, Джейкоб знал это, но все равно попытался переиграть меня, чертов предатель! — Джек сорвался на рык, оттолкнул Аликс от себя, снова тем самым безумным взглядом посмотрел на нее. — Меня невозможно остановить. Каждого, кто попытается сделать это, ждет лишь смерть! Всех их ждет смерть! Я убил всех их, и Мэри, и Джейкоба… — Ты сделал что?!.. Было что-то неправильное в том, как вдруг громко и резко прозвучал дрогнувший голос Аликс. Взгляд Джека вдруг сделался таким же шокированным и непонимающим, как у Аликс, он нахмурился, словно обдумывал вопрос и пытался найти на него ответ. Но вдруг Джек вздрогнул, странно вздохнул, словно задыхался, пошатнулся, как от очередного удара. — Что я сделал?.. — быстро повторил он себе под нос, повторил снова, уже громче, отчаяннее, испуганнее, словно сам не понимал до конца, что же он сделал: — Что я сделал! Боже мой, что же я сделал!.. Джек оступился, но удержался на ногах, и все равно его мотало из стороны в сторону. Он опять схватился за голову, в отчаянии воздел глаза к небу. — Неужели я правда убил его? — сдавленно прошептал он, сжимая между пальцев неаккуратно отросшие волосы. — Нет же, неправда, я не мог сделать такого… Когда-то Джек думал, что он на многое не способен. Слышать и видеть то, что не воспринимали другие. Убивать. Время показывало, что Джек был способен на куда более страшные вещи, чем большая часть простых людей. Но убить отца?.. Такой мысли он никогда не допускал. Так смог ли он действительно решиться на этот ужасный грех? Все, что он помнил — кровь, море крови, которой с каждым убийством и днем становилось все больше. Горячая, сладковатая, бурлящая. Джек топил в ней целый город, но вместе с тем и сам тонул в ней. Чья кровь это была? Он помнил лишь, как замахнулся и ударил, а потом — пустота, обрывки ярких воспоминаний. Кровь, внутренности, кости — чье все это было? Джек помнил, как раз за разом ударял неподвижное тело, как сжимал в кулаках сочащиеся кровью внутренности, помнил этот запах, вкус, адреналин и запал. Но не помнил, когда это было? Чей труп лежал под ним? — Нет, я бы не стал убивать Джейкоба, — решительно замотал головой Джек. — Нет, я помню лишь, как мы говорили, а потом… А потом Джек схватил нож, занес его над отцом и без всяких промедлений ударил так, что кровь брызнула на лицо — это он помнил хорошо, ведь он смотрел в зеркало, прежде чем выйти на улицу, и все его лицо было в крови, вся одежда была мокрой. — Нет-нет-нет, — простонал Джек, сдавливая голову. — Я же не мог его убить! Как же я?.. Неужели я правда его убил? Как же я смог? О-о-о, нет… — Джек вздрогнул в осознании, задыхаясь от судорожных истеричных вздохов, прижал руку к раскрытому рту, обессиленно рухнул на колени, посмотрел на Аликс. — Я правда его убил. Господи, я убил его! Что же я натворил?! Что же теперь делать?.. Аликс глядела на Джека, убивающегося на полу совсем рядом, схватившегося за голову и воющего от горя и какой-то непонятной ей боли. Что творилось в его голове? Аликс думала, что знала, думала, что нет там ничего особенного, но как же она ошибалась, если бы только они знали, что тот способен натворить. Если бы только отец знал, стал бы он восемнадцать лет назад спасать того маленького перепуганного мальчонку из огня, стал бы он делать его частью своей семьи, своим родным сыном, и отдавать ему все самое лучшее, всю свою любовь только ему одному, этому странному забитому мальчишке? Аликс сжала зубы, и все, что она ощущала — как безостановочно лились из глаз слезы. Куда сильнее, чем когда она была у Мэри. Она всегда сомневалась, что испытывала к отцу слишком теплые чувства, тот вечно был слишком холоден для этого, но все равно одна лишь мысль, что тот мог быть мертв и был мертв, растаптывала Аликс. Все-таки он был ее единственным родственником, несмотря ни на что. Последним, кто мог бы остаться у нее, после всего этого. А Джек лишил ее еще и отца. Но не собственную потерю она оплакивала — Аликс было невыразимо тошно от того, что ее отец был убит тем, кого он так любил, о ком он так заботился. Джейкоб всю жизнь посвятил Джеку, ему одному, и чем тот отплатил приемному отцу за доброту? Какая ужасная несправедливость, какое чудовищное предательство, не идущая ни в какое сравнение с тем предательством, о котором все твердил Джек, согнувшись на полу. Он все так же сидел, схватившись за голову и быстро-быстро качаясь из стороны в сторону, и на Аликс он не обращал никакого внимания. Но был ли он честен в своем раскаянии? Мог ли столь жестокий убийца признать свои грехи и хоть как-то отмолить их? Аликс безуспешно утерла слезы, прикинула, сколько действий ей надо сделать: резко тронуться с места, шаг, второй, открыть дверь — успел ли Джек запереть ее на ключ? — и бежать отсюда к чертям подальше не разбирая дороги, куда угодно, лишь бы подальше от него. От этого безумного монстра, обливающегося сейчас горючими слезами и тихонько скулящего в углу от осознания всего того, что он натворил… Аликс мотнула головой — каждая мысль о том, что сделал Джек лишала сил, а силы были ей сейчас нужны как никогда. Она встрепенулась, быстро шагнула, еще, дернула за ручку двери — сердце упало в пятки — та была заперта. Аликс успела подергать ее в отчаянии еще несколько раз, даже ударить дверь плечом, прежде чем со спины налетел Джек, зарычал, как дикий зверь, оттащил ее не более, чем на метр, и громко зарычал снова — Аликс ударила его под ребра локтем. — Ты прекратишь в конце концов?! Аликс на секунду почувствовала свободу, когда Джек, казалось, отпустил ее, по инерции развернулась к нему, увидела перекошенное от злости лицо — она никогда не видела Джека таким разъяренным, никогда не думала, что в нем могут скрываться такие эмоции… Джек вдруг замахнулся и ударил ее. Крепко, наотмашь. Аликс даже не поняла толком, что произошло, только вдруг услышала звон в ушах, а уже в следующий момент голова закружилась, она потеряла равновесие и резко встретилась с полом. Она потерла место, где была болезненная вспышка, почувствовала влагу на пальцах — из носа хлынула кровь. Когда Аликс подняла голову на Джека, вид у того был совсем другой. Встревоженный до смерти, бледный, дрожащий. Он будто бы сам не понимал, что наделал. — О нет… — прошептал он, очнувшись от какого-то оцепенения. — Я не хотел! Прости меня, ради Бога, я не хотел, правда-правда не хотел, не знаю, что… Он еще что-то говорил, но Аликс не слышала, не разбирала слов. Никак не отвечала, не реагировала даже на то, что он подскочил к ней, помог подняться, позволила заботливо усадить себя на кровать и вытереть лицо, даже не сопротивлялась, когда Джек опустился перед ней на колени и все что-то беззвучно одними лишь губами причитая. Что он только говорил? В ушах все еще громко звенело, место удара горело, голова кружилась, легонько подташнивало. Да, приложил он ее, совсем не жалея сил. Аликс с трудом сфокусировала взгляд на Джеке перед собой — тот цеплялся за ее руки и все что-то говорил, говорил, говорил… Объяснял свои поступки или просил прощения? Аликс было уже все равно. Она попыталась встать, но пошатнулась, и Джек тут же усадил ее обратно, прильнул и цепко обнял, прижавшись головой к животу, что-то глухо пробормотал. Аликс несильно уперлась ему в плечи, попыталась отстранить от себя, но сил ни на что не хватало. Пришлось терпеть. Сейчас Джек был совсем рядом и был такой беззащитный, не ожидающий подвоха. Был бы у нее нож под рукой, Аликс бы без сожалений воткнула его в шею Джеку, растянувшемуся перед ней. Но она смогла только глубоко вздохнуть, терпя его присутствие рядом, такое нежеланное и даже омерзительное. Как смел он прикасаться к ней после всего того, что натворил? Она слабо пыталась еще несколько раз освободиться, но каждый раз Джек только сильнее сцеплял руки за ее спиной и прижимался ближе. Он больше не угрожал и не молвил что-то невнятно, просто обнимал и не давал пошевелиться. Несколько часов подряд. Аликс заметила, что за окном стемнело. Джек уже перестал судорожно вздрагивать на каждом всхлипе, просто продолжал держаться за нее. Когда она тихо позвала его, чуть тронув за плечо, тот не откликнулся, никак не отреагировал. И Аликс решила, что сейчас самое время. Медленно, аккуратно, стараясь не потревожить Джека, кое-как она вырвалась из его сильных рук, схватила лежащий на столике у кровати ключ, подкралась к двери. Руки дрожали так, что она не могла выбрать нужный ключ из связки. В связке была всего пара ключей. — Куда ты собралась? Аликс вздрогнула, зажмурилась, приготовилась к очередному удару, но его все не следовало, и тогда она рискнула обернуться. Джек был совершенно другой. В нем не было больше того раскаяния, страха, злости, безумия, спокойствия. В Джеке не было ничего, ни единой эмоции. И это пугало посильнее того, что он сделал с Мэри и отцом. — Я непонятно объяснил, что произошло со всеми теми, кто пытался меня сдать? — холодно спросил он, прямо когда Аликс снова ненароком подумала о тех, кто стал его жертвой. Будто бы Джек мог читать мысли. — Я не буду тебя сдавать, — произнесла Аликс тихо, и она даже не знала, говорила ли правду, она даже не задумывалась о том, будет ли теперь раскрывать личность Потрошителя, когда им оказался Джек. Теперь, когда ей было уже совершенно все равно, скольких шлюх он еще перережет и изуродует. «Она лжет» — Я знаю, — медленно произнес Джек в пустоту, но глядя прямо на нее, что Аликс не понимала, с кем он разговаривал и что он знал. — Джек? Джек шагнул к ней, медленно, тяжело, уверенно. Аликс спиной чувствовала близость выхода, но знала, что сбежать не сможет, не успеет, и боялась отвести от Джека взгляд, чтобы тот ничего не устроил, пока она отвлеклась. — Вернись, — бесстрастно приказал Джек, смотря на нее в ответ. Аликс не пошевелилась. Мгновение Джек ждал, думал о чем-то, а потом дрогнул и ударил рукой по столу, так что банка задребезжала. И как только он не проломил его? Дребезг отдался в ушах громким протяжным звоном, Аликс снова почувствовала невольно выступившую влагу на глазах. — Отойди от двери, — повторил Джек, перебирая пальцами ушибленной руки. — Не заставляй меня повторять еще раз. Или что? Аликс хотела бы задать этот вопрос и узнать, на что еще может быть способен Джек, но не решилась, не хотела его провоцировать, чтобы узнавать. Она и так знала, на что способен Джек. Аликс прождала еще несколько секунд, видимо, надеясь, что Джек придет в себя, но, когда тот начал было недовольно хмуриться, тут же сориентировалась, сделала неуверенный мелкий шаг в сторону. Джек довольно улыбнулся. — Да, вот так… Иди ко мне, — он протянул ей руку, подкупающе улыбнулся, но, когда Аликс не поторопилась приближаться к нему, улыбка сменилась нервным оскалом. — Быстрее! Аликс быстро выполнила его приказ, шагнула к нему еще, но все еще не слишком близко. Кто же знал, что находиться рядом с Джеком может быть настолько невыносимо. Тогда Джек странно ухмыльнулся, будто прочел ее мысли или понял все по взгляду, протянул к ней руку, сжал плечо. Больно, но терпимо, Аликс к такому уже давно привыкла. Никакая физическая боль не могла заглушить ту, что нарастала в душе с каждой проведенной в этой удушливой комнатке минутой. — Не бойся меня, — Джек вдруг притянул ее к себе, крепко-крепко обнял и с удовольствием почувствовал, как Аликс прижалась к груди в ответ, вцепилась руками в его плечи, глухо тихонько расплакалась. — Ты же знаешь, тебе я вреда не причиню. Могла ли она быть в этом уверена? Когда-то она думала, что Джек даже мух тапком не хлопал — вечно прогонял их через открытое окно, запуская при этом в комнату еще каких-нибудь гадов. Сколько она себя помнила, Джек обожал Джейкоба, пытался во всем быть похожим на отца, но в итоге… Аликс возненавидела его за все то, что он сделал, пускай еще и не осознала, как сильно и ядовито. Но куда больше Аликс ненавидела Джека за то, что он остался единственным ее близким, последним, кто остался рядом с ней, единственным, кто мог ее утешить. Она тихонько всхлипывала, вцепившись в него, чтобы просто не рухнуть на пол без сил, а Джек был рад быть рядом и поддерживать ее, гладить по спине и что-то неразборчиво шептать, но так успокаивающе… — Я сделал это для тебя, — тихо произнес он, ласково гладя ее по голове. — Лучший мир, в котором нет грязи, ненависти и страданий… Совершенный мир, в котором нет места предательству и равнодушию. Для тебя. Для нас. Аликс всхлипнула особенно отчетливо, когда он закончил говорить. Хватка ее ослабла, но отстраняться она все равно не спешила. — Мир лучше не стал, — вздохнула она обреченно. — Вот только никаких «нас» больше нет. Ты все разрушил. — Что? Джек отстранил ее от себя, напряженно посмотрел, пытаясь уловить посыл: Аликс казалась измученной, уставшей, но вот она чуть улыбнулась. Как же неприятно она это сделала. — Не знаю, что ты себе надумал, — она покачала головой, хмыкнула, — но меня из своего «идеального» мира можешь смело вычеркивать. Больше ты для меня не существуешь. Несколько секунд Джек смотрел на нее, замерев, а потом сморгнул, и что-то в его взгляде изменилось, проскользнуло, но оставило след, который не могли скрыть никакие старания. Он медленно вздохнул, сжал губы, словно сдерживал себя изо всех сил от опрометчивых слов. — Я не настолько плох, каким меня все считают. Аликс кивнула, издевательски фыркнула, качая головой. — О нет, Джек, — она посмотрела на него и усмехнулась тут же промелькнувшей на лице Джека тени надежды, — ты куда хуже, чем тебя все считают. Джек промолчал, но в этот раз уже перестал скрывать то нечто странное во взгляде. Аликс чуть отступила назад, потому что не знала, что он выкинет следующим: Джек перестал быть предсказуемым, от него веяло чем-то незнакомым. Аликс успела испытать много эмоций за этот вечер. Удивление, непонимание, ненависть — было, казалось, все. Все, кроме страха. Только сейчас она в полной мере ощутила его. Сейчас, когда не знала, чего ожидать от Джека. И неизвестно, было ли в этом человеке хоть что-то от Джека. Джек подступил к ней еще — Аликс привычно попятилась. Еще шаг — и снова расстояние между ними нисколько не сократилось. Но так не могло продолжаться вечно, и вот Аликс наткнулась на стену — больше бежать было некуда. — Стой, — она неуверенно выставила вперед руку, но Джека это ничуть не замедлило. — Остановись! Джек не остановился, и тогда Аликс, совсем не подумав, ударила его по лицу, слабо и совсем бессмысленно, потому как Джек даже с места не сдвинулся, только прикрыл глаза на мгновение, и она увидела, как сжались от ярости его челюсти. Когда Джек медленно выдохнул и снова взглянул на нее, Аликс тут же пожалела об опрометчивом решении. Особенно когда Джек протянул к ней руку, пытаясь поймать за запястье. — Что ты делаешь? — она неловко попыталась было выкрутиться, но Джек загнал ее в угол. — Что ты хочешь сделать? Джек молчал. Говорить ему было нечего. Он же предупреждал ее о том, что сделает, если она продолжит сопротивляться и настаивать на своем. До этой минуты Аликс отчего-то совсем не придавала значения его словам, будто бы Джек был все тем же, кого она знала, а ведь Джек уже убил нескольких человек, среди которых был его отец, Джек давно перестал быть прежним. В этом монстре не было ничего от Джека. Его глаза хищно блеснули — хоть какая-то эмоция отразилась на помертвевшем лице. А потом рука Джека поднялась выше, и Аликс уже было приготовилась к очередному удару, непроизвольно задержала дыхание, сжалась… и подумала, что лучше бы он ударил ее снова, когда мертвецки холодные пальцы Джека невесомо коснулись горящей щеки, скользнули к волосам и привычно притянули к себе. Аликс беспомощно уперлась ему в грудь руками, так не хотела она приближаться больше к Джеку после всего, что он сказал и сделал. Но Джек оказался сильнее, он предупреждающе зашипел и больно сжал волосы на затылке между пальцев, не давая отстраниться. В животе неприятно скрутился страх и что-то еще, новой волной накатила тошнота. У Аликс только сейчас промелькнула страшная мысль, что убивать ее он вовсе не собирался. — Даже не пытайся, — прошипел Джек на ухо, сильнее сжав пальцы на ее запястье, когда Аликс тщетно попыталась снова его оттолкнуть или хотя бы ударить, что она аж зашипела от боли. — Я не убью тебя, слышишь? Но и не отпущу. Прекрати вырываться, это все бессмысленно. Аликс прекратила, но не из-за его слов, просто она с ужасом поняла, что и правда не могла совсем ничего сделать, и все, что ей оставалось делать, — подчиниться Джеку. Она знала, что произойдет. — Не надо, — тихо взмолилась она, глядя на его равнодушное лицо, словно надеялась усмотреть там хоть какие-то остатки человечности. — Пожалуйста, Джек. Джек даже слушать ее не стал, всего лишь на мгновение выпустил ее из рук, только чтобы чуть толкнуть, усадить перед собой на кровать. Холодная простыня из грубой ткани неприятно уколола, но Аликс все равно схватилась за нее, чтобы хоть как-то подавить растущую во всем теле дрожь. Разве она могла подумать когда-то, что Джек вдруг станет таким? Где-то глубоко она все еще надеялась, что тот вдруг одумается и прекратит, возможно, даже скажет, что весь сегодняшний день был сплошной неудачной шуткой, зашедшей слишком далеко, так далеко, что отступать уже было трудно. Аликс больше не сопротивлялась, только нервно кусала пересохшие губы до крови, пока ждала, что сделает Джек следом. И все пыталась убедить себя, что ей совсем не страшно. Кожа на шее, куда легла следом незнакомая ледяная ладонь, загорелась, заныла от неприязни, Аликс хотела бы отстраниться, вывернуться, но замерла, когда пальцы сжались сильнее, выбивая из легких последний вздох. Уж лучше пусть он ее и правда придушит. — Всегда было интересно, каково кого-то душить, — издевательски усмехнулся Джек совсем рядом, настолько, что Аликс даже руку выставить перед собой не могла, чтобы не подпустить его к себе. — Убийства ножом, знаешь ли, быстро надоедают: у всех внутри одно и то же, да и уже на третий раз руку набиваешь так, что будто консерву вскрываешь. А здесь все иначе, можно контролировать процесс. Вот сейчас я сожму пальцы сильнее, — Джек сделал так, как и сказал, и Аликс поперхнулась, чем вызвала у него только улыбку. — Да, как я и думал. А если так?.. Новый слишком глубокий вздох обжег легкие, Аликс закашлялась, почувствовав непривычную свободу. Когда замутненный выступившими слезами взгляд прояснился, она увидела прямо перед собой Джека. Он смотрел на нее, ждуще и заинтересованно, и в его взгляде, казалось, не было больше той злости и ярости, что полыхала еще несколько мгновений назад. Аликс не понимала, что с ним творилось. — Вот видишь? Я же говорил, что не убью тебя. Ты подумала об ином? Она надеялась, что он убьет ее. Потому что каждая минута здесь с ним становилась все невыносимее, и Аликс даже не надеялась сбежать, не думала, что эта пытка когда-то закончится. Даже не знала, был ли смысл отсрочивать неизбежное? Аликс сжала зубы, из последних сил отпрянула от него, упершись спиной в стену — она не дастся до последнего. — Ты боишься меня? — удивленно спросил Джек, подняв брови. — Не бойся… — Не трогай меня! — прорычала Аликс, когда он попытался убрать прядь ее выбившихся волос с лица, отмахнулась от протянутой руки. — Уйди прочь! Джек и правда отшатнулся, непонимающе посмотрел на нее. Что он сделал не так? Он же просто пытался быть ласковым и заботливым, насколько мог, а вместо этого получил плевок в лицо, всю его поддержку перечеркнули и выбросили, как ненужный мусор. Джек чувствовал, как внутри медленно закипало негодование. Оно было слишком близко к тому, чтобы переполнить чашу его терпения. Когда он сжал ее плечо в следующий раз, Аликс просто не успела ничего сделать — Джек оказался быстрее и сильнее ее, воспользовавшись замешательством, он жестко толкнул ее и тут же придавил к матрасу, обездвижил. Аликс снова попыталась сопротивляться, скинуть его с себя, но в панике поняла, что не могла ничего сделать: Джек держал ее так крепко, что даже вздохнуть было больно, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. — Не дергайся, — ужасающе холодно произнес он, неприятно надавив локтем на спину. — Все хорошо. Возможно, то, что она все еще была жива, и правда было не так уж плохо. Аликс изо всех сил зажмурилась, даже не надеясь, что весь этот кошмар окажется сном. Просто хотелось хоть немного отвлечься от этого ужаса. Когда Аликс разомкнула глаза, почувствовала, что подушка стала мокрой. — Я же предупреждал, — сокрушенно укорил Джек, будто бы это Аликс была виновата во всем. — Говорил, что не хочу вредить тебе. Почему просто нельзя было меня сразу послушать? Тяжелое дыхание опустилось так близко, что игнорировать его было уже невозможно. Аликс поежилась, чувствуя лишь мучительный холод, но ни капли тепла, исходящего от Джека, который прижался горячим лбом к плечу. Ему было мало того, что он уже сделал. Он хотел большего. Он хотел растоптать ее окончательно. Аликс что-то протестующе промычала неразборчиво, потому что ее лицо было вжато в подушку, но Джек никак не отреагировал, продолжил свою мучительную пытку, до неприятного осторожно погладив между лопаток — движение, которое в иной ситуации могло бы успокоить, но сейчас только сильнее пугало Аликс. Она не хотела, чтобы он был так аккуратен и нежен, будто бы все было нормально, будто бы все это надругательство было нормальным. В этом не было ничего нормального. Каждое движение Джека, каждая усмешка на ухо, каждый вздох, трепетный и резкий, не были нормальными. Аликс почувствовала, как он прижался губами за ухом, даже не поцеловал, неразборчиво пробормотал что-то о том, чтобы она не оставляла его, и тут же следом прикусил загривок, так сильно, словно пытался вырвать зубами кусок плоти. Она не хотела вспоминать о том, что он уже однажды сделал с человеческой плотью, но вспомнила и уже не могла выбросить из головы. С каждым мгновением становилось только хуже. Аликс вздрогнула, когда Джек, казалось, ослабил хватку, напряглась, пытаясь хоть на пару дюймов отстранить его от себя. Бессмысленно, как же все это было бесполезно, она совершенно ничего не могла поделать, чтобы защитить себя. Наверное, его жертвы чувствовали то же самое, когда за мгновение до смерти вдруг понимали, что вот он — конец. И они точно так же не могли ничего поделать, Джек не давал им даже шанса на спасение: просто брал и убивал без предупреждения тех, кого заблагорассудится. Никто не мог ожидать от него такого, и никто не смог предотвратить это. Джек обхватил ее рукой, прижал к себе вплотную, чтобы лучше чувствовать ее — и контролировать. Когда он небрежно прижался губами к виску и что-то невнятно пробормотал о том, чтобы она не боялась его, Аликс почувствовала, как тот завозился с одеждой, и смогла только заглушить совсем девчачий всхлип в грубой ткани смятой подушки, украдкой вытереть о нее мокрые глаза, чтобы не дать Джеку удовольствия посчитать, будто бы он смог сломать ее и подчинить. Жертвы Потрошителя не успевали толком осмыслить то, что с ними вот-вот произойдет, он позволил им хотя бы это. Аликс же он лишил этой привилегии. Только ее и Мэри. Подушка намокла сильнее. Аликс бы хотелось, чтобы в голове было пусто и она могла ни о чем не думать, но мыслей было слишком много, они навязчиво лезли в голову и только сильнее доводили. Но хотя бы отвлекали. Джек прижал к матрасу с новой силой, будто бы у Аликс все еще был какой-то шанс чудом выбраться, навалился всем телом, и его столь тесное присутствие не вызвало ничего, кроме желания вырваться прочь, пока не стало слишком поздно. Зубы сомкнулись на коже, Джек издал нечеловеческий, какой-то животный звук, напоминавший смесь удовлетворения и безысходности, то ли предвкушения и обреченности, сжал руку на ее плече, а боль, казалось, пронзила все тело. Аликс с трудом подавила всхлип, сжала зубы так, что они могли вот-вот раскрошиться, изо всех сил постаралась не думать о происходящем, о прошлом, что к нему привело, и о будущем, целиком зависящим от этой долгой ночи. Она старалась думать о чем угодно, лишь бы не о Джеке, который был так близко, но при этом между ними разверзлась такая непреодолимая пропасть, которую сократить не сможет уже ничего. Хотелось просто перечеркнуть все с ним связанное, и навсегда забыть, будто бы Джека и вовсе никогда не существовало. По крайней мере, с сегодняшнего дня он точно перестал существовать. В нем не осталось ничего от человека, потому что даже самые отъявленные злодеи были милосерднее. В этом монстре не осталось ничего от Джека, вечно одинокого и немного нерешительного, но очень заботливого и искренне сопереживающего. С ней был какой-то незнакомый неуправляемый безумец, объятый изуверскими идеями и лишь жаждой удовлетворения своих желаний, и плевать, какую боль другим она могла принести. А, может, он всегда был не тем, за кого себя выдавал, просто они не поняли? В таком случае, получалось у него отменно. Потому что редкий актер сможет так долго и умело сдерживать свою истинную натуру под маской чужака. Джек виртуозно ввел их всех в заблуждение, заставил поверить, что он — действительно хороший, в то время как на самом деле он был сущим злом во плоти. Но зачем он так долго скрывался или, быть может, сдерживался? Что за страшные силы побудили его отказаться от себя, чтобы стать чудовищем? И зачем? Благо, Джек хотя бы не стал до самого конца притворяться, что все по-прежнему было нормально, пускай он, наверное, все еще верил, что все было хорошо. Он неумело попытался обнять, будто бы все было как раньше, но нарвался лишь на раздраженный толчок локтем в бок и оставил ее в покое. Аликс подцепила одеяло, завернулась в него, сжавшись калачиком, отвернулась к стене, шмыгнула носом. Слезы текли безостановочно, и она даже не пыталась их унять, больше не сдерживала в себе тихие всхлипы, перемешанные с рваным надрывным дыханием. Ей было все равно, услышит ли это Джек, потому что Джека для нее больше не существовало. Стоило притворной личине спасть, а ему показать свое истинное обличье, все пути были перечеркнуты: теперь ничего не сможет быть по-прежнему, как бы ему того не хотелось. Аликс вдруг услышала, как Джек за спиной сокрушенно выругался, потом еще раз и еще. Что-то с грохотом упало, и Джек снова завыл, изо всех сил проклиная кого-то. Будь у нее чуть больше сил, она прокляла бы его куда громче. Потом громко хлопнула дверь, и Аликс смогла наконец с облегчением выдохнуть, оставшись наконец одна. Только чтобы пару мгновений спустя осознать, что это значило. Она подскочила на месте, осмотрелась, не веря, что Джек и правда ушел да еще и оставил связку ключей прямо перед ней. Аликс протянула руку за ними, быстро сунула в карман на случай, если Джек вдруг вернется сейчас же, подождала пару минут. Ничего не предвещало беды. Аликс неуверенно встала, почувствовала, как еле держалась на ногах, но все равно заставила себя добраться до двери, набросила на плечи плащ и осторожно, внимательно осмотревшись, шагнула на улицу. В Лондоне привычно уныло шел дождь и на дорогах не было ни души. Будто бы совсем ничего не изменилось, будто бы все было так же, как и неделю, месяц, год или век назад. Аликс передернула плечами от холода — плащ был слишком легок для этого времени года, но другого с собой у нее не было. Она не стала думать о том, что теперь у нее не осталось ничего от прошлого, только лишний раз бередить свежие раны. Идти ей было некуда и не к кому, но все равно Аликс вздохнула, собираясь с мыслями, и растворилась в густом ночном тумане.