Vincula rubigo - Цепи из ржавчины.

— Ы-ым, — я надавила на виски обеими ладонями и села. Голова почему-то болела. — Неужели всё-таки похмелье и грузовик? — Извини, я случайно ударил тебя головой об угол, когда нёс, — послышался рядом виноватый голос Сакуи.       Нёс? Куда нёс? Об какой угол? — А теперь повтори, только с большими подробностями, — попросила я, жмурясь и всё ещё массируя виски. О, теперь ещё и затылок подключился. — И медленнее. — Открой глаза.       Я послушно приоткрыла один глаз. А потом как-то забыла о своей головной боли и чуть не высказала всё что думаю по этому поводу. Мы были на грёбаной крыше возле грёбаного караоке. А практически напротив нас стоял грёбаный Лихт Тодороки, опирающийся на стену дома и что-то бурчащий о бесполезной крысе. — И зачем я здесь? — сохраняя последние крохи спокойствия спросила я. — Ты хотела знать, кто у нас «Номер два», — Сакуя опустился на крышу рядом со мной. — Смотри.       Из-за угла появился мужчина лет тридцати пяти — сорока. У него были длинные, собранные в низкий хвост тёмно-алые волосы и сигарета в зубах. А ещё чёрные перчатки на руках. Именно по этим приметам я могла с точностью сказать — передо мной Хиган. Старик, которого я почему-то уважала, даже учитывая то, что он появлялся от силы в паре-тройке серий. У них с Лихтом завязался спор, затем драка. Всё моё нутро требовало сейчас же ринуться туда и остановить избиение Лихта, в то время как другая часть меня и, по большей части, Сакуя удерживали меня на крыше.       Столб алого пламени вспыхнул так же неожиданно, как… Я не могла придумать сравнение. Просто в один момент появился огонёк на руке Тодороки, а в следующий — всё место действия было охвачено пламенем, поднимающимся метров на пять вверх, не меньше. Оно даже почти доставало до меня, если бы не Ватануки, оттащивший меня от края.       Сакуя сжал моё плечо, привлекая внимание. Я посмотрела туда я куда он указывал. Оказывается, наблюдая за пламенем я не заметила, как здесь появится Махиру. Он что-то выкрикнул Хигану, у них завязался разговор. — Ч-чёрт, — я прикусила губу. — Почему этот мальчишка опять припёрся сюда один? Нужно было звонить Тецу, разве Алисейн не говорил ему?       От драки Махиру и Хигана отделяло только превращение Куро. Вот только я знала, что что-то здесь должно быть не так. Они не смогут сразиться… но почему? Я не помню. Я снова не помню, что должно произойти. Это жутко бесит. — Спокойнее, — раздался голос Сакуи над ухом. — Если нас заметят, мне придётся уносить тебя на очень большой скорости, пока Махиру не понял, кого именно он видел. — Почему я вообще должна была видеть это с такого ракурса? Не было ли тем же самым, если бы я пришла вместе с Широтой? — спросила я. — Не знаю, — он отодвинулся, всё ещё держа меня за плечо. — Такова воля Цубаки.       Ах, ну да, без Цубаки тут ни как. — Скажи, ты знаешь что бывает с сервампом, хозяин которого не до конца понимает, что ему нужно и не имеет чётких желаний и целей? — вновь начал Ватануки. — Без понятия, — давай, поведай мне. — Вот это.       Прямо на моих глазах, Куро, только что выпивший крови Махиру стал практически осыпаться, как статуя из песка. Только вот он был создан как будто из крови. Кровавые реки лились с Куро, а коснувшись земли возвращались обратно, утягивая тянущего руки к хозяину вампира куда-то внутрь. Очень быстро. Очень быстро и очень незаметно он превратился в чёрный полупрозрачный шар в руках Махиру. Это было что-то невероятное, но вместе с тем… Ужасное? Прекрасное? Меня начало мутить.       Перед глазами всё мельтешило. Пламя, дорога из чёрных и белых клавиш, ещё пламя. Много пламени и много крови. — Отнеси меня домой, — пробормотала я прежде, чем закрыла рот ладонью. Было такое ощущение, что меня сейчас стошнит.       Конец этого сражения я не видела, но он однозначно был предопределён. Сакуя опустился на моём балконе и я, ничего не говоря и ничего не объясняя, бросилась в туалет. Меня вывернуло желчью. Конечно, я ведь ещё ничего не ела.       Когда я вернулась в гостиную, Коюки ставил чайник, а Сакуя сидел на столом. Я заняла одно из свободных мест. — Доброе утро? — одновременно произнесли мы с всё-ещё-одноклассником.       Сакуя на это только хмыкнул. — Однако как вы спелись, пока жили вместе, — произнёс он, после чего вздохнул и стал серьёзным. — Вот только теперь Коюки придётся пожить одному. — Тебе снова куда-то надо? — обратился Коюки ко мне. — Скорее, кому-то надо чтобы я была там, — я откинулась на спинку стула, пошарила по карманам. Хм, леденцы кончились. Надо будет купить ещё. — А мне вообще ничего не надо. Мне надо быть дома и не расстраивать тётю.       Чай мы пили в полном молчании. Коюки, кажется, раздумывал над словами Сакуи, я мучилась с ощущениями, которые принесло утреннее зрелище, а Сакуя… Не знаю, сейчас мне не было дела до него.       Когда чашки были пусты, а я проверила и поняла, что в холодильнике нет даже фасоли, которая раньше появлялась как по волшебству (надо будет выделить Коюки деньги на продукты), Сакуя сказал мне собрать вещи на пару дней и вышел на балкон. — И снова ты куда-то уходишь, — грустно улыбнулся Коюки. — Прости, — повинилась я. — Да ничего, — он прислонился к косяку, наблюдая как я копаюсь в ящике стола в поисках последних карамелек. Коюки прикрыл глаза и слегка улыбнулся, печально так. — Я понимаю. Я всё понимаю.       Я вздохнула. Именно от того, что он всё понимал мне и было так грустно и плохо. — Кстати, сегодня среда, — напомнил он. — Точно, — я посмотрела на настольный календарик, где к каждой среде было приписано чужой рукой (тётушка, кто же ещё), что мне нужно посетить психолога. Так и не поняла почему психолога, кстати, было бы правильнее, если бы я ходила к психиатру. — Что бы я без тебя делала? — Вероятно, очень грустно проживала свои деньки, постоянно опасаясь, что в квартиру кто-то заберётся и съест все твои леденцы, — мне кинули целлофановый пакет с цветными карамельками в хрустящих обёртках. — Знаешь, ты меня тоже на них подсадила. Вкусные. — Спасибо, — искренне поблагодарила Коюки я, подойдя и обняв его. От одноклассника и правда пахло моими конфетами.

***

— О, так ты вернулся, — именно такими словами приветствовал Сакую Цубаки. — И… Ты всё же привёл к нам гостя.       Что я должна сказать? Привет? Здравствуйте? Добрый день? Как хорошо в английском, там одно «хэллоу» и ты и позвал кого-то, и поздоровался, и на звонок ответил — разница лишь в контексте. — Ну здравствуй, — улыбнулся мне восьмой сервамп. — Здравствуйте, — я впервые посмотрела на него.       Чёрные волосы, чёрное кимоно, белоснежная юката с алым узором по нижнему краю. Он улыбался, улыбался как сумасшедший. Его по-лисьи сощуренные алые глаза прятались за стёклами чёрных прямоугольных очков. Он смотрел так, будто предвкушал очень большое веселье. Меня это пугало. — Ладно, — он отвернулся от меня, поворачиваясь к окну. — Сакуя, будь добр, покажи нашей гостье её новое место.       Моим «новым местом» оказалась небольшая комната с кроватью, тумбой и зеркалом у двери. — Располагайся, — буркнул Сакуя, после возвращения ставший хмурым, и ушёл, закрыв дверь.       Я молча села на кровать. Ну, здравствуй, мой новый карцер. Вряд ли меня отсюда так просто выпустят. — Ха-а, надо мыслить позитивно, — я помассировала голову.       Так, что можно сделать? Можно подумать. О чём? О том, что будет дальше. Я грохнула Лайлака, а значит Цубаки нет надобности идти на контакт с мальчишками. Плохо. От меня одни проблемы… Позитив! О чём ещё можно подумать? Вспомнить, что там было в аниме. Куро превратился в шар, Махиру повёз его к Микуни. Тецу и Мисоно разработали какой-то план совместно с Кранцем… И в этот план входил Лайлак. Ох. Ну, зато… Точно, Кранц, я могу попытаться узнать для него у Цубаки как именно он успокоил парочку Жадности. Что? Тоже полезно!       Я вытащила из рюкзака блокнот и принялась чертить схему событий, которые я помнила.       Итак. У нас есть три… Нет, четыре действующих группы. Махиру, ушедший к Микуни. Тецу с Хью, оправленные на верхние этажи, туда, где сейчас находимся мы. Мисоно, отправившийся в подвалы… Хм, кажется, он там должен был столкнуться с Сакуей. Можно ли как-то это предотвратить? Было бы неплохо, если бы и Мисоно, и Тецу отправились наверх. Ещё есть парочка Жадности, которая должна бабахнуть где-то в начале операции спасения… А, ещё есть неучтённые факторы и вампиры.       Вампиры. Цубаки точно что-то предпримет сам, ведь за тем же Лайлаком он отправился лично. Как и за Беркией.       Неучтённые факторы. Это может быть всё. Начиная с рандомных событий и заканчивая появлением С3. Мангу я, к сожалению, почти в глаза не видела. — Хэй, ты есть будешь? — в комнату заглянул Беркия. — А? — я оторвалась от рисования и подняла голову. — Да, буду.       Всё же, отказываться от еды чревато тем, что я ослабну, и когда придут ребята, буду не в лучшей форме. Хм, не помню, чтобы я вообще в ней была. Привычно пошатнувшись, я поднялась с кровати и, отложив блокнот, вышла в коридор. Беркия уже был в паре метров впереди, так что мне пришлось его догонять. Мы вернулись в общую комнату, где на низеньком журнальном столике стоял набор из ближайшего кафе. Роллы, суши, кусочек чизкейка и стакан апельсинового сока. — Я не знаю, какой тебе больше нравится, поэтому взял тот, что обычно пьёт Махиру, — прокомментировал Сакуя, когда я взяла прозрачный стакан в руки. — Я люблю вишнёвый и тыквенный, — пожала плечами я. — Но апельсиновый тоже вкусный.       Ела в этой комнате, кстати, только я, остальные вампиры только смотрели. Это было в какой-то степени даже неприятно. Хоть бы тоже себе чего-нибудь взяли. — Ватануки, — позвала я бывшего одноклассника чтобы разбавить тишину. — А где мой телефон?       Это и правда был очень важный вопрос, так как свой мобильник я не видела со вчерашнего вечера. — У меня, — вместо Сакуи ответил Цубаки, доставая из кармана хаори мой телефон. — Я подумал, что было бы неприятно, если бы ты выдавала всю информацию о нас своим друзьям. — У меня нет друзей, — машинально исправила его я, после чего поправила уже себя: — Только один, в С3.       Закономерно, комнату огласил захлёбывающийся хохот, после чего я услышала что-то вроде «какая скучная». Это он обо мне что ли? Да я самый скучный человек в мире! — И всё же, было бы скучно, если бы нас так легко нашли, — пожал плечами Уныние. — Так что я забрал его на время. Пока твои не-друзья не вернут телефон Хигану.       Я перевела взгляд на курящего возле окна мужчину. Он улыбнулся мне и вновь перевёл взгляд за окно. Я вернулась к еде. И всё же было слишком тихо. Даже Беркия, который, по канону, должен быть неуёмной трещоткой, насколько я знаю, ведёт себя очень тихо. — Цубаки-сан, — вновь подала голос я. — А как вы сумели успокоить Тодороки и Жадность? Это не мне, это моему знакомому надо. — Ты сейчас серьёзно? — спросил высокий светловолосый мужчина с чёрной повязкой на правом глазу. Он носил белый костюм и пару раз назвал Цубаки «молодым господином». Это определённо был Шэмрок. — Что? Я просто стараюсь сохранять позитивное мышление, — я проигнорировала подхихикивание Цубаки и Беркии. — Или вы бы предпочли, чтобы я отказывалась от еды и безвылазно сидела в комнате, ни с кем не разговаривая? Я вот предпочитаю вкусно кушать и общаться с интересными личностями.       Снова взрыв хохота. — Кстати, раз в день мне всё же нужен будет телефон, потому что я должна отзваниваться или отписываться тёте, что со мной всё хорошо, иначе она лично вернётся в страну и перевернет всё вверх дном в поисках, куда я делась, — что ж, не факт конечно, что мне разрешат такую вольность, но попытаться стоит. — Когда я потеряла сознание на три дня из-за инцидента с седьмым сервампом, устроенного Отогири-сан, она очень волновалась. — О, вот как, — лицо Цубаки как-то неуловимо изменилось. — Просто не хочу, чтобы она из-за меня переживала. Доктор сказал, что ей нельзя сильно волноваться после смерти родителей… — я умолкла, уставившись на свой чизкейк так, будто сейчас всё зависело от него. Я ведь даже ни словом не соврала.       На какое-то время в гостиной, — я же могу назвать это гостиной? — повисла тишина. Тишина, в которой очень отчётливо слышался стук пластиковой вилки по пластиковой тарелке. Почему они не могут вести себя как обычно и перестать на меня смотреть? Я им что, зверушка в зоопарке? Даже не глядя на них, могу понять, что тот же Хиган, пусть и пялит в окно, нет-нет, да повернётся. — Хорошо, — наконец сказал Цубаки. — Но молодой господин! — Нет ничего важнее семьи, Шэмрок, — осадил подчинённого Уныние.       «Нет ничего важнее семьи»? Это уже «Форсаж» какой-то.       После такого своеобразного завтрака я осталась сидеть в гостиной. Вампиры, наконец, перестали обращать на меня внимание и занялись своими делами. Отогири, так и не сказавшая мне ни слова, достала откуда-то книжку и углубилась в чтение, Беркия громко рассказывал Цубаки о своих кровавых ночных похождениях, Сакуя косплеил типичного дединсайда, сидя на подоконнике в наушниках, Шэмрок куда-то ушёл. Я же просто перебралась на подоконник рядом с Хиганом, который при моём приближении открыл форточку, мотивировав это тем, что подростки не должны дышать сигаретным дымом. Ну да, ведь в помещении до этого не было накурено. Я только прикрыла глаза, уперевшись затылком в стекло, как меня позвал Цубаки. — Ты только осведомилась о Жадности и его Еве, — произнёс он. — Но разве ты не хочешь их увидеть лично? — А можно? — Почему нет?       К примеру потому, что я как бы тоже пленница. Разве нет? Я красноречиво посмотрела на Цубаки. — Сакуя, отведи её к камере моего старшего брата, — отдал приказ Цубаки.       Сакуя медленно поднялся со своего места и, кивнув мне следовать за ним, поплёлся к выходу. Я пошла следом. В полной тишине мы поднялись по лестнице на один этаж и направились прямо по неосвещённому коридору. Тишина вновь на меня давила. — Ты не знаешь, почему Цубаки решил отправить меня к Жадности? — Без понятия… — …потому что ты единственный, кто может предать его, а потому не посвящён по все тонкости плана, — вместо Ватануки закончила я, после чего вздохнула. — Ничего нового. — Ты совсем в меня не веришь, — хмыкнул Ватануки. — Почему же? — мы остановились перед единственной здесь дверью. Самой обычной на вид, но когда Сакуя её открывал, послышался скрежет металла — изнутри она была обшита железом. Они серьёзно думают, что это удержит Жадность, который проделал дырень в толстенной бетонной стене? А, точно, этого ведь ещё не произошло. — Я верю, что Широта придёт и спасёт тебя. Как принцессу. — Почему же как принцессу? — Потому что у тебя есть охрана, в виде огромного огненного скорпиона, лиса-мечника-флориста и высокой башни.       Я вошла в камеру. Здесь было темно, свет проникал только через зарешеченное прямоугольное окошко под самым потолком и открытую дверь. — Тогда надеюсь, что тебя тоже спасут, как мою любимую куколку, с которой мне в этой башне под стражей огненного скорпиона приходится сидеть, — хмыкнул Сакуя. — Ладно, я это, снаружи постою, а ты пока пообщайся с ним, — и дверь начала закрываться. — Когда закончишь, постучи, я сразу открою.       Раздался скрип и грохот. Я оказалась в почти полной темноте.       Хайд Лоулесс Жадность. Практически как аристократическое имя. Я вздохнула. Он был связан тяжеленными даже на вид цепями и светящимися белесым нитями Отогири. Зрелище было жалким, Хайд был весь в крови и местами подран. Я на несколько мгновений остановилась, рассматривая бессознательное тело, прицепленное к стене. Где именно крепления? И, самое главное, у него ведь должен быть телефон? Выдохнув, я скорым шагом направилась к Беззаконию. Нужно было действовать быстро, неизвестно когда Цубаки передумает давать мне такую вольность, как встреча с Жадностью, так что сообщение мальчиком должно было отправиться как можно скорее. Лишь бы они правильно поняли и все вместе поднялись наверх, не разделялись.       Обыскивать труп… наверное, его всё же лучше назвать телом. Обыскивать тело было довольно странно. В голову против воли закрались мысли о полиции, преступниках и моей роли то ли как убийцы, то ли как оперативника ФЭС. Ну или кто там ещё такими делами занимается? Ощущения были странные. В карманах Хайда были какие-то жвачки, старые чеки, пара колец… А телефона не было. Ощупывать парня тщательнее я решалась долго, но ничего сделать не успела, потому что меня прервал голос: — Ты чё творишь? — Спасаю нас, идиот, — смущаясь буркнула я, отодвигаясь от очнувшегося и дёрнувшегося Хайда и оглядываясь на дверь. — Не дёргайся, иначе он поймёт что ты очнулся и я ничего не успею.       Шевелиться Лоулесс прекратил, но смотрел на меня как на осквернителя храмов. Ну да, если бы я проснулась от того, что меня кто-то трогал во всяких местах я бы наверное смотрела так же. — Где твой мобильник? — перешла к делу я. — А твой? — У Цубаки, — я ещё раз оглянулась и снова приблизилась к Жадности. — Только не говори, что у тебя его забрали или ты его потерял. — В заднем кармане, — хмыкнул Хайд. — Уверена, что дотянешься? — Заткнись и подвинься, — я потянула Хайда на себя, в почти полной темноте нашаривая стену, его спину и, наконец, находя карман. Лишь бы ему телефон неаккуратным отношением не разбили, а то было бы очень печально. — Знаешь, ты как Лихт-тян, — вновь начал Хайд. — Тоже много ругаешься. Мне кажется, или в нашу первую встречу ты такой не была? — Трудные времена требуют отчаянных мер, — буркнула я, вытаскивая телефон-ракушку и усаживаясь рядом с Жадностью. — Хорошее высказывание.       Я включила телефон и первым делом увидела… Гильденштерна. Да, большой плюшевый синий кит в парике стоял у Хайда на экране. Номер Широты, Алисейна или хоть кого-то с ними связанного я, что печально не помнила (и вот зачем мне тогда чужой телефон?), а потому открыла телефонную книжку. — Ты чё там делаешь? — Хайд наклонился ко мне. — Эй, не ройся в моих контактах! — Не ори, — я пихнула его в бок, Хайд поморщился. — Я ищу номер Кранца. — Тогда открой последние звонки, у меня не записан его номер.       Покосившись на Жадность, я нажала другую иконку. — Третий, — сервамп навалился на моё плечо, звякнув цепями. — Не звени, спалишься, — буркнула я, открывая сообщения и набирая текст. — Верхние этажи… Ты даже адрес знаешь? — Меня сюда Ватануки привёл, и вёл почти что за ручку, — излишняя болтливость Хайда начинала раздражать. — Если хочешь, потом расскажу подробнее. А пока, ты не хочешь подумать о состоянии Тодороки? — Ангел…       Лицо Хайда сделалось задумчивым, а я наконец дописала сообщение и отправила его. — В коридоре кто-то ходит, — прошептал мне почти на самое ухо Лоулесс.       Я кивнула, убирая телефон ему за спину и поднимаясь на ноги. Через пять минут дверь открылась, в проёме показался силуэт Беркии. — А? Он ещё не проснулся? — протянул фокусник. — Я думал ты его разбудишь. — А смысл, — я посмотрела на притворяющегося бессознательным Хайда. — Если он проснётся, то освободиться и разнесёт стену. Вам это надо? — Такое ощущение, что это не надо тебе, — подозрительно уставился на меня Беркия. — Ты ведёшь себя подозрительно послушно. — В смысл мне дёргаться? — я вздохнула, направляясь к двери. — Я обычный человек, который зачем-то понадобился вашему боссу, а вы все — вампиры, которые питаются такими как я. Разве для сохранения собственной жизни я не должна в первую очередь быть послушной и лояльной?       Когда я вышла, Сакуя закрыл дверь и мы вновь направились по тёмному коридору в сторону лестницы. Я уже было собиралась спускаться обратно в гостиную, как Беркая поймал меня за руку. — Куда? — я он дёрнул меня назад и вверх, чуть не вывихнув запястье и плечо. Я почти повисла на одной только руке. — Цубачек сказал, что тебе нужно сходить к пианисту! — А к нему зачем? — я встала ровнее, даже не пытаясь вырвать своё запястье — всё равно бы не получилось. — Цубаки сказал!       Меня в принудительном порядке потянули в другой, уже освещённый коридор, оканчивающийся огромной комнатой (подозреваю, это место находилось над гостиной), в которой была всего одна дверь, как раз у конца коридора. Крикнув, что если я хочу выйти, надо постучать, Беркия втолкнул меня в эту дверь и запер. Я снова оказалась в темноте. — Ну что за фигня, — поднявшись с четверенек на ноги, я отряхнулась и огляделась. — А? Здесь тоже только это отверстие? А как тогда проникает свет?       Осмотревшись в поисках хоть чего-то кроме бетонных стен и как и Хайд связанного Лихта… Я вздрогнула. Тодороки выглядел куда печальнее чем я представляла. Если на Лоулессе большинство ран заросли и он был лишь измазан кровью, то пианист выглядел изодранным. На его покалеченный рюкзак я даже старалась не смотреть — белоснежные крылья из, кажется, кожи были сломаны. Как будто кто-то хотел доказать, что Ангел не может победить. Не может летать. Я направилась к Лихту. — А? Это ты? — совсем тихо спросил он. Оказывается, Тодороки был в сознании. Это было хорошо, значит ему не настолько больно, чтобы он вырубился. — Я, — я опустилась перед ним на колени. — У тебя ведь есть номер Широты, так? — Я… — он нахмурился. — Кранц просил вбить его, я ещё не сделал… Тебя тоже поймали? — Ага, — я принялась за осмотр повреждений Лихта. Может я и не медик, но убедиться что у него ничего ненароком не сломали мне надо. — Скажи если больно, — я коснулась его руки. — Больно.       Я нахмурилась, на что он хмыкнул. — У меня всё болит, различий с прикосновениями и без — ни каких. Сунув руку под ворот толстовки, я нащупала узел бинтов, которые покрывали левую руку и сумела его развязать, после чего закатала рукав и сняла бинт. Перевязать рану на правом плече Тодороки оказалось для меня лёгкой задачей — руки всё так же помнили движения и ловко обматывали плечо пианиста бинтом. — Какие у тебя руки худые, — решила разбавить тишину я. — Ну так он ногами дерётся, — услышала я приглушённый голос из-за стены. — Лоулесс, заткнись, — рыкнула я. — И не смей разрушать стену пока я здесь, потому что Тодороки, может быть, и переживёт такой обстрел каменной крошкой, но я точно нет. — Он за стеной? — спросил Лихт, поднимая голову и поворачиваясь к тому самому зарешеченому окошку под потолком.       Я не ответила, заканчивая перевязку и опуская рукав толстовки Лихта обратно. — Покажи другую.       Левая рука Тодороки выглядела куда лучше, если не считать множество порезов. — Как выберемся отсюда, надо будет сходить в больницу. Бинт должен предотвратить дальнейшее загрязнение, но, уж извини, он тоже не самый чистый, да и не сразу его наложили. — Хэй, а ты что, медик? — спросил Хайд. — Временно выполняю его роль, — откликнулась я. — В вашей команде ведь его нет, так? Ну вот, я пока присоединюсь. Побуду Сакурой, так сказать.       Я поднялась на ноги, отходя от Лихта и ещё раз осматривая помещение. Бетонный короб пять на пять на три метра примерно. Когда-то мне нужно было научиться определять размеры на глаз, но навык уже подзабылся. — Лоулесс, сколько время? — У меня руки связаны. — Ну так развяжись блин, — цыкнув, я прикинула, не являются ли цепи и нити которыми связаны Хайд и Лихт одними и теми же. — Или включи его и повернись посмотри.       На какое-то время воцарилась тишина, в которой было слышно шуршание и звон цепей. — Девять по полудни, — наконец выдал Хайд. — Рано, — вздохнула я, отходя к стене напротив Лихта и садясь возле неё. — Почему рано? — спросил Лихт. — Нас придут спасать, — уверенно сказала я. — Вот только спасителям нужно время.       Мы сидели в тишине, темноте, и под какое-то невнятное бормотание Хайда на стеной я даже начала засыпать. Даже учитывая то, что всё ещё утро, для меня было слишком много потрясений. Но уснуть я себе не позволяла. — Эй, ты ещё долго будешь пялиться на бессознательного пианиста? — дверь открылась и заглянул Беркия. — Да, скройся, — буркнула я, продолжая смотреть на резко начавшего притворяться трупом Лихта. Всё же, у этих двоих есть актёрский талант.       Пробурчав что-то неразборчивое, фокусник и правда снова закрыл дверь. — Я уже начинаю сомневаться, что ты в плену. — Меня сюда заставили прийти, — пожала плечами я. — Не думала, что Цубаки захочет, чтобы я увидела вас обоих. — Получается, ты уже была у демонической крысы? — Получается так.