Вспышки камер ослепляли Юнги, но он настолько привык, что не замечал этого. Они стали неотъемлемой частью его жизни, такой же постоянной, как светившее днем солнце, как ночами поглощавшая землю тьма — как ни крути, от этого никуда не скрыться, как бы тебе ни хотелось. Но раз от этого не избавиться, нужно попытаться обернуть это в свою пользу. Пусть лучше это будут заказанные лично им снимки, чем очередное преследование по пятам.
Мужчина грациозно потянулся, словно кот, гревшийся на солнце, прищурился, сменив позу. Наклонившись вперёд, он поставил локти на колени, чуть повернул голову в бок и лениво улыбнулся уголками губ. Взгляд при этом оставался таким же бесстрастным, не выражавший ничего, кроме скуки.
Он лишь на секунду закрыл разболевшиеся глаза, чтобы раздражавшие блики исчезли, но радужные круги продолжали плясать. И на их фоне возник образ, который сопровождал его каждую секунду, навсегда отпечатавшись в сердце и в памяти. Он открыл глаза, и их взгляды пересеклись.
Чимин. Его муза, наваждение, зависимость, от которой он не хотел избавляться, а наоборот полностью отдаться, связав друг друга по рукам и ногам. Не просто быть частью его жизни, а стать ею, эгоистично вытеснить остальных, погрузиться во все сферы жизни, чтобы партнёр, куда бы он ни пошёл и чем бы ни занимался, бесконечно думал о нём. Это было неосознанное желание, спрятанное где-то далеко на подкорках сознания, но иногда пускавшее липкие щупальца в изнывающую душу. Однако возглавить сердце и разум ей никогда не удавалось, убогие попытки укорениться нещадно карались, и чувство собственничества замолкало до следующей попытки.
Молодой человек напротив улыбался, то покусывая подушечку большого пальца, то иногда касаясь её кончиком языка, то обхватывая губами. Он делал это ненамеренно, просто заворожённо наблюдал за фотосессией, не думая о том, насколько сексуально его заинтересованность выглядит со стороны. Юнги любовался молодым человеком, и Чимин не мог этого не заметить, округлил от удивления глаза и тут же сощурился, растянув пухлые губы в широкой улыбке. Парень подмигнул и рассмеялся, вытянув ноги.
Из груди вырвался тихий смешок, от ленивой улыбки не осталось ни следа, как и от гадких мыслей, в которых Мин не то что себе никогда не признается, так и другим не расскажет. Теперь он широко и искренне улыбнулся, чуть завалившись в бок, и запустил пальцы в синие волосы, совершенно забыв про укладку. Чимин одним своим присутствием неосознанно усмирял внутреннего зверя, превращая дикого хищника в покладистый пушистый комочек.
— Юнги, замри, — резко выкрикнул фотограф, боясь не успеть словить столь ценный кадр. Самодовольный и вальяжный Мин Юнги постоянно мелькал на обложках журналов, но ещё никто не видел, чтобы он теплел и смущался, как мальчишка. Это будет сенсацией. — Чимин, дорогой, знал бы ты, как я рад твоему присутствию. Без тебя мы бы получили ещё одни скучные фотографии холодного красавца. Меняются только одежда и локации. Но сейчас…
Джин присел и сделал ещё пару снимков крупным планом, ловя румянец на щеках. Чимин рассмеялся и, не сводя взгляда с Юнги, чуть подался бёдрами вперёд, будто бы меняя позу, но от мужчины не ускользнуло, как натянулась красная ткань брюк, как вздулись вены на руках и как загнулся воротник под пиджаком, оголяя ключицы. Он сглотнул и тут же стал серьёзным, с каждым вздохом стараясь прийти в себя. Так не пойдёт, только не здесь.
— Я уже говорил, что мне нравятся твои синие волосы? Так внезапно покрасить их для благотворительности — это смело, — продолжал фотограф, ловя каждое движение.
Юнги скучающе вздохнул, словно ему пришлось в который раз объяснять простую истину:
— Не считаю это чем-то сверхъестественным. Я, как и многие, участвую в акции. Деньги пойдут на лечение детям, больным раком. Чимин тоже покрасился в красный, — Юнги махнул рукой в сторону молодого человека, который продолжал бесстыдно ёрзать на кресле, но стоило фотографу обернуться, как Пак тут же замер с самой очаровательной улыбкой, на которую только был способен, и помахал, послав воздушный поцелуй.
— Это да, — ухмыльнулся Джин и, поймав в кадр лёгкий флирт Чимина, повернулся к Юнги. — Но, понимаешь… Синий — это так забавно, учитывая, что пишут, будто тебя шесть раз бросали перед свадьбой, а один из твоих женихов скончался за пару дней до…
— На сегодня закончим! — Юнги встал и в два шага оказался у фотографа, схватив того за ворот футболки. — Следи за своим языком, если не хочешь лишиться работы.
Брови нахмурились, взгляд заметался, становясь жёстче каждый раз, когда фотограф жалко вздрогнул, пытаясь высвободиться из сжатых кулаков. Ткань затрещала, и от драки спасло лишь лёгкое касание Чимина, который мягко и спокойно положил руки на плечи Юнги и с улыбкой произнёс:
— Глупо вспоминать сказку о Синей Бороде, только потому что волосы покрашены. Да и всё это не больше чем совпадение и жалкие слухи. Верно? — последний вопрос был адресован Юнги, который старался расслабиться, выдыхая через нос, как и учил его Чимин. Вдох на счёт три, выдох на шесть, и еще раз вдох… Он разжал кулаки и отпустил фотографа, который тут же начал кланяться и извиняться, что влез не в своё дело и сболтнул лишнего. Им нужно было отснять ещё столько материала, а из-за своего длинного языка он мог навсегда распрощаться с Юнги. И почему он сначала делает, а потом уже думает? Столько раз ошибался, столько же клялся себе исправиться, и всё по новой.
— Не переживайте, — улыбнулся Чимин, погладив своего мужчину по спине, зная, что нежные прикосновения помогут ему справиться с гневом быстрее, чем дыхание под счёт, — просто будьте в следующий раз более внимательны. Может, возьмём небольшой перерывчик и продолжим?
— Было бы славно, — прокашлявшись, выдавил Джин и сжался под суровым взглядом Юнги. — Я выйду перекурить, а вы пока смените образ.
Мужчина, на ходу достав из пачки сигарету и зажав её между зубов, вышел, оставив Юнги и Чимина одних.
— Чёртов ублюдок, — выругался Мин, расстегнув ворот рубашки, который давил, словно петля висельника. — Вырвал бы ему язык и скормил за такие слова.
— Реагируешь так, словно это правда, — подмигнул Чимин и тут же рассмеялся, когда словил на себе грозный взгляд чёрных глаз. — Шучу! Я это к тому, что каждая твоя острая реакция даёт им ещё больше пищи для сплетен. Пойдём в гримёрную?
Юнги посмотрел на уходившего Чимина и пошёл за ним, сжав кулаки.
— Я так реагирую, потому что это и тебя касается. Видел утреннюю газету? «Вчера вдовец, а сегодня — самый завидный жених на земле! Эксклюзивное интервью Мин Юнги после объявления о помолвке», — дословно процитировал он, потому что каждая фраза врезалась в его сознание, эхом отдаваясь в голове. Ещё одна причина его нервозности.
— Интервью, половину из которого ты не говорил? — Чимин открыл дверь в гримёрку и жестом пропустил мужчину первым. — Они написали это, потому что ты опять язвил. Я же просил вести себя спокойнее. Ты не виноват в смерти Ли Сухо. Все знают, что это было самоубийство. Судебная экспертиза подтвердила это. Закон был на твоей стороне.
Юнги ничего не ответил, лишь закатил глаза и цыкнул. Он не хотел, чтобы его прошлые отношения каким-либо образом влияли на Чимина и могли разрушить столь крепкий союз. Скоро у них свадьба. Его седьмые отношения, вторые, которые закончились предложением. Первые, которые пережили помолвку и вот-вот доживут до самой свадьбы.
Ему хотелось, чтобы всё было иначе, чтобы грязные языки общественности не омрачали их отношения. Будь его воля, он каждому, кто только подумает распускать слухи, вырвал бы грязные языки и выколол завистливые глаза, но вычислить, кто раз за разом поднимает очередную волну, так и не получалось. В издательства каждый раз приходили анонимные конверты с материалом для очередного повода обвинить его в преступлениях, которых он не совершал.
Но, несмотря на это, он продолжал остро реагировать на каждую выпущенную статью, даже если в ней были опубликованы его реальные слова, а Чимин выглядел так, словно ему было всё равно. Он словно жил в каком-то своём идеальном мире и, как он говорил, доверял только себе и своей интуиции, которая его ещё никогда не подводила.
Так стоило ли переживать, если близкий человек столь безоговорочно ему доверял? Это ли не то, чего Юнги так отчаянно добивался и наконец получил? Что еще ему нужно? Создать вокруг Чимина стерильный информационный вакуум? Массово стереть всем память? Мин выдохнул, протягивая руку к вешалке с водолазкой.
Тёплые ладони прошлись по спине, нежно обняли за талию, и уха коснулось дыхание:
— Просто сохраняй спокойствие. Через пару дней у нас свадьба.
Юнги хотел обернуться, но Чимин крепко держал его, не давая двинуться с места.
— Я верю тебе, а не этим писулькам, — добавил Пак, опустив руки ниже, коснувшись пальцами бляшки ремня. — Ты и сам знаешь, что это не больше, чем печальное стечение обстоятельств. Мне важно только здесь и сейчас, то, как ты относишься ко мне и что чувствуешь.
Юнги щекой почувствовал касание ресниц, губы, растянувшиеся в улыбке. Пальцы продолжали медленно поглаживать ремень, перемещаясь от одной шлёвки к другой, не касаясь самой ткани брюк. Он играл с ним, балансируя на грани между лёгким флиртом и открытым соблазнением.
Мужчина резко схватил его за руки, развернулся и притянул к себе. От былой злости не осталось и следа, лишь восхищение и разрывавшая душу любовь, граничившая с одержимостью. Настолько он любил Пак Чимина. Пусть пресса ещё тысячу раз окрестит его проклятым чёрным вдовцом, обвинит в изменах и смертях бывших возлюбленных. Главное, что он всегда будет на его стороне.
Юнги подался вперёд, прижав его к окну. Чимин хитро ухмыльнулся, когда Мин упёрся рукой в стекло, и ловко скользнул в задние карманы брюк, сжав ягодицы.
— Спасибо, — услышал молодой человек, подставляя шею под поцелуи, наслаждаясь каждым горячим выдохом, каждым влажным касанием губ и языка. Синие волосы прошлись по кончику носа, когда Чимин зарылся в них, желая коснуться любимого каждой клеточкой своего тела. Слова благодарности подействовали на него как самый сильный афродизиак. Но понимал, что и его поддержка много значила для Юнги, которого все вокруг обвиняли в том, к чему он не имел никакого отношения. Тому было не легко, чтобы восстановить репутацию, нужно было усердно трудиться. И Чимину оставалось только поддерживать и вовремя останавливать, чтобы не позволить всё разрушить.
— Люблю тебя, — продолжил шептать Юнги, целуя подбородок, линию челюсти, скулы. Он намеренно лишь опалил губы дыханием, прежде чем коснуться кончика носа, лба, ресниц. А Чимин слепо тянулся к нему, надеясь получить заветный поцелуй.
И ему это удалось. Он даже всхлипнул от удовольствия и, крепко обняв мужчину за шею, подпрыгнул, обхватив его ногами за талию. Спиной почувствовал приятную прохладу стекла, грудью — горячее тело.
Пальцы уже расстегнули пуговицы, стянули рубашку по локти, прошлись по каждой напряжённой мышце спины, груди, пресса. Спустились ниже, наконец потянув на себя ремень.
И Чимин тут же отвернулся, прикрыв влажные губы Юнги ладонями. Мужчина протестующе нахмурил брови.
— Джин ждёт нас в студии. Тебе надо переодеться.
Юнги выглянул в окно через его плечо, высматривая высокого фотографа, который стоял к ним спиной, туша бог знает какую по счёту сигарету.
— Он ещё зайдёт за кофе. У нас есть пятнадцать минут, — сказал он уже в шею, кусая солоноватую кожу. Голову кружил запах тела, смешанный со сладкой вишней, горьким миндалём и терпким ликёром.
— Переодевайся, — рассмеялся Чимин и нехотя оттолкнул мужчину. Тот ещё раз поцеловал его, прикусил нижнюю губу, и, оттянув её зубами, взглянув прямо в глаза, опустил парня на ноги.
— Позовёшь Соля поправить макияж? — как ни в чём ни бывало попросил Юнги. Напряжение выдавали идеально ровная спина и капельки пота на пояснице.
Пак улыбнулся и, одёрнув рубашку и пиджак, вышел из комнаты искать девушку.
~*~*~
Фотограф докурил пятую сигарету, решив, что прошло достаточно времени, чтобы Мин Юнги пришёл в себя и успокоился. Чимин хорошо влиял на него, сдерживал в порывах ярости. Лёгкий, нежный, словно бабочка, одним тёплым взглядом мог остановить извержение вулкана, не оставив и крошки пепла. Он нравился ему больше всех предыдущих парней, истеричных, алчных пиявок, сосущих деньги вместе с кровью мужчины.
Хотя был один весёлый парнишка, с широкой улыбкой. Задорный, шумный, но своим ярким поведением скорее разбавлял гнетущую атмосферу. Вот только он внезапно уехал, ни с кем не попрощавшись, да и Джин совсем не помнил его имени.
В окне показался красный пиджак, алый затылок коснулся стекла, в паре сантиметров от которого мягко прижалась ладонь.Щелчок камеры на секунду заставил Джина замереть, но он вошёл в здание, в который раз посчитав, что это профдеформация и очередные слуховые галлюцинации.
Стоило фотографу вернуться в студию и поставить стаканчик кофе на пол, как за ним сразу зашли парни.
Чимин сиял, облизывая губы, и Джин готов был поклясться, что до его ухода на них был глянцевый блеск.Зато Юнги расслабился так, что за оставшийся час в весёлой и лёгкой обстановке были отсняты ещё три образа.
Ему определённо нравился Чимин. Джин не верил в порчи и сглазы, но молился, чтобы Пак пережил свадьбу и прожил с Юнги до самой старости.
~*~*~
Это наконец случилось, даже когда никто не мог поверить и в узких кругах делали ставки, состоится ли свадьба или знаменательный день станет днём похорон. Но газеты уже пестрили свежими фото молодожёнов, статьи появлялись в сети каждую секунду, а ведущие каналы изменили расписание, чтобы вести прямой эфир и перехватить себе аудиторию, повысив охваты. Все хотели осветить долгожданную свадьбу продюсера и премьера балета.
Чимин был прекрасен. Белоснежный костюм выигрышно оттенял смуглую кожу, словно светившуюся на солнце. Он весь сверкал, широко улыбаясь, но взгляд его был направлен только на одного мужчину, наконец-то ставшим
Его.
Юнги, одетый в чёрный костюм, расшитый золотыми нитками, вёл себя непривычно скромно, смущённо подняв уголки губ, щурясь каждый раз, когда муж, обнимая его за талию и целуя в щёку, выставлял их руки, гордо демонстрируя всем блеск обручальных колец. Его поведение стало поводом для очередных споров вокруг его скандальной персоны.
Их обсуждали все, пересылали друг другу фотографии с места событий, даже если они были нечёткими, смазанными. Их свадьба била рекорды по запросам в поисковиках.
Сенсация.
Свадьба года.
Печально известный вдовец. Талантливый продюсер. Покрасил волосы в синий, перечислив в фонд борьбы с раком полмиллиона долларов.
Грациозный актёр балета. Премьер. «Дикий лебедь». Седьмой жених и первый муж. Невеста Синей Бороды?
Юнги отбросил телефон, который тут же скатился под сидение автомобиля. Сегодня мужчине было искренне всё равно на эти гадкие заголовки, они не способны лишить его самообладания и испортить поистине счастливый день в его жизни. Сейчас для него существовал лишь один человек на всей планете. И он сидел рядом, переплёл пальцы и положил их ладони себе на колено.
— Я люблю тебя, — широко улыбаясь, прокричал Юнги так, чтобы его было слышно за порывами ветра. — Я так люблю тебя! Ты вся моя жизнь, моя вселенная.
— Я сильнее, — улыбнулся Чимин, сказав ему на ухо, так, чтобы слышал только муж. Поднеся сжатые ладони к губам, он поцеловал каждую костяшку, и вдруг резко встал, высунувшись в открытый люк, потянул Юнги за собой. — Я сильнее! — покричал он и поцеловал мужчину, обхватив его лицо ладонями. — Я люблю тебя сильнее!
Молодой человек в силу врожденной скромности никогда бы не позволил себе проявить истинные чувства на людях, но они ехали на скорости мимо проезжавших автомобилей, и даже при всём большом желании никогда бы не заметили и не услышали в этом гулком потоке транспорта. Мин потянул его обратно в салон, но усадил себе на колени, уже пробравшись руками под рубашку.
— Гук? — не разрывая поцелуя, позвал он водителя.
— Да, сэр.
— Вези домой.
Чонгук внимательно посмотрел на господина и его супруга через зеркало заднего вида, кивнул и невозмутимо отвёл взгляд, когда с плеч Чимина соскользнул пиджак и Юнги начал целовать раскрасневшиеся шею и плечи.
— Домой? — задыхаясь, уточнил Пак. Он заставил Юнги посмотреть на себя, подняв его голову и убрав синюю чёлку с лица.
Но мужчина снова наклонился, целуя уже ключицы, соблазнительно видневшиеся за рубашкой. Уложив Чимина на сидение, полностью лёг на него и сказал:
— Отец оставил мне дом в наследство, наказав жить там только с супругом. Теперь он по праву и твой тоже. Хочу скорее его показать. Тебе обязательно понравится.
Молодой человек улыбнулся и потянулся к мужу приоткрытыми губами, опухшими от ласк. Скользнул языком по зубам, углубляя поцелуй, провёл по нёбу. Обеими руками сжал волосы на затылке, такие мягкие и гладкие, всё ещё пахнувшие свежим окрашиванием.
Чонгук ещё раз проверил, до конца ли закрыты тонированные стёкла и поднял перегородку, отделявшую водителя от пассажирского сидения. Сверившись с навигатором, он свернул на дорогу, уводившую от центра, лишь нервно потёр подбородок, но продолжив всё так же сохранять невозмутимый взгляд и холодный рассудок.
