Когда часы замрут

      Семейство Цзян, как и гости в этот день, просыпались крайне неохотно. Вид у них был сонный, только госпожа Юй казалась бодра и одета как всегда с иголочки. Сегодня она была в прекрасном расположении духа и даже украсила свои волосы одним из подарков супруга — серебряными шпильками с россыпью пурпурных топазов, а ханьфу на мадам Юй было нежно-сиреневым, с вышивкой из серебряной нити. Нити сплеталась меж собой в клановый узор — лотосы.       Никто и никогда не видел Пурпурную Паучиху в таком прекрасном расположении духа. Она буквально светилась изнутри: видимо случилось что-то действительно хорошее. Братья Цзян и Цзян Яньли тоже выглядели непривычно. Братья Цзян были одеты в клановые ханьфу и выглядели не менее счастливо, а сестра Цзян облачилась в тёмно-розовый, украсив свои волосы простыми серебряными шпильками и собрав их в шишку. Сейчас она больше всего походила на свою мать, но на губах была мягкая улыбка. Никто не знал, почему облачения семьи Цзян сегодня были особенными, но вскоре стало ясно. У семьи Цзян было торжество — день рождения мадам Юй. Однако при выходе семьи Цзян, вместе с Вэй Усянем, многие заметили отсутствие Цзян Фэнмяня. И на все вопросы семейство Цзян загадочно улыбалось, говоря только, что он скоро вернётся.       Слуги суетились, как и адепты ордена, они всё готовили к большому торжеству. Младшие адепты были отправлены на лотосовое озеро собирать семена, старшие делали во дворе пурпурные фонари из бумаги и вешали их на крышу. Сегодня адепты зажигали благовония в главном зале. Однако многим казалось, что этот день был значимым не только из-за дня рождения госпожи Юй. И об этом можно было судить по перешёптыванию адептов, где, то и дело, можно было услышать о записях генеалогического древа семьи. И если сложить кусочки слухов, можно было понять, что Вэй Усяня собирались записать в это самое древо, и скоро Вэй Усянь перестанет быть именно Вэем. И, именно поэтому, весь орден был так всполошён. Ведь до этого момента никто и подумать не мог, что Пурпурная Паучиха изъявит желание принять его в семью полноценно и даже не станет оттягивать этот момент из-за своего торжественного дня. Конечно, обычно такие моменты праздновались на широкую ногу, и этот раз не был исключением. Орден принимал большое количество гостей — тех, что читали книгу вместе с ними. Никто из гостей конечно не мог подарить каких-то особых подарков мадам Юй, но обещали исправить это, когда смогут покинуть территорию ордена Цзян…       В этот день чтение книги решили отложить. Глава ордена Цзян явился непосредственно к началу торжества, держа в руках небольшую, но достаточно изящную деревянную шкатулку, внутри которой на бархатной подушке расположились два парных клинка. Ручки клинков были изящны, из чистого серебра с именной гравировкой, и несмотря на всю их простоту, было видно, что выполнены они рукой мастера достаточно осторожно. И при этом клинки были всё же оружием. И мадам Юй не могла сдержать улыбки, она видела, что гравировка на клинках была выполнена рукой её супруга. Он самолично вывел её инициалы на клинках. Юй Цзыюань улыбалась, принимая подарок мужа, и при этом все видели, что она была более чем довольна таким подарком, хотя многие девушки, находящиеся в зале, не могли взять в толк, чем смертоносное оружие так очаровало женщину. Но они ничего не сказали на этот счет. Цзян Яньли преподнесла матери платок ручной вышивки, многие могли заметить, что на платочке был вышит лотос и пурпурный паучок, и он тоже имел на себе инициалы золотой нитью. Вэй Усянь и Цзян Чэн же подарили деревянный гребень с лотосом. Купить подарок они не смогли, поэтому оба старались сделать его сами, вырезая в ручную, и это было видно. Мастерства в этом деле у них не было, но подарок все равно выглядел аккуратно, хоть и не так изящно, как другие подарки членов семьи, но кажется и гребню госпожа Юй была вполне рада и спрятала его в своём ханьфу, целуя обоих юношей в щёки. В этот день она была даже мягче, чем обычно.       Традиционные юньмэнские блюда были непривычно остры для гостей и все те, кто всё же решились их попробовать, запивали их чаем и вином с завидной регулярностью. Самые пресные блюда достались конечно же заклинателям Гусу Лань, которые пили исключительно травяной чай и напрочь отказывались даже от капли вина, объясняя это тем, что устойчивости к алкоголю у них нет совсем, и пожалуй из Ланей вино пили лишь Цзинъи и Сычжуй, на пару с Цзинь Лином, который сидел рядом с родителями и то, он поглядывал на них, совсем юных. Они только улыбались, глядя на него, хоть в некоторых моментах и отводили друг от друга смущённый взгляд…       Праздничное застолье было не единственным событием этого дня. Вскоре чета Цзян, вместе с Вэй Усянем направилась в храм предков. Никто не знал, как именно проходит обряд такого рода в ордене Цзян, но из храма предков Вэй Усянь вышел, сверкая счастливой улыбкой, вместе с братом и сестрой Цзян. При этом многие увидели на голове Первого ученика венок, сплетённый из лотосов, причёска Вэй Усяня при этом тоже изменилась. Волосы струились по плечам и только несколько прядей были прихвачены сзади пурпурной лентой. Колокольчик Ясности на одежде Усяня тоже изменился, теперь на нём была не только пурпурная кисточка. Узор раскрытого цветка тоже имелся на нём, как у других членов семьи.       Братья и сестра Цзян однако не спешили в главный зал. Они свернули к пирсу, усевшись на нём. Усянь до сих пор не верил, что теперь он мог считать себя не просто приблудной овечкой, а полноценным членом семьи. Он смотрел на Яньли, на Цзян Чэна и не мог сдержать улыбки, сгребая их к себе и крепко обнимая, он залился смехом, падая на нагретые солнцем доски пирса.       — Это самый лучший день! — Вэй Ин прикрыл глаза — А-Ли, А-Чэн… — он говорил это словно пробуя на вкус новое обращение, непривычное… странное, но до безумия приятное.       — Теперь ты точно не открутишься, Усянь! Будешь моей правой рукой, когда я стану главой ордена!       — Нет проблем, Чэн-Чэн, я только за! В ордене Гусу Лань есть два Нефрита, а в ордене Юньмэн Цзян будет два Героя!       Цзян Яньли улыбнулась и хихикнула:       — А-Чэн, А-Сянь, нам стоит вернуться к гостям… Я уверена нас уже ждут.

***

       В зале уже ждали и госпожа Юй с Цзян Фэнмянем. Книгу пока трогать никто не решался, ведь не все ещё собрались вместе, впрочем, когда начался некий спор о том, кто же будет читать, книгу взял Лань Сычжуй, сев в центр. И начал, достаточно громко:             Поначалу Вэй Усянь подумал, что с флагами, расставленными учениками, что-то произошло: заклинателям надлежало использовать его изобретения с большой осторожностью, иначе могла случиться беда. Именно поэтому накануне он улучил момент и стащил один из флагов — чтобы проверить, всё ли в порядке с узорами и заклинаниями, и тем самым уберечь юношей от несчастья.       Стоило только Сычжую зачитать этот абзац, он отложил книгу и поднялся на ноги, как и Цзинъи. Оба одновременно отвесили поклон Вэй Усяню и улыбнулись, сказав хором:       — Благодарим учителя Вэя за заботу!       Усянь смутился, не привыкнув ещё ни к благодарностям, ни к похвале со стороны других, и чтобы скрыть смущение, он отмахнулся:       — Не стоит… этого, по крайней мере для меня и для многих ещё даже не случилось…       Заклинатели в этот момент могли даже позавидовать Вэй Усяню. Ученики ордена Лань явно любили его. Он являлся для них авторитетом, достойным внимания и уважения, даже сейчас, когда сам был ещё зелёным юнцом. Многие хотели быть таким же уважаемым примером для своих детей и учеников!       Несмотря на общую мирную атмосферу, многие услышали Цзинъи:       — Тогда я не думал, что учитель Вэй не просто дурачился, а заботился о нас… даже если наши флаги были исправны, мне любопытно, чтобы сделал учитель, будь в наших флагах всё же ошибка…       — Скорее всего Старейшина Илин постарался бы незаметно подправить флаги своей кровью. — Вэй Ин беззаботно улыбнулся и объяснил своё решение. — киновари под рукой у Старейшины нет, поэтому он бы нарисовал кровью недостающии символы, тем более, киноварь, почти не отличима по цвету от крови и сразу никто точно не заметит вмешательство в заклинание.       Многим эта мысль показалась вполне здравой, но она же их и насторожила. Киноварь действительно бы слилась с кровью и юные заклинатели, навряд ли смогли б разглядеть такое вмешательство в свою работу, и, если б это сделал кто-то, желавший зла, то всё могло кончиться крайне плачевно.       — Кровь наверняка усилила бы флаги, но эффект должен быть не таким длительным, как при использовании киновари… — Не Минцзюэ глянул на первого ученика с некоторым уважением. Ему бы не пришла мысль, что кровь можно использовать так, он догадался о принципе лишь помня о законе равновесия.       — Почему глава ордена Не считает, что кровь усилит флаги, но уменьшит срок их эксплуатации? — один из учеников клана Цзинь задал вопрос, немного ёжась от обращённых на него взглядов, даже не догадываясь, что многие присутствующие задавались точно таким же вопросом.       Однако, спрашивая Не Минцзюэ он никак не ожидал, что тот на этот вопрос лишь усмехнётся и предложит своему брату дать ответ на этот вопрос. Впрочем Не Хуайсан тоже выглядел удивлённым. Он не ожидал, что брат так его подставит, но он постарался вытряхнуть из своей памяти всё, что знал и неуверенно ответил:       — Я… думаю всё дело в законе равновесия. Если киноварь может долго храниться и с её помощью заклинания служат дольше, то кровь, если можно так сказать, хоть и усиливает заклинания, но быстро портится, и использовать её часто не выгодно, хотя бы потому, что она источает сильный запах и портится явно быстрее… — последние слова юноша пробормотал почти скороговоркой и спрятался за веером, замерев, когда рука дагэ легла на его голову, ласково поглаживая. Не Хуайсан даже поднял взгляд, чтобы убедиться, что ему не мерещится. Его брат улыбался и выглядел довольно, словно и не сомневался, что Не Хуайсан ответит правильно на этот вопрос. В груди Не Хуайсана потеплело. Он передумал прятаться. Его дагэ задал вопрос ему не для проверки знаний, а потому, что верил в него!       Несколько пар сильных рук подхватили Вэй Усяня. Он расслабился и позволил тащить себя, не оказывая никакого сопротивления, — всё лучше, чем идти самому.       — Я конечно бываю ленив, но не настолько ведь… — Вэй Усянь удивлённо смотрел на книгу, слабо представляя картину, в которой он позволил бы себя тащить куда-то в неизвестном направлении, кому-то кроме своих родных. Он без сомнения доверял Цзян Чэну — тот по определению был ответственным, как и Яньли. Это Вэй Усянь вечно находил приключения, втягивая в них брата, который просто не мог оставаться в стороне.       — А я и не сомневался, что Вэй Усянь будет использовать их как личное средство передвижения. На мне он постоянно катается! — Цзян Чэн глянул на Вэй Усяня, который посмеялся тихо, вспомнив, как брат таскал его в Облачных глубинах после наказания.       Восточный зал оказался заполнен людьми: похоже их было даже больше, чем днём, когда во дворе собрались жители деревни. Сейчас же здесь находились все слуги и члены семьи Мо. Кое-кто даже стоял в исподнем и с растрёпанной со сна головой, но все присутствующие без исключения выглядели смертельно напуганными. Госпожа Мо в полузабытьи сидела в кресле. Казалось она только что очнулась от глубокого обморока: щёки её сверкали влагой, а в глазах блестели слёзы. Но стоило слугам втащить Вэй Усяня, как скорбь в её взгляде сменилась холодным пламенем лютой ненависти.       — Это не к добру. — Не Хуайсан глянул на брата. — если собрались все жители деревни, случилось явно что-то… — Не Хуайсан не стал договаривать, но многие поняли и без этого, что ничего хорошего дальше они не узнают.       — Если первая госпожа Мо в таком состоянии, видимо с её мужем или сыном что-то произошло. — Цзян Чэн нахмурился. — только вот если учесть, что кажется Мо Цзыюань собирался мстить…       — Этот труп точно двоюродный братец Мо Сюаньюя… — Вэй Усянь вздохнул. — Иначе зачем им меня тащить? Я ведь обещал ему руку отрезать…       Рядом с госпожой Мо на полу лежала человеческая фигура, от шеи до пят укрытая белой тканью, — лишь голова оставалась на виду. Лань Сычжуй и остальные юноши с серьёзными лицами склонились над телом и негромко переговаривались.       До ушей Вэй Усяня донеслось:       — С тех пор как мы обнаружили труп, не успела сгореть и палочка благовония?       — То есть, тварь убила Мо Цзыюаня меньше чем за пол часа… Если учитывать, что от ходячих мертвецов двоюродный братец Мо всё же смог бы сбежать, даже не запыхавшись… Флаги приманили что-то куда более опасное и свирепое… — Вэнь Сюй глянул на отца и перевёл взгляд на Лань Сычжуя, который явно вспомнил о твари, что поджидала их в деревне Мо и немного передёрнул плечами.       Лань Цзинъи нахмурился и ответил на вопросительные взгляды заинтересованных заклинателей:       — Если бы не Ханьгунь-Цзюнь, все жители деревни погибли бы наверняка, вместе с нами. Хотя теперь, мне кажется, что не только он помог нам сдержать ту тварь, что привлекли флаги… — больше ланята не стали ничего рассказывать, а Цзинь Лин, поняв, что огонь вопросов может перекинуться на него, поспешил ответить:       — Я ничего не знаю. Меня там не было и быть не могло. — Цзинь Лин нахмурился. Его не могло быть там сразу по нескольким причинам: эта охота была исключительно для Ланей. Если бы Цзинь Лин сбежал с ними, он бы только мешал им, а судя по мрачным лицам участников тех событий, та тварь была не менее опасной, чем та, с которой они столкнулись на ночной охоте на горе Дафань.       Сычжуй неловко кашлянул и предложил продолжить чтение, если многие так скоро хотят узнать, что же случилось в деревне Мо. Сами раскрывать события того дня они не хотели, да и никто не смог бы показать полную картину произошедшего.       — После победы над ходячими мертвецами мы поспешили из западного двора к восточному и в галерее нашли его.       — Мне одному интересно, что понадобилось Мо Цзыюаню в западном дворе? — Цзинь Цзысюань оглядел присутствующих.       — Флаг. — Цзинъи вздохнул, вспомнив, как «Мо Сюаньюй» выудил из одежды толстяка тёмный обрез ткани. И ведь они даже не сразу заметили пропажу одного из флагов-приманок! Они хватились его, когда уже убирали приманки с крыш. И ведь они даже подумали, что Мо Сюаньюй стащил всё же стяг к себе, когда они отвлеклись.       — Мо Цзыюань пристрастился к воровству заклинательских вещичек у своего брата, и при этом ему никто не устраивал нагоняй. — Юй Цзыюань вздохнула. Сама она никогда бы не позволила своему сыну заниматься подобным.       — Однако карма его настигла. — Лань Сичэнь вздохнул. Пусть Мо Цзыюань и не был примерным и благородным, но все же в его поведении отражалось не правильное воспитание.       — Если бы госпожа Мо действительно заботилась о своём сыне, она бы следила за его воспитанием, вместе со своим супругом. — Вэнь Цин вздохнула. — Она его лишь баловала, и это привело к тому, что она покрывала даже серьёзные его проступки. Вэнь Цин покачала головой, вспоминая их с Вэнь Нином матушку и отца, что учили их врачеванию. Она до сих пор благодарна родителям. Они были строги с ними, но никогда не забывали показывать свою любовь. Она не знает, помнит ли что-то Вэнь Нин о родителях, но в сердце девушки до сих пор отдавали теплом воспоминания о семье. Хоть она почти и не помнит, как они выглядели.       Человеком, лежащим на полу, оказался Мо Цзыюань. Поначалу Вэй Усянь лишь скользнул взглядом по его телу, но в следующий же миг посмотрел ещё раз, уже внимательнее.       — И что нового Старейшина Илин увидел в трупе? — Не Минцзюэ было действительно интересно, что же стало причиной смерти Мо Цзыюаня. Может это была какая-то удивительно свирепая нечисть, с которой глава ордена Не был непрочь побороться.       — Скорее всего он заметил что-то важное. Если уж акцент делают именно на найденом трупе, можно не сомневаться, что это ещё пригодится. — Вэй Усянь уже немного понял логику повествования в книге, но то, что все внимание начинало акцентироваться на бездыханном Мо Цзыюане ему уже не нравилось. Он сердцем чуял, что сейчас им расскажут что-нибудь мерзкое. И кажется, Цзян Чэн был того же мнения. По крайней мере, обратив на него своё внимание, Усянь увидел, что брат о чём-то задумался, но точно было не ясно о чём именно, поэтому Усянь решил спросить как-нибудь позже.       С одной стороны, труп походил на Мо Цзыюня, а с другой — словно принадлежали другому человеку. В чертах мертвеца явно угадывался двоюродный братец Мо Сюаньюя. Но щёки его глубоко впали, глаза наоборот вылезли из орбит, кожа сморщилась. В сравнении с пышущим молодостью Мо Цзиюанем, это тело было старше лет на двадцать. Кроме того, казалось, что кто-то высосал из него всю кровь и плоть, и теперь на полу лежал лишь скелет, обтянутый кожей. И если при жизни Мо Цзиюань выглядел просто уродливо, то в смерти был и уродливым и старым.        Благодаря яркому описанию книги многие слушатели без проблем смогли представить картину, которая открылась молодым ланятам и Старейшине Илин. А поскольку большая часть заклинателей успела повидать за свою жизнь немало трупов, обезображеных нападением нечисти, на свою фантазию им жаловаться не приходилось. В зале поднялся гул голосов. Девушки морщились и ахали: несмотря на то, что они и жили в кланах заклинателей, далеко не все были заклинательницами и описание трупа вызвало у них массу неприятных ощущений.       — Судя по описанию… Они ведь не могли наткнуться на… — Цзян Фэнмянь нахмурился. В его голову начали закрываться определённые подозрения насчёт нечисти, напавшей на деревню Мо. Но он не стал договаривать, ведь шанс того, что дети наткнулись на такую сильную нечисть был крайне мал.       — Вы ведь говорите о том, что дети могли наткнуться на какой-то из фрагментов расчленённого трупа? — Глава ордена Вэнь перевёл задумчивый взгляд на главу ордена Цзян и увидев кивок хмыкнул. Мысли у них явно сходились, и похоже не только у них. Он видел, как потемнел лицом Лань Цижэнь, наверняка имевший те же опасения. Но так как дети, бывшие в тот день в деревне Мо, вряд ли что-то расскажут, старик Лань попросил Сычжуя продолжить.       Пока Вэй Усянь пристально разглядывал труп, госпожа Мо внезапно бросилась на племянника, сжимая в руке блестящий кинжал, но зоркий Лань Сычжуй ловко выбил у неё клинок. Не дав ему сказать ни слова, госпожа Мо пронзительно завопила:       — Мой сын умер ужасающей смертью, и я лишь хочу за него отомстить! Почему вы меня останавливаете?!       — Как смерть её сына связана с А-Сянем? Там же ясно дают понять, что это дело рук нечисти. — Цзян Яньли немного нахмурилась. Ей совсем не нравилось, что все шишки в этой книге почему-то летят именно на Вэй Усяня, хотя к Мо Цзыюаню он и пальцем не притрагивался.       — Я тоже не представляю, почему это дело приписывают мне. Я ведь не нечисть… — Вэй Ин вздохнул. Его часто обвиняли бездоказательно и в этот момент он был очень благодарен своим брату и сестре, что вставали на его защиту. И, глянув на Лань Сычжуя, он улыбнулся:       — Спасибо за спасение. — Вэй Усянь действительно был благодарен. Ему очень даже понравился молодой Лань, бывший Ланем разве что по фамилии.                     Вэй Усянь на всякий случай опять спрятался за спину Лань Сычжуя и, присев на корточки, произнёс:       — Как ужасающая смерть вашего сына связана со мной?       — Почему ты прячешься за ним? Мне кажется госпожа Мо и так не сможет тебя покалечить. — Цзинь Цзысюань глянул на Вэй Усяня, который пожал плечами, ответив:       — Раз я попал в тело деревенского сумасшедшего, мне нельзя выходить из образа, да и если я выйду, мало ли, что эта женщина сделает в ярости, а Мо Сюаньюй при жизни был, судя по всему, крайне пугливым, раз много лет не выходил из своего домика. — вздохнул. — тем более, не так давно эта женщина кинулась на меня с кинжалом. Было бы странно, если б сумасшедший, который боялся собственной тени, не спрятался за кем-то, кто показался бы ему хоть немного надёжным.       Многим этот ответ показался вполне здравым, поэтому поведение Вэй Усяня больше не казалось странным. Ведь многие смотрели на ситуацию с той мыслью, что в теле племянника госпожи Мо, находился Старейшина Илин, тот, кого боялись множество заклинателей.       Вчера Лань Сычжуй присутствовал на «представлении», устроенном Вэй Усянем восточном зале, а после слышал раздутые сплетни о незаконнорождённом сыне Мо. Лань Сычжуй искренне сочувствовал безумцу и не мог не встать на его защиту:       — Госпожа Мо, судя по состоянию тела вашего сына, из него вытянули все жизненные соки. А это значит, что его убили твари. Должно быть, ваш племянник непричастен.       На лицах многих в этот момент читалась только одна мысль, которую никто не решался высказать, а ведь из этой ситуации получалось, что всё семейство Мо было в какой-то мере слетевшим с катушек: Мо Цзыюань, упиваясь своей безнаказанностью пристрастился к воровству, и ведь наверняка воровал он не только у брата, но и у жителей деревни, что просто не могли ничего сказать или же не могли попросту поймать воришку, и всё же его пристрастие довело его до смерти; господин Мо тоже впал в забытье, а госпожа Мо явно тронулась умом.       — Да, что вы понимаете?! Отец этого сумасшедшего был заклинателем! Стало быть, он научил сына этим демоническим трюкам! — Грудь госпожи Мо гневно вздымалась.       — То есть она считает себя умнее заклинателей? — Вэнь Сюй хмыкнул. — она думает, что орден Цзинь занимается тёмным заклинательством?       Многие заклинатели захмыкали, конечно они знали, что есть люди, у которых заклинатели не в почёте. Да и было ясно, что госпожа Мо была недалёкой женщиной, способной только на помыкания и оскорбления.       Лань Сычжуй обернулся, ещё раз взглянув на Вэй Усяня, который и в самом деле походил на дурачка и продолжил:       — Госпожа Мо, у нас нет доказательств, так что…       — Доказательство — это тело моего сына! — Госпожа Мо перебила его и указала на труп. — Посмотрите! Останки моего бедного А-Юаня говорят сами за себя! Сразу ясно, кто убийца!       — Простите, учитель Вэй. — Сычжуй покраснел от стыда и глянул на юношу, который только улыбнулся, посмотрев на него.       Вэй Усянь всегда знал, что у него хороший актёрский талант и его только позабавило, что Лань принял таки его за сумасшедшего дурачка, которого он и пытался изобразить. Сам он никогда не видел сумасшедших и воспроизвести такое поведение сейчас, он наверное бы не смог. Однако на словах о том, что останки Мо Цзыюаня говорят сами за себя он напрягся. В голову сразу пришла мысль о том, что в обвинениях он виноват сам. Он же обещал, что оторвёт Мо Цзыюаню руку, если тот, что-то ещё у него украдёт. Но он же ничего даже не сделал!       — Видимо госпожа Мо совсем сошла с ума, раз у неё труп заговорил. — Не Хуайсан покачал головой. А Не Минцзюэ и многие другие, присутствующие в зале почувствовали напряжение. Они почему-то ясно чувствовали, что охота у Ланят будет тем ещё испытанием.       Вэй Усянь, не дожидаясь помощи со стороны, приподнял белую ткань и стянул её к ногам покойника. В теле Мо Цзыюаня не хватало одной важной детали.       Левая рука отсутствовала!       — Странное совпадение, но всё же мне кажется в книге не упоминалось, чтобы Первый ученик ордена Юньмэн Цзян хоть пальцем трогал Мо Цзыюаня после концерта устроенного перед мадам Мо и её семейкой. — Не Хуайсан нахмурился, он понимал, что это точно сделал не друг, а какая-то нечисть, лишившая жертву исключительно руки, только вот в таком случае он начал переживать за ланят. То, что напало на Мо Цзыюаня, имело исключительную ярость и мощь, но конечно об этом он решил умолчать.       — А вот это мне уже не нравится. — Не Минцзюэ нахмурился. — похоже дети наткнулись не просто на расчленённый труп…       — Глава ордена Не, вы уверены? Всё же вероятность, что это именно расчленённый труп, как считают Верховный заклинатель и глава Цзян… крайне мала, особенно в деревне Мо. Если бы она с самого начала там орудовала, то безрукие трупы наверняка начали появляться раньше и привлекли бы к себе куда больше внимания, чем простые ходячие мертвецы. — кто-то из малоизвестного ордена высказался, но его вмешательство в бурную беседу никто не заметил.       — Часть тела мертвеца была где-то неподалёку от деревни Мо и откликнулась на флаг призыва и как следствие, если на Мо Цзыюане не было никакой защиты и он имел при себе флаг… труп выбрал наиболее лёгкую добычу. — Сичэнь вздохнул, понимая, в какой опасности были дети в деревне Мо, если их догадки подтвердятся…       Госпожа Мо заговорила вновь:       — Видите? Все были здесь, когда этот полоумный заявил, что отрежет А-Юаню руку, если тот ещё хоть раз тронет его вещи! — После эмоциональной тирады она закрыла лицо ладонями и зашлась в рыданиях — Мой бедный А-Юань не прикасался к его вещам! А этот сумасшедший мало того, что оболгал и опозорил его, так ещё и убил!.. Он потерял человеческий облик!        Вэй Усянь вздохнул, увидев несколько взглядов, обращенных в свою сторону. Ну не знал он, что его неосторожно брошенные слова приведут к подобному! Но книжный он ведь и впрямь не убивал Мо Цзыюаня, а его угроза бессовестному братцу Мо Сюаньюя была брошена лишь для того чтоб припугнуть и не более того… Однако теперь подозрения падали на него, даже несмотря на то, что Лани ясно дают понять, что он не при делах.       — Да, старейшина Илин сам себя глупо подставил. — Вэнь Цин вздохнула, даже посочувствовав старшей версии Вэй Усяня, хотя и сам Вэй Усянь, сидящий в зале, выглядел не очень.       — Вот поэтому я и говорила тебе, следи за языком. Сейчас тебя защищают Цзян Чэн и Яньли, а не будет их рядом, и что ты будешь делать? — мадам Юй вздохнула. Она понимала, почему почти все её советы Усянь пропускал мимо. Она слишком много раз его отчитывала, наказывала, порою даже тогда, когда ученик не был ни в чём виноват, а гордость не позволяла Пурпурной Паучихе подойти и принести свои извинения. Она не умела признавать свою неправоту. И она понимала это, но не могла ничего с этим поделать. Она замечала, что Вэй Ин всё чаще выслушивал её тираду молча, даже не пытаясь оправдаться и получая наказания он только шипел от боли, стоя на коленях в храме предков, откуда потом уходил уже с Цзян Чэном. Она ни раз слышала, что Цзян Чэн отчитывал Вэй Ина за то, что тот получает наказание за младших адептов, которые едва что-то натворив бежали к Усяню и просили помочь. И Первый ученик ордена Юньмэн Цзян помогал — брал вину на себя, а мадам Юй и рада была, особо не слушая даже своего сына. Ей даже в голову не приходило, что Усянь мог просто покрывать огрехи других, принимая удар на себя.       — Мне кажется она сейчас больше похожа на сумасшедшую… даже больше чем "Мо Сюаньюй" — Цзинь Лин фыркнул. Он хоть и не был с друзьями в тот день в деревне Мо, но теперь его это больше не расстраивало. Он бы вряд ли долго смог держать себя в руках, находясь рядом с ней.       — И тем более я никого не оболгал. Он действительно воровал вещи своего двоюродного брата! — Вэй Усянь был крайне возмущён, что его пытались выставить виноватым даже в этой ситуации, когда отпрыск семейства Мо, сам навлёк на себя беду, присвоив чужое.       «Потерял человеческий облик!»       Вэй Усянь уже много лет не слышал о себе подобного и поэтому вновь ощутил нечто сродне ностальгии. Он вопросительно указал на себя, но не нашёлся, что ответить, не понимая, кто здесь в действительности больной на голову: сам Вэй Усянь или госпожа Мо. В юности он довольно часто разглагольствовал об уничтожении целых семей и кланов, убийстве миллионов людей, неиссякаемых реках крови и прочих жестокостях. Но в конце концов то было лишь пустое бахвальство. Если бы Вэй Усянь действительно оказался способен на подобное, то уже давно воцарился бы над всем миром заклинателей…       — О чём о чём разглагольствовал? — госпожа Цзинь и госпожа Юй не могли поверить своим ушам. Да и сам Вэй Усянь выглядел не менее ошарашенным, не ожидая от своей старшей версии такой кровожадности. Словно он адепт ордена Цишань Вэнь!       — Мне кажется, или там было сказано, что адепт Юньмэн Цзян подумывал о подобном ещё в юности? — Не Минцзюэ удивлённо переспросил, смотря то на своего брата, который казался мрачнее тучи, то на юньмэнца, что выпучил глаза, молча то открывая рот, то закрывая, как рыба, выброшенная на берег. Видимо ни один, ни второй не могли припомнить, чтоб Вэй Усянь говорил подобное. Возможно эти мысли относились к периоду становления старейшины Илин?       Остальные же молчали, словно воды в рот набрав. Они начинали откровенно побаиваться того, что должно было случиться в будущем, чтобы самый жизнерадостный человек превратился в подобного монстра.       Цзян Фэнмянь решил немного вразумить людей, повторив отрывок из книги, который явно давал понять, что злых намерений у его воспитанника никогда не было:       — «В юности он довольно часто разглагольствовал об уничтожении целых семей и кланов, убийстве миллионов людей, неиссякаемых реках крови и прочих жестокостях. Но в конце концов то было лишь пустое бахвальство.» — стоило ему напомнить о существовании и этой строчки, споры утихли и Сычжуй, начавший уже заметно нервничать, продолжил читать.       На самом деле госпожа Мо отнюдь не жаждала священной мести за своего сына, а лишь искала того, на ком можно выместить злобу.       Однако Вэй Усянь вовсе не намеревался препираться с ней. Немного подумав, он запустил руку за пазуху Мо Цзыюаню, пару мгновений что-то поискал и выудил на свет смятый кусок ткани.       — Что и требовалось доказать. Он доворовался. — Вэнь Сюй вздохнул. Он всё больше и больше понимал, что Мо Цзыюань похож на его брата. Тот тоже порою собирал всё, что плохо лежит. Но только вот за Вэнь Чжао все равно приглядывал отец, который и давал ему нагоняй за присваивание чужого. А у Мо Цзыюаня, отец был ни на что не годной тряпкой, находящейся под каблуком у своей властолюбивой супруги.       Расправив его, Вэй Усянь с удивлением узнал флаг-приманку.       В тоже мгновение он всё понял и пробормотал:       — Мо Цзыюань сам навлёк на себя беду.       Увидев находку Вэй Усяня, Лань Сычжуй и остальные тоже поняли, в чём дело. Стоило вспомнить сцену, случившуюся накануне, и причина поступка становилась очевидна. Вчера днём Мо Цзиюань опозорился перед целой деревней. Виной тому было сумасшедшие поведение его двоюродного брата, поэтому, само собой разумеется, он возненавидел умалишённого всем сердцем и захотел поквитаться. Но Мо Сюньюй до позднего вечера бродил по деревне, не показываясь дома, поэтому Мо Цзыюань решил явиться ночью и застать врага врасплох.       С наступлением темноты он тайком вышел на улицу и, проходя мимо западного двора, увидел на стенах флаги приманки. Мо Цзыюаня несколько раз просили не выходить ночью из дома и уж тем более держаться подальше от этого места. Но он посчитал предостережение отговоркой, придуманной лишь для того, чтобы люди не воровали ценное имущество заклинателей.       Конечно же Мо Цзыюань не имел ни малейшего представления ни о назначении флагов-приманок, ни о том, что флагоносец становиться живой мишенью. Юноша уже пристрастился воровать магические талисманы и артефакты своего двоюродного брата и теперь просто не мог пройти мимо такого привлекательного и необычного предмета. Поэтому, дождавшись момента, когда ученики ордена Гусу Лань усмирят ходячих мертвецов на западном дворе, он потихоньку стащил один стяг.       Всего флагов было шесть, и пять из них находились в западном дворе. Юноши из клана Лань служили приманкой, но у них при себе имелись бесчисленные талисманы обереги. А Мо Цзыюань, хоть и взял всего один флаг, никакой защиты не имел, поэтому, закономерно выбрав легкую добычу, твари нацелились на него. Ничего страшного не случилось бы, наткнись Мо Цзыюань на обычных ходячих мертвецов: даже укусы, нанесённые ими, не несли смерть, и юношу удалось бы спасти. Но, к несчастью, флаг-приманка призвал нечто гораздо более опасное, чем обычный ходячий мертвец. То, что убило его и отняло руку!       — Да и это что-то находиться прямо в деревне Мо рядом с жителями и совсем ещё зелёными заклинателями, которые её в одиночку вряд ли смогут обезвредить, не имея ещё достаточного опыта. — Сичэнь потемнел лицом. Картина складывалась просто ужасная. Все молодые адепты ордена Гусу Лань, что были в ту ночь в деревне Мо, могли погибнуть, если б рядом совсем не оказалось взрослых и опытных заклинателей. А сами ланята утверждали, что их спас Ванцзи, но Сичэнь был уверен, что одолеть тварь наверняка помогал как-то из тени и Вэй Усянь. Не зря же он им помогал?       — Учитывая, что в деревне Мо, совершенно случайно оказался один тёмный заклинатель, мне кажется Ланям в тот день ничего не угрожало. — Цзян Чэн глянул на брата, который вздохнул, понимая, что брат его слишком хорошо знает и оставалось только надеяться, что его взрослое «я» и правда не бросит ланят.       — Предлагаю сделать перерыв. — мадам Юй глянула на Сычжуя, голос которого от долгого чтения начал уже местами похрипывать и попросила одну из своих личных служанок дать Ланю чая, чтоб тот хоть немного перевёл дух. — Предлагаю выйти на свежий воздух, и там продолжить после небольшой передышки. Судя по всему, чтение будет долгим. Они читали и так довольно долго с перерывами только на обсуждение прочитанного и многие уже давно утомились сидеть в одной позе и поэтому поддержали идею перерыва.       Мадам Юй уже утомилась и всё тело казалось ей отяжелевшим, но она всё ещё старалась держать себя в руках, и чтобы хоть немного приободриться, она выпила пиалу горячего чая, в то время, как многие предпочли обойтись без чая, так как он тонизирует, а они ночью хотели мирно спать. Заклинатели цедили из пиал в большинстве своем просто горячую воду и иногда брали что-то со стола в качестве быстрого перекуса. Ведь мадам Юй попросила ничего не убирать, решив, что гости ещё не раз за этот день предпочтут перекусить, особенно сейчас, когда повествование и без того напряженное и интригующие становиться всё напряжённее, даже не давая им шанса выдохнуть. Мадам Юй решила ненадолго удалиться к себе, чтобы немного привести себя в порядок и ослабить шпильки. Цзян Фэнмянь тоже ушёл в этот момент куда-то в библиотеку, видимо решив, что стоит всё же ещё что-то поискать на счёт барьера окружающего орден. И с собой он прихватил лишь оставшихся членов семьи, которые были не против помочь. Лани большим, белым потоком дружно вышли на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. И за ним таким же потоком вышли Цзинъи и адепты ордена Не. В зале остался разве что Не Хуайсан, вспомнивший, что обещал Цзэу-Цзюню помочь с дизайном одежд для ордена Гусу Лань, поэтому вскоре он обложил себя разной бумагой и кистями, увлечённо рисуя. И конечно далеко не с первого раза у него получилось именно то, чего он хотел. Но он и не ожидал, что у него с первого раза получится эскиз, который должен был всё же сохранять отличительные черты ордена Лань — это их знак и белый цвет, которого в их одеждах было слишком много. Ему нужно было придумать так, чтобы одобрил и старик Лань, который казалось откровенно не любил Не Хуайсана. Не зря же на обучении в Гусу он бывал не один раз и не два, а целых три! Подобным больше никто не мог похвастаться, хотя это вряд ли можно было считать хорошим достижением. К тому моменту, как все вновь собрались в зале, Не Хуайсан ещё не успел доделать эскиз, и с сожалением отложил его. Он хотел создать что-то достаточно хорошее, чтобы это оценил и его брат, хоть тот и был далёк от искусства, но всё же Не Хуайсан хотел хотя бы попытаться его убедить, что то, что он делает не просто мазня, не стоящая внимания.       Сычжуй снова сел в центр, взяв книгу в свои руки и убедившись, что все на месте, продолжил чтение, найдя нужные строчки.       Вэй Усянь посмотрел на свои запястья: один из порезов, что был на левой руке, исчез. Похоже, нависшие над ним проклятие каким-то немыслимым образом посчитало смерть Мо Цзыюаня за деяние Вэй Усяня. Ведь именно он создал флаг-приманку, а значит, косвенным образом был причастен к убийству.       — Значит порезы исчезнут после смерти всех членов семьи Мо и других обидчиков Мо Сюаньюя… — Цзян Чэн вздохнул. Ему не нравилось то, что книгу они так и продолжают читать с бесчисленным количеством смертей, и радовало только одно — все эти смерти пока ещё находились только на страницах странной книги, продолжать чтение которой хотелось всё меньше и меньше. Не может так начинаться хорошая история!       — Даже не знаю, повезло мне или нет. — Вэй Усянь устало потёр лицо. Даже не марая руки кровью он был косвенно виновен в их смертях… Его изобретение привлекло нечто очень опасное… его изобретение забрало чью-то жизнь и поставило под угрозу множество других и он понимал, что сейчас он не может ничего сделать, но в будущем пообещал себе обязательно доработать флаги и сделать их менее опасными для людей, пока это ещё возможно сделать.       — Учитель Вэй не виноват. Флаг здорово помогает во время ночных охот на нечисть. — Цзинъи сказал это так неожиданно, что сначала Усянь даже не сразу понял о чём он, но отвлечь юньмэнца от мрачных мыслей ему всё же удалось, и он немного приободрился.       — Дожили, тебя подбадривают Лани… — Цзян Чэн хмыкнул, но тем не менее благодарно глянул на Цзинъи, который немного опешил. Он привык видеть Цзян Ваньина хмурым, недовольным, слышать его первое время достаточно колкие замечания в сторону учителя Вэя, но ему ещё не приходилось встречать от пока ещё будущего главы Цзян такой доброжелательный взгляд и улыбку. Будущий глава Цзян был рад, что его брата отвлекли от мрачных мыслей.       Госпожа Мо прекрасно знала о пристрастиях сына, но не желала признавать, что Мо Цзыюань погиб по собственной глупости. Трясясь от ярости, заполнявшей сердце, она схватила чайную пиалу и запустила ею Вэй Усяню в голову:       — Если бы ты вчера не оболгал его перед целой деревней, разве вышел бы он из дома посреди ночи?! Это всё твоя вина, паршивец!       — Погиб по глупости? Он выжидал и намеренно стащил флаг, чтобы прикрепить его на дом Мо Сюаньюя. — Цзинь Лин возмутился. — если для госпожи Мо это была лишь глупость её сына, ей точно не хватало такой сестры как её сын!       Многие сначала даже не могли понять, почему Цзинь Лин так бурно отреагировал, но потом некоторые смогли вспомнить, что Мо Сюаньюй был ему дядей, и поэтому не удивительно, что он так распалился. А может он злился и не только поэтому…       — Бесполезно… только фарфор переводить. И называть его паршивцем могу только я… — Юй Цзыюань нахмурилась и покачала головой, она сама не раз убеждалась в том, что при желании Вэй Усянь мог избежать не только попадания пиалы в свою бедовую голову, но и встречи с Цзыдянем, на который кажется у него уже скоро должна развиться аллергия. Во всяком случае ученик старался держаться подальше от госпожи Юй каждый раз, когда кольцо на её пальце начинало искрить, выдавая настрой своей хозяйки с головой. Да и Пурпурная Паучиха довольно часто начала замечать, что Вэй Ин начинал невольно ёжиться, стоило ей только коснуться кольца во время разговора с ним. Даже если она не намеревалась отхаживать его кнутом, он уже выглядел так словно был готов сорваться и убежать в любой момент. Это ей совсем не нравилось. Она хотела добиться именно уважения, а не страха, а тем более сейчас, когда Вэй Усянь официально был членом их семьи, она меньше всего хотела, чтоб он боялся её. Ведь она уже обещала себе, что позаботиться и о нём, и о своих детях как следует.       Никто не понимал, что случилось с обычно яростной мадам Юй, которая никогда и никому не давала спуску. Такой спокойной её давно не видел даже Цзян Фэнмянь. Он даже проверил пиалу своей супруги. В ней был просто зелёный чай. И пока многие были в недоумении, госпожа Юй ещё больше убеждалась, что ей давно пора перестать срывать злость на всех и вся. Иначе чем она лучше госпожи Мо, которая у Юй Цзыюань вызывала при первом же упоминании одну неприязнь?       Вэй Усянь предугадал опасность и успел увернуться. Госпожа Мо тут же бросилась на Лань Сычжуя и завизжала дурным голосом:       — А вы! Кучка бесполезных идиотов! Вы должны изучать свою науку, чтобы ограждать нас от всяких тварей! Но вы не смогли защитить даже моего сына! А-Юань совсем ребёнок!       Все сидящие в зале поморщились, представляя, чего пришлось натерпеться бедным ученикам из Гусу всего за одну ночную охоту. Многие из заклинателей давно бы сказали женщине несколько далеко не ласковых слов, но на её счастье перед ней стояли выходцы из ордена Лань, у которых совсем иное воспитание.       — То есть перед ней, она считает, стоят не дети? — госпожа Цзинь вздохнула и нахмурилась. — Мне кажется, что бесполезный идиот в её окружении только её сын и её муж. — женщине было крайне обидно за детей, что старались помочь деревне Мо, просто не были подготовлены для встречи со столь опасной тварью и вынуждены были терпеть ругань от женщины, которая кажется позабыла, что юноши были хоть и моложе неё, но принадлежат к именитому клану и заслуживали хоть немного уважения.       Ученики ордена Гусу Лань были ещё очень юны. Они не часто покидали родное гнездо и не обладали достаточным опытом, чтобы сразу почувствовать опасность. Молодые люди искренне сожалели, что не смогли обнаружить в деревне Мо или в её окрестностях другого злого существа, вдобавок настолько сильного. Грубая брань госпожи Мо, не желающей разбираться, чья здесь вина, заставила их лица потемнеть: в конце концов, они выросли в именитом клане, поэтому никто и никогда не смел разговаривать с ними в подобном тоне. Однако орден Гусу Лань придерживался очень строгих правил и запрещал не только любое насилие, но даже простую непочтительность по отношению к слабому. Вот и сейчас, несмотря на оскорбительные слова госпожи Мо, они продолжали безмолвно стоять с мрачными лицами.       — Бедные дети, и сколько же ещё они терпели визг этой дамочки… — Вэнь Цин вздохнула. Она точно не удержалась бы и всадила женщине пару игл в лоб, чтобы та наконец успокоилась.       Вэнь Жохань тоже уже порядком устал от госпожи Мо, и веди она себя так с ним или с кем-то из его детей, он бы точно не стал терпеть подобное и наглядно показал, что будет с ней, если она не научится манерам. Хотя он и понимал, что не только ей стоило бы научится этому. Вэнь Жохань даже представить боялся, что сейчас в Цишане творит его младший сын, вместе со своей пассией. Стоило главе ордена Вэнь только вспомнить об этих двоих, он почувствовал, как его голова начинает ощутимо пухнуть. Мысленно он взмолился всем богам, чтобы его непутёвый сын тоже оказался застывшим во времени — целее будет.       — То есть, любой обыватель может побить адепта ордена Лань и ему за это ничего не будет? Заклинатель же всегда сильнее обычного человека. — Вэй Усянь хмыкнул, понимая, что в этих правилах есть очень большой минус, если учитывать, что у Ланей исключений вроде как и не бывает. Они слепо привыкли следовать правилам.       Лань Сичэнь задумался. Людей, подобных госпоже Мо в мире очень даже много. Он сам не раз сталкивался с подобным отношением к заклинателям, словно те не обычные люди, а боги и не имеют права на ошибку. Но нет, они такие же люди. Они так же боятся, так же любят, страдают и так же ошибаются, а затем жалеют об этом. Только вот обычным людям порою нет до этого никакого дела. Обыватели восхваляют их за помощь и бранят за неудачи. Сам Сичэнь видел уже многое, а детям только вышедшим за пределы клана, ещё толком не успевшим освоиться в большом мире, наверняка очень тяжело пришлось. Даже опытные заклинатели не в силах сейчас были понять толком, что за тварь находилась в деревне Мо. Были только одни догадки и никой конкретики.       Не Минцзюэ нахмурился и глянул на учеников клана Лань, что сидели рядом с братьями Цзян, и немного подумав, сказал:       — Вы не виноваты, что не смогли обнаружить эту странную тварь. Нечисть иногда способна хорошо скрываться от посторонних глаз до подходящего времени и выманить её сложно. А если у вас не было большого опыта в охоте, вы не нашли бы её, прочеши вы хоть всю территорию рядом с деревней, а если и нашли бы… неизвестно, чем бы это тогда кончилось. Возможно никто из вас тогда бы не сидел здесь сейчас. Может заклинатели и сильнее обычных людей… но мы не всесильны, мы не можем контролировать всё. Сичэнь вспомнил о родителях и грустно вздохнул, но немного погодя улыбнулся мягко Сычжую и Цзинъи.       Вэй Усянь, порядком устав от сложившейся ситуации, подумал: «Прошло столько лет, а клан Лань по-прежнему верен своим идеалам. И какой прок от этих ваших «выдержки и самообладания»? Смотрите как надо!»       Он лихо сплюнул и заговорил:       — На ком ты решила отыграться? Спутала их со своими слугами? Эти юноши приехали издалека, чтобы помочь твоей деревне подавить нашествие злых духов, и, заметь, не просили никакой награды! Разве они должны тебе что-то? Сколько лет твоему сыну? Не меньше семнадцати! Так почему ты до сих пор называешь его ребёнком? Сколько, по-твоему, должно быть человеку, чтобы он понимал сказанное? Разве эти юноши не предупреждали всех? Не говорили, как опасно бродить по ночам у западного двора и трогать что-либо внутри магического поля? Твой сын улизнул на улицу посреди ночи по собственной воле. Я в этом виноват? Или всё-таки он сам?       Заклинатели снова глянули на ланят. Те выглядели лет пятнадцати-шестнадцати, не старше. А это значит мадам Мо даже не обратила внимания, что обвиняет детей, что были на год или даже два младше. И госпожа Мо и впрямь напрасно бранила их. Да, многие жещины, что присутствовали в зале понимали, что она потеряла единственного сына, но это не давало ей ни капли оправдания в глазах заклинателей, что сами знали, что такое потеря близких. Они не были черствыми сухарями, но многих куда больше заботила тварь, которая оказалась в деревне. Пока госпожа Мо бранила Ланей, тварь могла уже добраться до новой жертвы.       Лань Цзинъи и остальные облегчённо выдохнули, напряжение спало с их лиц. Госпожа Мо пребывала в состоянии глубокого горя и не менее глубокой досады; все мысли её занимала лишь смерть. Но не собственная, в которой она могла воссоединиться с горячо любимым сыном, а смерть всех в целом мире. В особенности тех, кто стоял прямо перед ней.       Многие почувствовали как медленно, но верно исчезают последние капли сочувствия к женщине. Она была настоящим монстром. Даже старейшина Илин в глазах многих сумел получить симпатию, госпожа Мо же если и получала какие-то крохи сочувствия, они испарялись почти сразу. Сочувствовать монстру не собирался никто.       — Только вот если она тронет Ланей ей точно несдобровать. — Цзян Фэнмянь тоже не был настроен дружелюбно к госпоже Мо. В ней казалось не было никаких положительных качеств. Ничего того, что заставило бы сопереживать ей, находить оправдания её поступкам и словам. Она словно была одним большим куском негатива, который заражал, как трупный яд.       — Даже если она и желает смерти Ланям, то что-то мне кажется, что умрёт именно она. Один из порезов просто обязан обозначать госпожу Мо. Если это будет не так, я сильно удивлюсь. — кузен Цзинь Цзысюаня стал неожиданно серьёзным и хмурым.       Госпожа Мо привыкла помыкать своим мужем и тут же толкнула его в бок: — Зови всех! Зови всех сюда!       — Зачем она буквально отправляет своего мужа на смерть? — Цзинь Жулань нахмурился. — Он умрёт как только уйдёт от них, я уверен. А если он и позовёт кого-то, жертв станет ещё больше…       С Цзинь Лином многие были согласны. Звать людей, когда неизвестная тварь ещё не поймана и может оказаться где угодно… звучит так, словно госпожа Мо желала по меньшей мере, если не убить всех, включая Ланей, то хотя бы избавиться от своего мужа, которого кажется она ничуть не любила.       Однако тот словно помутился рассудком. Возможно, так на него повлияла смерть единственного сына, — муж толкнул её в ответ. Этого госпожа Мо никак не могла ожидать и потому упала на пол, совершенно обескураженная.       Раньше, стоило ей повысить голос, муж не дожидаясь пинков, бежал выполнять любой её приказ. Как только он посмел дать отпор сегодня?!       Выражение лица госпожи Мо повергло слуг в настоящий ужас. Трепеща от страха, А-Дин помогла ей подняться. Встав, госпожа Мо схватилась за сердце и дрожащим голосом произнесла:       — Ты… Ты… Ты тоже убирайся отсюда!       — Мне это не нравится. — Вэй Усянь нахмурился. — Если бы он был убит горем из-за смерти сына он бы кричал на «Мо Сюаньюя» вместе со своей супругой, однако если он всё время стоял бездействуя, то… — юньмэнец почувствовал как нехороший холодок пробежал по спине. — Старейшина Илин, Лани и госпожа Мо стоят рядом с ещё одной жертвой неизвестной твари.       Многим от этих слов стало не по себе. Одно дело знать, что где-то находиться тварь, а другое стоять прямо рядом с ней и даже не подозревать об этом…       Но её муж остался на месте, будто ничего не слышал. А-Дин красноречиво посмотрела на А-Туна, и тот торопливо вывел своего господина во двор. В восточном зале началась полная неразбериха. Как только разговоры немного утихли, Вэй Усянь вознамерился ещё раз осмотрел труп. Однако едва он взглянул на тело, очередной дикий вопль прорезал тишину. Он донёсся со двора.       — Конечно он останется на месте, если он уже умер. — Не Минцзюэ вздохнул раздосадованно. Знай он, что это за тварь, был бы не прочь сразиться с ней. А как сражаться с тем, кого даже найти не можешь?!       — Неразбериха это плохо, люди могут пострадать ещё сильнее. — Цзян Фэнмянь искренне надеялся, что пострадает только семейство Мо. Имение Мо находиться где-то в части ответственности Ланей, так что если люди и не покинут деревню, они всё же будут иметь надёжную защиту.       Все поспешили наружу. Во дворе на земле дёргались две человеческие фигуры. В одной из них, бессильно оседающей, узнали А-Туна: хоть и живой, он явно был не в себе. Вторая фигура повалилась на землю, и все увидели, что это труп, иссохший и сморщенный, словно из него высосали всю кровь и плоть. Левая рука отсутствовала, но рана не кровоточила: покойник пребывал точно в таком же состоянии, что и Мо Цзыюань.       Госпожа Мо отвергла руку А-Дин, но при виде тела её глаза от ужаса остекленели и силы наконец оставили несчастную. Вэй Усянь как раз кстати оказался рядом, чтобы подхватить женщину и передать подоспевшей А-Дин.       Вэй Усянь взглянул на своё правое запястье: исчез ещё один порез.       Муж госпожи Мо умер мучительной смертью всего за несколько мгновений до того, как они все выбежали из зала, Вэй Усянь не успел даже порога переступить. При мысли об этом лица Лань Сычжуя, Лань Цзинъи и остальные побледнели. Первым взял себя в руки Лань Сычжуй.       Он спросил А-Туна, сидящего на земле:       — Ты видел, что это было?       А-Тун был смертельно напуган и не мог выговорить ни слова — от страха не открывался рот. Лань Сычжуй несколько раз повторил свой вопрос, но слуга лишь молча тряс головой.       — У него шок, расспрашивать нет смысла пока он не придёт в себя. — Вэнь Цин вздохнула, понимая, что времени у ланят было в обрез, а зацепок о том кто же мог нападать на людей — нет. И это напрягало изрядно. Это они, сидя в Пристани Лотоса, могли спокойно не торопясь подумать над всем и ещё несколько раз перечитать. У Старейшины Илин и детей столько времени не было.       — Эти порезы похожи на какой-то странный счётчик под названием «угадай сколько членов семейки Мо осталось в живых»… — никто не знал кому именно принадлежал ответ, но что-то подсказывало, что искать говорившего нет смысла — голос не знакомый, а искать слишком долго.       Крайне обеспокоенный, Лань Сычжуй попросил одного юношу отвести А-Туна обратно в зал и повернулся к Цзинъи:       — Ты послал сигнал?       Тот ответил:       — Да, но если в окрестностях нет старших, которые могли бы помочь, нам придётся прождать не меньше часа, пока кто-нибудь из заклинателей не доберётся сюда. Как же нам быть? Мы даже не знаем, что это за тварь.       Разумеется, они не могли просто уйти. Если бы ученики, едва столкнувшись с тёмными созданиями, стали заботиться лишь о собственном благополучии, они не только бы покрыли позором свой клан, но и в будущем не смогли бы глядеть людям в глаза. Напуганным членам семьи Мо тоже не было смысла бежать, ведь, скорее всего, злой дух притаился среди них.       Лань Цижэнь нервно подёргал свою куцую бородку, грозясь вот-вот её вырвать. Он не устанавливал это правило, он не мог его изменить, хотя порою очень сильно желал. Оно было вырезано на стене Послушания задолго до большинства заклинателей ордена Лань, это было негласное правило для многих заклинателей. Для ордена Гусу Лань его возможно вполне вырезал сам основатель ордена Гусу Лань. И это то немногое, что не только Цижэнь, многие хотели бы изменить, чтобы спасти жизнь совсем юным адептам своих орденов. В итоге из-за одного правила многие заклинатели погибали так и не став взрослыми, так и не узнав всех прелестей жизни.       — Они даже не могут увести жителей из деревни, чтобы дождаться подмоги… — Не Хуайсан чувствовал дрожь в руках. Хоть он и не был там, он ощущал, что окажись он на их месте наверняка запаниковал и убежал, как последний трус.       Никто даже примерно не мог представить, как детям удалось так долго продержаться в ожидании подмоги. Но юноши определённо заслуживали восхищения!       Лань Сычжуй собрал волю в кулак и сказал:       — Всем оставаться здесь и ждать подкрепления!       Приняв сигнал о помощи, другие заклинатели уже очень скоро поспешат сюда. Однако Вэй Усяню возможная встреча с ними не сулила ничего приятного: хорошо ещё если прибывший не окажется знакомым из прошлой жизни, но, если явится кто-то, с кем ему приходилось ссориться или даже сражаться, исход событий предсказать невозможно. Ему лучше уйти и держаться подальше от заклинателей.       — Час это далеко не мало. За это время много кто может пострадать и умереть. — Госпожа Юй вздохнула. — Зная твою удачу, Вэй Ин, я уверена, что это будет кто-то, кто точно знает тебя и очень хорошо. Она понимала, что её воспитаннику и теперь уже сыну может временами и совсем не везти, словно у него есть магнит для неудачи, который срабатывает иногда в самый неподходящий момент.       — Согласен с мамой Юй… не с моей удачей утверждать обратное. — Усянь кисло улыбнулся, боясь даже представить, с кем сведёт его судьба.       Однако из-за проклятия Вэй Усянь не мог покинуть деревню Мо. Кроме того, существо, с которым они столкнулись, за ничтожный отрезок времени лишило жизни двух человек, а значит, было исключительно свирепым. Уйди Вэй Усянь сейчас, подоспевшие заклинатели обнаружат лишь гору трупов без левых рук. И среди этих тел будут лежать юноши, состоящие в кровном родстве с кланом Лань…       Немного подумав, Вэй Усянь решил «Пора с этим заканчивать».              — Одной мне кажется, что господин Вэй не покинул деревню Мо не из-за проклятия? — вопрос задала миловидная дама лет двадцати. Одна из бродячих заклинательниц, которая тут же получила не только внимание заклинателей, но и один похотливый взгляд от главы ордена Цзинь. Любовный пыл которого тут же остудила госпожа Цзинь и при этом Цзинь Гуаньшаню хватило одного лишь взгляда горячо любимой супруги, который не предвещал ничего хорошего.       — Мне тоже кажется, что А-Сянь останется ради детей. — Яньли улыбнулась. Она как никто другой знала своего брата и была уверена, что именно Лани были главной причиной, по которой Вэй Усянь остался в деревне, а не предпочёл тихо уйти.       — Я предлагаю закончить на этом. — Юй Цзыюань окинула гостей взглядом, поднимаясь вместе с супругом со своего места и попрощавшись со всеми, сказала, что она немного устала, но так же, Цзян Фэнмянь распорядился, чтобы приготовили ужин для гостей. Он обещал обязательно вернуться, но чуть позже, когда проводит свою супругу. Однако он не вернулся, а если и приходил в зал, где все не так давно слушали чтение, то пришёл слишком поздно и многие уже ушли, решив, что лучше восполнить недостаток сна…