***
Едва мальчишка-Аватар скрылся из виду, Зуко спрыгнул вниз, мягко приземлившись на полуразвалившуюся крышу домика. Ждать своих он должен был здесь, в руинах Таку. Без всяких раздумий юноша направился вглубь каменного лабиринта: уже превосходно ориентировался в витых сплетениях улиц, уходящих в гору. Тут должен быть поворот, завернуть там, спуститься здесь — и виден знакомый широкий зазор между бело-песочной плитой и двумя грудами чего-то, что когда-то было фундаментом. Зуко, лёгши на живот, заполз внутрь и почти сразу же скатился со склона, ведущего в небольшую комнатку — этакий каменный мешок с кривоватой кладкой, а следовательно, и кучей тайничков. Тут и находилось одно из «отделений» подполья, где при свете масляной лампы продумывались, прокладывались маршруты каждой роты, решившейся на дезертирство. Ощупывая в кромешной тьме стену, юноша нашёл свёрнутый и помещённый в щель кладки маршрут своей роты — его будет держать у себя капитан; тут же в угловой нише дожидался полный вещмешок и лук с колчаном. Времени оказалось достаточно, чтобы переодеться в зимнюю униформу и проверить вещмешок на наличие всего необходимого. У Зуко не было причин не доверять себе, но проверка никогда не бывала лишней. Запас еды и воды на пять суток, минимум посуды, небьющейся. Сборник районных карт с чуть обтрёпанным уголком. Компас, перочинный нож и спички, искровые камни тоже. Коробочка угольных карандашей рядом с упаковкой писчей бумаги, блокнот для общения и записей. «Так, паспорт, военный билет, билет спецслужб, аптечка», — проверял на ощупь юноша, кое-что перекладывая удобнее и компактней; удовлетворённый, оставил ненадолго вещмешок и быстро начал переодеваться. Глаза уже привыкли к темноте, потому попасть в рукава было легче. Запах Аканэ он уловил раньше, чем успел привычно погладить треугольник на головной повязке. Тот, очевидно, вырвался вперёд всей роты, потому как запах капитана Хаоши и остальных ощущался чуть дальше. «Волнуется; поди, сразу на повреждения проверять кинется». Так и случилось: стоило мужчине оказаться внутри, как он вцепился Зуко в плечи и быстро, с тревогой осмотрел юношу. Лучники, заползшие следом, разбрелись, расселись по комнатке и также принялись друг друга оглядывать; пересчитывали по макушкам, машинально иногда дотрагиваясь до ближайших соседей. Внимание всех переключил на себя капитан Хаоши, что уселся в центре с маршрутом в руках. — Первая остановка в Макапу, — отстучал он. — После поворачиваем в Цан Бу. Далее двигаемся вдоль северного берега Си Ху. Возможно, придётся делать поправки в маршруте и сворачивать к югу. Но конечный пункт — Ба Синг Се. Там один из объектов нашего внимания. Лучники заворчали, зашипели и задвигались, закидывая на спину вещмешки и луки. Так же поступил и Зуко, всё ещё сопровождаемый пристально-тревожным взглядом Аканэ — тот грозился завалить его вопросами на первом же привале, так что ответы нужно было готовить, причём обстоятельные. Покидали руины Таку как можно быстрее, помогая друг другу с восхождением: часто приходилось карабкаться по каменным глыбам-обломкам, размозжившим дорожки; едва не поскальзываясь на ледяной корке, цепляться за выступы, выщербины, чахлые кустики; подпихивать под зад впереди лезущего, самому стараться не отставать. А после спускаться, спускаться, пытаясь уже не сорваться вниз и нещадно стукая сослуживцев выкатывающимися из-под ног камешками. Но вскоре заброшенный город остался позади, а трудная дорога только началась — капитан Хаоши задал хороший темп, широкий и скользящий. Время определённо будет измеряться безостановочной ходьбой. Впрочем, на подобные задания Зуко уже выбирался, так что надеялся быстро вработаться. И отчего-то он всё сильней ощущал себя хищником, вышедшим на долгую, изнурительную охоту.***
Эта рыба точно издевалась над ним! Сокка фыркнул, сплёвывая воду, и вновь кинулся на это… жирное и наверняка вкусное создание. Ах, хотелось бы зажарить его на костерке и уминать за обе щеки! И зачем Аангу понадобилось плести «ожерелье» из рыболовной лески?! Понравиться Катаре хочет? «Спасибо, конечно, что посчитал ненужной целую удочку, — отдувался юноша, пытаясь удержать бьющуюся в руках добычу. — Аанг, какой же ты…» Наверное, из-за этой обидки и из-за смущённого круглого лица ребёнка он и не придумал ничего лучше дразнилки: — Чмоки-чмоки, — засюсюкал Сокка, приближая рыбу к своему лицу. — Кто-то влюби-и-ился. И пусть сестра его тут же одёрнула, а рыба больно хлестнула по щеке, но Сокка почувствовал себя легче. Он терпеть не мог, когда нужные вещи тратили впустую или портили. Так было с вяленым мясом в пятый день их путешествия, так случилось с удочкой сейчас. «Если не объяснить Аангу ценности вещей, потом он пропадёт», — поджимая губы, Сокка с силой скрутил полу рубахи и выжал воду. Ох, как бы не попасть под лапу хищника, рычащего неподалёку. Кажется, утконосомедведь — от которого, судя по крику Аанга, кого-то срочно требовалось спасать. Что ж, спасать так спасать. Проверить своё бесстрашие Сокка всегда был готов.***
Деревня Макапу была… дружелюбной. Во всяком случае, все люди были приветливы и спокойны, однако Сокка не планировал задерживаться здесь на «ну пожалуйста, парочку дней!» Нет, решительное нет — они и так потеряли у той жуткой огненной крепости четыре (!) дня, потому что Аанг не хотел, чтобы они летели полубольными. — Тётя Ву ожидает вас, — приглашающим жестом указал на круглые двери мужчина в чёрном. — Правда? — Катара, кажется, была полна энтузиазма, а потому поспешила первая. Сокка, вошедший в помещение последним, невольно подметил уютные, тёплые оттенки коричневого, жёлтого и зелёного, перемежающиеся с яркими оранжевыми фонариками. А ещё всякие вазы, подушки для сидения и столики, ширма… «Ну, ничего страшного нет, если я тут просто посижу», — и юноша хотел уже плюхнуться ня мягонькую подушку, как услышал сестрино: — Ой! Здравствуйте! И подхватил Аанг: — Привет, ребята! Только после этого Сокка заметил в комнате людей. Трое юношей, и все сидели в ряд; у всех одна и та же трёхцветная маска, у всех безразличное выражение лица. Почему-то стало неуютно, когда один из них, мелкий, невыразительно посмотрел на Аанга и не ответил ровным счётом ничего. Ребёнок же заморгал в недоумении и пролепетал: — Эм… ребята? Я… п-поздоровался, — уже перешёл он на шёпот, когда сидящий в центре поджал тонкие губы: явно недоволен, но чем? Ситуацию спасла помощница тёти Ву, назвавшаяся Мэнг и тут же уставившаяся на Аанга. А ещё предложившая чай и творожные слойки. «Хорошая замена обеду», — улыбнулся Сокка, всё же с некоторым напряжением наблюдая, как девчушка сообщает этим трём, что их «матча» уже готов, и ставит небольшой поднос с этим самым загадочным «матча». «Какие-то они странные, — думал юноша. — Нам такого почтения тут не оказали, обратились как к обычным ребятам. А эти…» Наблюдали без стеснения, даже с каким-то снисхождением-раздражением (сидящий в центре опять поджал губы, когда Сокка принялся ковырять в зубах). Выбежала сначала какая-то счастливая девица, а следом появилась и сама тётя Ву. — Приветствую, юные путешественники, — нараспев произнесла она, сощурив подведённые глаза. — Кто следующий? Не стесняйтесь. «Конечно же, Катара пошла первая. Аанг ещё не уверен, а мне по кожаному гонгу. И почему они продолжают на меня так пялиться?» — Фто не так? — с набитым ртом разговаривать было неудобно, но Сокка просто обязан был спросить, чего эта жуткая троица синхронно поморщилась, едва он начал есть. Со стороны послышалось бормотание Аанга: — Эм-м… думаю, они хотят, чтобы ты вёл себя… чуточку приличнее. — Я веду себя прилично, — буркнул юноша в ответ и торопливо глотнул чаю. — Ну ладно, как знаешь, — пожал ребёнок плечами и спросил: — Как ты думаешь, о чём они там говорят? — Мэ, всякая ерунда, — отмахнулся Сокка, закинув в рот ещё одну слойку. — Любовь, будущий муш, школько у неё будет детей… я ше говорю, вшакая ерунда. Аанг легко согласился, а потом сказал про туалет и убежал, и Сокка остался один. «А, нет, не один», — про этих жутких парней пришлось вспомнить, когда центральный тихо щёлкнул пальцами и что-то непонятное показал руками. И остальные двое — мелкий и долговязый — кивнули так, словно поняли, что-то тоже показали в ответ. Сокка не успел и моргнуть, как мелкого и долговязого не оказалось в доме гадалки. «А вот теперь я с этим», — да, с тем, который был недоволен им сильнее всех и продолжал пялиться. — Ну чего тебе? — раздражённо осведомился юноша, получая в ответ молчание и склонённую набок голову. Жуткий парень смотрел на него пристально и задумчиво; почему-то Сокка только сейчас заметил, что оппонент ненамного старше, но, лапки Коха, как он уже завидовал этим крепким мышцам, которые увидел под коричневой туникой и жакетом! А на него всё смотрели, и Сокка вдруг поёжился: этот жуткий парень словно читал его, как книгу, следил за каждым движением. На этой мысли стало нехорошо, и Сокка сглотнул, не отводя глаз от чужих — хищнических, пусть один и был каким-то мутным и бельмастым. Вот жуткий парень чуть усмехнулся, и на миг почудились острые клыки. Сердце забилось чуть громче и быстрее; хищник, казалось, веселился: сощурился, всё усмехаясь — и чёрные «глаза» трёхцветной маски сощурились следом, а сама она исказилась, окончательно превратившись во что-то пугающее. Ох, что сказал бы папа, всегда учивший, что воину не следует показывать страха? И что же теперь? Теперь Сокка, не в силах шевельнуться, продолжал заворожённо смотреть в глаза хищника — как когда-то давно, в детстве, он смотрел на забредшего в деревню барса, и если бы не папа… Вышла радостная Катара, хищник отвлёкся — и отпустила горло ледяная хватка, а взамен нахлынул стыд: за свой страх, свою беспомощность перед золотыми звериными глазами. Независимый вид, который Сокка принял, дабы не тревожить сестру, нисколько не помог.***
Своих Зуко нагнал уже в нескольких тё-о от Макапу. Капитан Хаоши задал тот же темп, сослуживцы — все сорок человек — шагали, небольшими группками рассыпавшись по лесу. Аканэ всё вился, как драконий ястреб, рядом с ним, и Зуко уже подустал показывать, что всё нормально — друг имел скверную привычку долго переживать. Поприветствовав, смущённо прижался к его боку Якон. Зуко выдохнул: этот кадет прицепился к ним от самой крепости и был обнаружен только после Таку. Оставалось гадать, почему его не заметили — в спешке или просто не обратили внимания на лишний запах? Отправлять ребёнка назад тогда было уже поздно, и капитан Хаоши с ворчанием согласился негласно принять его в роту. И теперь Якон искал любой повод побыть с Зуко. «Скорее всего, потому, что я был дружелюбен в его первый спарринг. Не очень здоровая реакция для того, кто жил бы в любящей семье, а значит, проблемы были», — размышлял юноша нахмурясь, когда его внимание привлёк возмущающийся Шукен. — Это действительно был Аватар? — знаки были широкими, размашистыми, под стать немного ленивому, но «громкому» юноше. — Я думал, он хотя бы наш ровесник! — Да уж, — вторил ему Туком. — Не представляю, как ребёнок, — он особо выделил этот знак, буквально сжав правый локоть ладонью и тряся поднятой рукой, — будет восстанавливать «мир и гармонию». — Ну, ему придётся сначала где-то вызнать, что вытворяли прошлые Аватары, — подошедший к приятелям Зуко влился в обсуждение. — Это будет его первый шаг. Шукен кивнул: — Как вспомню «Большую волну», которую мне мама иногда рассказывала, аж колотит. Тут Якон, прямо-таки прилипший к Зуко, моргнул и, ещё капельку неуверенно, попросил: — Вам рассказывали «Большую волну»? А можете рассказать мне тоже, пожалуйста? Когда я побольше знаков выучу, расскажете? И как же тут было не пообещать, глядя в эти умоляющие светлые глаза — неизменную черту уроженцев Иназумы?***
— Она всерьёз сказала тебе это? — Шукен, фыркая от сдерживаемого смеха, покачал головой. Аканэ тоже прятал улыбку, Якон наморщил лоб, пытаясь как-то интерпретировать незнакомые знаки (надо бы потом выдать мальчонке список), капитан Хаоши с видом покоцанного жизнью человека помешивал густое варево в одном из походных котелков. На кивок Зуко усмехнувшаяся Касуми показала: — Выходит, что и смысла не было в этом предсказании! И так ясно, что нас ждут крышесносные приключения! — Ну да, — Аканэ согласился с девушкой, ненароком подсев ближе. — Мы же дезертиры, а ты, Зуко, вообще с какого-то хрена решил разорвать связи с семьёй! — Кстати, почему ты так сделал? — Туком с любопытством наклонился вперёд. Аканэ с Касуми, Якон, опять прижавшийся к боку, даже капитан Хаоши и остальные сослуживцы ожидали ответа. Зуко потянулся рукой к волосам, теперь едва достававшим до линии нижней челюсти; задумался о маме, вечно печальной, прививавшей ему излишнюю мягкость; о почившем деде; об отце, не объяснявшем ни одну его ошибку; о сестре, радостно пробующей на нём каждую свою придумку; о ярком кузене, оставшемся только в воспоминаниях; о дяде, за чьей улыбкой и пословицами могло крыться что угодно… — Они бы меня тормозили, — кратко показал Зуко и наложил себе из котелка густой ухи. Не рассказывать же, в самом-то деле, правду — кто поверит? «Да и я уже, считай, не принц вовсе». Больше никто не приставал, только капитан Хаоши отметил, что «требуется немало мужества, чтобы отсечь семью». Зуко, конечно, никакого мужества в себе не ощущал, но пусть капитан что хочет, то и думает.***
Сокка действительно рад был видеть Бато — так знакомо, по-доброму смотрящего на них и приобнимающего за плечи. Это помогло, действительно помогло отвлечься от воспоминаний о прощании с папой. А как же здорово было иметь хоть ненадолго кусочек дома: шкуры, суп из морских слив, даже чум — и это в монастыре-то! На удивление Сокки и восторг Катары мужчина пояснил с мягким смехом: — Сёстры были весьма добры и разрешили обустроиться в этой комнате так, как я бы хотел. А потом они ели суп и расспрашивали Бато о его приключениях с папой в молодости; потом Сокка взял на себя обязанность рассказать об их с Катарой и Аангом приключениях, о том, что они делали и как спасались с острова Полумесяца. Но Бато, казалось, больше интересовали их встречи с разными людьми, и вот тут пришлось постараться, описывая первые впечатления и недоумение от того, как некоторые могут вести себя так, а не иначе. За всем этим трое не заметили, как Аанг тихо-тихо выскользнул из комнаты и ушёл куда-то. Катара вскоре притомилась и, зевая, сообщила, что хочет спать. Едва сестра свернулась клубочком под шкурами и мирно засопела, Сокка решил задать вопрос, что так долго не давал покоя. Осторожно он тронул руку Бато и, когда мужчина повернулся к нему, начал: — Скажи, Бато, а как бы ты поступил, если бы… — тут он запнулся, не зная, как произнести всё остальное. Бато, наклонившийся вперёд в любопытстве, мягко подтолкнул: — Всё хорошо, Сокка. Говори. — Ладно… Как бы ты поступил, если бы встретил Юянь? — юноша выпалил это и замолчал, а реакция Бато ждать себя не заставила. Застывший, мужчина медленно, с расстановкой проговорил: — Я бы поостерёгся вступать с ними в бой. Знаешь, Сокка, они до смерти пугают армию Царства Земли. Многие говорят даже, будто эти лучники — демоны, — тут Бато невесело усмехнулся, прикрыл тёмно-голубые глаза. — А почему ты это спросил? Пришлось шёпотом рассказать и о встрече в Макапу, и о неявном, но парализующем страхе, что накатил тогда при взгляде в глаза жуткого парня. Бато задумчиво хмыкнул: — Вот оно как… Читал, как книгу, значит… Знаешь, и благородный волк робеет. — Опять эта старая сказка? — поморщился Сокка. — Тот волк должен был кормить свою стаю. — Должен был, — согласился мужчина. — И он был силён и храбр достаточно, чтобы сразиться. Но недостаточно для того, чтобы понять нужды и горести другого хищника. Это погубило и его, и всю стаю, когда голодающая кошка стала их кошмаром. — Но волк не мог просто так отдать ей оленя! — воспротивился Сокка, нахмурившись. Как же Бато не понимает, стае нужно есть, и уступки ни к чему! А собеседник спокойным, текучим голосом продолжал говорить: — Не отдать, а поделиться. Рыси помнят то добро, что проявили к ним, но помнят и зло. И на то, чтобы отдать ей пару кусков, храбрости у волка не хватило. Оробел перед выбором, не оставил ничего — и поплатился. Я это к чему: ты смел и силён, Сокка, но пересёкся с хищником опаснее тебя, хоть вы и оба молоды. Не оскорбляй его никоим образом, постарайся понять, как он пытался понять тебя. Сокка в задумчивости закусил губу. Странный какой-то стал Бато. Ещё пару лет назад он бы без особых раздумий заявил, что волк поступил правильно, отстоял оленя и насытил стаю. Что же произошло? Не сразу юноша расслышал бормотание Бато, а когда расслышал, обомлел: — Именно это я и пытаюсь сделать… набраться храбрости, чтобы понять людей Земли и Огня… Полночи Сокка прокрутился на медвежьей шкуре, всё раздумывая над этим странным разговором. Зачем бы Бато хотеть понять людей Царства Земли? Ладно, союзники — весомый аргумент, но огненная мерзость? К чему пытаться лезть в душу этим монстрам, только и знающим, что всё уничтожать? «И зачем бы ему давать мне такой странный совет по поводу этого парня из Юянь? Агрх, как же сложно думать на сытый желудок!» Нет, время было спать. С утра у него плавание между рифами, и хотелось выложиться на полную, показать, что он может.***
Зуко проснулся от ощущения острого локтя, буквально впившегося ему под рёбра. «Туком», — осознал он прежде, чем приятель пошевелился и кашлянул-чихнул, выкатившись из общего клубка. Холодные ночи не оставляли лучникам другого выбора, кроме как собираться в группы по семь-восемь человек и таким манером спать. И Зуко, как единственный покоритель огня в роте, под утро оказывался облеплен не только товарищами из своего, но и из чужих «спальных клубков». Аканэ промычал над ухом, наваливаясь всей сонной тушей. Зуко зашипел в ответ, завертелся и принялся выбираться. Вывернулся из-под друга, перелез через Чжуна, с трудом отцепил от себя хныкнувшего во сне Якона — и оказался на свободе, с жадностью глотнув воздух. Туком уже поднимался с земли и отряхивался, другие группы тоже помаленьку шевелились; едва проснувшись, лучники сразу же принимались за сборы, бродя по небольшому лагерю, забрасывая снегом вчерашние костерки и разметая угли, проверяя своё оружие. Капитан Хаоши, пробудившийся одним из первых, внимательно следил за ними и, как только все вещмешки и луки с колчанами были за спинами, а лагерь стал похож на стоянку недельной давности, махнул рукой в безмолвном приказе. И вновь предстоял длинный-длинный переход. «Наверное, до полудня, потом перерыв на еду, — подумал Зуко, мимолётом считывая настрой старого капитана. — Рационально сейчас, когда бежим. Потом ещё переход, привал, и по вечерней зыби до ночи». Капитан Хаоши заводил их всё дальше в горы и, похоже, превосходно знал, куда идёт. До Цан Бу было ещё три дня такой ходьбы; как это всё выдержит Якон, Зуко не знал, но порой с тревогой оглядывался на вымотанного ребёнка, старающегося не отставать. Правда, Чжун немного помедлил, чтобы дождаться кадета и со слабой улыбкой взвалить его небольшой вещмешок на себя. Якон даже заморгал в непонимании, уставившись на рядового — а потом улыбнулся в ответ, совершенно обезоруживающе. В груди не слишком приятно заныло, и Зуко отвернулся. Так улыбаются только дети, так — почти так же — улыбался Аватар, только немного с озорством. На то, чтобы развить эту мысль, сил не хватило: нужно было переставлять ноги, подниматься в гору и следовать за капитаном, а потому всё, приходившее в голову, становилось чем-то кратким и отрывистым. Но вот одна мысль к полудню, когда капитан Хаоши объявил перерыв, сформировалась: Якон должен быть или глупым, или смелым для того, чтобы пойти с ними.