Разлучи нас, смерть!

      Лондон, ноябрь 2007       Когда Дэниел вернулся в Лондон после нескольких дней с семьей, он нашёл Джейсона больным, с охрипшим голосом, насморком и покрасневшими глазами. Джейсон сказал, что лучше пока останется у себя дома и не будет приезжать в офис. Дэниел не возражал, но через день перебрался в квартиру на Кадоган-сквер.       – Первый раз за полтора года вижу, чтобы ты болел, – заметил он. – Значит, ты всё-таки человек.       – Да, болею я редко, – согласился Джейсон и добавил: – Зато в подростковом возрасте болел, не переставая. Наверное, все вирусы тогда перебрал, поэтому до меня добираются лишь самые злые мутации. Не боишься заразиться?       – Нет. С другой стороны, если я заболею, ты будешь за мной ухаживать… Постарайся выздороветь к пятнице. Я приглашён на приём к Глендону.       – Я помню. Ты не можешь поехать без меня?       – Могу, но лучше с тобой. Он меня не просто так приглашает, предстоит серьёзный разговор в узком кругу. Тебя вряд ли допустят, но твоя помощь может потребоваться.       – В твоём расписании указано, что это празднование дня рождения.       – Прекрасный повод собрать нужных людей, не привлекая внимания, – усмехнулся Дэниел. – Из-за дня рождения мне как раз и неудобно брать с собой Мецлер.       Джейсон провёл три дня дома, понемногу занимаясь учёбой и готовя ответы на письма, которые пересылала ему мисс Вернье. Ему даже показалось, что он немного скучает по офису с его напряжённой живой атмосферой. Он, к своему собственному удивлению, прекрасно поладил с секретарями Астона. Впрочем, чему было удивляться: те, кто сумел поладить с Дэниелом Астоном, смогут поладить с кем угодно.       После нескольких дней работы в офисе Джейсон решил, что если бы он пришёл в компанию Дэниела обычным порядком, то двадцать раз подумал бы, прежде чем в ней остаться. Астон был не самым простым начальником – требовательным, нетерпимым даже к малейшим недочётам, авторитарным, жёстким. В его планах могли в любой момент появиться изменения, и он ожидал немедленной реакции на это всех окружающих, явно выказывая недовольство, когда что-то оказывалось ещё не перестроенным под его новые запросы. Тем не менее, Астон в офисе никогда не повышал голоса и не бросался оскорблениями: ему достаточно было одного взгляда или небольшого, но красноречивого изменения интонации.       Мисс Мецлер и мисс Вернье, должно быть, обладали железными нервами, раз выносили такую работу годами, а Бренту справиться с постоянными цейтнотами и напряжением помогал юмор. У них с Джейсоном шла постоянная полушутливая война, что совершенно не мешало им вместе работать и подстраховывать друг друга.       Дамы, как это позднее понял Джейсон, были им слегка разочарованы: они полагали, что он окажется более откровенным и разговорчивым, но – в те редкие минуты, когда у них было время о чём-нибудь поболтать, – Джейсон мог говорить о чём угодно, только не о Дэниеле. В приёмной же, да и во всём офисе и, возможно, даже в других офисах, текущее настроение Астона было постоянной новостью номер один. Никому не хотелось с ним встречаться – по какому бы то ни было вопросу – в те минуты, когда он был не в духе, а вывести его из себя было довольно легко. Если это было возможно, в такие моменты остальные секретари просили Джейсона общаться с боссом: с ним он обходился ничуть не мягче, чем с другими, но зато потом быстро остывал, и остаток дня проходил в относительном спокойствии.       После того как из кабинета Астона вылетал очередной побледневший или, наоборот, покрасневший подчинённый, а босс уже яростно требовал чего-то по интеркому, необходимые документы обычно перекочёвывали в руки Джейсона, и Брент тихонько объявлял:       – Успокоительного мистеру Астону!       Мисс Вернье даже как-то пожаловалась Джейсону на тяжёлый период на работе прошлой осенью:       – Это был настоящий кошмар. Я никогда не была так близка к мысли об увольнении. Мы заходили к боссу в кабинет, как в клетку с тигром. Он три недели никуда не выезжал из Женевы и работал по восемнадцать часов в сутки. Ему даже миссис Астон боялась звонить. Он приехал в таком состоянии из Лондона. Ребята Эдера нас заранее предупредили, что Астон расстался со своим… с вами и находится в ужасном настроении. Мы сначала понять ничего не могли: чего он так бесится, если сам вас отправил в отставку. Только потом сообразили, что на этот раз всё наоборот.       К пятнице Джейсон почти совсем выздоровел – оставался только насморк – и, хотя и не пошёл на работу, вечером поехал с Дэниелом к Глендону. Бронированный лимузин Астона отвёз их в Хэмпстед Гарден. Вскоре после того, как машина свернула с шоссе А1 на Бишопс-авеню, она попала в настоящее столпотворение из не менее дорогих автомобилей.       – Боже, что это? – недоуменно произнёс Джейсон.       – Глендон любит закатывать шумные вечеринки, – скептически ответил Дэниел. – Публика собирается весьма разношёрстная. Я обычно отклоняю его приглашения.       Перед выходом из машины Джейсон достал из кармана маленький флакончик со спреем для носа и воспользовался им по назначению. Пора было становиться безупречным.       Дом Глендона, точнее, его дворец, оказался огромным и отделанным с невероятной пышностью. Публика, как и предсказывал Астон, была неоднородной и отличалась от той, к которой был привычен Джейсон. Разумеется, и тут он встретил множество знакомых лиц, но сама атмосфера и подбор гостей больше напоминали молодёжную вечеринку, чем приём по случаю пятидесятилетнего юбилея миллиардера-финансиста. Среди гостей были певцы, актёры, фотомодели, дизайнеры, знаменитый автогонщик, пластический хирург, известный своим кулинарным шоу повар. Была там и тоненькая прослойка нефтяных шейхов, русских олигархов, медиа-магнатов, финансовых воротил и промышленников из разных стран. «Старые деньги» тоже присутствовали.       Пока они обходили залы особняка, Дэниел указывал Джейсону на некоторых интересных персонажей.       – Вон тот здоровяк, на голову выше всех, – наследник немецкого машиностроительного концерна, унаследует около шестисот миллионов. Левее него лысоватый тип – президент фармацевтической компании, два миллиарда долларов, с ним ты встречался. Рядом с ним – Джейкобсон, крупный международный инвестор, думаю, он здесь по той же причине, что и я, он не любит такого рода мероприятий. Четвертого в их компании не знаю. Дама в голубом, которая прижимается к Джейкобсону, недавно развелась с одним крупным английским землевладельцем. Зря теряет на него время. Джейкобсон, определенно, не такой дурак и не станет с ней связываться… А вот это интересно! Видишь, азиат возле фонтана? Это Лян, правая рука моего старого приятеля Чэна. Что бы ему тут делать?       – Дэниел, этой правой руке на вид лет сто.       – Ему на самом деле около семидесяти. Впрочем, самому Чэну не сильно меньше. Интересно, как он тут оказался? Он не покидает Китай без веской необходимости. Надо озадачить Эдера и Барнера. Пусть роют.       – С кем он беседует?       – Не помню, как его зовут. Партнёр в крупной юридической фирме. Насколько я знаю, крупные гонорары: клиенты из нефтеперерабатывающей промышленности.       Вскоре Дэниел встретил какого-то весьма настойчивого господина из шведского хеджевого фонда и остановился для беседы с ним. Джейсон предпочёл не слушать их разговоры, а обойти залы ещё раз в одиночку. Он рассчитывал встретить кого-нибудь из знакомых, кто не будет весь вечер перечислять размеры состояний гостей и думать, не пришли ли они сюда с тайной целью. Он двигался по залу между всплесками смеха, яркими пятнами вечерних платьев и тёмными монолитами смокингов, между случайно пойманных улыбок и услужливых жестов официантов, с серебряными подносами лавирующих между гостей. Атмосфера праздника захватила, и Джейсон чувствовал внутри какую-то бурлящую радость и одновременно уверенность в себе. Он замечал, как люди в толпе, особенно женщины, бросают на него любопытные взгляды, и это знание приятно грело его и даже веселило – гораздо сильнее, чем это обычно бывало. Здесь, за исключением, может быть, пары десятков гостей, никто не знал, кто он.       Джейсон взял с подноса бокал шампанского и вернулся в больше всех понравившийся ему зал с фонтаном. Дэниела там уже не было. Зато он встретил Генри, приятеля Филиппа Аремберга, очередного его дальнего родственника и завсегдатая «Аннабелc». Джейсона тоже приняли в этот клуб, когда-то самый аристократический в Лондоне, а теперь просто элитарный: предложил его кандидатуру Филипп, а Астон поддержал. Но с Астоном они никогда не появлялись там вместе; Дэниел ужинал в «Аннабелc» со своими партнёрами, а Джейсон – с друзьями; и ни тот, ни другой не оставались на ночь.       Какое-то время они с Генри провели вместе, перемещаясь от одной группы гостей к другой. Пару раз он мельком видел Астона, но тот в нём пока, судя по всему, не нуждался: когда ему было нужно, то достаточно было одного быстрого взгляда, чтобы Джейсон понял, что нужно подойти.       Полтора часа пролетели приятно и незаметно, но Джейсон всё равно начал чувствовать усталость, внимание стало рассеянным, и он решил на пару минут отойти в относительно тихий уголок. Буквально через минуту его уединение было нарушено: он боковым зрением заметил приближающуюся фигуру в тёмно-сером костюме и обернулся. Возле него, открыто и довольно улыбаясь, стоял Петер Клари, точнее, Андреас фон Эттинген-Эттинген.       – Неожиданная встреча, не правда ли? – мягким, чуть насмешливым голосом произнёс он.       – Почему? Тут можно встретить кого угодно, – спокойно улыбнулся Джейсон. – Странно, что я только сейчас тебя увидел.       – Я немного опоздал. Но я тебя давно заметил. Наблюдаю, – плотоядно усмехнулся Эттинген.       Джейсону стало слегка не по себе.       – За мной так интересно наблюдать?       – Не столько наблюдать, сколько слушать последние сплетни, тебя касающиеся.       – Думаю, они гораздо увлекательнее, чем то, что происходит на самом деле, – Джейсон понимал к чему идёт разговор – к своего рода открытому конфликту.       – Тем не менее, я узнал много нового. Это кое-что объяснило.       – Надеюсь, теперь между нами больше не будет никаких недоразумений.       – Не могу обещать… – протянул Андреас. – Все эти истории про тебя, они подействовали на меня возбуждающе.       – А как твоя новая работа в генеральном директорате по энергетике? – поменял тему разговора Джейсон.       – По торговле, – аккуратно поправил его Эттинген. – Всё хорошо, спасибо. Говорят, у тебя тоже новая работа?       – Да, и у меня тоже всё хорошо, – ответил Джейсон чуть резче, чем планировал.       – Мне сложно это понять… Он же тебе в отцы годится, – нанёс удар в открытую Эттинген.       – Он старше меня, но не настолько. И я, признаться, заинтригован: откуда такой интерес к моей скромной персоне.       – Не такой уж скромной. Твой любовник весьма откровенно тебя демонстрирует. Знаешь, что о тебе говорят женщины? Классический случай: самый красивый мужчина из присутствующих, разумеется, уже занят другим мужчиной. Думаю, твоему банкиру приятно это слышать, для этого он и таскает тебя с собой.       Джейсон выслушал это с каменным лицом, на котором застыла лёгкая полуулыбка.       – Кажется, я заметил одного знакомого, которого давно не видел. Пойду поздороваюсь, – кивнув Эттингену, Джейсон скрылся в толпе.       Он как только мог быстро обошёл все комнаты, открытые для приёма гостей, но не смог найти Дэниела: или он просто разминулся с ним в толпе, или же тот где-то уединился с хозяином для той самой важной беседы. Джейсон не поинтересовался у Дэниела деталями, но знал, что встреча назначена на конец вечера.       Он зашёл в туалет и позвонил Дэниелу – тот не отвечал. Джейсон ещё раз побрызгал спреем по-прежнему заложенный нос: чёртово лекарство практически не помогало. Вчера оно вроде бы неплохо действовало, а сегодня не было никакого толка. Голова была тяжёлой, и во лбу начинала пульсировать неприятная тупая боль.       Джейсон подумал позвонить Бергу или шофёру, чтобы его отвезли домой, но передумал. Глупо было сбегать. Он не ребёнок, каждый раз прятаться за спиной охраны и Дэниела. И чего ему было опасаться? Что Эттинген мог сделать ему в толпе гостей? Что он вообще мог ему сделать?!       Джейсон чуть смочил лоб холодной водой и вышел из уборной.       Андреаса нигде не было видно, и Джейсон вдруг почувствовал странное успокоение – возможно, что на этом всё кончилось. Эттинген вряд ли посмеет попасться на глаза Дэниелу. Однако через полчаса Джейсон почти над самым ухом услышал вкрадчивый голос Андреаса:       – Не заскучал?       – По тебе я точно не скучал, – обернулся Джейсон.       – У меня есть, что тебе сказать. Нам надо поговорить.       – О чём?       – О многом. Мы не просто так встретились. Я могу рассказать тебе кое-что действительно важное об Астоне. И о себе тоже.       – Хорошо. Я слушаю, – Джейсон догадывался, что хочет ему сказать Эттинген.       – Не здесь, не в толпе. Я тут нашёл спокойное место, что-то вроде библиотеки.       Джейсон на секунду задумался: идти куда-то вдвоём с Андреасом было не лучшей идеей, но, с другой стороны, он хотел услышать, что тот ему скажет, как объяснит… Он не испытывал страха или беспокойства, скорее, даже наоборот – уверенность и превосходство. Он-то знал, что за тайну ему собирается раскрыть Петер Клари.       Они прошли вместе в другой конец зала и оказались в небольшой галерее. Эттинген открыл первую же дверь – за ней действительно была библиотека, пожалуй, самая маленькая комната из всех виденных в этом доме Джейсоном. Она была отделана в георгианском стиле, тем самым контрастируя с мраморным имперским величием парадных помещений. Люстры в библиотеке были погашены, горели лишь две настольные лампы, стилизованные под канделябры. По одной из стен были расположены три высоких, от пола до потолка, окна; через них в комнату проникал свет горевших на улице фонарей. Снаружи, дробно постукивая в стекло, накрапывал мелкий дождик.       Они вошли внутрь, и Андреас закрыл за собой дверь на задвижку:       – Теперь нам никто не помешает.       Джейсон прошёл на середину маленькой комнаты и огляделся.       – Я жду. Что ты хотел мне рассказать?       – Я… Мы встретились в Брюсселе не случайно, – произнёс Эттинген и замолчал, наблюдая, какую реакцию вызовут его слова.       Джейсон смотрел на него, ожидая продолжения. Он с трудом сдерживал смех: Андреас наивно полагал, что сможет устроить эффектное саморазоблачение. А он сам, услышав эти слова, вспомнил другие. «Наша встреча в Эпплтоне не была случайной». Его сердце вздрогнуло от полузабытой и теперь уже почти сладкой боли, и в голове слегка зашумело. Почти раздражённо он произнёс:       – Твоя драматическая пауза затянулась. Что дальше?       – На самом деле я давно знаю Дэниела. И его семью тоже, – Эттинген опять замолчал и сделал небольшой круг по комнате. – Когда поползли эти слухи… Когда все заговорили о том, что он в открытую появляется с тобой, мне стало любопытно. Наверное, «любопытно» – слишком мягкое слово. Я хотел узнать, что ты за человек, потому что то, что делал Астон, было настолько не похоже на него.       – И что, ты удовлетворил своё любопытство?       – Не совсем, – произнёс Эттинген. – Осталось ещё кое-что…       Джейсон вопросительно посмотрел на него. Ему начинало это надоедать, тем более что головная боль усилилась, и его даже немного мутило. Он подошёл к стоявшему в центре комнаты дивану и опустился на него.       – Ещё одна вещь, – не торопясь, продолжил Андреас. – Хочу узнать, каково это – заняться с тобой сексом.       – Думаю, точно так же, как с любым другим мужчиной, – пожал плечами Джейсон и, усмехнувшись, добавил: – Если, конечно, они у тебя были.       Он заметил, что последняя фраза на несколько секунд стёрла с лица Эттингена уверенное и самодовольное выражение. Значит, Дэниел был прав: у него никогда ничего не было с мужчиной.       – А ты не скучаешь по нормальному сексу? – спросил Эттинген. – Не с человеком, который в два раза старше тебя и который помыкает тобой…       Андреас подошёл ближе к дивану. Джейсон слушал его и странным образом находил его слова искушающими, заманчивыми.       – Он подчиняет себе всё, что есть вокруг… Я знаю его. Ты разве не хочешь другого? Быть на равных.       Джейсон лишь покачал головой.       Андреас на секунду замер, словно высчитывая что-то в уме, а потом резко, одним прыжком бросился к нему, обхватил за плечи и попытался поцеловать. Джейсон оттолкнул его, но очень слабо, как будто руки не слушались его. Их губы соприкоснулись, и если первые несколько секунд Джейсон сопротивлялся, то потом уступил. Это было сильнее его. Его тянуло к Андреасу, прикосновение его губ и языка было приятным, даже возбуждающим.       Но буквально через несколько мгновений Джейсон опомнился. Сердце гулко заколотилось в груди от злости и отвращения. Он попытался скинуть Эттингена с себя, но сил не хватало: тот придавил его всем весом, заставив лечь. Андреас сел на него сверху, руками пригвоздив плечи Джейсона к дивану. Когда тот в очередной раз попробовал вырваться, ничего не получилось, он только почувствовал сильное головокружение. Андреас ничего не пытался больше сделать, он просто держал его, не давая сдвинуться с места. Джейсон ничего не понимал, он просто тяжело дышал, как будто после пробежки.       – Отпусти меня… – хрипло проговорил он.       Джейсон странно ощущал время. Оно двигалось толчками, то замирая, то ускоряясь, но чаще оно было вытянуто в одну длинную, бесконечную секунду. Возможно, на самом деле их прошло уже двадцать, тридцать, шестьдесят, сто...       И вдруг Андреас вновь набросился на него с поцелуями. Джейсон наконец смог хотя бы частично сбросить его с себя, едва не задохнувшись от этого усилия, но Андреас опять навалился на него всем телом, вдавив в подушки. Его рот почти уже впился в губы Джейсона, но тот успел отвернуться и тут же почувствовал грубый влажный поцелуй у себя на шее.       Сбоку послышался громкий шум. Андреас, до этого лежавший на нём и державший его за руки, выпрямился и мгновенно отпустил его. Джейсон повернул голову на звук.       Одно из французских окон на самом деле оказалось дверью, выходящей на лужайку, и сейчас она была открыта. Снаружи лился поток промозглого сырого воздуха. В проёме широкой двери застыла группа мужчин: Глендон, какие-то из его гостей, почти всех их Джейсон знал, но сейчас не смог бы назвать ни одного по имени, телохранители с зонтами, кто-то с уже сложенными, кто-то ещё с раскрытыми. Сразу позади Глендона стоял Дэниел.       – Что это значит? – безэмоционально, со свинцовой тяжестью в голосе спросил он.       Андреас наконец-то слез с Джейсона и поднялся на ноги. Тот сел на диване и опустил глаза, не в силах терпеть на себе взгляды всех этих людей. Ему было невыносимо стыдно, и главное – Дэниел. Что он видел? Что он подумал?       – Андреас, что это значит? – повторил Астон.       Джейсон мельком бросил на него взгляд: тот был угрожающе спокоен, но в глазах читались ярость, отвращение, ненависть и, самое худшее, презрительное понимание.       – Дэниел, я подумал, – заговорил наконец Андреас, – что ты не будешь против, если я немного развлекусь с твоим мальчиком.       Астон сделал два шага вперёд, и Джейсон заметил, что от этого движения Эттинген вздрогнул и слегка отпрянул.       – Дэвис, отвезите Коллинза на Кадоган-сквер, – даже не глядя в его сторону, приказал Астон телохранителю, замершему возле него с мокрым зонтом в руках.       Дэвис ответил стандартным «да, сэр».       – Глендон, – ровным деловым тоном обратился Дэниел к хозяину дома, – разрешите воспользоваться вашей библиотекой для семейного разговора с господином Эттингеном.       – Разумеется, – ответил Глендон. – Располагайте ею как вам угодно долго. Прошу за мной, джентльмены, – пригласил он, направляясь к двери и уводя остальных гостей. Уже у самой двери, оставшись почти самым последним в комнате, он обернулся к одному из своих людей: – Сандерс, покажите нашим гостям выход через сад.       – Спасибо, – кивнул Астон. – Так будет лучше.       Дэвис подошёл к дивану, но Джейсон находился в оцепенении и не шевелился. Телохранителю пришлось взять его за локоть и силой поднять на ноги.       Джейсон встал и пошёл к стеклянной двери в сад, которую раскрыл перед ним Сандерс. Кровь стучала в висках, и преследовавшая его последний час головная боль стала почти невыносимой.       Проходя мимо Дэниела, он не повернулся к нему. Не осмелился. Он не представлял, что тот сделает, но знал, что прощения ему не будет. Всё было кончено.