Когда часы замрут

      Лань Ванцзи вернулся в гостевую цзинши в смятение. Появление книги казалось ему, далеко не случайностью, не подарком судьбы или странным стечением обстоятельств. Юный заклинатель, чувствовал, что книга была как-то связана с ним самим и возможно с Сичэнем. Ци, исходящая от книги была смутно знакомой, родной и тёплой. Ванцзи казалось, что она буквально окутывает его с ног до головы. Такого умиротворения, он давно не чувствовал. Это было что-то забытое, но безумно дорогое сердцу. Ощущение отдавало горечью, горечью чего-то безвозвратно потерянного.       Грудь Ланя сдавило тоской. Ему хотелось бы оказаться у домика с горечавками, где кажется совсем недавно жила или скорее отбывала своё наказание, их с Сичэнем матушка. Ванцзи пришлось отбросить эти мысли в сторону. Как бы, и чего он не хотел, на данный момент это было просто невозможно. Сейчас никто, из невольных гостей, не мог вернуться домой, пока они не найдут способ как разрушить барьер вокруг ордена Цзян или же не дочитают книгу.       Чтобы унять тоску и волнение в сердце, он сел в позу лотоса, закрыв глаза. Но, не догорела и четверть палочки благовония, как он услышал флейту. Мелодия была тихой, еле слышной. Она словно змея скользила и причудливо извивалась, окутывая собой Второго нефрита. Он сам не заметил, как нарушил одно из правил своего ордена… Он покинул цзинши после первой половины часа Свиньи. В это время, все адепты ордена Гусу Лань, обычно уже спали. Но Второй нефрит был заворожён игрой неизвестного флейтиста, что искусно заставлял инструмент смеяться и плакать в своих руках.       Ванцзи не заметил, как пришёл к пирсу, где сидел человек, чья фигура была залита лунным светом. Рядом с ним, в небольшой деревянной чашке, стояли семена лотоса, которые один неугомонный человек так расхваливал. Ванцзи не приближался. Неизвестный заклинатель вряд ли обрадуется сторонним наблюдателям, поэтому стараясь сделать свое присутствие незаметным, Лань Чжань остался на довольно почтительном расстоянии. Лань не мог оторвать взгляд, от открывающейся его взору картины. Однако, во флейтисте ему мерещилось, что-то смутно знакомое… Но, он никак не мог понять, почему ему что-то казалось совсем не правильным. Возможно идеально приглаженные волосы флейтиста, а возможно и непривычная для этого человека тоска и серьёзность. Ванцзи понимал, что заклинатель не вечно будет увлечён мелодией и вскоре обратит своё внимание на постороннего, но вместо того, чтобы уйти Лань достал гуцинь и сел. Он почти сразу подхватил незнакомую мелодию. Звуки гуциня и флейты словно слились воедино. И никто не думал прерываться…       Дуэт ди и гуциня создал мелодию полную умиротворения и неясной тоски. Ветер разносил мелодию по всей Пристани, в каждом уголке обители клана Цзян можно было услышать её, стоило лишь прислушаться. И к ещё не отошедшим ко сну, невольным слушателям относились госпожа Юй и Цзян Фэнмянь, которые уже успели сменить церемониальное облачение, в котором им пришлось провести весь день, на простые нижние одеяния. Судя по всему, они уже готовились отойти ко сну, когда мелодия достигла их слуха, прогоняя из головы мрачные мысли.       Юй Цзыюань, хоть и покинула зал сославшись на плохое самочувствие, причиной её ухода было вовсе не недомогание, а желание побыть наконец с супругом наедине. Она желала отдохнуть от общества заклинателей, что свалились словно снег на голову. И ей это совсем не нравилось, потому что слишком многое случилось за эти пару дней. Появление книги и множество нежданных гостей, которых нужно было где-то расположить ещё и чем-то накормить. Книга Юй Цзыюань не нравилась от слова совсем. Слишком мрачное будущее вырисовывалось для них. Даже первые строчки этого злосчастного фолианта начинались со смерти её воспитанника… Хоть она вначале не слишком была добра с ним, но участь, которая должна была настичь Первого ученика Юньмэн Цзян, покоробила даже её. Тёмный заклинатель. Изгой и злодей для мира заклинателей, облаву на которого возглавил её родной сын. Не такого будущего она желала своим детям. И её коробила мысль о том, что раз братьев никто не был в силах помирить, это значит с Цзян Яньли наверняка что-то случилось. Возможно раскол между братьями начался именно после трагедии, случившийся с ней или может с них? В конце-концов, если Цзян Чэн стал главой ордена, значит они с мужем к тому времени уже умерли, пока лишь не ясно от чего. Слишком мало информации они ещё получили…       Глава Цзян, так же как и многие заклинатели в ту ночь не спал довольно долго. Многих терзали мысли о том, сколько всего они узнают и сколько грязных тайн копнёт книга. Смогут ли они потом смотреть в глаза другим… Знакомым? Друзьям? Своим родным?       Утро для всех прошло почти как в тумане. Кажется спроси их, что они ели на завтрак всего пару минут назад и вряд ли кто-то вспомнит, кроме Ланей. Они, в отличии от остальных заклинателей, в час Кролика были уже на ногах. Никто не знал, чем они занимались, пока остальные заклинатели смотрели десятый сон, но лица Лань Сичэня и Лань Цижэня были крайне обеспокоенными, словно произошло что-то крайне серьёзное именно поэтому глава Цзян сразу обратил на них внимание и подошёл, чтобы узнать всё ли хорошо. Ведь он так же заметил, что нигде нет Лань Ванцзи, а обычно он всегда был рядом с родными…       Лань Ванцзи давно привык к режиму своего ордена, поэтому без труда мог проснуться в час Кролика без помощи колокола. Но в этот раз биологические часы Ванцзи кажется дали сбой. Он проснулся примерно во второй половине часа Змеи. И чувствовал он себя не очень хорошо. Тело пробивала легкая дрожь, хотя лицо горело, а лоб покрылся испариной. В теле ощущалась неприятная слабость, которой Лань прежде кажется никогда не ощущал. Но даже несмотря на это, он попытался сначала сесть, а затем встать с постели, как с его головы неожиданно упала влажная тряпица, пахнущая различными травами. Налобную ленту же он заметил на своей руке, аккуратные узелки говорили о том, что повязал её явно кто-то из родных, поэтому Лань Чжань не сильно переживал, но чувствовал лёгкое недоумение. Ведь он не мог припомнить когда последний раз болел. Наверное, только в тот день, когда дядя впервые отвёл его на холодные источники. Почему он помнит такую обыденную вещь? Тот день навсегда врезался в его память, как время, которое он упустил для встречи с матушкой, а после, он её не видел. Никто тогда не объяснил ему, что матушка не пускает его не потому что сердится, что Ванцзи не пришёл в прошлый раз навестить её, а потому что она больше не сможет с ним видеться — она умерла и естественно дядя и Сичэнь просто боялись сказать ему об этом. Правду всё же рассказали, но только позднее, когда этого больше нельзя было скрывать. И Ванцзи помнит какую боль впервые тогда почувствовал и как сильно он злился на дядю и Сичэня, хоть и не показывал этого открыто. Но Сичэнь во всяком случае и так прекрасно всё понимал.       Задумавшись о своём, Лань Чжань не сразу заметил, что к нему зашли. В нескольких людях он без труда узнал своего брата, дядю и главу ордена Цзян, а вот третий гость или же, лучше было сказать, гостья, была ему не знакома. Полноватая дама с добродушным лицом. Она носила пурпурные одежды ордена Цзян и у нее в руках были какие-то скляночки и травы, поэтому было не сложно догадаться, что она была лекарем, что подтвердил Сичэнь, сказав, что эта дама средних лет действительно лекарь и что она тётя Юй Цзыюань и личный лекарь семейства Цзян — Юй Ксиу. И пока старший брат рассказывал о женщине Ванцзи, та уже во всю хлопотала вокруг Второго Нефрита, сначала напоив его чем-то довольно горьким и неприятно пахнущим. Лишь вежливость и не самое лучшее самочувствие не позволили Ванцзи отказаться от лекарства. Лекарь же, напоив его, сразу уложила обратно в постель, выпроводив его родных за дверь, аргументируя это тем, что больному нужен покой и тишина. Никто с ней конечно не стал спорить. И Лань Цижэнь, и Лань Сичэнь ушли, но даже несмотря на заботу лекаря об их самом дорогом человеке, они всё ещё не были до конца спокойны. Однако, это не отменяло того, что им нужно было вернуться к остальным заклинателям и продолжить чтение, чтобы скорее обрести полную свободу.       Однако чтение началось не сразу. Книга пропала из зала, где изначально её оставили заклинатели и найти её было весьма и весьма затруднительно. Сложно было сказать нашли бы они её вообще, если бы Цзян Яньли не вспомнила, что Юй Цзыюань сама приказала прибраться в зале слугам, а те наверняка просто переложили книгу куда-то или отнесли обратно в библиотеку ордена. Именно последнее, чаще всего случалось, поэтому Цзян Фэнмянь, не тратя больше времени, ушёл в архив и вернулся уже обратно с книгой, которую передал в руки Не Хуайсана, уже едва ли не воющего от скуки. Он, конечно, до этого был занят, создавая для ордена Гусу Лань новые эскизы ханьфу, но ведь невозможно долго заниматься чем-то подобным без перерывов на другую деятельность. Поэтому, когда ему передали книгу, он был на седьмом небе от счастья, что нельзя было сказать о Сичэне. Его дружелюбная, мягкая улыбка едва не дала трещину, когда он понял, что ему придётся записывать события вместо брата. А ведь он и так, будущий глава и от всей чуши, что ему уже много раз доводилось писать, он искренне уже ненавидел кисть и чернила и надеялся хоть в этот раз избежать столь рутинной работы. Но, конечно, он смолчал об этом и обречённо принял на себя заботу о фиксировании всех событий, что должны произойти в будущем. Тех событий, которых, судя по всему, в большинстве своём стоит постараться предотвратить или же просто избежать.       Не Хуайсан, прокашлявшись, привлёк к себе внимание заклинателей и начал читать с нетерпением.       Ученики ордена Гусу Лань были молоды и неопытны, но несмотря на крайнее волнение, вовсе не собирались сдаваться. Юноши намеревались защитить дом семьи Мо и стали крепить к стенам талисманы обереги. Слугу по имени А-Тун уже внесли в зал. Лань Сычжуй левой рукой щупал его пульс, а правой придерживал спину госпожи Мо. Он не мог позаботиться одновременно о них двоих и столкнулся с ужасной дилеммой, но лежавший на земле А-Тун неожиданно сел.       Те Лани, что были в тот день в деревне Мо, вздохнули. Сдаваться тогда они и вправду не собирались, не только потому что под их защитой было множество жизней жителей деревни Мо, но и потому что уйди они тогда, больше никогда, никому бы не смогли смотреть в глаза. Всё же слава и определённые правила ордена, в котором они выросли, накладывала на них определённый груз ответственности. И это при том, что опыта у них было многим меньше, чем у старших соклановцев, которые убедили Сычжуя, Цзинъи и остальных юных адептов, отправленных в деревню, что задача у них будет не сложной — всего-то уничтожить ходячих мертвецов, что докучают больше своим зловонием, чем действительным причинением какого-то вреда. И ведь тогда никто не знал, что ходячими мертвецами это дело не кончится, иначе с ними бы наверняка отправили кого-то из старших на подмогу или хотя бы оставили как наблюдателей, чтобы они подоспели при необходимости к младшим на помощь. А так они один на один остались с тем, что могло убить их в любой момент за пару минут, если не секунд! Конечно, тогда они не заметили, что А-Тун, как и господин Мо, тоже был мёртв!       — А, где в этот момент были другие Лани? — мадам Юй нахмурилась, сведя брови к переносице и слегка поджала губы — их должно было быть минимум по двое… — Юй Цзыюань глянула на Сычжуя и Цзынъи и затем перевела взгляд на адептов своего ордена, как бы говоря, что это касалось не только адептов из Гусу Лань. И те адепты ордена Юньмэн Цзян, что прекрасно поняли намёк, а таких было большинство, клятвенно пообещали себе, что не забудут о немом предупреждении от госпожи Юй. Все они были знакомы с нравом хозяйки Пристани Лотоса, а познакомиться ещё и с излюбленным оружием женщины, они не хотели, от слова совсем. Даже те, кто не относились к ордену Цзян, шумно сглотнули и решили для себя, что стоит запомнить сказанное, так сказать, на всякий случай, ведь от глав своих орденов они могут получить нагоняй ничем не хуже.       — Территория деревни Мо была обширной, поэтому остальные отправились небольшими группами осматриваться и обклеивать территорию талисманами. — Сычжуй вздохнул, ведь это была не его вина и ничья вина в целом, их с самого начала отправили небольшой группой потому что в помощь им были флаги-приманки, что уже значительно должно было облегчить их охоту. Изначально все должно было пройти совсем иначе, никто не мог предположить, что задание в деревне Мо окажется настолько опасным.       — Подождите… подождите… хотите сказать, что А-Тун, сразу после обморока смог сесть? — Вэнь Цин нахмурилась. Ей совсем не нравилось то, как прозвучали строчки о том, что слуга очнулся и сразу сел, это было полностью противоестественно для живого человека!       — Мне тоже не нравится как это прозвучало — Вэнь Сюй хоть и не был лекарем, но дураком тоже себя не считал и уж если его троюродная сестра начала проявлять беспокойство, хорошего точно ждать не стоило. Да и дураку, далёкому от медицины, сразу должно было стать ясно, что с слугой явно что-то не так.       Не Хуайсан вздохнул. Он едва успел дочитать, когда заклинатели подняли гул, который как теперь угомонить, он не знал, поэтому глянул на дагэ умоляюще, без слов прося того о помощи, и конечно тот помог, в своей, особой манере, так, что вздрогнули разве, что самые слабонервные заклинатели, да пара слуг, которым не посчастливилось оказаться в этот момент рядом. Да и сам Не Хуайсан не хило так подскочил на своём месте, ведь сидя рядом с братом, он лучше всех расслышал его зычный бас. Но, взяв себя в руки он продолжил читать. Специально при этом стараясь придать голосу мягкость и лёгкую, но чуть неприятную звонкость. В его воображении именно так звучал бы голос А-Дин.       А-Дин вскрикнула:       — А-Тун, ты очнулся!       Но не успела она обрадоваться, как А-Тун поднял левую руку и вцепился ею в собственную шею.       Увидев это, Лань Сычжуй трижды нажал на несколько акупунктурных точек на теле юноши. Вэй Усянь знал, что адепты клана Лань лишь на вид были изящны — в их руках таилась сила, абсолютно не соответствовавшая этой утончённости. Любой человек едва ли смог бы двигаться после подобных воздействий, но А-Тун, казалось, ничего не почувствовал: левая рука стиснула шею ещё сильнее, а лицо искривила гримаса боли. Лань Цзинъи хотел разжать пальцы слуги, сдавившие глотку, но с тем же успехом он мог попытаться согнуть кусок стали. Мгновение спустя раздался отвратительный хруст, и голова А-Туна безжизненно повисла. Рука ослабла, но шея была сломана.       — Вцепился в свою собственную шею? Он явно кем-то одержим… возможно каким-то свирепым призраком — Цзинь Цзысюань даже представлять не хотел, как это выглядело со стороны для детей. Он на время даже забыл, что сейчас они одного возраста с Сычжуем и Цзинъи — те казались младше своих лет. Возможно из-за отсутствия мяса в своём рационе. Цзинь Цзысюань слабо представлял, как можно совсем не есть мяса. При рационе в Гусу, было очень даже удивительно какими сильными при этом были выходцы из этого травоядного клана.       Не Хуайсан, как и многие другие удивленно глянули сначала на адептов Лань, а затем на Вэй Усяня, который сам сначала удивлённо замер, но поняв, откуда Старейшине Илин известно о силе адептов клана Лань, засмеялся и ответил:       — Надо же, Старейшина Илин вспомнил о случае на озере Билин в такой момент! — он действительно был удивлён тем, что его взрослая версия помнит об этом происшествии и это спустя наверняка не один год! А ведь сейчас с момента на озере и его выдворении из Облачных глубин за драку с Цзысюанем, прошло не так много времени, может всего пара месяцев, если не меньше.       — А что было на озере? — Не Хуайсан слышал мельком только, что там оказался Бездонный омут, выброшенный орденом Цишань Вэнь, но больше ему узнать не удалось! А всё из-за проклятого правила запрещающего сплетни!       — Это, возможно, будет в книге, поэтому скажу так Не-сюн, Лань Чжань спас мне жизнь, тогда на озере, вытащив из воды за шкирку, как котёнка! — Вэй Ин не знал чего чувствует больше, обиды за то, что его едва не удавили, вытаскивая из воды или благодарности, что его всё-таки спасли, а не бросили погибать вместе с учеником, глупо утопившим своё оружие! Адепт, что тогда потерял меч по-собственной глупости, подражая Ванцзи, едва не покрылся красными пятнами стыда. И он был рад, когда обсуждения с озера Билин, перешло обратно на случай в деревне Мо.       — Человек физически не способен задушить себя сам, по крайней мере собственными руками и уж тем более он не в силах сломать свою собственную шею. Что-то захватило его, но это точно не призрак. Они ведь обклеили территорию талисманами. — Какой-то заклинатель из малоизвестного клана решил высказаться и тут же, поспешно исправился — Только пока не ясно, какими именно талисманами они обклеили двор.       Цзян Фэнмянь решил не вмешиваться в обсуждение. Ситуация в деревне Мо наверняка разрешилась благополучно, раз участники, по крайней мере двое из них, сидели сейчас с ними в зале и кажется только наблюдали за всем со стороны, пытаясь понять свои ошибки, совершенные в деревне Мо, чтобы больше подобного не повторилось на других заданиях.       Он только что удавил себя у всех на глазах!       Тишину нарушил дрожащий голос А-Дин:       — Призрак! Среди нас невидимый призрак! Это он заставил А-Туна задушить себя! От звука пронзительного и звонкого голоса в жилах застыла кровь, и присутствующие безоговорочно поверили словам девушки. Но Вэй Усянь придерживался совершенно противоположного мнения: это точно не ожесточённый призрак.       — Да с чего она решила, что это именно призрак убил его?! — Цзян Чэн нахмурился. Ему не нравилось, что эта обывательница зря создает шум, поднимая панику в такой ситуации, когда и без того все напряжены до предела.       — А-Чэн, она не заклинательница, она не знает многого о нечисти и она сильно напугана тем, что неизвестная тварь убила А-Туна и неизвестно скольких эта тварь ещё убьёт. Обычные люди там считай беззащитны без помощи заклинателей, а юноши, которых к ним отправили тоже в недоумении.       Цзян Чэн вздохнул, понимая, что сестра права. Он даже не подумал об этом, а те немногие, что уже тоже готовы были поддержать негодование Цзян Ваньина, примолкли. Понимая теперь, что вполне и сами поддались бы панике в такой ситуации, останься они без сил.       — И тем не менее она создала ненужный шум и панику, скорее всего она только сильнее привлекла тварь к людям. — Юй Цзыюань вздохнула, потерев виски. Она почти не спала ночью и гул, поднимаемый заклинателями, только вызывал у неё раздражение, хоть она старалась и не показывать это, попивая из пиалы бодрящий отвар, который для неё успела приготовить тётя, словно зная, что её мучала бессоница. Хотя внешне Юй Цзыюань почти не изменилась, разве что не одаривала никого гневными комментариями и сидела в целом спокойно рядом с мужем, на плечо которому положила голову для удобства. Тем более Цзян Фэнмянь кажется вовсе не был против. Или же просто не хотел нарушать идиллию.       — И всё же мне любопытно, даже если наши мнения совпадают с мнением Старейшины Илин, то чем он руководствуется? Да, он тёмный заклинатель, явно знающий больше о тёмных тварях, чем те кто следует правильному пути. Однако это у нас здесь, есть время обсудить всё и неспеша подумать, у него же, такой привилегии нет. — Глава ордена Мэйшань Юй, отец Юй Цзыюань слегка нахмурился. Он знал, что ребёнок, которого привёл муж его дочери был умным малым, но он ведь тоже, не просто так был уверен в том, что убивал не призрак.       — А, что если он сам натравил эту тварь на жителей деревни Мо? Сами посудите, ему нужно убить семейство Мо, чтобы избавиться от проклятья. Тем более, он заклинатель следующий извращённому пути и он сам сказал, что стереть семейство Мо с лица земли для него не проблема! — резкий и грубый голос главы клана Яо был как гром среди ясного неба. Неизвестно, хотел ли он привлечь к себе внимание или просто не смог удержать свои собственные гнилые мысли, но первого, он явно добился все обернулись в его сторону. И лидер клана Яо мог узреть самый разный спектр эмоций, отражающийся на лицах заклинателей, от простого недоумения, до явной неприязни к своей персоне. Те, кто хорошо был знакомом с его гниловатой натурой скривились. Но больше всего заклинатели удивились, заметив, что и будущее молодое поколение заклинателей: Цзинъи, Сычжуй и Цзинь Лин, глянули на него мрачно, а Цзин Лин сказал:       — Глава клана Яо, при всём уважении, мой шишу сделал всё, чтобы защитить в тот день моих друзей и других людей, и тварь из деревни Мо появилась точно не по его вине.       Глава клана Яо хотел сказать ещё многое, явно не самое приятное, но не встретив ни какой поддержки и увидев тяжелый взгляд госпожи Юй, смолчал, не желая навлекать гнев этой женщины на себя. Он совершенно забыл, что теперь Вэй Усянь был далеко не «сыном слуги» которого любой мог задеть и он стерпит, а полноценным членом семьи Цзян.       Он успел проверить талисманы, выбранные юношами: все они относились к духоотражающему типу и создавали защитное поле, окутывающее весь восточный зал. Окажись здесь ожесточённый призрак, в тот же миг талисманы вспыхнули бы зелёным пламенем. Однако ничего подобного не происходило.       — Талисманы духоотражающего типа? — Лань Цижэнь нахмурился. Он никогда даже не слышал о подобных талисманах.       — Дядя, думаю это ещё одно изобретение Старейшины Илин. Говорилось ранее, что флаг не единственное его изобретение. — Лань Сичэнь задумчиво глянул на Вэй Ина, который выглядел не менее удивлённым.       — Я даже не удивлён. Брат всегда был хорош в создании талисманов — Цзян Чэн улыбнулся. Он был рад, что его брат всё же смог придумать столько полезных вещей, которыми пользовался мир заклинателей. Однако его улыбка померкла, стоило вспомнить какая участь постигла в будущем его брата. Все изобретения заклинатели явно получили не от самого Вэй Ина, а просто разделили «добычу», которая осталась от зла мира заклинателей. Был ли его брат действительно злом Цзян Чэн не знал. Но он был уверен в одном точно — его брат не мог сильно измениться без причины.       Вэнь Жохань заинтересованно глянул на юношу, что в будущем явно должен был выделиться своими талантами и засверкать как огранённый алмаз. В этот момент он почувствовал досаду. Ордену Цзян досталось сокровище, которое сам глава Вэнь был бы не против иметь у себя в ордене. А если глава ордена Вэнь чего-то хотел, он получит это. Не сейчас. Со временем. Глава ордена Вэнь умел быть терпеливым. Вэнь Жохань довольно сильно погрузился в мысли и оттого вздрогнул, когда неожиданно услышал голос, кажется звучавший отовсюду и одновременно нигде…       Глава ордена Вэнь и ордена Цзинь, вольная птица в клетке не запоёт как вы хотите. Советую оставить мысли о сманивании чужого адепта при себе иначе печальный итог для вас наступит многим раньше.       Все заклинатели невольно вздрогнули и заозирались по сторонам, пытаясь определить источник голоса, но безуспешно. Говорившего явно не было среди них. Единственное в чём были убеждены заклинатели, голос из симуляции и голос, говоривший сейчас, принадлежал разным людям. Этот голос явно принадлежал мужчине.       Госпожа Юй далеко не сразу поняла о чём шла речь, но когда она поняла, что под птицей в клетке имелся ввиду адепт её клана, часть её семьи, она почувствовала как в груди поднимается гнев. Это был её ученик. Её воспитанник. Её теперь уже сын! И она совершенно не готова отдавать его. Более того она не будет пренебрегать использованием не только Цзыдяня, если кто-то всё же решит посягнуть на члена её семьи.       Возмущение женщины отражалось не только в её мрачном лице, но и в искрах, испускаемых Цзыдянем. В этот момент некоторые заклинатели ощутили сильное желание держаться подальше от Юй Цзыюань. В гневе эта женщина поистине страшна и всем был известен этот факт. Дураков желающих ощутить её гнев на себе не было и поэтому заклинатели решили переждать бурю. Не опасались её гнева в этот момент только личные служанки. Одна из них принесла для госпожи Юй успокаивающий отвар. Вторая же, подала точно такую же пиалу Цзян Фэнмяню. Он тоже не отличался в этот момент добродушием. И увидев это Цзинь Гуаньшань справедливо решил, что рисковать своей жизнью из-за ещё не существующих изобретений не стоит. Того же мнения начал придерживаться и глава ордена Вэнь. Ему совсем не понравилось то, что его мысли пусть и не так явно, но всё же раскрыли, а это значит, что кто-то вполне мог знать о них то, что не хотелось бы выставлять на всеобщее обозрение иначе его планы пойдут крахом.       Но нельзя было винить юношей в нерасторопности. Это создание, кем бы оно не являлось, обладало поистине впечатляющей мощью. В среде заклинателей понятие «ожесточённый призрак» соответствовало чётким критериям: если тварь убивает по одному человеку в месяц и на протяжении трёх месяцев кряду, её можно отнести к ожесточённым призракам. Такую характеристику ввёл сам Вэй Усянь, и, скорее всего, ею пользовались по сей день, ведь никто другой не разбирался в подобных вопросах лучше. Например, убийство одного человека раз в неделю Вэй Усянь также посчитал бы деянием ожесточённого призраки, но типа, что нападёт чаще. Эта тварь погубила уже троих за невероятно короткий промежуток времени! Тут даже опытный заклинатель не смог бы предложить мгновенного решения, что уж говорить о новичках, только-только начавших свой путь.       Некоторые заклинатели, имеющие при себе болванки для талисманов тут же записали классификацию. Такую полезную мысль они просто не могли упустить! Только вот… стоило им начать писать, пустые талисманы тут же беспричинно вспыхивали словно спичка. Словно им нельзя было отмечать чужую идею, даже если они делали это без злого умысла. Единственные, не вспыхнувшие болванки были в руках семейства Цзян и Не Хуайсана и Лань Сичэня. И если семейство Цзян было частью семьи заклинателя, который в будущем изобрёл такую полезную вещь, то почему не сгорели бумаги Хуайсана и Сичэня многие не знали. Причём молодые Лани, относящиеся к будущему поколенью услышав информацию о классификации призраков даже не шелохнулись. Им подобная информация была давно известна. Даже сам Старейшина Илин не раз напоминал им об этом.       Цзинь Гуаншань недовольно отряхнул пепел с колен, как и глава ордена Вэнь, старающийся не показывать своего разочарования. Информация ведь и впрямь была ценной! И заклинатели, которым удалось записать классификацию получали явное преимущество. И в отличие от главы Вэнь, прекрасно понявшего почему его пустой талисман вспыхнул, глава Цзинь выразил в слух своё негодование и недоумение. И на его раздосадованно-недоумевающий и крайне гневный вид ответ дал сам Вэй Усянь:       — Цзяны — моя семья, Не Хуайсан лучший друг, который явно не станет присваивать мои идеи себе, как и адепты Лань. — Вэй Усянь улыбнулся. Даже он не мог предположить, что неизвестный заклинатель позаботится и о сохранности его будущих идей.       Пока Вэй Усянь размышлял, пламя свечи дрогнуло. Просвистел зловещий ветер, и все источники света — и во дворе, и в зале — погасли. Тотчас же отовсюду зазвучали истошные крики. Люди толкались, метались, спотыкались и падали, пытаясь убежать как можно скорее. Лань Цзинъи прокричал:       — Оставайтесь на своих местах! Не разбегайтесь! Тварь будет охотится за любым, кто попытается скрыться!       Заклинатели почувствовали острое желание приложить ладонь ко лбу. Они знали, что страх довольно сильное чувство, но им казалось, что даже дурак понял бы, что бежать бесполезно и лучше оставаться на месте, там, где они могут получить хоть какую-то защиту! А они понеслись, словно повинуясь стадному инстинкту толпы, которую должны были как-то контролировать юные заклинатели, которым и без паникующих хватало забот.       — Твари будет намного проще притаиться в такой толпе и убивать всех по одиночке. — Цзинь Цзысюань понял почти сразу, что дальше случиться что-то явно не хорошее. Не может в такой суматохе быть всё хорошо. Сам он, навряд ли сразу понял бы, что делать, и работе юношей клана Лань, ему оставалось только завидовать. Будь на этой охоте кто-то из его ордена, потери были бы явно не маленькие и не только среди обывателей. Честно, Цзысюань не был уверен даже в том, что будь там Цзини, Вэй Усянь стал бы им помогать. Всё же он сделал достаточно, чтобы заслужить неприязнь братьев Цзян.       И сказал он это вовсе не ради пустой угрозы. Злобные твари предпочитали действовать в темноте и суматохе — чем сильнее неразбериха и крики, тем больше риск попасть в беду. В подобных ситуациях оставаться одному или излишне дёргаться было небезопасно, но люди находились в такой панике, что слова Лань Цзинъи вряд ли достигли цели. Не прошло и минуты, как в восточном зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабым дыханием и редкими, тихими всхлипываниями. Похоже, практически все убежали.       — Логично, что мои предупреждения не были просто угрозой. — Цзинъи вздохнул с содроганием вспоминая тот день. Если бы не Сычжуй, он бы совсем растерялся. В их команде тот был головой и именно он помогал тогда совсем не растерять остатки благоразумия остальным. Он действительно был достойным лидером той небольшой группы, что тогда отправилась в деревню Мо для истребления ходячих мертвецов… Они вовсе не ожидали, что наткнутся на часть расчленённого трупа, принадлежащую Чифэн-цзюню! Которому, впрочем, они решили пока не рассказывать ничего. Никто из ланят не хотел лишний раз тревожить, пока ещё живого, первого главу Не. Если его настигнет искажение Ци прямо зале, жертв будет много…       — В такой ситуации кто-то из убежавших обязательно станет жертвой руки — Вэнь Цин вздохнула. Она даже представить боялась сколько невинных людей пострадает от такого расчленённого трупа. Но надежда на лучший исход всё же не покидала её.       Неожиданно в темноте вспыхнуло пламя — Лань Сычжуй зажёг огненный талисман. Этот огонь был неподвластен зловещим ветрам. С его помощью Лань Сычжуй зажёг все свечи, а остальные юноши принялись успокаивать людей. При свете Вэй Усянь мимоходом взглянул на свои запястья: ещё один порез исчез.       — А порезы и правда полезны для подсчета погибших в семейке Мо. Без них, кто знает как долго Старейшина Илин гадал бы, выполнил он желание сумасшедшего, или нет. — Лань Сичэнь на самом деле, вовсе не одобрял раны и то, что жизнь и существование одного человека, зависят от гибели других. Но он был рад, что будущему возлюбленному его брата не пришлось марать руки в чужой крови.       Внезапно он осознал: с их числом что-то не так.       — А что не так с числом порезов? А-Тун, Мо Цзыюань и господин Мо мертвы, соответственно три пореза исчезли вместе с тем, как они умерли — Вэй Ин непонимающе глянул на книгу — что Старейшине Илин не нравиться? Он же изначально и должен как-то разобраться с ранами, чтоб его новообретённое тело не разорвало на кусочки…       Цзинь Цзысюнь хмыкнул:       — Хотя, если Старейшина Илин решил отказаться от прибывания в мире живых…       — Скорее количество порезов изменилось в хорошем смысле — госпожа Цзинь вздохнула, она искренне не понимала почему кузен её сына так невзлюбил Усяня. Может это была просто банальная зависть? Ведь приёмный сын Юй Цзыюань и Цзян Фэнмняня и впрямь был талантливым юношей, а сейчас, для многих, он стал ещё и лакомым кусочком, благодаря своей будущей изобретательности. Не исключено, что именно это и было причиной такой нелюбви между братьями Цзян и её племянником.       Цзян Яньли же, почувствовала страх, когда Не Хуайсан зачитал эту строчку. Она, сама не зная почему, уже начинала думать, что либо число порезов перестало уменьшаться, либо же они вернулись. Чего не могло никак быть. Однако, услышав следующий абзац она облегчённо выдохнула, как и несколько членов семьи Цзян.       По началу каждое запястье пересекало два пореза. Первый исчез со смертью Мо Цзыюаня, второй — после гибели его отца. Смерть А-Туна, слуги, избавила Вэй Усяня от ещё одного пореза. В сумме выходило три. Но оставался четвёртый, наиболее глубокий и наполненный сильной ненавистью.       Однако сейчас оба запястья были чисты.       — Оба запястья были чисты? — Цзян Чэн вздохнул — видимо госпожа Мо уже успела отправиться к судьям Диюя. — По-крайней мере, Цзян Чэн очень уж хотел на это надеяться. Госпожа Мо определённо тоже была в доле жертв, которых Мо Сюаньюй желал забрать вслед за собой.       — Госпожа Мо — покойница. — Не Хуайсан вздохнул — эта женщина не вызывала у него ни капли жалости. Наоборот, младшему брату главы ордена Не, жальче всего было бедного сошедшего с ума Мо Сюаньюя, которого сжили со свету и заставили настолько погрузиться в отчаянье, что тот просто не вынес этого всего и воспользовался тёмным, запретным ритуалом и пожертвовал своё тело в обмен на месть. Наверное, будь неудачливый сын второй госпожи Мо жив, они бы подружились. И Не Хуайсан, лишь дойдя до этой грустной мысли, вспомнил, что ничего из этого ещё не случилось и сейчас они могут изменить печальный исход для многих людей о чьих судьбах им дано услышать историю. Конечно, Не Хуайсан понимал, — молодой Мо уже сыграл свою роль в этой истории и дальше они вряд ли многое услышать о нём, если в дальнейшем о нём ещё будут хоть как-то вспоминать…       Вэй Усянь понимал, что госпожа Мо являлась одним из объектов мести Мо Сюаньюя. Скорее всего, самый глубокий и длинный порез обозначал именно её. Однако исчез и он. Возможно ли такое, что Мо Сюаньюй внезапно достиг просветления и отпустил свою ненависть? Нет, едва ли. Его душа была принесена в жертву в обмен на призыв Вэй Усяня. Лишь смерть госпожи Мо могла устранить порез.       Вэй Усянь медленно перевёл взгляд на бедную госпожу Мо, которая, похоже недавно очнулась и теперь была окружена людьми. Разве что…она уже стала мертвецом.       Теперь Вэй Усянь ни капли не сомневался: что-то захватило тело госпожи Мо. И если это не дух, то что же?       Внезапно А-Дин крикнула:       — Рука… Его рука! Рука А-Туна!       Лань Сычжуй поднёс огненный талисман к телу А-Туна: конечно, его рука исчезла. Левая рука!       — Только бы дурак не понял, что Мо Сюаньюй ненавидел свою тётушку и не без причины… Только вот причём здесь тот служка и его рука? Что с ней случилось? — один из бродячих заклинателей был в недоумении, но находился в нём не он один. Лишь самые опытные заклинатели почувствовали на своих спинах противную, холодную испарину. Им ли было не знать, что это намёк. Все погибшие лишись рук со своей смертью и были словно иссушены, оставив после себя не тело, а иссушенный скелет, обтянутый тонким слоем кожи. Многим хотелось бы, чтобы догадки были всё же ошибкой. Однако, они понимали, что скорее всего их надежды себя не оправдают и они услышат именно о твари из своих догадок. Они уже не сомневались, что их предположения верны. Оставалось лишь ждать прямого подтверждения.       В мгновение ока на Вэй Усяня снизошло озарение, и он наконец сложил воедино все части головоломки об исчезающих руках и существе, которое в них заинтересовано. И тут же взорвался смехом.       Юные Лани, вспомнив тот смех, даже вздрогнули. Их учитель тогда смеялся словно безумец. Хрипло и в тоже время звонко, но звучало это так словно он забыл как это, вообще смеяться. Конечно же, они со временем привыкли к его странностям. Хотя первое, неизгладимое впечатление в деревне Мо, он на них без сомнения произвёл, хоть позже они и убедились, что Вэй Усянь — ныне формально Цзян, был хорошим человеком.       — Видимо, где-то на той стороне ты всё же оставил часть рассудка. — Цзян Чэн вздохнул, не видя ничего смешного в ситуации, в которую попали Лани.       — Скорее всего Старейшина Илин смеётся не потому что свихнулся, а потому что загадка о происходящем была для него лёгкой, но не хватало деталей — Вэй Ин вздохнул, он сам не совсем понимал реакцию своего «книжного я».       Лань Цзинъи рявкнул:       — Дурень! Как ты можешь веселиться в такой ситуации?! Однако он вспомнил, что действительно разговаривает с дурачком и проку от замечания никакого.       Как только зачитали эти две строчки и Не Хуайсан остановился, Цзинъи, поднялся на ноги и поклонился Усяню.       — Простите учитель Вэй.       — Не извиняйся — Вэй Ин смутился, отмахнувшись — будь я на твоём месте… сказал бы и подумал точно так же. Я и правда, наверное, был похож в этот момент на безумного дурака.       — А разве бывают дни, когда ты на него не похож? — Цзян Чэн беззлобно усмехнулся — мне кажется строить из себя дурака ты готов всегда и везде.       — А-Ли… Сянь-Сяня обижают… — Усянь в шутку, обиженно надул щёки, напоминая тем самым надутого хомяка прячущего за щеками свою добычу. Вэй Усянь продолжал дурачиться, глянув на Цзян Яньли, которая, хихикнула и улыбнулась, спросив:       — Сколько А-Сяню годиков?       — Три! — Вэй Ин улыбнулся. Ему очень хотелось подойти, к теперь уже сестре и присесть рядом, прижаться к ней, обнять и сидеть так долго-долго, но рядом с ней сидели Цзинь Цзысюань — с которым Вэй Ин уже успел смириться и будущий сын — Цзинь Лин, у которого отнимать время с матерью Усянь не хотел.       Юй Цзыюань вздохнула, но не решилась нарушить идилию между детьми. В конце концов она понимала, что те просто дурачились.       Цзинь Лин же, наблюдая такую мирную картину между дядями и матерью, удивлённо замер. Теперь он и сам видел, собственными глазами неоспоримое доказательство того, что Вэй Усянь просто не мог навредить его матушке. Он видел с какой братской нежностью и любовью, будущий Старейшина глядит на его мать. В голове просто не укладывалось, что тот мог убить матушку. Теперь Цзинь Лин понимал, что его просто обманывали много лет — Старейшина Илин не убивал его мать. У него не поднялась бы рука сделать нечто настолько ужасное.       Вэй Усянь потянул его за рукав и замотал головой:       — Нет, Нет! Лань Цзинъи раздражённо дёрнул рукой, вырывая ткань из его пальцев:       — Что «нет»? Ты не дурень? Хватит паясничать! Сейчас не до тебя.       Вэнь Жохань хмыкнул. Перепалка между «сумасшедшим» и самым не ланистым адептом клана Лань показалась ему крайне забавной. Ведь редко в ордене вроде Гусу Лань можно было встретить таких забавных людей. Вэнь Жохань даже сам вспомнил свою бурную молодость. Когда сам побывал на обучении в Облачных Глубинах. Более скучного и более весёлого времени вспомнить было сложно. Он ощутил укол настольгии по тем дням, когда они с Цансэ досаждали Лань Цижэню, доводя, того едва ли не до нервного тика. Особенно, ему вспомнился тот день, когда они: он сам, Цзян Фэнмянь, Вэй Чанзэ ждали Цансэ ночью у стены, когда та отправилась избавлять зануду Лань от бородки. Ох, тот крик он не забудет наверное никогда. Последствия той шалости на Лань Цижэне сказались и сказываются до сих пор — вместо шикарной бороды, теперь у него всё время было куцое нечто. Вэнь Жохань даже не заметил, как губы сами собой растянулись в печально-ностальгической улыбке. Зато это заметили Вэнь Цин и Вэнь Сюй, что вызвало у них не малое удивление. Вэнь Цин даже начала беспокоиться, всё ли с дядей было хорошо. И тихо спросила:       — Дядя, с вами всё хорошо?       — Да, просто немного вспомнил юность. — Вэнь Жохань немного тряхнул головой, отгоняя воспоминания прочь, возвращая былую отчуждённость       Вэй Усянь указал на трупы отца Мо Цзыюаня и А-Туна, лежащие на полу, и сказал:       — Это не они.       — Второй молодой господин Цзян, что значит «это не они»?       — Вэй — Усянь поправил заклинателя, что обратился к нему и пожал плечами и добавил: — я понятия не имею, возможно Старейшина Илин пытается намекнуть Ланям, что это жертвы. И, что в момент своей смерти они были уже не собой, а лишь марионетками расчленённого трупа, что паразитировал на их телах.       Лань Сычжуй остановил злобно пыхтящего Лань Цзинъи и спросил:       — Что значит «это не они»? Вэй Усянь без тени усмешки заявил:       — Это не отец Мо Цзыюаня, а это не А-Тун.       Серьёзный и торжественный вид в сочетании с макияжем призрака-висельника придавали ему вид по-настоящему бесноватый. Тусклое пламя свечей дополняло картину, и от слов Вэй Усяня по спинам присутствующих побежал неприятный холодок. Лань Сычжуй уставился на него и невольно спросил: — Почему? Вэй Усянь с гордостью воскликнул: Дело в их руках! Все они были правшами. Я уверен в этом, потому что они всегда били меня правой рукой.       Теряя терпение, Лань Цзинъи процедил:       — И чего ты так горд собой? Посмотри-ка, аж надулся!       Лань Цзинъи, вспомнив тот день вздохнул. Сейчас, он был даже благодарен Сычжую за то, что тот прервал его, остановил, не дав наговорить учителю Вэю ещё больше чего-то неприятного. Иначе кто знает, что он бы ещё в запале успел сказать Вэй Усяню. Он хоть и не был обидчив по своей натуре, но Цзинъи помнил, как выглядит по-настоящему злой учитель — Старейшина Илин — во всей красе. Порою оставалось только диву даваться, как один и тот же заклинатель, мог быть таким разным.       — Вэй-сюн, ты просто обязан смыть этот бесноватый макияж со своего лица… — Не Хуайсан — истинный ценитель искусства и красоты. Он говорил это далеко не со зла. Просто, снова видеть неумелый макияж бывшего владельца тела, ему не улыбалось. Мысленно, он пообещал себе, что, если у Мо Сюаньюя будет пристрастие к косметике, то он обязательно научит Сюаньюя использовать её правильно, чтобы никого не пугать. Всё же макияж призрака-висельника не на каждый день уместен.       Многие, сидящие в зале, нахмурились, забыв про Цзыюаня и вспоминая, что действительно, всё семейство Мо, до своей смерти было правшами. И резкая смена ведущей руки, была по меньшей мере странной, очень странной, чтобы заподозрить неладное, спустя какое-то время. Заклинатели редко обращают внимание на то, левша перед ними или же правша. По крайней мере они никогда не делали этого без необходимости. У Сычжуя же, не было необходимости обращать на подобную деталь внимания, но он запомнил это. И даже вспомнил об этом.       Только вот, большинство задавалось вполне логичным вопросом: «А не поздно ли об этом было вспоминать?» Ведь всё семейство Мо уже полегло, иссушенное частью расчленённого трупа. Которая находилась теперь непонятно где.       Лань Сычжуя, напротив, бросило в холодный пот. Если вспомнить А-Тун задушил себя именно левой рукой, а муж госпожи Мо левой же рукой толкнул её.       Но ещё вчера днём, во время «концерта», который устроил Вэй Усянь в восточном зале, эти двое пытались поднять его с пола правой рукой. Невозможно, чтобы они внезапно, перед самой своей смертью, стали левшами. И хотя Лань Сычжуй ещё не видел картину в целом, он понял: чтобы выяснить природу существа, наводящего ужас на деревню Мо, необходимо разгадать его связь с левой рукой. После подобного озарения юноша удивлённо взглянул на Вэй Усяня и поймал себя на мысли: «Он упомянул про руку так внезапно и будто бы невпопад… Но тем не менее это совсем не похоже на случайность».       Вэнь Цин вздохнула, понимая скольких жертв можно было бы избежать, если бы дети были чуть внимательнее. Однако, стоило ей даже мысленно укорить детей, собственная совесть тут же начала грызть её изнутри, напоминая о том, что в деревне Мо были не опытные заклинатели, а всего лишь ученики, которым наверняка ещё не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, ведь в ордене Гусу Лань было больше теории чем практики!       — Лань Сычжуй крайне смышленый юноша, не каждый сразу понял бы подсказки А-Сяня. — Цзян Яньли улыбнулась ребёнку, что смутился от такого внимания и похвалы. Хоть приёмный сын Вэй Усяня ни разу не видел Цзян Яньли — даже портрета — в отличии от того же Цзинь Лина и мог судить о девушке лишь со слов своего учителя. Дочь хозяев Пристани Лотоса, показалась ему очень милой особой и между ней и Цзинь Жуланем, сейчас он мог увидеть сильные сходства, впрочем понять на кого именно больше походил этот Цзинь, на свою матушку или отца, Сычжуй не мог.       Не Минцзюэ хохотнул:       — А Старейшина Илин сильно рискует быть раскрытым. Неужели, он этого не понимает?       Госпожа Юй вздохнула и ответила, тем самым, опередив своего супруга:       — Он всё прекрасно понимает, но эта бестолочь не был бы собой, брось он детей одних в такой опасной ситуации.- Юй Цзыюань отпила из пиалы, стоящей рядом на столике, отвар и прикрыла глаза. Она видела, что даже смерть, кажется не изменила её ученика — сына, который кажется и не думал меняться с годами. Однако именно это служило для Пурпурной Паучихи почвой для подозрений. Подозрений в том, что с Тёмным путём и осадой горы Луаньцзан всё было не так просто, как кажется на первый взгляд и закрадывалась даже мысль о том, что Усянь попал тогда в безвыходное положение. А в передряги Усянь попадал часто. Поэтому основания для подозрений вполне себе были.       Хоть мадам Юй и назвала Вэй Усяня: «бестолочью» -, он понял, что она это далеко не со зла. Переживания госпожи Юй и Цзян Чэна порою сильно были похожи.       Вэй Усянь лишь улыбнулся. Он знал, что намёк чересчур явный, но выбора не оставалось. К счастью у Лань Сычжуя не было времени размышлять над странным поведением душевнобольного, и он подумал: «Что ж даже если господин Мо намеренно указал мне на эту деталь, наверное, он не желал ничего дурного». Юноша отвернулся от него, мельком посмотрел на А-Дин, которая лишилась чувств от слишком долгого плача, и остановил свой взгляд на госпоже Мо. Он внимательно оглядел её с головы до пят. Руки женщины висели расслабленно вдоль тела и почти полностью были скрыты рукавами, лишь ладони едва виднелись из-под них. Пальцы правой руки были тонкие, белые и гладкие, они, без сомнения, принадлежали женщине, которая всю жизнь прожила в комфорте и никогда не работала. Пальцы же на левой руке оказались гораздо длиннее и толще. Они были узловатыми и таили в себе силу. Совершенно очевидно, что рука принадлежала не женщине, а мужчине!       — Длинные… узловатые пальцы, таящие в себе силу? — Не Хуайсану совсем не понравилось как это прозвучало. Лично он знал лишь нескольких человек, руки которых соответствовали подобному описанию: глава ордена Вэнь — хоть руки его юный Не не разглядывал, но мог быть точно уверен, что руки Вэнь Жоханя не были бы такими как у старика Лань, главы Цзян или Цзинь. Верховным заклинателем он явно стал не просто так. Вторым же кандидатом, попавшим под определённые подозрения был Не Минцзюэ, но Не Хуайсану даже думать о подобном не хотелось. Он не желал даже задумываться о возможности подобной участи старшего брата.       Не Минцзюэ же тоже выглядел мрачновато. Свирепый, расчленённый труп и совсем ещё не видевшие жизни Лани в его представлении сочетались плохо. Плохо естественно для ланят, а не для руки, что убивала кажется почти безостановочно, не давая времени на раздумья.       — Господа заклинатели, я предлагаю сделать перерыв. — госпожа Юй вздохнула, поднимаясь со своего места. Ей ужасно хотелось передохнуть. Она уже устала от чтива. Наверняка, тот, кто записывал историю, их возможного будущего, был искусным мастером в хитросплетении слов и в удержании напряжения. Чтиво не давало им расслабиться слишком сильно, держа их внимание в тонусе. Юй Цзыюань была готова поспорить, что это ещё не самое страшное… напряжённое, что им предстоит узнать о будущем, особенно если учесть тот факт, что видимо Старейшина Илин был главной фигурой в этой истории, с точки зрения которого им и предстояло всё узнать.       Все сидящие в зале, были полностью согласны с мадам Юй. Отдых и небольшой перекус им точно бы не помешал. Тем более в зале находились Лани, определённо беспокоящиеся об Лань Ванцзи, что должен был находиться в выделенных ему покоях лишь в компании лекаря ордена Цзян. Хотя навряд ли больному нужна была какая-то ещё компания. Но едва появился момент проведать брата — Сичэнь уже направился к нему. А вернее хотел направиться, но его остановила дева Цзян, передав в руки чашку с клейким рисом и овощами, улыбаясь:       — Господин Лань, я знаю, что в вашем ордене не приветствуется мясо и острые блюда, поэтому не могу угостить вас и вашего брата супом из лотосов со свиными рёбрышками. Но думаю клейкий рис с овощами подойдёт для вашего брата.       Сичэнь вздохнул тяжело, беспокойство за брата терзало его душу, но он всё равно нашёл в себе силы не забывать о манерах и поблагодарил Цзян Яньли, прежде чем уйти.       В покоях, где находился Ванцзи было тихо. Постучав в дверь Сичэнь неуверенно вошёл, когда услышал голос брата и тихое: «Войдите». Сичэнь едва смог понять, что тот говорит. Ведь состояние Ванцзи всё ещё оставляло желать лучшего. Хотя действия Юй Ксиу определённо давали свой результат. Излишняя бледность уступила место чему-то на подобии лёгкого, уже более живого румянца и сейчас его брат находился просто в лёгкой полудрёме, хотя вернее было бы сказать, что появление Сичэня как раз таки выдернуло Ванцзи из сладкого мира сна. Чем явно была недовольна Юй Ксиу, едва до этого уговорившая второго господина Лань хотя бы немного подремать. Однако, увидев, что Лань Хуань пришёл не просто так, она сменила гнев на милость разрешив старшему Ланю немного поухаживать за младшим, пока она отойдёт сменить воду и прихватить ещё кое-какие лекарства, ведь тех, что были у неё с собой, оказалось недостаточно. Сичэнь же, понимая, что брату вряд ли нужна пустая болтовня, поинтересовался лишь его здоровьем и накормил Ванцзи рисом с овощами. Он понимал, что сил у брата мало поэтому кормил его сам, несмотря на немые, слабые протесты. Когда с едой было покончено, Лань Хуань сам покинул цзинши, с огромной неохотой возвращаясь в главный зал. И снова принялся слушать чтение. Все уже были достаточно отдохнувшие и ждали лишь его.       Лань Сычжуй приказал:       — Держи её!       Несколько юношей схватили госпожу Мо.       Лань Сычжуй произнёс:       — Прошу меня простить — Он уже приготовился использовать талисман, когда левая рука госпожи Мо внезапно изогнулась под неестественным углом и потянулась к его горлу.       В зале, несмотря на общую напряжённость момента послышались смешки. Им была абсурдна сама мысль о том, чтобы извиняться перед нечистью, хотя некоторые заклинатели прекрасно понимали, что Сычжуй извинялся скорее перед госпожой Мо и то, лишь потому что был Ланем, которому уже успели запудрить голову правилами настолько, что он мог делать некоторые вещи, уже не особо задумываясь.       Девицы же испугались за Сычжуя, услышав, что труп госпожи Мо, потянул к нему руку.       Не Минцзюэ на это лишь хохотнул, он не видел смысла беспокоиться. Для Сыжуя эти события уже прошли и он сидел рядом с ними абсолютно живой и здоровый.       — Вот, поэтому и не стоит разводить вежливость с нечистью. Не оценит, ещё и прибьёт! — Не Минцзюэ глянул на адептов своего клана, весь внешний вид которых так и говорил о том, что их глава может не переживать о том, что они сотворят подобную глупость. Уж люди из Цинхэ Не были совсем другого нрава и толка. У них для нечести был только один подход — силовой!       Сычжуй и сам понял, как это теперь выглядело со стороны и лишь усилием воли удержал себя в руках, стараясь не покрыться красными пятнами от стыда.       Лань Цижэнь нервно дёрнул себя за бородку, услышав, что его будущему ученику грозит опасность и нахмурился. Да, правила безусловно были важны, но проявлять вежливость с нечистью? От этого даже у некоторых Ланей едва не дёрнулся глаз. О шутках про их правила они уже слышали и были сыты ими по горло. Но здесь им было нечего сказать и правда было похоже на то, что адепт просто следовал правилам вежливости на автомате, не более того.       Живой человек не смог бы вывернуть руку подобным образом, если, конечно его кости не были сломаны. Госпожа Мо атаковала стремительно и чуть не схватила Лань Сычжуя за шею. Однако в этот момент Лань Цзинъи вскрикнул:       — Эй! — и бросился наперерез, загораживая юношу от смертоносной руки.       Не Хуайсан, пробежавшись взглядом по строчкам, словно специально растягивал время, зачитывая этот абзац с максимально возможной напряжённостью, если бы они сидели не на полу, как это принято, а на софе, то давно бы оставили следы рук и ногтей на ткани от напряжения. Многие, казалось вытянулись как струна. В основном, это конечно были особо впечатлительные девицы, что буквально затаили дыхание и юноши, что с нетерпением ждали чем же это закончится.       Сычжуй до сих пор помнил, как буквально оцепенел, когда рука расчленённого трупа, паразитировавшая на теле госпожи Мо, потянулась к нему и едва не вцепилась в его шею, он до сих пор помнит тот оттёнок мёртвенной синевы, скрюченные пальцы и вздувшиеся вены. Для него время в тот момент казалось замедлилось.       Но стоило ей вцепиться в плечо Лань Цзинъи, как сверкнула яркая вспышка, на рукаве его заиграли зелёные всполохи, и рука ослабила свою хватку. Лань Сычжуй чудом избежал смерти и уже собирался было поблагодарить Лань Цзинъи за спасение, как заметил, что часть одеяния юноши сожжена дотла, теперь оно выглядело весьма неприглядно.       — То есть Сычжуй гораздо больше начал беспокоиться об одежде своего друга, а не о собственной безопасности и о том, что Цзинъи стоило бы поблагодарить? — Не Хуайсан с неподдельным удивлением уставился на ланят и перевёл взгляд на остальных адептов клана Лань с немым вопросом в глазах.       Сычжуй же вздохнул:       — Нас с детства приучают выглядеть безукоризненно, поэтому я и растерялся — он и сам понимал, что со стороны это могло показаться весьма и весьма комичным, но вот только ему в тот момент было далеко не смешно, он беспокоился, что Цзинъи отругают за подобный вид и назначат наказание, но благо тогда никому особо не было дела до них, а потом за них и вовсе вступился Ханьгуань-Цзюнь, сказав, что у них не было особо времени следить за внешним видом и ситуация была достаточно экстренной. Настолько, что им пришлось воспользоваться своими верхними одеяниями, чтобы хоть как-то задержать тварь.       — В такие моменты, мне кажется, нормальный человек в последнюю очередь заботиться о своём внешнем виде, если не хочет повстречаться с судьями Диюя раньше положенного срока — Цзян Фэнмянь вздохнул. Он прекрасно помнил, как сам в молодости возвращался с ночной охоты весь рваный, растрёпанный и грязный, но от того не менее счастливый, хоть потом и сидел сам подшивая свои одеяния под строгим взглядом матушки, радости от ночной охоты, от той свободы, что он испытывал, это ни грамма не умаляло. Именно поэтому он почти никогда и не ругал ни Вэй Усяня, ни Цзян Чэна, позволяя заботиться об этом моменте своей супруге, которая впрочем ворчала на них только для вида, вспоминая свою юность. Да, именно так. Она во время ночных охот сама возвращалась далеко не красавицей, да в приличном виде, но не более того. Правда прелесть этого времени им пришлось забыть с того момента, как они обручились и стали главами Пристани и завели дочь и сына. Всё это совсем не способствовало прежнему, свободному времяпровождению на воле, за пределами ордена. Им больше не дано вдохнуть ту свободу от того времени, когда напряжённо загоняешь нечисть, сгорая от переполняющего азарта.       Лань Цзинъи снял с себя остатки материи и в страшном гнева принялся браниться:       — Зачем ты меня пнул, проклятый дурак? Убить хотел?       Лань Цзинъи почувствовал на себе множество взглядов. Конечно, он не был заклинателем, готовым на самопожертвование ради друга, по крайней мере теперь, когда все поняли, что невольным спасителем он стал лишь с лёгкой руки или же пинка Вэй Усяня, которому тоже досталось достаточно недоумевающих, осуждающих взглядов и это при том, что он ничего подобного не делал. Ещё не делал. Сейчас все сидящие в зале наблюдали лишь за действиями его будущего «я», по сути своей не относящегося к нему сейчас, почти никак, но похоже, что заклинатели дружно об этом забыли подняв возмущённый ропот, под неловкие оправдания «будущего зла мира заклинателей».       — Это не я! Лань Цзинъи пнул Старейшина Илин, а я ещё не он! — Вэй Усянь возмущенно оглядел заклинателей, что уже были готовы кажется обвинить его во всех смертных грехах — тем более разве ранее взрослый «я» их не спас? Зачем же Старейшине убивать их сейчас? Тем более если бы я хотел им навредить они бы точно не относились ко мне хорошо! — когда гневная тирада подошла к концу вместе с бурными обсуждениями, Не Хуайсан вздохнул, он надеялся, что передохнуть получится подольше.       Вэй Усянь прикрыл голову руками и кинулся прочь, как испуганная мышь: — Это не я!       Заклинатели захохотали, едва не по падав с насиженных мест. А Вэй Усянь удивленно захлопал глазами, сначала не поняв, что не так, но поняв, что Не Хуайсан прочитал, возмутился:       — Какого чёрта? — он сам понимал, что звучит весьма комично. Он же совсем недавно сказал почти тоже самое! Только вот как он мог быть похож на испуганную мышь?!       Семья Цзян едва удержалась, подавив смешки. Этот ураган, по имени Усянь, иногда и правда походил на мышь, особенно, когда дело доходило до его столкновений с мадам Юй, после того, как он что-то натворит на пару с будущим главой Цзян — Цзян Ваньинем. Конечно госпожа Юй была недовольна, но это было в основном, когда шалости братьев Цзян мешали подготовке младшего из братьев, к будущей должности главы. Что бы кто не говорил и Юй Цзыюань, и Цзян Фэнмянь сильно были обеспокоенны тем, что Цзян Чэну в будущем предстояло стать главой и как он будет управляться со всем, пока ещё было не ясно совсем. А ничто так не пугает как неизвестность.       Разумеется, он солгал. Верхняя часть ханьфу членов ордена Гусу Лань была убористо прошита тонкими нитями того же цвета, что и само одеяние. Но это были не просто стежки, а тексты защитных заклинаний. Однако против существа настолько сильного, как-то, которому они противостояли сейчас, эти заклинания могли сработать лишь один раз, придя затем в негодность. Поэтому, оценив грозящую Лань Сычжую опасность, Вэй Усянь толкнул на него Лань Цзинъи, чтобы тот заслонил шею юноши своим телом в защитном ханьфу.       Защитные заклинания на одеждах были распространённой практикой среди заклинателей. Не только среди прославленных орденов, но и среди самых обычных, даже бродячих заклинателей. Были разве что исключения — у прославленных кланов были специально обученные люди, которые вышивали защитные заклинания на одеждах своих родных и других адептов клана. Бродячие же заклинатели сами вышивали на своих одеждах, долго и кропотливо, защитные заклинания и не у всех и не всегда хватало на это терпения и сил, ведь это было довольно энергозатратное дело.       — Если заклинания пришли в негодность с первого раза, мертвец должен обладать поистине ужасающей мощью и тёмной энергией или же защитные заклинания были недостаточно сильны и хорошо вышиты — Лань Цижэнь нахмурился, даже боясь себе представить, чем могла бы закончится эта ночная охота, если бы никого из старших не было бы рядом с зелёными юнцами, у которых даже нет должного опыта встреч с подобной нечестью. — Сычжуй, а кто расшивал твоё ханьфу защитными заклинаниями?       — Ханьгуань-цзюнь — Сычжуй начал искать взглядом по привычке силуэт приёмного отца, далеко не сразу вспомнив, что тот болеет и лежит сейчас под опекой лекаря и взгляд наткнулся только на Цзэу-Цзюня, который сидел рядом с дядей, попивая горячую воду из пиалы и что-то говорил тихо дяде, заставляя последнего немного расслабиться, хоть это было почти незаметно — поза никак не изменилась, лишь морщины, которых сейчас было в разы меньше, разгладились. А-Юаню даже пришла мысль о том, что сбрей учитель Лань свою козлиную бородку, он был бы намного привлекательнее и возможно, избавился бы от прозвища: «старик Лань», которое ему дали про себя адепты.       Лань Цзинъи бранился бы и дальше, но тут госпожа Мо упала на землю. Лицо женщины стало иссыхать, будто из неё высасывали всю плоть и кровь. Через несколько мгновений на земле лежал скелет обтянутый тонкой кожей. Мужская рука, которая не являлась частью тела, отвалилась от плеча. Пальцы руки начали гнуться в разные стороны, словно разминаясь а под кожей чётко поступили пульсирующие вены.       Это и было тёмное создание, которое привлёк флаг-приманка.       Картина выходила мягко говоря скверная, все уже позабыли про вторую госпожу Мо, что испустила дух, повстречавшись с тварью и только сейчас им буквально напомнили о её кончине. Описывая все метаморфозы через которое прошло её тело, прежде чем уподобиться трупам своего супруга и любимого сына. Их участь была крайне незавидной, даже врагу такой судьбы бы никто не пожелал. Молодых заклинателей передёрнуло, когда они представили в каком облике должна была теперь предстать дама Мо. Пусть она и не вызывала симпатию у людей, но всё же среди сидящих в зале некоторые действительно сочувствовали ей. Такая кончина была страшна не только для обывателя. Никто бы не пожелал оказаться на её месте.       Расчленение — классический пример мучительной смерти, она не намного достойней чем та, которую принял Вэй Усянь. В отличие от его случая, когда тело буквально разрывают на мелкие кусочки, части расчленённого трупа несут в себе затаённую злобу покойника и стремятся к воссоединению. Они ищут друг друга всеми возможными способами. Если фрагменты складываются в единое целое, мертвец находит упокоение или продолжает бесчинствовать. Если же собраться не получается, часть тела может прибегнуть к инному способу…       Те заклинатели, что были знакомы с трупами, подвергшимся такой же страшной смерти, прекрасно понимали всю боль этих строк. Расчленение — когда труп буквально превращают в груду конечностей, пазл, который особо ярые, полные ненависти люди могут превратить расчленённый труп в мелкое крошево и сжечь без какой либо жалости. Но даже такая смерть была лучше, чем та, которую принял Вэй Усянь, действительно. Люди боялись представить, как это понимать, что ты вот-вот умрешь от зубов и когтей безобразных свирепых трупов, которые только и движимы жаждой мести и убийства. Хотя многим показалось, что в сравнении с данным случаем Старейшине Илин всё же повезло больше. Он хотя бы мог не бояться, что части его тела могут превратиться в нечто подобное и бродить по свету. Те, кто представил подобный исход старались удержать в себе рвотный позыв. Это звучало не просто отвратительно…       Что же это за способ? Ей придётся довольствоваться телами других, ещё живых, людей. Именно так и поступила левая рука — пожирала левую руку живого человека, а сама занимала её место. Высосав из несчастного всю энергию и кровь, она покидала труп и, подобно паразиту, искала нового носителя. И продолжала бы это делать до тех пор, пока не объединилась с остальными частями своего настоящего тела.       — Отвратительно — Цзинь Лина передёрнуло. Он даже думать не хотел о той «живой» мозаике, которую Старейшине Илин и Ханьгуан-цзюню пришлось собирать из-за сумасброда, расчленившего труп Не Минцзюэ и раскидавшего его то тут, то там, без всякой жалости.       Многие особо впечатлительные девицы заахали, им даже в голову не мог прийти столь изощрённый способ мести…       — Мне кажется про руку нам не зря сказали и о ней мы ещё услышим… — Вэй Ину уже не нравилось словосочетание: «расчленённый труп», словно эта была нечисть явно не на один конкретный эпизод, не просто нечисть из деревни Мо, а будущая головная боль Старейшины Илин.       — Точно услышим, такую сильную нечисть не могли упомянуть просто так — Не Минцзюэ был в предвкушении, ему ужасно хотелось узнать что же эта за тварь, вернее кем она была и наверняка, пыл его жажды «знания» поуменьшился бы, если б он понял, что он и есть та самая тварь, только разобранная по частям и оттого не очень-то довольная своим посмертием, тем что не может упокоиться…       Человек умирал в тот самый момент, когда рука захватывала его. Но до тех пор, пока она не пожирала всю плоть, жертва, контролируемая тварью, могла ходить словно живая. После того как флаг привлёк её, первым вместилищем стал Мо Цзыюань, вторым — его отец. Когда госпожа Мо приказала своему мужу позвать всех, он повёл себя не как обычно и толкнул её в ответ. Тогда Вэй Усянь решил, что господин Мо скорбел о безвременной кончине единственного сына, а ещё устал от чванства жены. Сейчас же, как следует всё обдумав, Вэй Усянь понял: отец, только что потерявший сына, вёл бы себя иначе. Это было не безразличие, порождённое страшным горем. От мужа госпожи Мо веяло бесстрастным спокойствием — спокойствием почившего человека.       Лань Сычжуй и Цзинъи к своему стыду почувствовали облегчение от того, что как оказалось они бы не смогли помочь людям, уже захваченными рукой, ведь те уже умирали, как только рука занимала место в их теле. Да и Цзинъи не очень-то хотел спасать семейство Мо, видя их гнилую сторону, он почувствовал лишь раздражение от того, что и таким людям, как члены семьи Мо им приходиться помогать. Но с другой стороны, он вспоминал людей из деревни Мо, никак не связанных с дурным семейством. Они не были ни в чем виноваты и им тоже прибытие заклинателей спасло жизнь.       — А вот и хронология событий, которую запустило изобретение Старейшины Илин — Вэй Усянь вздохнул. В душе он понимал, что никак не виноват в смертях Мо Цзыюаня, господина и госпожи Мо и так же слуги А-Туна. Но в душе у Усяня появился неприятный осадок — его изобретение запустило цепочку этих событий, его изобретение привлекло руку и проклятие посчитало смерти семейки Мо за его деяние… Точнее деяние его взрослой версии.       — А ведь точно, муж госпожи Мо с самого начала вел себя странно тогда, он не кидался на Вэй-сюна и на ланят, как это делала госпожа Мо… — Не Хуайсан задумался и неожиданно сказал — кстати… а ведь мы читаем о будущем Вэй-сюна с его точки зрения, но мы не видели, как он выглядел до перерождения.       Многие непонимающе уставились на Не Хуайсана, а Цзян Чэн поняв о чём он кивнул: — А ведь и правда, мы видели его только в теле Мо Сюаньюя, но нам не показали как он выглядел будучи Старейшиной Илин… Всё же мне любопытно как скоро это должно по времени произойти… когда мой брат… превратился… или превратится в Тёмного заклинателя…       Если господам заклинателям так хочется узнать о внешности Старейшины Илин… Я дам вам такую возможность позднее и покажу небольшой фрагмент из жизни Старейшины.              Многие были в предвкушении, поэтому поторопили Не Хуайсана продолжить чтение и тот глянул на своего дагэ умоляюще. Он понимал, что до перерыва на обед ещё далеко, а голос уже начинал садиться:       — Дагэ, пожалуйста, продолжи — смотрел Не Хуайсан при этом настолько страдальческим взглядом, что Не Минцзюэ невольно пришлось согласиться. Он ненавидел, когда его брат начинал хныкать по пустякам, но сейчас даже он видел, что брат уже утомился столько читать без перерыва, настолько, что голос его осип, поэтому глава ордена Не всучил ему свою пиалу с чаем и прокашлявшись, продолжил, найдя нужные строчки.       Третьим вместилищем стал А-Тун, а четвёртым госпожа Мо. Когда погасли огни и воцарилась суматоха, призрачная рука перебралась от слуги к госпоже. А со смертью госпожи Мо исчез и последний порез на запястье Вэй Усяня.       Юноши ордена Гусу Лань видели, что от талисманов не было никакого прока, зато сработали заклинания на их ханьфу. Поэтому адепты сорвали с себя верхние одеяния и накрыли ими призрачную руку. Слои материи укутали её подобно белому кокону, но уже через мгновение ткань охватило зелёное пламя. На некоторое время рука оказалась скованна заклинаниями. Но когда все защитные заклинания прогорят, она сможет вновь показаться из пепла!       Пока никто не видел, Вэй Усянь сорвался с места и побежал в западный двор. Около десятка ходячих мертвецов, которых ранее изловили юноши, молча стояли во дворе. Они были запечатаны начертанными на земле заклинаниями. Вэй Усянь стёр ногой один из символов, тем самым нарушив всю печать, и дважды хлопнул в ладоши. В тот же миг мертвецы резко вздрогнули, словно пробуждённые раскатом грома, а их белёсые глаза принялись вращаться:       — Просыпайтесь! Пора приниматься за работу! — произнёс Вэй Усянь.       Семья Цзян была вполне довольна тем, что проклятье больше не угрожало жизни, хотя это и омрачалось чужой смертью. Хотя с желанием Мо Сюаньюя иначе было никак нельзя. На то, что Первый ученик использует кривую дорожку, Юньмэнцы дружно постарались смотреть сквозь пальцы. В конце концов никто ведь ещё не знал, что послужило причиной тому, что Вэй Ин отказался от правильного пути, да и свою силу он ведь сейчас использовал в книге не чтобы кому-то навредить, а чтобы спасти юных адаптов клана Лань от части расчленённого трупа.       — Даже если они были заняты они не должны были упускать из виду, что кто-то шастает у них за спиной, как вор! — глава клана Яо вновь напомнил о себе. Словно и без него это бы никто не понял.       — То есть всех вас смущает невнимательность Ланей, а не то, что первый ученик Юньмэн Цзян поднял мертвеца с помощью одних только слов и хлопков в ладоши? — Вэнь Цин кашлянула, привлекая внимание и глянула на присутствующих не без скептицизма.       Цижэнь же, казалось, едва не сошёл к предкам, услышав о использовании Тёмного Пути. Его руки тряслись словно в препадке, глаза буквально были готовы вылезли из орбит и казалось одной лишь силой воли он держался чтобы не разразиться самыми изощрёнными ругательствами, которые ещё с юности у него выбивали, после знакомства с Вэй Чанзэ и Цансэ. Или же, причиной его состояния на грани обморока, была иной, Сичэнь кажется вновь применил к дядюшке заклятие молчания, опасаясь, что тот может наговорить много чего нелестного, если в данном случае вообще подходило столь мягкое описание.       Было ли Сичэню стыдно за свои действия? Было. Но он старался загнать совесть подальше, делая всё лишь с мыслью о том, что он должен избежать ссоры Вэй Усяня и его родни со своим дядей, принципы которого весьма устарели. И, конечно, Сичэню тоже не нравилось то, что Вэй Усянь использовал Тёмный путь, но он решил не делать поспешных выводов. Он лишь справедливо опасался за здоровье возлюбленного своего брата. Всё же Тёмный путь был опасен и отнюдь не только своими неизведанными путями. Куда больше в данном случае Сичэня заботило моральное и физическое здоровье Старейшины Илин. Тем более его беспокоило то, как тёмная энергия могла повлиять на золотое ядро — по сути душу заклинателя. Неужели тёмная и светлая ци не вступили в конфликт? В голове будущего главы клана Лань было слишком много вопросов, на которые он хотел бы получить ответы и он искренне надеялся лишь на то, что его брат в конце концов обретёт своё счастье. И если бы он мог, как старший брат, он сделал бы всё, чтобы Ванцзи был счастлив всегда.       Для того, чтобы контролировать таких слабых марионеток, ему не требовались сложные заклинания — хватало простого приказа. На дрожащих ногах ходячие мертвецы сделали пару шагов. Но стоило им дойти до Вэй Усяня, все они попадали в судорогах на землю, словно живые люди, которых обуял страх.       — Не требовались заклинания?! Да кто он такой?! — глава какого-то мелкого клана буквально подскочил на месте и успокоился только когда понял сколько людей на него смотрит.       — Очевидно же, что человек. — Вэй Усянь вздохнул, ему совсем не нравилось то, как преподносят его силу. Со стороны ему уже самому начинало казаться, что в будущем он какой-то страшный злодей, которого убили не просто так! Особенно его раздражали строчки о том, что его испугались даже мертвецы! Которые в принципе уже не могли чувствовать страх!       — Его испугались даже мертвецы?! — Цзян Чэн вытаращился на книгу, не в силах поверить в услышанное — мертвецы же вообще не должны чувствовать страх!       — Не знаю как вас, а меня способности Старейшины Илин настораживают и весьма пугают — глава ордена Не, нахмурился. Его и впрямь начинала пугать та сила, которой способен обладать тёмный заклинатель.       Вэнь Жохань спустя какое-то время раздумий кивнул       — Соглашусь с главой ордена Не, это и впрямь ужасающая сила. И мне весьма любопытно, как же она досталась старейшине Илин.       — Как бы она ему не досталась, он явно получил её не на серебряном блюдечке, такая сила просто так не могла упасть к нему в руки. — Юй Цзыюань нахмурилась ей совсем не нравился интерес главы ордена Вэнь, да и как любой здраво мыслящий человек, она прекрасно понимала — у такой ужасной силы должна быть своя, не менее ужасная цена. Ведь не зря ещё с детства, из поколения в поколение всем будущим заклинателям вдалбливают то, что тёмная энергия весьма опасна и играть с ней не стоит.       Даже глава ордена Цзинь, до этого строивший глазки миленькой служанке, обратил своё внимание на книгу, принявшись внимательно слушать. Однако его разочаровало то, что Усяню не требовались ни талисманы, ни заклинания для таких манипуляций.       Вэй Усянь нашёл это одновременно и забавным, и раздражающим. Он повторно хлопнул в ладоши, теперь уже не так сильно. Но, похоже, эти ходячие мертвецы родились в деревне Мо и здесь же умерли. Как следствие, они не много повидали в жизни. Фигуры инстинктивно следовали приказам заклинателя, но в то же время он пробуждал в них священный ужас, и мертвецы, напуганные, лежали на земле, боясь встать.       С каждым прочитанным словом глаза присутствующих расширялись всё больше и больше. Даже сам Усянь невольно почувствовал как по спине пробегают мурашки. Каким же монстром он стал, раз у мертвецов вызвал священный ужас! Тем более он никак не мог понять, что забавного его старшая версия нашла в их поведении?!       — Сейчас Первый ученик ордена Юньмэн Цзян, кажется имеет куда более сильное ядро… И наверняка оно было только сильнее, когда он стал Старейшиной — мадам Цзинь слегка нахмурилась — ядро в теле Мо Сюаньюя очень слабое, но даже при этом мертвецы пришли от него в ужас… Неужели эта сила никак не зависит от ядра… А если зависит, то какой Старейшина Илин должен был обладать мощью до перерождения…       — При таком раскладе неудивительно, что четыре Великих ордена решили от меня избавиться. — Вэй Усянь вздохнул, понуро опустив голову. — При таком исходе старший «я» был для них как бельмо на глазу. — Усянь горько усмехнулся, вспомнив, что даже его шиди не встал на его защиту, а возглавил эту осаду на его логово.       — А-Сянь, я уверена, что должно быть что-то ещё, другая причина. А-Чэн не мог желать тебе гибели лишь из-за большой силы. Я уверена.       — Точно! Ты ведь не думаешь, что я напал на тебя по такой причине? Ты мой брат и всегда им будешь!       — А, что если я кому-то навредил… не справился с силой и убил кого-то в порыве гнева… — Вэй Ин вздрогнул, когда почувствовал, как его обняла Юй Цзыюань. Он даже не слышал её шагов.       — Хватит убиваться, мы ещё не знаем, что произошло. Так, что возьми себя в руки — даже если голос женщины звучал строго внутри она тоже была в смятении, но при этом сохраняла внешнее спокойствие, что нельзя было сказать о Вэй Ине, которому Цзян Фэнмянь даже протянул пиалу с успокаивающим чаем. Он не понимал чем была вызвана такая странная реакция у Вэй Ина, но чувствовал, что мысли того посетили не самые лучшие.       Сычжуй, Цзинъи и Жулань могли лишь посочувствовать Вэй Ину, боясь представить его реакцию на смерть Цзысюаня и своей любимой шидзе.       — Учитель Вэй, вы никогда на нашей памяти не использовали тёмную Ци, чтобы делать зло. Так, что нам не важно что вы используете для помощи другим. — Цзинъи вздохнул и смутился от обращённых на него взглядов.       — А ведь и правда, Старейшина Илин прибегнул к помощи тёмной Ци в деревне Мо, чтобы спасти детей от твари — Цзинь Цзысюань посмотрел на окружающих, что тихо шептались между собой, одаривая опасливыми, жалостливыми и многими другими взглядами фигуру Вэй Ина. И от взгляда будущего главы Цзинь многие притихли. А Не Миндзюэ продолжил.       Чем свирепее было создание, тем лучше Вэй Усянь его контролировал. Этих ходячих мертвецов он не дрессировал, так что они не могли выдержать его прямого воздействия. Никаких материалов, из которых можно было изготовить подчиняющий инструмент, он при себе не имел. Вэй Усянь даже не мог смастерить что-нибудь наскоро. Тем временем яркое зелёное пламя, полыхающее на восточном дворе, постепенно тускнело.       — Чем свирепее было создание, тем лучше он его контролировал? — Не Хуайсан свёл брови к переносице, кажется пытаясь понять где же здесь логика. — Там точно так написано? — Не Хуайсан отложил веер и заглянул в книгу. Убедившись, что брат прочитал всё правильно он пришёл в ещё большее недоумение, — но мне казалось чем спокойнее тварь тем легче её усмирить и избавиться от неё. Разве не так дагэ?       — Так-то оно так, но видимо для тёмного заклинательства действуют иные правила.       — Или же этот дурак делает всё снова не так как нормальные люди — Цзян Чэн раздражённо фыркнул — только ему в голову могла прийти идея тренировать мертвецов как собак — Цзян Чэн вздохнул, уже прекрасно понимая, что когда дело касается его брата уже ничему не стоило удивляться.       — Эй! Я не дурак… и давай обойдёмся без собак… — Вэй Ин терпеть не мог эти громогласные меховые шарики. Он понимал, что Цзян Чэн как и многие люди их любит и не может их завести лишь из-за его боязни этих чудовищ, но никак не мог побороть свой страх. Стоило только услышать лай или не дай бог увидеть собаку и у него тут же немело тело и страх затапливал его с головой.       И тут Вэй Усяня осенило: с какой стати он решил искать мертвеца с затаённой злобой и жестокой натурой именно здесь?! Ведь в восточном зале даже не один, а несколько таких трупов!       — В восточном зале? А, кто там должен находиться? — Вэнь Сюй задумался, пытаясь вспомнить, что же там было, но Цзинь Цзысюань ему подсказал:       — Молодой господин Вэнь, Старейшина Илин вероятно имел ввиду трупы госпожи Мо и её семьи.       Вэй Усянь побежал обратно в восточный двор. Поскольку первый план Лань Сычжуя уже провалился, он придумал другой. Юноши обнажили свои мечи и воткнули их в землю, тем самым построив своеобразное заграждение. Призрачная рука яростно билась об него, а ученики, сжимая рукояти клинков, прикладывали все свои силы, чтобы она не вырвалась наружу. В этот момент юноши не обращали никакого внимания ни на входящих в зал, ни на выходящих из него людей.       — Забор из мечей? Не думаю, что этого хватит чтобы сдержать столь свирепую тварь, но как временная мера — Лань Цижэнь одобрительно глянул на будущих членов ордена Лань.       — Главное, что они стараются хоть как-то сдержать её, а там я уверена, Старейшина Илин наверняка подоспеет на помощь — дева Цзян улыбнулась.       Сычжуй же неловко почесал затылок, сам метод такого удержания твари он подсмотрел у более старших адептов своего клана и просто вспомнил об этом. Он считал, что ничего особого не сделал. Но тогда его товарищи — некоторые даже не подозревали ранее о таком способе, — так сильно были восхищенны его знаниями, что он мог только краснеть, прямо как в этот момент. На него снова смотрели и хвалили, но на этот раз не только адепты клана Лань и даже одобрения обычно скупого на похвалу Лань Цижэня, вызывало в А-Юане странные эмоции, которые он не мог никак определить.       Вэй Усянь добрался до восточного зала, подхватил трупы госпожи Мо и Мо Цзыюаня, по одному в каждую руку и вполголоса произнёс:       — Просыпайтесь!       Одного приказа оказалось досточно, чтобы духи немедля пробудились!       — Хлопки и приказы, дальше будет свист? — Глава ордена Цзинь раздражённый таким насмехательством над заклинательством испытал настоящую злость и было от чего, его способности едва ли дотягивали до среднего уровня и главой он стал лишь из-за того, что получил пост от своего отца.       Госпожа Цзинь хмыкнула, видя в какой ярости её супруг. Но долго наслаждаться этим разочарованием она не могла и мягко, одним лишь взглядом, намекнула ему, что такое проявление эмоций на публике не лучшая идея.       В тот же миг белёсые глаза госпожи Мо и Мо Цзыюаня закатились, и оба мертвеца взвыли и заверещали тонкими пронзительными голосами, которыми обладают ожесточённые призраки, вернувшиеся к «жизни».       Под крики леденящие кровь, ещё один труп вздрогнул и поднялся. Он издал самый тихий и слабый вопль — это был муж госпожи Мо.       Их вой показался Вэй Усяню достаточно громким, а затаённая злоба — вполне сильной. Он удовлетворённо улыбнулся.       Многие присутствовавшие в зале, на тот момент, искренне были рады, что они находились не в симуляции. Да, без сомнения они многое повидали, по крайней мере, большая их часть, но увидеть действия Старейшины Илин в живую желали не многие. А уж тем более им не хотелось слышать тот леденящий душу вой, который пробирал нормального человека до мерзких мурашек по спине. Старейшине Илин кажется было на это всё равно — он наверняка не раз проделывал подобное, но вот Вэй Ину было не по себе от действий своего будущего «я» все его действия, даже несмотря на благие намеренья, казались жуткими до ужаса. Такие манипуляции, которые он проводил с телами усопших, действительно подходили какому-нибудь злодею, а быть им категорически не желал. Вот ни капельки, честное слово!       — Это сколько же он работал с трупами, что смог определить уровень их злобы буквально за какие-то мгновения по вою? — один из учеников клана Лань — Су Шэ, едва заметно передёрнул плечами от холодка, пробежавшегося вдоль позвоночника. Он по натуре своей был труслив и вообще сомневался, что уснёт этой ночью после таких ужасов и это если брать в расчёт, что он был заклинателем, но не сказать, что хорошим.       — Видимо достаточно. — Вэнь Цин тоже весьма впечатлилась, но ужаса как такового перед трупами у неё не было. Всё же она лекарь Цишань Вэнь и уже не раз сталкивалась с бездыханными телами, но чтобы так просто вновь возвращать их к жизни? Это коробило её. Такая сила действительно была ужасна и неизвестно, что с её помощью возможно сотворить, попади такая мощь не в те руки.       — Вы узнаёте ту руку снаружи? — спросил он и затем приказал: — Разорвите её на части!       Все три члена семьи Мо вылетели во двор подобно порывам чёрного ветра.       Призрачная рука уже расколола один из мечей и почти прорвала оборону, но, стоило ей вырваться, на неё набросились три лютых мертвеца без левых рук.       Не Минцзюэ даже на несколько мгновений замер и пробежавшись снова по строчкам взглядом поднял голову смотря на Вэй Усяня. В его голове просто не вязалось, что его брат мог подружиться с человеком, который в будущем будет творить такое… Что именно такое? Он и сам не знал, как это описать, но чувствовал, как его брови медленно ползут вверх. Он никак не ожидал подобного от юнца, весельчака, что сидел под боком у госпожи Юй с самым спокойным и безучастным выражением лица — видимо успокаивающий отвар был достаточно действенным, раз привёл Вэй Усяня в полное спокойствие за минут пятнадцать-двадцать.       Вэй Ин же, почувствовав на себе особенно острый взгляд главы ордена Не, ничего не почувствовал, но в голове сама собой проскользнула шальная, горькая мысль: «Наверное сейчас он, как и большинство думает стоит ли меня убить прямо сейчас…» — Вэй Ин не знал откуда к нему пришла такая мысль, но она показалась ему обыденной, словно появлялась в его голове не впервой. И она отдавала мерзкой горечью и привкусом металла на языке. Внешне при этом, он конечно, хвала отвару, ни капли не поменялся, лишь плечи немного напряглись. Но даже госпожа Юй не обратила на это никакого внимания.       Они не могли ослушаться приказа Вэй Усяня, к тому же, вся семья Мо испытывала жгучую ненависть к существу, убившему их, и мертвецы принялись вымещать свой гнев. Основной атакующей силой, вне всяких сомнений стала госпожа Мо. Чаще всего именно женские трупы после преображения становились особо неистовыми. Ярость делала госпожу Мо поистине безумной: волосы её встали дыбом, глаза налились кровью, ногти вытянулись и заострились, в уголках рта пузырилась пена, а в её пронзительное верещание, казалось, могло обрушить потолок. За матерью следовал Мо Цзыюань, помогая ей зубами и рукой. Последним шёл его отец, атакуя в промежутках между свирепыми выпадами первых двух. Юноши, из последних сил державшие оборону, застыли в изумлении.       — Не могли ослушаться приказа? То есть… они полностью были в его власти… — глава ордена Вэнь неожиданно хмыкнул — интересная картина получается, если учитывать момент, что нам рассказали о его смерти… вернее о том как именно он умер… и здесь остаётся лишь два варианта… либо мертвецы, которых он призвал во время осады были слишком сильны и вырвались из-под контроля… либо же… — глава Вэнь прерывался, отпивая из пиалы чай небольшими глотками. И он специально оставил фразу не оконченной, позволяя остальным самим прийти к выводу, к которому он их подтолкнул.       Все, разумеется поняли к чему клонит Вэнь Жохань и от этой мысли у некоторых свело всё внутри. Ведь если у Старейшины Илин в самом деле всё было под контролем, он мог защитить себя, имея по сути, бесконечную армию. Однако он направил тварей на себя, словно решив закончить свой жизненный путь таким ужасным и крайне болезненным способом.       — Женские трупы? Особо неистовыми? — Вэнь Цин нахмурилась. Она ранее никогда ничего подобного не слышала. Но, решив, что она и не Тёмный заклинатель, который наверняка изучал много различных тварей, решила, что это имело место быть.       О том, что особо неистовыми становятся именно женщины, почти никто ранее не догадывался, но те мужчины, что имели прелесть жизни с особо темпераментными дамами вполне были согласны, что такое возможно. К таким, полностью согласным относились сразу два представителя Великих кланов: глава клана Цзинь — который не раз и не два получал от любимейшей супруги нагоняи и глава Цзян, что имел прекрасное представление о далеко не ангельском характере своей супруги, когда та была в гневе. И, наверное, в их лицах отразилось что-то такое, от чего глава Не мысленно порадовался, что супруги у него нет, зато есть младший братец, который не смотря на свой ласково-трусливый характер показывал брату далеко не ласковые свои черты, как настоящий Не. Вэнь Жохань же и вовсе был вдовцом, поэтому ему оставалось лишь вспоминать, какой пламенной во всех смыслах этого слова, была его любимая.       — Вот это красавица конечно… — Не Хуайсан театрально вытаращил глаза, но на самом деле, внутри себя далеко не театрально ужаснулся. Вот не дай боги ему увидеть в реальности такую «красавицу».       — Три лютых мертвеца на одну руку… интересно, что из этого выйдет — глава Юй задумчиво глянул на книгу, потерев подбородок. — Только вот почему ланята застыли как вкопанные? Они ничего не будут делать?       Вэй Усянь не знал как к нему обратиться. Технически, раз мадам Юй признала его как полноценного члена семьи и разрешила называть мамой, то он мог обратиться к главе Юй не официально, просто как к дедушке, однако он не знал, какой будет реакция мужчины на его не формальное обращение к нему, всё же он был ему можно сказать не кровным внуком. Поэтому обратился всё же как главе.       — Извините, глава Юй, но я думаю в тот момент ланята прекрасно понимали, что их вмешательство не требуется, всё же трупы нападали на Призрачную руку.       — Да, наверное, ты прав А-Ин. — Глава клана Юй глянул на него добродушно. Ему нравился этот смышленый и озорной мальчишка, которого он хоть и видел всего несколько раз. В целом глава Юй мог сказать, что ребёнок был очень даже не плохим и нелюбовь младшей дочери к своему воспитаннику он никак не понимал и он только был рад услышать, что дочь наконец отпустила глупую обиду и полноценно приняла Усяня в семью.       Усянь даже замер от такого обращения, думая, что ослышался, хотя в душе был очень рад, что не только мадам Юй приняла его, но и её отец. В целом ему казалось, что семейство Юй с самого начала не имело к нему никакой неприязни, но получив подтверждение сейчас, он был едва ли не на седьмом небе от счастья.       Им доводилось слушать рассказы о яростных боях с участием нескольких лютых мертвецов и разглядывать их изображения на страницах книг. А сейчас, раскрыв рты, они впервые в жизни наблюдали, как во все стороны летят ошмётки плоти и льётся кровь. Не в силах отвести взгляд, юноши находили эту сцену… просто потрясающей!       Многие гости Пристани Лотоса удивлённо глянули на сконфуженных учеников, что старались смотреть куда угодно, только не на людей. А вот сами люди думали лишь о том, как адепты клана Лань могли находить потрясающей такую жуткую сцену. Однако, были среди ошарашенных восторгом Ланей и те, кто сам не отказался бы поглазеть на такое представление. Одними из таких людей были глава Не и глава Вэнь. Им тоже было бы любопытно поглазеть на подобное зрелище и они даже не скрывали этого, вступившись за юных учеников, что подверглись осуждением лишь за то, что искренне восхищались таким невиданным ранее зрелищем. Во всяком случае глава Вэнь и Не были не удивлены такой реакции людей. Кто-то из заклинательниц даже сбледнул, да и не только среди заклинательниц нашлись те, кто отличались серостью и бледной зеленцой на своих искажённых от отвращения лицах.       — К-как они могут восхищаться подобным?! — Лань Цижэнь находясь почти на грани искажения Ци от каждого упоминания пути Тёмного совершенствования едва не плевался кровью и хрипел.       — Дядя! — Сичэнь глянув на своего дядюшку искренне начал переживать и попросил деву Цин о помощи. Казалось ещё немного и Лань Цижэнь точно отправится прямиком к основателю ордена Лань! Этого Сичэню очень не хотелось.       Дева Цин могла лишь подивиться такой странной реакции, но крайне быстро помогла Цижэню, использовав иглы.       Увидев иглы Вэй Усянь ощутил странную дрожь. Всё его сознание буквально вопило: «Опасность!» Однако поняв, что иглы грозили исключительно старику Лань, он выдохнул, а в голове проскользнула странная мысль: «Хорошо, что в этот раз иглы Цин-цзе достались не мне…»       Сражение между тремя мертвецами и рукой было в самом разгаре, как вдруг Мо Цзыюань внезапно отшатнулся в сторону. Призрачная рука распорола ему живот, и часть кишок вывалилась наружу. Стоило госпоже Мо увидеть это, как она тут же завыла пуще прежнего и закрыла сына своим телом, словно щитом.Она начала атаковать с удвоенной жестокостью, а в пальцах её было столько силы, что они походили на стальное оружие. Но Вэй Усянь понимал: для тела госпожи Мо такая мощь была уже чрезмерной. Три лютых мертвеца, скончавшиеся совсем недавно, не могли усмирить одну-единственную руку!       Многие девы и не только они поморщились. Да, заклинатели не были трусливыми, но вид трупа с кишками наружу… Это никому не хотелось видеть.       — Даже после смерти мать защищает своё дитя — Цзян Яньли вздохнула. Может семейство Мо и имело множество самых отрицательных черт, но то, что госпожа Мо защищала своего сына даже после своей гибели это было явным показателем её искренней любви к сыну.       — Каждая мать будет защищать своё дитя до последнего. — Юй Цзыюань вздохнула с тоской вспоминая свою матушку от которой она и получила Цзыдянь, передающийся в семье по наследству.       — Сильна тварь… — Не Минцзюэ сверкнул крайне заинтересованным взглядом, впрочем и глава Вэнь не отличался почти ничем от Не Мицзюэ, который кажется даже не замечал заинтересованность в Призрачной руке у главы ордена Вэнь.       — Да уж… если главы орденов Не и Вэнь решат поохотиться на эту тварь… мне искренне жаль «дражайшего друга…» — Вэй Ин пробормотал шёпотом себе под нос и вздохнул, даже боясь представить, что тогда будет.       — Дражайшего друга? — Цзян Чэн спросил так же шёпотом, а мадам Юй, сидевшая за спиной Вэй Усяня, ничего не сказала, решив послушать.       — Ну… просто я не знал как его обозвать… — Вэй Усянь потёр затылок, а Цзян Чэн и мадам Юй почти синхронно закатили глаза. Чего ещё они ожидали от этого чудака?       Вэй Усянь внимательно наблюдал за битвой. Губы его оставались напряжены, а язык сложен трубочкой — он был готов свистнуть в любой момент. Свист пробудил бы в лютых мертвецах ещё большую враждебность, что могло переломить ход сражения. Однако существовал риск, что его действия заметят. Внезапно рука, двигаясь с невероятной быстротой, неумолимо и точно нацелилась на шею госпожи Мо и сломала её.       Семья Мо была близка к поражению, и Вэй Усянь набрал в лёгкие побольше воздуха, готовясь оглушительно свистнуть, как вдруг издалека эхом донеслись мелодичные переливы струн гуциня       — Серьёзно? Глава Цзинь, да вы провидец! — Вэй не скрывал озорные искорки в своём взгляде. Кто же знал, что упоминание свиста главой Цзинь в порыве негодования так точно попадёт в яблочко.       Многих подобное тоже позабавило, но если кто-то хохотал открыто, подобно орденам Не и Цзян с Вэнь, то Лани прятали улыбки и смешки за пиалами и рукавами. Сложнее всего подавить веселье было Цзиням, хотя услышав как смеётся супруга Цзинь Гуаньшаня, многие расслабились, но старались всё же смеяться тише. Всё же, кто знал…       — Гуцинь? — Вэй Ин слегка свёл брови, а затем посветлел лицом, но пока решил ничего не говорить, он ещё не знал точно ли этот тот о ком он думает.       Звучание его было чистым и воздушным. Будто кто-то, поддавшись вдохновения, решил исполнить мелодию, подобному прохладному дуновению ветра в соснах. При первых же её звуках создания, только что неистово сражающиеся, застыли на месте. Юноши из ордена Гусу Лань голосили от радости, словно заново родились.       Лань Сычжуй стёр кровь с лица, поднял голову и счастливо воскликнул:       — Ханьгуан-цзюнь!       Игра на цине была описана довольно красиво и многим хотелось бы услышать её в живую.       — Ханьгуан-цзюнь. Ему очень даже подходит…— Вэй Ин глянул в сторону Лань Сичэня и вздохнул, разочарованный тем, что не видит Ванцзи и не может его подразнить. На самом деле он был более чем уверен, что титул принадлежит младшему из двух Нефритов вполне заслуженно.       Цижэнь задумчиво подёргал бородку и кивнул, впервые согласившись с возмутителем спокойствия в лице Вэй Усяня. От чего тот удивлённо округлил глаза. Не веря, что хоть в чём-то учитель Лань был с ним согласен. Ему начало казаться, что он спит. Это определённо сон, раз эта ворчливая, ходячая стена Послушания хоть в чём-то была с ним согласна!       Вэй Усянь же, едва услышал отдалённый звуки гуциня, развернулся и бросился наутёк.       — Э? Ты убегаешь? Не несёшься на встречу опасности как полоумный? У тебя наконец сработал инстинкт самосохранения? — Цзян Чэн не верил своим ушам как и Юй Цзыюань, превыкшая, что воспитанник непременно лез в самое пекло событий. Обычно таща за собой ещё и Цзян Чэна.       — Эй, ну я же не совсем самоубийца. Всё же кто знает, что будет если Старейшину Илин раскроют…       Меж тем мелодия изменилась, и теперь тональность её была выше, с лёгкой примесью горечи. Три лютых мертвеца отступили и закрыли уши сохранившимися правыми руками. Но это не помогло им укрыться от песни истребления — знаменитой мелодии ордена Гусу Лань. Семья Мо успела сделать всего несколько шагов, как внутри их голов раздались негромкие лопающиеся звуки.       Призрачная же рука, изнурённая жёсткой битвой, замертво шлёпнулась на землю, едва почуяв песнь истребления. И хотя пальцы её всё ещё слабо подрагивали, двигаться она уже не могла.       Повисла недолгая тишина, которая вскоре взорвалась радостными возгласами юношей, празднующих чудесное спасение. Они пережили захватывающее приключение и дождались подкрепления из своего ордена. Конечно, их могли наказать, поскольку «невоспитанные ученики, порождающие шум, вредят репутации ордена», но юношей это мало заботило.       Лань Сычжуй, помахав рукой в сторону луны, вдруг понял, что кого-то не хватает. Он дёрнул Лань Цзинъи за рукав:       — Где он?       Лань Цзинъи отдавшийся ликованию, рассеянно спросил:       — Кто? Ты о ком?       — Молодой господин Мо, — ответил Лань Сычжуй.       Лань Цзинъи недоумевал:       — Хм? На что тебе сдался этот сумасшедший? Кто знает, куда он мог убежать. Наверное, испугался, что я его поколочу…       Лань Сычжуй знал, что Лань Цзинъи всегда был беспечным и непосредственным, он никогда не думал дважды над одним и тем же и никогда ни в чём не подозревал кого-то.       Лань Цижэнь только вздохнул, а Усянь улыбнулся, радуясь, что новое поколение Ланей не стали ледышками подобно остальным членам своего ордена. Но когда Сычжуй вспомнил о нём в книге, он вздохнул:       — Я даже не знаю, оскорбляться мне, что Лань Цзинъи забыл обо мне и ещё подумал, что я испугался его обещаний или же вздыхать от того, что обо мне не забыли…       «Дождусь Ханьгуан-цзюня и расскажу ему всё», — решил Лань Сычжуй.       — А вот этого пожалуйста делать не надо. Ре… Молодой господин Лань… — Вэй Усянь глянул на Сычжуя.       Казалось, деревня Мо крепко спала, но было ли это правдой — неясно. Какой бы кровавой и ожесточённой не была битва мертвецов, развернувшаяся на восточном и западном дворах имения Мо, никто бы не стал среди ночи выбегать, чтобы поглазеть на неё. В конце концов, даже главные деревенские сплетники осознают, куда можно совать свой нос, а куда нет. Там, где раздаются нечеловеческие вопли, всё же лучше не показываться.       Вэй Усянь спешно стёр с пола своей комнаты заклинания, которые могли выдать тайну его призыва Мо Сюаньюем, и выбежал на улицу.       Ему крупно не повезло: заклинатель, откликнувшийся на сигнал юношей, принадлежал к клану Лань. Усугубляло ситуацию ещё то, что заклинателем оказался сам Лань Ванцзи!       — Ну, хорошо, что хоть кто-то в этой деревушке родился не без мозгов — Не Минцзюэ вздохнул, внутренне радуясь, что в список пострадавших кроме семейки Мо никто не попадёт.       — Да… весёлая однако у детей выдалась охота — Цзян Фэнмянь вздохнул.       Юй Цзыюань вздохнула так тяжело, что Усянь уже был готов к новой порции нравоучений и недовольства приёмной матушки, но та на удивление сдержалась. То ли решив, что раз негодник итак всё убрал, ругать его не стоит, то ли решила побеседовать с ним позднее наедине.       — Молодой господин Вэй, почему вы так испугались моего брата? — Лань Хуань неосознанно почувствовал обиду за брата, ведь он помнил, что в симуляции его брат и Первый ученик Юньмэн Цзян были вполне счастливыми.       Вэй Усянь же, не заметив этого, немного подумал и ответил:       — Ну… я думаю, что Старейшина Илин сражался когда-то с Лань Чжанем и он кажется беспокоиться о том, что Ханьгуан-цзюнь потащит его на суд. Видимо в прошлом они расстались не на очень хорошей ноте…       Лань Сичэнь вздохнул, понимая, что такое вполне может быть. Пусть они все и видели симуляцию, но ведь Старейшине Илин неоткуда было знать, что Ванцзи не представляет для него угрозы, если в прошлом они и впрямь могли повздорить.       Лань Ванцзи был одним из тех, с кем Вэй Усянь сражался в прошлой жизни, и потому оставаться здесь было никак нельзя. Он заметался в поисках ездового животного. Внезапно, пробегая мимо какого-то двора, Вэй Усянь заметил большой жернов, к ручке которого оказался привязан меланхолично жующий пятнистый осёл. Когда тот увидел Вэй Усяня, носившегося туда-сюда, будто бы заинтересовался незнакомцем и совсем по-человечески покосился на него.       Вэй Усянь на мгновение встретился с ослом взглядом, и его тут же сразил лёгкий оттенок презрения в глазах животного.       Вэй Усянь схватил верёвку, желая утащить осла за собой, на что тот отреагировал громким недовольным рёвом. Вэй Усяню пришлось применить и силу, и уговоры, чтобы заставить упрямое животное покориться и покинуть двор.       Когда заря окрасила горизонт в цвет рыбьего живота, они выехали на главную дорогу.       Большинство заклинателей, что не привыкли воровать, даже не знали, как это, украсть, что либо у кого-то просто так, были возмущены поступком Вэй Усяня. Осёл был не просто чьей-то домашней животиной, он мог быть кому-то жизненно необходим и хозяин осла наверняка взбеситься, не заметив того на прежнем месте. Однако как-то яро высказывать своё возмущение они не стали, глянув на Вэй Усяня, лицо которого было темнее тучи. Он уже чувствовал, что осёл доставит ему массу проблем.       — Значит арка с деревней Мо наконец закончилась — Вэнь Жохань позволил себе наконец расслабиться и вытянуться, — эта глава была намного длиннее предыдущей, кажется у меня всё одеревенело.       — Раз мы закончили, предлагаю наконец отобедать и немного размяться.- Цзян Фэнмянь поднялся с насиженного места, рядом с супругой, пока последняя распоряжалась на счёт обеда для заклинателей и раздавала указания остальным работникам.       Через час или около того все заклинатели, включая даже захворавшего Лань Ванцзи собрались в зале, чтобы наконец наполнить пустующие желудки. И конечно в этот момент они не ожидали увидеть перед собой симуляцию. На этот раз они не покинули свои тела, никуда не провалились, а наблюдали словно со стороны…

***

      Перед заклинателями открылся вид на Могильные курганы над которыми кружили вороны. Серое, нависшее над горой небо, которое скоро казалось прольётся дождём и засверкает молниями из сбивающихся кучей туч. Серый гранит и жухлая трава, с корягами, мало похожими на деревья. Как не взгляни на это место, а назвать его пригодным для жилья, язык не повернётся, но тем не менее «с высоты птичьего полёта» они видели что-то, смутно похожее на домики и бело-красные, еле различимые точки, передвигающиеся по горе словно муравьи.       Заклинатели были в ужасе, увидев, что на горе кто-то кажется вполне себе жил. И жил судя по всему со Старейшиной Илин, которого они пока ещё не видели. Его среди белых точек или же не было, или же он сливался с Могильными курганами.       Картинка начала стремительно двигаться, изменяясь и вот уже они были внутри какой-то тёмной, мрачной пещеры, в которой горела одинокая свеча на столике, а за столом вполоборота сидел высокий мужчина полуприкрыв глаза и подперев рукой подбородок. Вид его оставлял желать лучшего. Кожа была бледной, слишком бледной для живого человека и кажется даже отдавала лёгкой серостью, но возможно, так казалось из-за причудливо падающего света. Под глазами у неизвестного мужчины залегли тёмные круги, словно он давно не спал или спал слишком мало, чтобы иметь более здоровый вид. Волосы человека, сидящего за столом были длинные, грязные, небрежно перетянутые алой лентой, поверх серо-красного довольно простого хньфу было накинуто что-то похожее на плед.       Никто из присутствующих в зале не мог понять, кого им показывает симуляция. Но они чувствовали себя неуютно, смотря на человека, находящегося в столь плачевном состоянии. Однако, что-то в этом мужчине некоторым заклинателям казалось знакомым и расцветка ханьфу и алая лента наталкивали на определенные мысли и кажется озвучить их решился только Цзян Чэн:       — Хотите сказать это Вэй Ин?! — наследник семьи Цзян был в ужасе. Он едва-едва узнал в этом осунувшемся и измученном человеке своего шисюна.       Наверное если б не характерные оттенки в одежде и лента, то Цзян Ваньин никогда бы не признал в этом человеке своего шебутного, полного жизни и энергии братца, что втягивал его в разные неприятности.       — С чего ты решил, что это я?! — Вэй Усянь вытаращился на своего брата, как на врага народа. Ему вовсе не хотелось, чтобы слова Цзян Чэна оказались правдой.       — Господин Вэй, среди всех присутствующих… черно-красные оттенки в своём внешнем виде используете только вы. — Лань Сичэнь говорил осторожно, словно сам нехотя признавая возможность того, что человек в симуляции являлся никем иным, как Первым учеником ордена Юньмэн Цзян.       — Если он зло, то я — ишак! — Не Минцзюэ вздохнул, — он скорее похож на несчастного, потрёпанного жизнью человека, желающего скрыться от заклинателей, а учитывая его силу… Мирной жизни ему было не видать… Он словно живой мертвец.       Цзинь Цзысюань долгим взглядом сверлил фигуру в симуляции и неожиданно сказал:       — Мне кажется, что при осаде горы Луаньцзан Цзян Ваньинь не убивал Старейшину Илин… Учитывая, что он со своей гибелью уничтожил какое-то страшное оружие… Это больше похоже на… — Цзинь Цзысюань смолк, даже боясь произносить страшную догадку, которая осенила его.       — Хочешь сказать, что Старейшина Илин сам… Всё же себя убил? — Вэй Усянь еле вытолкнул из себя слова, застрявшие комком где-то в горле, помрачнел и добавил, хорошо подумав: — очень даже похоже на то… Тем более такую догадку ранее уже допустил глава ордена Цишань Вэнь. А причин желать себе гибели у старшего меня явно накопилось достаточно…       Старейшина Илин. Герой войны. Имел множество заслуг при участии в войне против ордена Цишань Вэнь. Но его путь Тьмы и сила, зародили страх в сердцах людей.       Погиб во время осады горы Луаньцзан в возрасте примерно двадцати один - двадцати двух лет.       Ранее ведущим оружием был меч — Суйбянь. Нынешнее бамбуковая флейта — Чэньцин.       — Герой войны? Война против ордена Цишань Вэнь — Вэнь Жохань посмотрел удивлённо, но удивление было каким-то странно вялым. — Ну, что ж, теперь ясно почему наш орден не был упомянут в начале. — На удивление Вэнь Жохань отреагировал даже слишком спокойно, словно уже догадывался о чём-то. — Думаю сильно беспокоиться не стоит… Хотя эта информация важна…этого ещё можно избежать…       Никто не понимал, прочему глава ордена Цишань Вэнь так легко отнёсся к гибели своего ордена. Не понимал, пока не увидел, что в кружке главы Вэнь плескался успокаивающий отвар. Многим стало понятно, что скорее всего об этом позаботилась либо дева Вэнь, либо же Верховный заклинатель ненароком перепутал свою пиалу с чьей-то, но никто соответственно не решился об этом сказать.       — Хотите сказать, что времени до становления моего брата Старейшиной Илин и его смерти всего семь лет? — Цзян Чэн глянул на брата слабо представляя, что же должно было произойти, чтобы его брат так сильно изменился       — Цзян Чэн, я уверен, что мы обязательно этого избежим — Вэй Усянь глянул на него приободряюще, хотя скорее приободрение нужно было ему самому. Новость о том, то он может умереть примерно через девять лет, была не очень то приятной, но Усянь решил на этом не зацикливаться.       Никому после таких известий кусок в горло не лез. Еда вдруг потеряла всякую привлекательность.       Несколько заклинателей даже покинули зал, дабы подышать свежим воздухом. В число таких заклинателей входили и госпожа Юй с супругом. Им было сложно поверить, что большинство событий, влекущих за собой беды, было так близко.       Стоит ли говорить, что дальнейшее чтение они решили отложить хотя бы на пару дней, дабы собраться с мыслями и разобраться с текущими проблемами.