Alice: Downashes.

"Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio adversarii, omne phantasma, omnis legio, in nomine Domini nostri Jesu Christi eradicare, et effugare ab hoc plasmate Dei...". Удлинняясь, волосы разлетаются по спине вихрем тьмы. Мама пытается заплести тугие косы, но они распускаются, струящимися лианами утекая сквозь пальцы. Мама в отчаянии возводит руки к небу, говорит, что нельзя идти в гости с такой неряхой. Папа, нервно покуривая трубку, предлагает обратиться к парикмахеру. Мама раздражается, говорит, что на это нет времени, что это бесполезно и проще будет налысо. Папа, устав ждать, уходит первым. Мама уходит следом, хлопая дверью. Алиса остается сидеть с полузаплетенной косой. Она берет ножницы с туалетного столика, сжимает в кулак прядь волос и рассекает тьму до уровня лопаток. "...Ipse tibi imperat, qui te de supernis caelorum in inferiora terrae demergi praecepit...". На ней синее платье с белым фартуком. Черно-белые полосатые гольфы выглядывают из-под высоких сапог со множеством ремешков. Массивная танкетка делает ее значительно выше сверстников. Они кричат на нее, собравшись в круг. Они пинают в нее парты и бросают в лицо разные предметы. Им не понравилось, что она назвала их шумными и предпочла почитать, когда они играли. Она убирает книгу, меняя ее на мяч, но слишком поздно - им уже понравилось их положение. Мяч попадает в грудную клетку, перехватывая дыхание. "...Ipse tibi imperat, qui mari, ventis, et tempestatibus impersvit...". Она кричит. Она всегда кричит, с самого начала. С тех пор, как она появилась на свет, она забирает у Алисы тишину, свободу и любовь. Стройная и розовощекая, Лиззи визжит от восторга - родители купили младшей дочери красивейшее платье цвета розового кварца. Оно так к лицу маленькой леди: тонкий пояс, завязанный простым и изящным бантом, выделяет тонкую талию, разрез лодочкой на плечах подчеркивает ключицы, а золотые косы, опускающиеся до талии, выставляют подол в самом выгодном свете. Довольная семья уходит на праздник. Алиса остается дома. "...Audi ergo, et time, satana, inimice fidei, hostis generis humani, mortis adductor, vitae raptor, justitiae declinator, malorum radix...". Она пьет чай с новыми друзьями. Они чудаковатые, но любят ее. Они не выдирают ей волосы, не бросаются в нее разными предметами и не оставляют одну. А еще они всегда ждут ее на чаепитие и угощают различными вкусностями, и не портят аппетит разговорами о фигуре. Она лакомится особо сочным эклером, до краев наполненным свежайшим заварным кремом, пачкающим нос, щеки и пальцы. Алиса слизывает лакомство и рук, словно кошка, и никто не делает ей замечания. "...fomes vitiorum, seductor hominum, proditor gentium, incitator invidiae, origo avaritiae, causa discordiae, excitator dolorum: quid stas, et resistis, cum scias...". Пока она изучает сорта чая и разнообразие подходящих к ним блюд с новыми друзьями, ее семья горит заживо в адском пламени, окутавшем их дом. Крики агонии не достигают ее уютного мира. Она решает в нем остаться. "...Christum Dominum vias tuas perdere? Illum metue, qui in Isaac immolatus est, in joseph venumdatus, in sgno occisus, in homine cruci- fixus, deinde inferni triumphator fuit...". Вокруг нее множество врачей. Один из них, главный, прописывает ей лекарства и многочисленные процедуры. Иногда она может слышать его, отстраненно, словно он находится где-то очень далеко. Возможно, он из Красного королевства. "...Sequentes cruces fiant in fronte obsessi. Recede ergo in nomine Patris et Filii, et Spiritus Sancti...". Она, наконец, видит его. Худощавый, высокий, с короткой стрижкой и круглыми очками, он паучьими пальцами протягивает Алисе конверт с адресом ее нового дома. Там много детей разного возраста. За ними присматривают несколько пожилых женщин, которых они называют нянечками. Алисе тут не нравится. Дети добрые, но напуганные и очень одинокие. "...da locum Spiritui Sancto, per hoc signum sanctae Cruci Jesu Christi Domini nostri...". Алиса вернулась к доктору снова. Кажется, она на кого-то напала. Доктор груб с ней. Он присылает ей письма и одевает ее в неудобную рубашку, из которой она не может вытащить руки. Доктор сводит ее с ума, он присылает к ней огромный поезд. Алиса толкает его под этот поезд. "...Qui cum Patre et eodem Spiritu Sancto vivit et regnat Deus, Per omnia saecula saeculorum...". У нее больше нет дома. Ее отвозят в место, где много красивых женщин и мужчин. Они выпивают, смеются, играют в карты. Мужчины гладят женщин по талии и груди, а те улыбаются и зовут их наверх. Оттуда раздаются стоны и вздохи. Кажется, иногда ломается мебель. Алисе говорят повторять за этими женщинами и идти наверх. Она сопротивляется, ей страшно. Она чувствует боль в плечах, пояснице. Ее тащат на улицу и кидают на землю. Тяжелые мужские ботинки оставляют грязный след на юном личике. Ей держат руки и ноги, а после острая боль пронзает живот и все ее нутро. Крики никто не услышит. Ее бросают там же, оставляя любоваться своим отражением, окрашенным в красный цвет. Она затворяет свою память. "...Et cum spiritu tuo...". Мимо ходят люди. Иногда кто-то подходит, трясет ее, задает вопросы. На мгновение она просыпается и пытается узнать, кто она и что это за место, но сознание, словно пытаясь защитить ее, снова проваливается во тьму. Она чувствует, что ее куда-то несут. Тихий шепот нескольких голосов звучит во тьме. Становится темно и душно. Она не может проснуться. Легкие наполнены железом, а сердце едва бьется. Тяжело дышать. В панике срабатывает инстинкт, и из последних сил она поднимает руки, упираясь во что-то твердое. Она выцарапывается, стучит, едва слышно зовет на помощь. Ей открывают. Это мужчина, на нем черные одежды и большой крест, украшающий грудь. "...Amen.". Он протягивает ей кулон, представляющий собой круг с восемью стрелками. Он блестит в ее глазах цвета изумруда. Алиса вернулась. Молча она встает, оставляя глубокие царапины на крышке гроба, и надевает амулет на шею. Падре умолкает и застывает на месте. В его глазах отражается ужас.