Потерянное облако

      Скалл чувствует, что он теряется. Он путешествует, ездит по миру, но у него нет какой-либо цели. Его последний якорь растворился вместе с Луче. Ария так и не стала кем-то, за кого могло бы уцепиться блуждающее Облако. Ты ошиблась с крёстным отцом для своей дочери, Луче. Он избавляется от последних связей с людьми, окружавшими его когда-то. Выбрасывает новый телефон, сжигает в фиолетовом пламени единственную фотографию, появившуюся каким-то чудом - на ней изображены все Аркобалено до проклятия. И Луче. Тогда ещё живая Луче. Фотография разлетается пеплом, ветер забирает единственное упоминание того, что когда-то они были единым целым, пускай это целое и было склеено из крошечных кусочков, не подходящих друг к другу по форме (потом он поймёт, что натворил, но прошлого не вернёшь и сожжёную бумагу не соберёшь обратно в драгоценный листок). Но Скалл так и не смог заставить себя избавиться от семи браслетов на руке, те остались, ежедневно напоминая о том, насколько каскадёр беспомощен и жалок. О том, что теперь у него нет даже кривого и мерзкого зачатка семьи. И никогда не будет.       Облако медленно погружается в отчаяние, тонет в пучине безысходности с головой, прекрасно понимая, что уже не выберется, добровольно отдаёт себя на съедение внутренним демонам, потому что терять ему уже нечего. Мир пепельный. Собственное пламя, как назло, уберегает от шальных пуль и проникающих ранений, собирает по кусочкам тело, вмазанное в стену при неудачном повороте. Не оставляет и шанса выбраться из всего этого. Каскадёр горько улыбается, сжимая в зубах фильтр сигареты, и думает, что на самом деле его проклятие - не какая-то там Три-ни-Сетте, а собственное пламя. Не будь его, он бы умер тогда, под завалами, как ему и было суждено. Или ещё раньше, не выдержав побоев хозяина.        Облако постепенно сходит с ума, сжираемый собственным одиночеством.        Облако уже не боится убивать, у него руки по локоть в крови и есть своё кладбище.       Облако никогда не боялось умереть, только смерть почему-то забирает обычно тех, кто ему дорог.       У Облака есть разве что семь браслетов, олицетворяющих хороших, на самом деле, людей, которые для него почему-то мертвы, несмотря на то, что в земле лежит только один из них.       Облако окончательно перестаёт чувствовать боль - физическую, собственное пламя выжгло нервные окончания, игнорируя крики своего носителя, но это было единственное чувство, которое помогало ему чувствовать себя живым, и теперь его нет.       Скалл преуспевает в контроле над пламенем настолько, что теперь он может увеличивать себя. Кости, мышцы, кожа, всё растёт потихоньку, потому что быстро нельзя - получится гигант с лицом младенца или младенец с лицом взрослого. Ускорение деления клеток, разный темп в разных областях. Малейший сбой в контроле - клетки начинают делиться беспорядочно, появляются опухоли. И, пускай пламя выжигает вредоносные объекты, но Скалл никогда не знает, когда и где они появятся, а отплёвываться от крови, когда огонь сжигает сгусток клеток, разросшийся у него в лёгком, ему не нравится. Но теперь он может ходить по обычным улицам городов, не боясь, что нарушит омерту. Достаточно купить рыжий парик и плотные цветные линзы голубого цвета, чтобы его внешность стала напоминать стереотипного жителя Шотландии или Ирландии. Мотоциклетный костюм в такие дни меняется на мешковатые штаны и свитер. Скалл смеётся и подкрашивает губы малиновым цветом, чтобы не бросалась в глаза их бледность, а пластыри на лице заменяет на специальный воск, поверх которого наносит тональную основу. Он пытался красить лицо полностью, но пламя, почему-то, тональник сжигает (при том, что спокойно реагирует на фиолетовые тени и помаду для губ), поэтому эту идею каскадёр отбрасывает почти сразу.       Находиться долго во взрослой форме невозможно. Контроль пламени начинает сбиваться уже после получаса, а без контроля не получается быстро и без проблем вернуться в форму Аркобалено - пламя надо развеивать медленно и аккуратно, то в противном случае оно будет уходить рывками и резко, разрывая кожу и ломая кости. Скаллу почти не больно, но стирать по несколько раз мотоциклетный костюм ему честно лень, а белый свитер после этого можно отправить в мусорку, а лучше сразу сжечь. А ещё в целом лежать в собственной крови - спорное удовольствие, потому что... Во-первых это твоя кровь, а во-вторых после такой ванны ты минимум час будешь отмывать волосы от засохшей липкой субстанции, мерзко пахнущей железом.       Скалл теряется в толпе, сливается с окружающими его людьми. Облако рассеивается. Он не разговаривает с людьми, не ищет новых знакомств, просто гуляет по узким улочкам Парижа, не обращая внимания на легендарную башню. Или по широкой улице Строгет, когда байк заносит его в Копенгаген. Скалл забывает про еду и сон, колеся по миру в бессмысленной погоне от реальности. Он не запоминает города, в которых бывает, не запоминает лица людей. Для каскадёра не существует ничего, кроме бескрайнего неба под головой.       Через несколько лет он в первый раз за долгое время появляется на пороге особняка Джиглио Неро. Скалл не знает, что нужно делать, что нужно говорить маленькой крёстной дочери, что вообще он может сейчас сказать или сделать, он ничего не значит. Закрывшиеся автоматические ворота отрезают пути к отступлению, поэтому каскадёр заходит в дом, чувствуя, как на него давят ставшие когда-то почти что родными стены. Вновь зажигаются прожекторы под пёстрым куполом, цикл замыкается. Ему открывают дверь молчаливые слуги, Скалл не узнает их лица, дворецкий вызывается провести Аркобалено к кабинету донны Арии и каскадёр не находит сил на сопротивление. Ему кажется, что он идёт на плаху. И его мир рушится, когда он видит перед собой ту, над колыбелькой которой когда-то создавал морские фигурки, потому что с лица девятилетней малышки Арии на него смотрят ярко-синие глаза Луче. Скалл судорожно выдыхает, облизывая губы и понимает, что не знает, что ему надо делать, язык липнет к нёбу, мешая сказать хотя бы слово. Поэтому он делает самое глупое действие, которое вообще может сделать - создаёт на ладошке небольшого фиолетового осьминога, после чего импульсом пламени отправляет его к крестнице. Каскадёр не знает, чего хочет добиться этим, поэтому опускает взгляд в пол, чувствуя, что щёки покрываются мерзкими пятнами румянца, сжимает ладошки в кулаки. А после слышит внезапный шорох. Скалл поднимает взгляд, после чего шумно сглатывает слюну.       На глазах малышки Арии мелькают блики подступающих слёз, губы начинают подрагивать, а после с них срывается первый всхлип. Скаллу кажется, что он сейчас развалится на части, потому что он причиняет боль той, которой должен был заменить отца (пускай он и не знает, как это, ибо родителей у него не было), дочери женщины, принявшей его как родную. И это ужасно. Ты снова ошибаешься, уродец. Скалл открывает рот, пытаясь выдавить пару слов в оправдание или хотя бы извиниться, но после чувствует, как его внезапно сжимают в объятиях. Ария утыкается в его плечо, обнимает крошечное тельце, Скалл чувствует, как намокает от чужих слёз его плечо и не находит сил даже на то, чтобы поднять руки и обнять девочку в ответ. Мадонна, почему мир настолько несправедлив к этому маленькому Небу? Почему мир так несправедлив ко всем ним?       Ария таскает его по особняку, показывает, как здесь что изменилось, рассказывает про сурового дедушку Марко, который по просьбе мамы учит её управлять делами семьи и на данный момент является регентом Джиглио Неро, про странного, но весёлого дядюшку Кавахиру (на этом моменте Скалл на секунду напрягается, но после выдыхает), который помогает ей управлять пламенем, хотя у него самого огонёк синий-синий, а у неё рыжий, про слуг, которые оберегают её и очень любят. Щебечет что-то про остальных Аркобалено, которые иногда появляются в особняке - в основном на её день рождения, реже - просто чтобы проведать, почти никогда - в годовщины смерти матери. О том, какое у Аркобалено хмурое, но на самом деле любящее Солнце, какой активный и весёлый Дождь; строгая Лар, которая пытается рассказать что-то о оружии; флегматичный Фонг, который умеет очень весело шутить и знает кучу историй, а ещё про Верде, который постоянно говорит что-то непонятное и невнятное, его девочка не понимает. Про Вайпера (Вайпер?...) Ария рассказывает меньше всего, но её глаза всё равно лучатся искренним детским счастьем. Скалл облегчённо выдыхает, понимая, что всё это время девочка была не одинока. Значит всё не так плохо. Небо показывает ему его старую комнату, где, кажется, ничего не поменялось. Каскадёр чувствует, что внутри разрастается пустота. Он не находит в себе сил переступить через порог.       Скалл не выдерживает в особняке больше трёх дней. На него давят стены, напоминая о прошлом, но возвращают они его в то время, где Аркобалено были рядом друг с другом. Ария на него не обижается. Она смотрит своими невыносимо синими глазами, улыбается тепло и искренне, после чего говорит, что об особенности Облаков ей рассказали в первую очередь и что на Скалла она не злится. Небо смеётся, окружает каскадёра на прощание тёплым коконом пламени и просит привезти ей сувениры. Скалл не смеет ей отказать.       На этот раз он покидает особняк на полгода - ровно столько остаётся до дня рождения Арии. Он объезжает всю северную Европу, кроме Великобритании с Исландией и Прибалтики, учит шведский язык и впервые пробует сюрстрёмминг, после чего осознаёт, что никогда не поймёт шведов. А ещё замечает, что в Скандинавии очень много похожих на него людей - тех, у кого кожа темнее его настолько, что это различие почти незаметно. Они отличаются цветом волос, но, тем не менее, Скалл всё равно чувствует схожесть с этими людьми и ему становится спокойнее, потому что там таких не осуждают. Свою маскировку он всё равно не снимает, но от него впервые не отшатываются, как от прокажённого. Он ходит по Стокгольму в своей взрослой форме, кутаясь в голубую куртку и белые джинсы, на его голове светлый парик, а радужки переливаются из фиолетового в голубой, потому что он пытается убрать из них пламя. Он убирает пластыри и ходит всё время в мягкой белой медицинской маске. Скалл впервые в своей жизни идёт в кино, когда понимает, что начинает распознавать, что говорят люди на улице. Конечно, его запаса слов из шведского языка не хватает, чтобы понять всё то, что ему пытаются рассказать люди с экрана. Он не проникается, потому что люди в кинотеатр приходят в компаниях или хотя бы парами и это заставляет каскадёра особенно остро ощутить своё одиночество.       Скалл приезжает в особняк Джиглио Неро через неделю после дня рождения Арии, чтобы не наткнуться совершенно случайно на других Аркобалено. Он дарит ей огромную коробку с разными игрушками и сладостями, а потом, пронаблюдав за счастливыми детскими визгами с добрые полчаса, узнает о том, что, оказывается, остальные атрибуты его ищут. Интересно, зачем? Убить хотят? Скалл не чувствует, что эта встреча принесёт ему хоть что-нибудь хорошее, поэтому просто легкомысленно смеётся и отвлекает Арию игрой в древних шаманов. А потом, когда садится солнце, он преобразует пламенем мотоцикл и везёт Небо кататься по ночной Италии. Каскадёр едет аккуратнее, чем обычно, потому что с ним, вообще-то, ребёнок, но при этом всё равно пытается передать ей то чувство драйва, которое он ощутил когда-то настолько давно, словно это произошло в другой жизни, когда впервые сел за руль своего первого мотоцикла. И у него, кажется, получается, потому что Ария за его спиной восхищенно кричит и заливается громким смехом. У Скалла вздрагивают губы в подобии на искреннюю улыбку.       Каскадёр заезжает на ближайший достаточно высокий холм, откуда открывается прекрасный вид на огни ночного города. Они сидят там, пока на небе не сгущается ночь и чёрное полотно не засыпает звёздами. Красиво. Ария прижимается к боку старшего Аркобалено, после чего показывает пальчиком на небо, рассказывает про созвездия со своей детской наивностью, а после зевает, начиная засыпать. Уже поздно.       Скалл привозит Арию в особняк уже глубоко за полночь, обращаясь в свою взрослую форму, держит ребёнка на коленях, пока едет на байке, игнорирует любую технику безопасности, прижимая к себе девочку одной рукой, а второй умудряясь управлять байком. Уже у дверей он вновь становится собой-Аркобалено, передаёт Джиглио-Неро на руки дворецкому, после чего вновь уезжает, не прощаясь.       Скалл продолжает колесить по миру. Он спит под открытым небом, ест в придорожных забегаловках, когда перед глазами начинает темнеть, а его одежда окончательно пропитывается запахом бензина. Каскадёр спокойно говорит на нескольких языках (их количество он не считал), может разобрать на части и собрать заново практически любую машину или байк, выбивает в тире (какая смешная штука, особенно, если тебя буквально окружают ходячие мишени. Пуля в лоб - прямое попадание, 10/10) максимальное количество очков и обзаводится несколькими брелками на ключах от мотоцикла, учится едва ли не возвращать людей с того света с помощью пламени и подручных средств, благодаря чему у него появляется множество должников в разных частях света, начинает разбираться в разных видах оружия и не может расстаться с браслетами на руке.       Один раз, проезжая по южной части Италии он совершенно случайно убивает босса семьи Каркасса. Правда случайно. Ну не мог же каскадёр знать о том, что камешек, отлетевший из-под колеса его байка, случайно отрикошетит об стену какого-то дома, попадёт в лампочку фонаря, чем лишит света всю улицу (Он не знает, почему вообще на той улице был один фонарь, что это вообще за ужастик?!!), а это уже приведёт к тому, что где-то там на другом конце этой несчастной улицы высокопоставленный дон Антонио подскользнётся из-за этого на луже и сломает себе шею. Мадонна, такое стечение события статистически невозможно!       Члены семьи Каркасса каскадёра находят на следующее утро. Он честно не понимает, почему ему предъявляют обвинения в убийстве какого-то там дона, а после объяснения ситуации заходится истеричным хохотом, потому что тупо не верит в то, что такой бред вообще мог произойти. Ему даже немного жалко несчастного Антонио, потому что умереть такой нелепой смертью он не пожелал бы даже хозяину цирка. Хотя нет, пожелал бы. Только ему и пожелал.       Таким образом его заносит в семью Каркасса. Скалл вскидывает бровь, не понимая, почему семья, чьим источником основной прибыли является наркоторговля, незаконная контрабанда оружия и рабовладельчество всерьёз считает, что он им поможет и не перебьёт на месте. Он честно считает, что перед ним стоят идиоты, пока ему самому не задают вопрос "почему, если мы такие плохие, за нами до сих пор не пришли Вендиче?". Но члены этой семьи всё равно идиоты, потому что сразу после этого вопроса они рассказывают ему почти всю подноготную семьи. Скалл удивлённо присвистывает, когда оказывается, что Каркасса уже несколько лет сотрудничает с Вендикаре, что рабы - особо опасные преступники, которых переводят из тюрьмы в тюрьму, прежде чем они не окажутся в окончательной точке - логове Вендиче. И что наркотики строго контролируются и передаются исключительно в военные госпитали, потому что там лежат люди, которым больше уже ничего не поможет, а контрабандное оружие... с ним отдельная история, которую Скалл сразу пропускает мимо ушей, потому что его этот вопрос ни капли не волнует.       Каскадёр начинает управлять этой семьёй в тот же день. Он ставит во главе семьи молоденького, но искреннего паренька, в пламени дождя которого едва заметно проблёскивает небо, следуя негласным правилам мафиозного мира Италии, а сам начинает заниматься военной силой Каркасса. Учит мафиози - они все оказываются очень молодыми, кто-то даже младше самого Скалла (каскадёр честно опускает то, что ему, вообще-то, если верить документам, недавно исполнилось двадцать девять лет (малышке Арии исполнилось одиннадцать)), драться, стрелять из оружия и оказывать первую помощь раненым, потому что хранителей солнца у них дефицит. Притягивает своих должников, чтобы они помогали с пламенем, потому что он всё ещё не может перестать ощущать угрозу от огня.       Время течёт на удивление быстро. Жизнь для Скалла замыкается в новый цикл, но он уже не обращает на это внимание. Для малышки Арии (которой уже пятнадцать и она никакая не малышка, но каскадёр затыкает эту мысль куда поглубже) он становится тем самым любимым родственником, который приезжает в гости несколько раз за год, привозя с собой кучу сладостей и подарков, по приколу дарит ключи от машины и в тот же день сажает за руль, говоря, что лучшее обучение происходит на практике, помогает сбегать с уроков у нудного учителя и приносит свою атмосферу, которую невозможно повторить. Кажется Луче всё же не ошиблась с выбором крёстного. Ария называет его папой и каскадёр с трудом глотает комок, встающий в горле, с трудом говоря, чтобы она не назвала его так случайно при других Аркобалено. За всё это время он так и не находит сил встретиться с другими атрибутами. Потому что им это не нужно. Потому что он боится наткнуться на ненависть в их глазах.       Скалл поднимает с колен семью Каркасса, развивает сеть информаторов и продолжает путешествовать. Жизнь идёт своим чередом.       А потом малышка Ария ("Мне уже почти девятнадцать лет, пап") говорит, что она беременна. Ждёт дочку.

А мир Скалла замирает.