В кои-то веки он сделал что-то правильно...
Он умирает, защищая остальных Аркобалено. Полностью наполняет своим пламенем чужие резервы, а остатки огня использует на то, чтобы увеличить вероятность того, что Верде сможет добежать до базы и спасти всех от радиации. Скалл идёт на самоубийство, прекрасно понимая, что уже не выживет. Что у него нет ни единого шанса. У него из оружия - дерьмовый пистолет, несколько гранат в карманах и надежда на успех. Каскадёр пинает учёного вниз со склона, давая тому возможность сбежать, выжить, после чего кидает одну из гранат, пропитанную облачным пламенем, прямиком в армию Бьякурана, при этом убегая в сторону. Ударная волна, во много раз усиленная фиолетовым огнём, сметает людей, разрывает плоть на части, ударами об землю ломает конечности и позвоночники, а звук взрыва оглушает. Скалла же со всей дури впечатывает в камень. Кажется, у него ломается что-то из костей, потому что мерзкий хруст, раздавшийся рядом, он никогда ни с чем не перепутает. Кажется, он слышит где-то рядом крик, подозрительно похожий на Верде, но звон в ушах в итоге перекрывает любые другие звуки. Скалла окружает подозрительная тишина, словно он в вакууме, а после он стягивает с головы уже не нужный, ибо тот от удара треснул, шлем, касается кончиками пальцев ушей и понимает, что кожа в районе висков мокрая, как и уши. От звона начинает болеть голова, Скалл ошарашенно оглядывается по сторонам, чувствуя себя так, будто он окружён тусклой пеленой отчуждения. Под ногой ощущается что-то выпуклое. Опустив голову, каскадёр видит, что он наступил на чью-то кисть. Наверное человеку больно. Хотя, человек ли это. И может ли чувствовать боль тот, у кого оторвана голова? Вокруг него всё в крови, он сам в крови, но Скалл делает шаг вперёд, оглядывая то месиво, что осталось от когда-то живых людей. Надо идти дальше. Верде должен добраться до базы. Они выживут, все остальные выживут. Комбинезон в районе груди намокает, Скалл растерянно опускает руку вниз, чувствуя, что под плотной тканью находится что-то острое. Надо же, кажется, он сломал ребро... Не концентрироваться на этом. Надо идти. Бежать. Надо убить как можно больше людей Бьякурана, чтобы остальные выжили. Его жизнь - крошечная цена за жизни самых важных ему людей. Облачные инстинкты зашкаливают. Каскадёр не чувствует, но знает, что сам он больше похож на решето, чем на нормального человека, что жить ему осталось от силы минут десять, прежде чем он отойдёт в чертоги Вечной от кровопотери. Он почти ничего не видит, потому что единственный зрячий глаз залит кровью, а протереть его нет времени. Скалл стреляет, не видя, куда летят пули, пока не кончатся патроны, использует последние крошечные крупицы своего пламени, чтобы укреплять мышцы и вырывать чужие сердца голыми руками, пока собственный огонь сжигает изнутри, пытаясь использовать плоть в качестве топлива, сжигает незрячий глаз полностью, прорываясь наружу. Разъярённое Облако вырезает добрую треть армии Бьякурана, после чего резко бежит в центр толпы, кидая две оставшиеся гранаты в разные стороны. Взрыв уносит с собой ещё десятки, если не больше жизней, а вместе с ними и жизнь Скалла. Каскадёра буквально разрывает на части, а собственное пламя сжигает куски плоти, уничтожая всё, что осталось. Скалл умирает с мыслью, что он всё сделал правильно. Он дал Верде достаточно времени. И Гроза действительно успевает добежать до базы Аркобалено, вваливается в здание, заходясь судорожным кашлем. Его перехватывает за плечи обеспокоенный Реборн, встряхивает слабо, а Верде словно прорывает, он кричит, сжимая волосы в руках, перед его глазами ужасающая картина, а его мозг впервые не может найти выход из ситуации, потому что мёртвых вернуть невозможно, потому что их Облако не могло выжить в таком взрыве, потому что никакая наука не поможет ему вернуть человека, добровольно пошедшего на верную смерть ради того, чтобы остальные атрибуты Аркобалено могли жить. Потому что каскадёр смотрел на него с такой тоской и нежностью, словно не учёный наравне с остальными членами семёрки унижал его в течение стольких лет. И Верде впервые не понимает, что происходит, впервые со становления Аркобалено не знает, почему человек поступил именно так, потому что их Облако оказалось совершенно непредсказуемым. Он не может связать и пары слов, шепчет что-то сбито, поэтому к нему подбегает Вайпер, касается ладошкой лба, считывая воспоминания. Гроза вздрагивает, сбрасывает с себя чужую руку, но Туману хватает и пары секунд. Фигурка в плаще подозрительно вздрагивает и замирает. - Где лакей, чёрт возьми, Верде!? - Реборн шипит сквозь зубы, потому что сейчас ему не до игр. Они должны держаться все вместе, даже если среди них будет бесячий до жути каскадёр, потому что он тоже Аркобалено. И то, что сейчас его не было рядом с Грозой, говорило лишь о том, что их Облако ещё больший идиот, чем они думали. Повисает напряжённая тишина. Гроза поднимает растерянный взгляд на Реборна, после чего щурится, отталкивает с силой от себя Солнце и уходит в свою лабораторию. Он защитит остальных, потому что в противном случае весь мир погибнет, а его разработки окажутся абсолютно бесполезными. И делает он это вовсе не потому, что где-то там лежит тело человека, который отдал за него и остальных жизнь. Остальные Аркобалено переглядываются между собой, а Маммон сжимает руки в кулаки. - Он не вернётся. - Голос Тумана звучит очень странно, словно приглушённо, но при этом чуть дрожащий, словно тот находится в диком напряжении. - Больше никогда не вернётся. Реборн замирает в странной позе, потянувшись было к Леону. То есть.. Как это не вернётся? Их лакей... мёртв? Но он же Облако, он чёртово Облако, он не мог умереть от пули, потому что даже если его пламя слишком слабо, чтобы атаковать, оно должно было уберечь своего владельца! Он не мог умереть так глупо! Реборн опускает руку вниз, выпрямляя неестественно спину. Пламя внутри бунтует, сворачивается кольцами, грозясь убить всех вокруг, но... оно грустит, воет диким зверем, потому что один из их отвратительной, мерзкой, сшитой ржавыми нитками семьи уже больше никогда не откроет глаза. Не закричит, не замашет руками, не сделает тот - абсолютно прекрасный, на самом деле - кофе, не попытается позаботиться о них, как делал когда-то, не станет рассказывать о бессмертии, не прокатится на байке, не улыбнётся, всего этого больше никогда не будет. Собственное солнце плачет, потому что не смогло помочь, не вылечило, не справилось. Реборн стискивает зубы. Лакей умудряется доставлять ему проблемы даже после смерти. Ублюдок. Чёртов гражданский, который зачем-то полез в мафию, ввязался в это добровольно и умер так жалко и нелепо. Реборн его ненавидит. Презирает искренне, всей душой. Чёртово пламя... Рядом судорожно выдыхает воздух Фонг, лицо которого не меняется, но взгляд становится растерянным. Никто из них не умер за тридцать с лишним лет, так почему их Облако умерло именно сейчас?.. Колонелло шумно выдыхает воздух, сжимая в руке винтовку, к нему прижимается сбоку Лар, явно не осознающая, что делает. Вайпер не шевелится, а его лицо всё так же, как и обычно закрывает плащ. Туман с трудом находит в себе силы рассказать, что произошло, остальным Аркобалено, но говорит сухо и сдержанно. Их стало на одного меньше. Их Облако пожертвовало собой, чтобы они жили. Все они.Скалл смеётся, в его волосы вплетены веточки кипариса и засохшие одуванчики. Неудачно обломанные ветки царапают лоб, отчего по бледной коже стекают кровавые капли. Скалл смеётся, его взгляд абсолютно опустошённый.
Каскадёр приходит в себя, словно от кошмара, мир выхватывает его из забытья, словно за шкирку из ледяной воды. Перед глазами летают картинки будущего, которое ещё не случилось, а Скалл чувствует, что на его глаза наворачиваются слёзы. Потому что его семпаи в итоге всё равно умерли. Погибли от радиации. Потому что Скалл не справился, потому что его пламя недостаточно увеличило шанс того, что Верде изобретёт то, что спасёт остальных (пускай ноль, умноженный на любое число, всё равно останется нулём). Потому что лаборатории взлетели на воздух от взрыва, устроенного семьёй Бьякурана, а обломки похоронили под собой их Грозу. Это была вторая смерть. Следом умер Колонелло, закрывая своим телом Лар. Затем был Фонг. Он влетел прямиком в толпу бойцов Мельфиоре, яростно сверкая глазами и разрушая всё вокруг. Его убили прямым выстрелом в сердце. Потом Реборн, его сразила радиация, ослабившая его настолько, что он не смог исцелить себя, когда в него прилетела пуля. Вайпер покончил с собой, чтобы избежать мучений, медленно сгнивая заживо. Потому что другого пути не было. В живых осталась только Лар. Скалл почувствовал, как по его щекам текут жгучие слёзы, ему стало настолько холодно и плохо, будто из него что-то вырезали, вырвали внутренности наживую. Почему, почему, почему он не смог, почему? Почему он опять не справился? Его семья должна была жить, так почему из-за того, что у них такое слабое и ничтожное Облако, они мертвы, все, кроме Лар, но её жизнь хуже смерти, потому что она будет умирать медленно и мучительно, сжигаемая собственным пламенем от отчаяния. Скалл тихо всхлипывает, сжимается крошечным комочком, надеясь, что если он исчезнет, то весь этот круг боли и смертей закончится. Каскадёр срывается с места, трясущимися руками натягивает мотоциклетный костюм прямо поверх пижамы, надевает шлем и вылетает из здания, судорожно хватая ртом воздух. Дальше, дальше, дальше, ему нужно быть как можно дальше, так он не навредит. Не навредит же?... Скалл летит на байке по дороге, игнорируя любые скоростные ограничения, огибает машины, стремясь уехать куда подальше, туда, где его никто не найдёт, где его не достанут, где он не сможет причинить вред, где из-за его оплошностей перестанут гибнуть люди. По щекам струятся слёзы, но каскадёр не чувствует этого. Он сейчас вообще ничего не чувствует, кроме пустоты и отчаяния. Надо оказаться как можно дальше. Его перехватывают в Румынии, на подъезде к границе с Молдавией. Скалл сам не сразу понимает, что происходит, просто перед ним, вышедшим на заправке, внезапно появляются до боли знакомые глаза бордового оттенка, а после его прижимают к себе маленькие ручки. Лицо щекочут синие волосы, каскадёр чувствует запах пороха, моря и каких-то пряностей, словно рядом с ним заварили глинтвейн или пряный чай. И на его глазах вновь появляются слёзы, а тело начинает трясти. Зачем здесь Лар? Почему она пришла, она должна уйти, она в опасности, её не должно быть рядом. Скалл упирается ладонями в чужой живот, давит, пытаясь отстранить, но он всегда был слабее военной, а дрожащие руки только усугубляли картину. - Дева Мария, какой же ты идиот! - Лар внезапно сжимает чужие плечи, резко и сильно встряхивая Облако, после чего вновь притягивает его к себе, игнорируя чужое сопротивление. Скалл затрясся сильнее. - Уходи, семпай, тебе небезопасно со мной находиться... - Голос каскадёра звучит совсем жалко: он дрожит и срывается, слышится то слишком тихо, то истерично громко, - Уходи, уходи, уходи! - Скалл срывается на крик, резко ударяя девушку в грудь ладонями, а его пламя вспыхивает в груди, проходит по рукам, усиливая толчок - Лар отлетает в сторону на несколько метров, смотря на Облако ошалевшими глазами, а каскадёр на чистых рефлексах запрыгивает на байк и газует, стремясь оказаться как можно дальше. Облако исчезает. Аркобалено его так и не находят. Но находит Кавахира. Скалл к тому моменту оказывается в Мексике, пытается скрыться в самых бедных городах, но для шамана это не является проблемой. Интересно, что бы вообще являлось? А Шахматоголовый выдёргивает его из Мексики, за шкирку тащит в убежище, после чего говорит что-то о предстоящей битве. Аркобалено смотрит растерянно, пытается сфокусироваться на чужих словах, но почему-то в голове начинает набатом бить мигрень, а перед глазами мелькают чёрные пятна. Он плохо понимает слова шамана, сознание с трудом выцепляет что-то про проклятие, про избавление от него, про то, что они станут свободны. Скалл не хочет снятия проклятия, ведь оно последнее, что связывает всех Аркобалено вместе. И освобождаться он тоже не хочет, он и так свободен, а так он потеряет последние ниточки связей с реальностью. Хотя, если они снимут проклятие, то его семпаи не погибнут от радиации. Но облака - эгоисты, они не хотят отпускать близких и важных людей. И Скалл не хочет. Может... Будет лучше, если они умрут все вместе? Так они будут рядом друг с другом до последнего. Нет. Нет, нет, нет, нет!Нет!
Скалл не будет таким эгоистичным. Его семпаям от проклятия плохо, он не может из-за своей прихоти лишить их возможности жить полноценной жизнью. Быть счастливыми. Даже если в этой полноценной жизни нет даже крошечного кусочка для потерянного Облака. Его. Семпаи. Будут. Счастливы. Каскадёр молча протягивает руку Кавахире.Его смерть - крошечная цена за счастье остальных. Абсолютно незначительная.
Но драться против старших Аркобалено у Скалла всё равно не получается. Он слишком долго поддерживал их пламя, поэтому собственный огонь сопротивляется, оставляет ожоги на теле, мстит носителю даже за мысль о том, что он может навредить тем, кого столько времени защищал. Каскадёр с трудом (он не понимает расстояния между собой и противниками) уворачивается от чужих ударов, но сам не атакует. А потом ему, вроде как, пробивают голову. Бермуда замирает на секунду, словно неуверенный в том, что хочет сделать, но после наносит решающий удар. Зря. Скалл бы и так не особо сопротивлялся, разве что нанёс пару ударов для галочки. Оказывается, когда тебе пробивают голову, это больно. Впрочем эта боль длится от силы несколько секунд, после чего наступает пустота и темнота. А где обещанный свет в конце тоннеля?Оказывается, что он снова не умирает.
Скалл приходит в себя в больнице Намимори. Собственное пламя лечит повреждения, а каскадёр приходит в ужас, подскакивая на кровати, потому что без сознания он не может контролировать своё пламя и то могло перестать поддерживать семпаев. Но после он прислушивается к себе и чувствует всю ту же привычную пустоту, преследующую его со дня смерти Арии. И облегчённо выдыхает. Дева Мария, он справился в первый раз в жизни. Рядом с кроватью на тумбочке стоит, судя по всему, букет с какими-то цветами, источающими сладость, а в воздухе витает запах хмеля, специй и чего-то хвойного. Скалл был бы и рад рассмотреть, что за цветы в его букете, но его глаза накрыты мягкой повязкой. Как и вся голова, впрочем, на нём столько бинта, что каскадёр чувствует себя неудачной пародией на Вихтенштайна. Чёртов австриец, а если бы он умер, а проклятие так и не сняли? Облако внутри ворчит, вьётся клубком, но затихает. Клонит в сон. А потом ученик Реборна каким-то образом снимает с них всех проклятие. Скалл не помнит, как это было сделано, что сделал для этого он сам. Он помнит лишь то, как краем глаза увидел удивлённо-радостное выражение лица Реборна, после чего его резко накрыло такой болью, какую он не чувствовал даже во время наложения проклятия. Кажется, он кричал...На арене вспыхивает огромный пожар, горящий всеми оттенками фиолетового, поглощая своего владельца.