How so

Октябрь 2005 года.       Неопределенность, вот, что она испытывала. Гермиона стояла, смотрела вперед и впервые в жизни ощущала себя настолько потерянной.       Аделаидские холмы в Австралии были прекрасны, но сейчас, когда она заглядывала внутрь себя и тихо ненавидела, ей было плевать. Откровенно и жестоко. Мракобесие…, подумала она и оглянулась за спину. Небо окрасил ярко-алый закат. Оно словно безмолвно кричало, что это конец.       Уже прошло 7 лет с момента победы над Томом и казалось, что наконец все нормально. Просто, спокойно. Жизнь шла дальше. Гермиона сглотнула тяжелый ком, что стоял в горле, приподняла подбородок и зажмурилась.       — К черту! — прошептала она и еле перебирая ногами, направилась вперед.       Позади нее ветер все дальше и дальше уносил пепел. Именно пепел, вот все, что осталось от ее прошлого. Шаг за шагом внутри нее все черствело, человечность ускользала, оставалась глухая пустота, лишь она и мысли о том, что завтра ей предстоит вступить на кафель министерства в роли нового Министра Магии Великобритании. Так тому и быть. Больше никаких эмоций, а значит, никакой боли. Все проще, когда ты одна.       Сильный порыв ветра всколыхнул копну каштановых волос и рванул мантию, распахивая ее до самой шеи. Холодно, — промелькнула мысль, но тут же исчезла, потому что ощущения притупились. Сердце, скованное уродливой, костлявой рукой смерти, перестало чувствовать. Пустота. Декабрь 2005 года.       — Госпожа Министр, к вам посетитель.       Гермиона подняла голову и взглянула на Падму.       — Кто? — Падма немного приоткрыла дверь, в проеме показались носки дорогих туфель и край до боли знакомой мантии.       — Впусти его, спасибо.       Падма коротко кивнула и вышла за дверь. Через минуту та вновь открылась пропуская внутрь статного мужчину.       — Долго будешь меня избегать? — Раздалось с порога без всяких приветствий.       Гермиона едва содрогнувшись, глубоко вздохнула и обернулась к вошедшему.       — Я тебя не избегаю, мы развелись, если ты забыл об этом, — она равнодушно пожала плечами.       Мужчина кивнул и сел в кресло напротив.       — Ты ведь знаешь, магический брак так просто не расторгается, ты как всегда все решила в одностороннем порядке и просто ушла, разве не так, Грейнджер?       — Малфой, — не задумываясь поправила его Гермиона и резко зажмурилась.       — Вот именно! — кивнул Драко. —Оказывается, ты прекрасно помнишь к какой семье принадлежишь.       — Я никому не принадлежу, — зло огрызнулась Гермиона.       Малфой пожал плечами и неопределенно махнул рукой, обводя кабинет ледяным взглядом.       — Впервые зашел к жене на работу и что я вижу, ведь это практически копия моего кабинета в Малфой Мэноре, — улыбка на его лице была совершенно искренняя, не считая ухмылки, которая расцвела на губах вслед за ней.       — Тяжело менять привычки, знаешь ли,— хмыкнула женщина и отвернулась.       — Конечно. Понимаю. Ведь 5 лет совместной жизни так просто не стереть из памяти.       — Хватит, Малфой!       — Драко. Ты ведь не забыла, как меня зовут.       — Драко, — устало согласилась Гермиона. — Я бы предпочла, чтобы наши с тобой дороги разошлись.       Мужчина никак не отреагировал на слова жены и стал медленно стягивать перчатки, палец за пальцем.       — Драко, пожалуйста. В нашем браке уже нет смысла. Мы с тобой потеряли все, что могли. С меня достаточно, я больше не заинтересована участвовать в этой авантюре.       Сняв обе перчатки и аккуратно положив их на край резного стола, Малфой взглянул на сидящую напротив жену.       — Нет, — коротко ответил он, смотря ей прямо в глаза. — Я тебя не отпущу.       — Мне плевать на твое мнение! — рыкнула Гермиона и резко встала из-за стола. — Я хочу расторгнуть наш брак и забыть о нем! Немедленно!       Малфой сидел и молча слушал, затем медленно встал и подошел к женщине, которая всегда была слишком самонадеянна, а еще была великолепной женой и миссис Малфой. Да, они потеряли слишком много, но отпускать её, он не собирался. Не для того два года добивался её расположения, чтобы сейчас она вот так просто ускользнула. Не после того, что произошло, не так.       — Ты моя жена, — прошептал он ей в самое ухо, подойдя вплотную. — И ты останешься ею до конца наших дней или я не Драко Малфой.       У Гермионы по коже пробежала злая дрожь, она дернулась, но крепкие руки мужа, не дали ей сдвинуться.       — Отпусти меня.       — Ммм, обязательно, — его голос был вкрадчивым, спокойным. Женщина ощутила, как дикая злость, которую она испытывает, нехотя исчезает, уступая свое место ощущению безопасности и надежности, которые она всегда испытывала рядом с ним. И как только она об этом подумала, дернулась с новой силой.       — Отпусти меня немедленно, — зашипела Гермиона и оглянулась на мужа. — Зачем ты вообще пришел. Мы все выяснили при нашей последней встрече.       — Нет не все. Ты просила время, Гермиона, я тебе его дал. Ты запретила мне быть рядом. Исчезла сразу после церемонии прощания и похорон и я понятия не имел куда. Потом ты вернулась как ни в чем не бывало и вступила в должность, позволив мне быть рядом, но не подпуская близко. Ты со мной даже не заговорила ни разу. — Драко нежно, но настойчиво держал женщину в своих руках и наслаждался её близостью. Он так скучал по ней. Невыносимая женщина. Его хрупкая, уязвимая и раненая жена.       Малфой аккуратно развернул её в своих руках и нежно коснулся губами мягких волос, — нам придется рано или поздно поговорить, ты ведь это понимаешь. Я знаю, что ты чувствуешь, несмотря на вину, которая тебя постоянно точит все это время, так просто случилось, Гермиона. Ты не виновата... — тихо прошептал он ей в висок.       — Нет, он… Его потеряла я, Драко.       — Нет! Гермиона. Мы. Его потеряли мы.       Гермиона мягко отстранилась от мужа и взглянула на его лицо.       — Прости. Я не смогу. У меня на это не хватит сил, — она развернулась и на негнущихся ногах пошла обратно к столу. — Я даже просто смотреть на тебя не могу, понимаешь. Я вижу в тебе его. А потом сразу вспоминаю, что больше не смогу его обнять, покачать, не поцелую перед сном.       — Гермиона, я тоже его потерял, — Драко сцепил зубы и сглотнул подступивший в горле ком горечи.       — Прости... — женщина отчаянно замотала головой и обняла себя за плечи. — Они отобрали у меня его, а до этого моих родителей. Отобрали все. За эти два месяца я поняла, что так как было, больше не будет. Нашей жизни до, не будет. Наших чувств не вернуть.       — Но у тебя все еще есть я. Я ведь люблю тебя, как и раньше. Ты моя жена, моя семья, — Драко рванул к ней, но Гермиона резко выбросила руку в его сторону и твердо сказала, — стой! Не надо. Пожалуйста, смирись. У нас больше нет семьи. Без него, нет. Я прошу тебя, уходи.       Министр Магии Великобритании, Гермиона Малфой развернулась и прошла к своему высокому креслу.       — Думай, что хочешь. Я сломалась, дура, идиотка, предательница или просто сумасшедшая карьеристка отвернувшаяся от мужа. Я не вернусь, — устало, но твердо проговорила она и в последний раз взглянула на мужа. — Прости меня.       Малфой смотрел на нее с толикой неверия, но вдруг осознал, что если эта упрямая женщина что-то вбила в свою голову, изменить это решение не сможет никто. Даже некогда любимый ею муж. Чертовы обстоятельства, чертова боль. Она потерялась в этом. Закрылась работой, спряталась в министерстве и отгородилась ото всех. Их маленький Скорпиус, ему было всего 4 года. Да, она никогда его не простит. Никогда. Драко развернулся и пошел к выходу из кабинета, — я не сдамся, Грейнджер! Наш сын умер и ты винишь в этом меня. Ты права, это только моя вина и мне с этим жить. Но это не значит, что все закончено, — мужчина вышел и вслед за ним раздался глухой стук закрывшейся двери.       — Я Малфой… — прошептала в пустоту Гермиона. 17 октября 2005 года.       Гермиона спускалась в холл Малфой Мэнора, как вдруг перед ней материализовался патронус Гарри.       — Это срочно, Годрикова впадина, дом 9. Жду тебя здесь немедленно! Поторопись.       От патронуса осталась лишь дымка, а Гермиона уже мчалась к границам антиапарационного барьера за воротами поместья. Внутри все клокотало от страха, потому что такой интонации у Гарри она не слышала со времен войны. Что-то случилось и это касалось лично ее. Драко, Скорпиус. Недолго думая, Гермиона сжала в руке палочку, — Экспекто патронум, — с деревянного кончика сорвалась выдра. — Драко, Гарри прислал патронуса, сказал срочно явиться в Годрикову впадину, дом 9. Мне тревожно. У тебя, мамы и Скорпиуса все хорошо? Свяжись со мной, как можно скорее! Выдра исчезла, а миссис Малфой добежала до ворот и тоже растворилась в воздухе.       Годрикова впадина словно вымерла, было слишком тихо, люди не гуляли по улицам, в окнах то там, то здесь горел свет, но общая картина заставляла содрогаться. Гермиона спешила вперед не разбирая дороги. Её инстинкты вопили во всю глотку, что случилось, что-то страшное. Она бежала и спотыкалась на дороге. На улице стремительно темнело, осень. А легкое платье в котором она выскочила на улицу, совершенно не предназначалось для прогулок. Длинный, развивающийся подол то и дело цеплялся то за камни, то за ветки кустарников, а холодный ветер пронизывал насквозь. Наконец показался нужный дом, Гермиона узнала его по аврорам, стоявшим у забора. Они прибывали на место только в крайних случаях, от этой мысли в душе вмиг стало холодно.       — Почему Гарри, почему ты позвал меня? — спрашивала она себя еле слышно.       — Миссис Малфой, мистер Поттер впереди, он вас ждет, — вкрадчиво поприветствовали авроры у калитки старого участка с заброшенным домом.       Гермиона кивнула и кинулась дальше, друг нашелся практически мгновенно.       — Гарри? — неуверенно позвала она. Поттер обернулся и в его взгляде отразилась боль. Она видела это раньше, помнила этот взгляд.       — Постой, — сказал он. — Мы прибыли по вызову аврора, который преследовал подозреваемого. Ты же знаешь, что программа отлова пожирателей все еще в действии, мы, к сожалению, до сих пор не всех отыскали.       — Гарри, пожалуйста… Что случилось? — Гермиона нервно теребила платье не в силах сохранять спокойствие.       — Да, да… После истории с твоими родителями, в общем, мы ведь не смогли тогда их найти, и прошло уже полтора года, но… Гермиона, понимаешь, там… — Гарри что-то неуверенно бормотал, избегая прямого взгляда.       — Гермиона, Скорпиус, — но не успел он закончить фразу, как женщина сорвалась с места и ринулась внутрь дома.       — Стой! — донеслось позади, — остановись, прошу тебя!       Но миссис Малфой уже ничего не слышала и не чувствовала, она пролетела входную дверь, коридор и её взору открылась комната, посреди которой лежал мальчик. Он был весь в порезах, в луже собственной, алой крови. Её маленький Скорпиус бледный, как мел, с кровавыми потеками на тонкой коже. Гермиона ощутила руки на своих плечах, но стряхнула их с нечеловеческой силой и шагнула к сыну. Она ступила в лужу его крови, сделала шаг, еще один. В нос ударил едкий запах металла и смерти.       — Мальчик мой… — прошептала она и опустилась на колени.       — Малыш. Мерлин, что же это, — Гермиона коснулась его и притянула к себе, Скорпиус показался таким невесомым, трясущимися руками она подняла его неверяще осматривая дюйм за дюймом.       — Как же это? — Её касания были невесомыми, кожа сына была чуть холодной, но предательски серой, некогда горящие жизнью глаза, были закрыты. Волосы были окровавлены, капающая на пол кровь не застыла, не засохла, все выглядело так, словно он перестал дышать лишь секунду назад, но это было не так. Магия. Это место было зачаровано. Это было сделано для нее, для него. Представление.       — Как так, Гарри? — Гермиона исподлобья взглянула на друга, по её щекам текли слезы.       — Скажи мне, как это могло произойти? — Она поднялась на ноги не выпуская сына, медленно приближаясь к другу. Тело била дрожь, а в дверях, за спиной Поттера, показался силуэт Драко. Его взгляд был безумным, он метался от её лица к рукам, в которых она нежно держала тело их мальчика и выражение лица постепенно становилось непроницаемым.       — Как ты это допустил, Гарри Поттер? Как? Почему ты спас всю магическую Британию, но не уберег моего сына? — кричала Гермиона, что есть мочи.       — Почему? Почему мой сын? Мой мальчик? Почему моя семья? Потому что мы Малфои? Потому что я осмелилась выйти за него, Гарри? — Гермиона прижимала Скорпиуса к себе, по её рукам и платью стекала его кровь, — почему вы все такие бесполезные? Я вас всех распущу! Весь аврорат, слышишь меня? Семь лет, Гарри Поттер! Семь! А они все еще гуляют на свободе! И теперь мой сын?       Голос предательски срывался, а в глазах стояла пелена. Гермиона начала терять самообладание, она развернулась и окончательно обессилев, опустилась на пол. Прижала к себе сына и завыла от отчаяния, от боли, которая бесчеловечно рвала её изнутри на части. Она медленно раскачивалась взад-вперед, баюкая своего маленького мальчика.       — Ты же был в безопасности… В безопасности. Как же так…       Гермиона не почувствовала, как рядом опустился Драко, как дрожащими руками прижал их обоих к себе. Никогда в жизни он не испытывал такого ужаса прежде. Это был его сын, его мертвый сын в руках женщины, которую он любил больше жизни. Он любил их обоих, а теперь все рухнуло. Их мир в одночасье превратился в беспросветную тьму. Малфой почувствовал неладное еще тогда, когда с ним связалась Нарцисса и сказала, что очнулась в своем поместье во Франции, но Скорпиуса рядом не было. Испуганная мать тут же связалась с Драко, но как оказалось, было поздно. Следом за ней появился патронус Гермионы и все сомнения, которые еще теплились в его душе, испарились. Он тут же аппарировал по адресу, который она назвала, но к этому был не готов.       Слух резал отчаянный вой молодой женщины, которая потеряла все. Сердце рвало от невыносимой боли, потому что нет, не так, он никогда не хотел так. Малфой еще крепче прижал к себе Гермиону и Скорпиуса, и тихо заплакал. Видит Мерлин он думал, что его слезы высохли еще тогда, в 16 лет…       Гарри Поттер стоял на том же месте, где Гермиона вырвалась из его хватки, сжимая и разжимая кулаки. Он ненавидел тех, кто это совершил, ненавидел представление оставленное для Гермионы и Драко, ненавидел себя за то, что был таким беспомощным идиотом. Она была права, когда кричала, права во всем. Гарри чувствовал такую боль, невыносимую, раздирающую и еще стыд, он больше никогда не сможет посмотреть им в глаза, особенно ей.       — Простите меня, — прошептал он и на ватных ногах вышел из ветхого дома, где оставил скорбящую, некогда счастливую семью.