Alice: Downashes.

Вихрь множества крыльев принес Алису в место настолько удивительное, что она несколько раз ущипнула себя, проверяя, не сон ли это. Больно не было - так, слегка пощекотало. Высокая танкетка кожаных ботинок коснулась чего-то легкого и пушистого, похожего на взбитые сливки. Густой туман вился в ногах и полз по ним подобно множеству змей, скрывая собой кучевые облака. Алиса осторожно пошла вперед, всматриваясь в газовую долину. Сквозь легкую дымку, покрывающую все вокруг, постепенно проступали очертания множества зеркал высотой во весь человеческий рост. Еще несколько шагов – и стало видно, что перед этими стеклянными гигантами стоят дети. Одетые в серое тряпье, совсем маленькие и уже почти взрослые, они пустыми глазами смотрят на свои отражения. Вдалеке показалось какое-то движение. Расплывчатая фигура приближалась неспешно, зигзагообразно. Она двигалась от одного ребенка к другому, заглядывая в каждое зеркало. Вскоре человек подошел достаточно близко, чтобы Алиса могла рассмотреть в нем своего злейшего врага – Ангуса Бамби. Он совсем не изменился с их последней встречи: все тот же невзрачный велюровый костюм в коричневых тонах, околоаристократическое пенсне на кончике крючковатого носа и прежний надменный вид, всегда вызывавший у девушки желание сбить с него спесь. Он подошел ближе. На мгновение повисла тишина, настолько пустая и приятная, что хотелось никогда не нарушать ее, оттягивая неминуемый разговор целую вечность. – Я ждал тебя, – Бамби заговорил первым. – Зачем? – только и смогла вымолвить девушка, крепко сжимая зубы. – Кажется, я здесь застрял. Время тут не имеет никакого значения, и я давно сбился со счета, пытаясь запомнить, сколько раз я заглядывал в зеркала и пытался поговорить с детьми. Я не встречал тут твою семью. Значит, оставалось надеяться встретить тебя, – доктор засунул руки в карманы. Все же, кое-что в нем изменилось. Бледные голубые глаза радостно блестели в надежде на спасение, но под ними залегли глубокие темные мешки. – Ты же умер, – Алиса констатировала факт громко и четко, буквально выплюнув эту обидную правду в лицо ее мучителю. – В этом сомневаться не приходится, знаешь ли. Но вот я здесь. Как думаешь, мне стоит отомстить за это? – не дожидаясь ответа, мужчина протянул цепкие руки вперед, но они прошли сквозь девушку, сжав тонкими пальцами воздух. Алиса отпрянула. Она подумала о том, что это очень удобное место, чем бы оно ни было. Бамби же досадливо цокнул. – Очевидно, здесь нельзя причинить вред. Жаль, я была бы рада убить тебя снова. Так как отсюда выбраться? – зеленые глаза выражали легкое раздражение. – Однажды тебя настигнет правосудие. Возможно, оно уже свершилось. Отсюда нет выхода, – Ангус стал задумчиво ходить вперед-назад, поднимая легкую облачную пыль носками ботинок. Может, он и был готов к этой встрече, но подобная очная ставка никак не вписывалась в планы самой Алисы. Неприятная мысль прокралась в голову, заставив поежиться. – Видимо, нам придется.. Поговорить. – эта фраза потребовала много усилий, хотя сейчас она чувствовала штиль в душе, словно затишье перед бурей. – Видимо, придется, – эхом отозвался Ангус, резко остановившись. Облака над их головами разошлись, и в прорези показался огромный глаз с черным, как смола, зрачком. Затем - еще один, и еще, и еще. Целое море глаз разных форм и цветов смотрели на них сверху, одни – с любопытством, другие – с осуждением. Алиса хотела было спросить, что это все значит, но по удивленному виду врага поняла, что ответа не получит. – Я хочу знать кое-что. Почему именно моя семья? Почему Лиззи? А эти дети? Они ничего плохого тебе не сделали. Что тобою движет? – она говорила тихо, но отчетливо, словно опасаясь такого количества наблюдающих. Один глаз моргнул, и жемчужная слезинка скатилась по пушистым ресницам, обратившись новым зеркалом. В нем отразился темный коридор. – Дети так эгоистичны. Вы толпами приходили ко мне на сеансы, рассказывая о своих проблемах. Вы пили меня до капли, выжимая все силы на помощь вам. Но никто ни разу не спросил о моей жизни, о моих переживаниях. Вам не хватало воспитания даже сказать "Спасибо" за мои старания. Пошли, я покажу тебе свою историю. И может быть, ты сможешь хоть немного меня понять, – Бамби шагнул в зеркало и скрылся в коридоре, ожидая гостью. Бродить по чужим воспоминаниям – крайне странное занятие. "Интересно, Эмили чувствует себя так же паршиво, погружаясь в сознание других людей?", – Алиса шагнула в неизвестность. По коже прошелся холодок, сковавший все нутро неприятным предчувствием. Бамби скрылся в одной из комнат. – Здесь я родился. Это моя мать, Сьюзэн Джейн Бамби. Отца звали Джон Сэмюэл Бамби. Он не пришел в этот день. Был слишком занят на работе. Узнаешь повитуху? – Агнус подошел к кровати, на которой женщина в возрасте смачивала роженице лоб прохладной тканью. – Присцилла Уитлесс? – Алиса подошла ближе. – Совершенно верно. Какая интересная вещь судьба. Она снова свела нас. Перед ними появилось новое зеркало. Бамби уверенно зашел в портал и начал свой рассказ. – Отец работал шахтером, а мать - прачкой. Ничего особенного. Жилье, как видишь, у нас было скромное. Родители всегда гордились тем, что даже не обладая особым достатком, они были хорошими людьми и имели много добрых друзей. Когда я пошел в школу и лично познакомился с детьми из более богатых и влиятельных семей, я стал считать иначе. Начались скандалы, – доктор тихо хмыкнул, прервавшись. Они стояли посреди тесной кухни, где явно разыгралась семейная драма: ребенок отказывался разделять взгляды родителей. Маленький щуплый мальчуган слушал нотации матери, сложив руки на груди. Отец ел суп и изредка одобрительно мычал. – Родители хотели, чтобы я гордился ими. Работяги, прожившие честную жизнь. Но мне не хотелось работать в шахтах. Я часто бывал в гостях у своих друзей, видел, как они живут. Мне очень хотелось, чтобы наш дом был таким же красивым, как у других ребят. Таких развалюх полно в Лондоне, и еще тогда я решил, что выучусь на архитектора и построю для своей семьи красивый дом, а вместе с ним застрою все катакомбы. Снова пауза и очередное зеркало. Алиса просто пошла следом, не говоря ни слова. Все в той же гостиной, на старой кровати, Сьюзен Бамби держала на руках новорожденного, слегка покачивая, чтобы успокоить плач ребенка. – Когда мне было десять, у меня родилась сестра. Ее назвали ее Эбигейл. Тогда меня ужасно разозлило, что родители решили завести еще одного ребенка, когда мы явно не могли себе этого позволить. Ведь это означало, что разговоры о моей "бестолковости" участятся, чтобы заставить меня работать и содержать нового члена семьи, – взрослый Бамби повернулся к порталу, а младший – убежал прочь. Алисе показалось, что они попали в библиотеку. Небольшую комнату снизу доверху запоняли книги. Они были повсюду: на старом письменном столе, на многочисленных полках и даже на кровати. – Это моя комната. Тут мне.. – Бамби подошел к окну и выглянул на улицу, – О, тут мне восемнадцать, и я только что вернулся с похорон отца. Его пришибло арматурой на работе. Я не слишком сожалел об этой утрате. Напротив, я думал, что давление матери ослабнет с его уходом, а я смогу вздохнуть с облегчением. Меня ждало блестящее будущее: как и собирался, я поступил на архитектора, да не куда-то, а в Оксфорд. Мне повезло быть очень умным и учиться бесплатно. Мою радость разделяла только сестра. Бедняжка, смерть отца ее сломила. Уже через пару лет после рождения Эбигейл выяснилось, что у нее аутизм. Родители отказывались лечить ее в клинике, предпочитая всяких бабок и прочих шарлатанов с их народной медициной. Разумеется, это не помогало. Болезнь развивалась, а после этого случая Эби замкнулась настолько, что пришлось забрать ее из школы. Мать словно с цепи сорвалась тогда. Она не могла заставить больную дочь работать, но и запихнуть любимое дитя в сумасшедший дом у нее тоже не хватало духу. Ее тирания надо мной лишь усиливалась. Она постоянно повторяла, что я бесполезен, а знакомство с "буржуями" в Оксфорде плохо на меня повлияло. Я был не согласен с ней. Видя перед собой студентов из богатых именитых семей, я стремился к лучшему: к богатству, почету и уважению. Мне не хотелось вечно сидеть в этом болоте бедности. Я стремился стать тем, кого приглашают на светские мероприятия. Таким человеком, при виде которого люди снимают шляпы в знак уважения, – он окинул комнату безразличным взглядом и пошел в новый портал. На этот раз у Алисы холодок прошелся по коже: они были в ее доме. Ее отец, Дин Артур Лидделл, сидел в гостиной, в окружении своих учеников, и среди них сидели Бамби и Лиззи. Еще живая, такая молодая и красивая, ее сестра, подобно матери, вышивала крестиком и пила чай, вежливо поддерживая беседу. Наблюдать за этим забавно – ведь Элизабет терпеть не могла эти студенческие вечера, что так нравились ее отцу. – А здесь начались все проблемы. И мои, и твои, Алиса. Я посещал множество курсов в Оксфорде, и одним из моих преподавателей был твой отец. К нашему общему несчастью, он очень любил приглашать своих студентов в гости. В конце-концов, тяга к коллекционированию талантов его погубила. Однажды увидев твою сестру, я совершенно потерял голову и влюбился, раз и навсегда. Как ты уже знаешь, она не интересовалась студентами, считая их недостойными, ненадежными. Я был убежден, что она набивает себе цену. Таких дамочек полно, и каждая крутит веревки из ухажера до победного, лишь на грани его потери давая положительный ответ, – он сделал паузу, буравя Лиззи ненавидящим взглядом. – Целый год я ухаживал за твоей сестрой. Я даже нашел подработку стажером архитектора в одной строительной компании, чтобы иметь возможность дарить Элизабет подарки. Мне было всего двадцать два года, Алиса, когда моя жизнь пошла под откос. В тот день моя одержимость перешла все границы. Покинув дом твоего отца, я вернулся к себе, – гостиная Лидделлов завращалась и обратилась комнатой Бамби. – Тогда была сильная гроза, а Эби всегда ее боялась. На больных детей она действует особенно сильно. Сестра пришла ко мне в поисках защиты от непогоды – ведь матери не было дома, она работала в ночную смену. Я всегда больше походил на отца: такой же высокий, в отличной физической форме, с черными волосами и голубыми глазами. Эби же была копией матери: жгуче-черные длинные волосы, пышные формы и глубокие карие глаза. Она была очень красива, и после смерти отца могла выйти за любого мужчину, которого выберет сама – ведь они толпами стелились у ее ног, поклоняясь красоте "Прекрасной Сьюзен". Однако она предпочла одиночество. Странная женщина. Эбигейл пошла в нее. В тот вечер она пришла ко мне в прозрачной ночной сорочке и легла рядом, прижимаясь, словно малое дитя. В ее двенадцать лет Эби уже имела весьма пышные формы. Ей было страшно и холодно, и мурашки на ее бледной коже особенно сильно подчеркивали мельчайшие детали ее груди. А я так долго желал Лиззи, что такой вид красивой младшей сестры совершенно свел меня с ума. Я дал себе волю и изнасиловал Эби в первый раз, – он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Алиса была благодарна за это: ей совсем не хотелось видеть подобных вещей. – Это стало повторяться все чаще. Бедная Эби ничего не могла сделать: ни пожаловаться, ни сбежать. Я заработал себе слишком хорошую репутацию, чтобы кто-то ей поверил. Кроме того, хоть она и сопротивлялась, отрицая умом связь с родным братом, но ничего не могла поделать со своим телом - оно словно жило отдельно от нее, получая удовольствие от нашей близости. Это сводило ее с ума, а мне было не достаточно. Она не могла заменить Лиззи. Каждый раз, когда я был с ней, я представлял твою сестру. И однажды я решил, что меня не отпустит, пока я не получу желаемое, – и снова портал. Старый дом, незадолго до пожара, впустил их внутрь. Алиса отказалась заходить в комнату сестры и осталась в коридоре. – В тот день я просто задержался после званого ужина мистера Лидделла, сказав, что хочу лично пожелать его старшей дочери добрых снов. Он был не против. Лиззи не запиралась в комнате, но ключ оставляла в дверном замке. Мне ничего не стоило просто взять его. Я заперся изнутри комнаты и получил долгожданный трофей. Однако убийство не входило а мои планы. Это было спонтанное решение. Когда я, наконец, получил то, чего так давно хотел, и мой разум немного прояснился, я понял, что Лиззи просто так этого не оставит. Я не мог позволить ей уничтожить все: мое имя, будущее, репутацию. Я разбил керосиновую лампу, устроив пожар, и сбежал, заперев ее в комнате. Я не собирался убивать твоих родителей или тебя - это вышло случайно. Я надеялся, что они успеют прекратить пожар до того, как пострадает кто-то еще, но тогда, когда Лиззи уже не будет в живых, – он повернулся к порталу. Алиса задержалась, глядя на то, как ее дом наполняется огнем. Родители, почуяв дым, попытались потушить огонь: они таскали тазы и ведра с водой, срывали тяжелые портьеры и кидали их на горящие ковры. Они кричали и звали на помощь, стучали в комнату Алисы, пытаясь ее разбудить. Бесполезно. У них даже не было времени позвонить пожарным. В один момент особняк вспыхнул огнем, а Алиса спаслась, выскочив в окно за кошкой Диной. Тогда ее разбудил Шляпник – она хорошо помнит это. Спаслась сама, даже не подумав о семье. Вина за это по-прежнему тяжелым грузом лежала на ее плечах. Пройдя сквозь пелену огня, Алиса вошла в портал. Теперь они были в одной из комнат приюта. Бамби сидел у кровати Эбигейл, проводя сеанс гипноза. – Потом все произошло очень быстро. У Эби начались галлюцинации. Видимо, то, что я сделал с ней, окончательно сломило ее психику. Одержимость Лиззи меня отпустила, и я смог осознать, что натворил. Я винил себя, бесконечно просил прощения. Нет, я не раскаиваюсь в том, что сделал с твоей сестрой – она сама виновата. Она доводила меня, измывалась надо мной, дразнила, смеялась мне в лицо. Она получила по заслугам. Но Эби, моя бедная Эбигейл! Она была ни в чем не виновата. Я очень любил сестру, и хотел ее вылечить. Благодаря связям в Оксфорде я узнавал про разных врачей, но их методы лечения мне не нравились. Я не собирался отправлять любимую сестру в сумасшедший дом. Тогда я решил, что вылечу ее сам. Я закончил обучение на архитектора и поступил учиться на психиатра. К тому времени наша мать скончалась – у нее обнаружили туберкулез. Действовать надо было быстро – ведь пока я был на учебе, сестра оставалась одна, а ей требовалась помощь. Я не мог нанять кого-то – у меня не было денег, да и страх, что она решится все рассказать, преследовал меня. Тогда я обратился к старой знакомой, Присцилле Уитлесс. Будучи подругой семьи, эта женщина с радостью согласилась нам помочь, и я доверял ей. Я знал, что даже узнай она мою тайну, она никому об этом не расскажет. В этом слабость связей – люди слишком привязываются к другим людям, настолько, что готовы даже покрывать их преступления "по доброй памяти". Тем не менее, Присс работала в лечебнице, и не могла сидеть с Эби весь день. Я не терял время даром. Я заводил все больше знакомств и связей, и однажды я поделился своими благими намерениями с друзьями. Я хотел помогать больным детям. В психиатрических лечебницах слишком жесткие методы, к тому же, они не помогают. У меня уже были свои мысли касаемо лечения таких пациентов, но у меня не было денег на необходимое оборудование и лекарства, – Бамби сделал паузу и подошел к кровати сестры, присев с краю. Немного погодя он продолжил. – Тогда мне предложили организовать приют для душевнобольных сирот. Это была блестящая идея. Там я мог обрести все: имя, почет и уважение, поддержку церкви и короны, богатых меценатов, которые обеспечат меня всем необходимым. И это давало надежду излечить сестру, что было для меня важнее всего. Как я уже говорил, я был очень умным. Я постепенно продвигал свои революционные идеи в медицине в узких кругах, а молва разносилась очень быстро. Вскоре нашлись и те, кто поддержал мои идеи. Священники, богатые меценаты. Было решено создать приют ко времени окончания моей учебы, а меня назначить главой и психотерапевтом, – Бамби покинул комнату сестры и пошел по другим комнатам, словно проводя экскурсию. – Поначалу все шло отлично. Я доучился и сразу приступил к работе. Моя гипнотерапия помогала детям забыть их печальное прошлое, которое их сломало, но был побочный эффект – они становились совершенно пустыми. Бездушные куклы без прошлого, настоящего и надежды на будущее. Я пытался это исправить, но мое внимание было сосредоточено на сестре. С ней все было сложнее – страхи и галлюцинации не проходили, хотя она и не помнила, откуда они взялись. Мне нужно было больше денег для моих экспериментов, но в этом мне отказывали, говоря, что я и без того трачу баснословные суммы на свое лечение. Тогда я был вынужден обратиться к "черному рынку". Я нашел довольно богатых и влиятельных людей, готовых платить гораздо больше, но с одним маленьким условием: время от времени, когда того пожелают господа, дети должны были оказывать им услуги интимного характера. Я чувствовал вину перед сестрой и обязан был все исправить. И я согласился. Заимев все необходимое, я продолжил свои эксперименты над Эбигейл, но со временем я понял, что толку нет. Это убивало меня, а мои опыты убивали ее. Со временем это ожесточило меня. Я отчаялся. Я всегда обладал выдающимся умом, и мог бы использовать его, чтобы достичь небывалых высот. Но меня вечно тянули на дно. Родители, возлюбленная, сестра. Эби была последним камнем преткновения. Она отправляла мою жизнь, влача свое жалкое существование. Из-за нее я сидел в этом убогом приюте, вместо того, чтобы ездить по всему миру и читать свои лекции молодым ученым. Она была пустой и бесполезной. Такой же бездушной куклой, как и остальные. Я стал срываться на других детей, и как раз кстати некоторые меценаты выразили пожелание, чтобы дети были подготовлены к своим услугам. Не всем нравилась невинность, им хотелось избежать криков и травм. Мне ничего не стоило подготавливать их самому. Я оказывал услугу обществу: бездушные куклы, без прошлого и будущего, все равно были ни на что не годны. Они приносили единственную пользу – удовлетворяли желания господ и, иногда, мои. – Он повернулся на каблуках и вошел в свой кабинет, – А потом я встретил тебя. Бамби присел в кресло, на котором обычно сидели его пациенты. Алиса села за его стол, медленно переваривая полученную информацию. – Так значит, к этому мы с пришли? Снова этот приют? – Алиса постучала ногтями по столу. – Именно так. Смотри, где я сижу, Алиса. Больше нечего терять. Теперь я твой пациент. Побудь на моем месте, попробуй вылечи меня, – Бамби снял цилиндр и положил его себе на колени. – Что ж, – Алиса порылась в ящиках стола и нашла среди них ключ. Очевидно, от комнаты Эбигейл, – смотрите на ключ, доктор. На счет три вы уснете, – она стала раскачивать цепочку, на которой висел символ страданий Ангуса, из стороны в сторону. – Раз.. Два.. Три.