Быть Мастейном.

Дэйв и Дэвид сидели за столом, уминая хот-доги с кофе. Пиво охлаждалось в холодильнике, дожидаясь своего часа. — В общем, мы не знаем с тобой, на сколько ты заключён в это тело, когда станешь собой, и вообще станешь ли, — продолжил их разговор Эллефсон. — Не говори так. Это же… Это мне всю жизнь менять? Прощай карьера, здравствуй семья, муж, который будет меня чпокать, сопливые детишки, домашняя рутина! Ох нет… Я не хочу! — в глазах миниатюрной девушки метнулся ужас. — Мужа не хочешь? — Всё и сразу не хочу! Это не моё. — Ладно. Будешь тогда первой девчонкой трэшером, что такого-то? — Дэвид, как бы ты сам отнёсся к девчонке на метал сцене? , — скептически посмотрела на собеседника девушка, — Ты понимаешь, что придётся доказывать, что ты чего-то да стоишь в два раза напористее, чем мужику? И каждая мразь будет в постель тащить. — Ну, зато может быстрее продвинешься. Через постель такие карьеры строятся! Дэйв перегнулся через стол и дал затрещину другу. — Э, ты чего? — Чтоб не забывал. Я не девка! Я внутри мужик! , — девушка ударила себя маленьким кулачком по грудной клетке, — Несмотря на вот это вот всё. — Он провёл руками по груди и очертил талию. — И трахаться, ложиться под кого-то не собираюсь. — Ну, можно говорить всем, что ты лесбиянка, — высказал предложение Дэвид. — О, точно, и тогда меня в постель будут тащить страшные старые бабы. Дэйв на секунду задумался накручивая рыжую кудряшку на изящный пальчик. — Слушай, тема такая… Скажем всем, что я кузина Дэйва. Что он… Ну давай скажем, что уехал в другой штат на реабилитацию, пусть в Аризону — это далеко, никто не будет проверять, скажем, что решил с наркоты слезть. Если получится вернуть тело, то вот он я - вылечился. А нет… Не хочется об этом думать, но, можно сказать, что решил завязать с музыкой и уехал насовсем, — грустно закончила она. — А как же мать и сёстры? — Блядь, не ломай мой план! Я с ними что-нибудь, да придумаю. Мы не часто видимся, глядишь, и прокатит… О! Можно сказать, что я сестра по отцу. Никто ж не знает как и чем он жил эти годы, даже мать! — Ну да в принципе, это толково, — поддержал Дэвид и пошёл на кухню за пивом. — Тебе пиво взять? — крикнул он оттуда. — Ага, парочку сразу захвати. — Не много будет? — Вот и проверим. Дэвид, вернувшись, поставил две банки пива перед девушкой и уселся на прежнее место. — Ладно. А как тебя звать будем? Тебе нужно имя. — Что нибудь созвучное с моим именем, наверное. — Диана? — Нет. Диана уже есть, и мне ещё думать, как с ней встретиться, и объяснять, куда её парень свалил и почему не предупредил. — Лорелея, — предложил Дэвид и открыл банку. — Это что за херня? — Это немецкое имя из книжки Гейне — немец такой, там стихи про рыжую девушку, мы в старшей школе на внеклассном изучали. — Хера-се ты умный! Но всё равно — говно имя, язык сломаешь. — Ну так сам предлагай. Дэйв задумался. Он запустил руку в волосы и уставился в окно. — Дэя. — А это ещё что за имя? — Да хуй знает, слышал где-то. — Как пишется-то? Дэйв взял ручку и бумагу лежащие тут же на столе и вывел «Daya». — О, смотри, у меня почерк изменился. Буквы были округлыми и выведены аккуратным почерком с правым наклоном, тогда как родной почерк Дэйва был прямым, рваным, с разрывами между буквами. — Слушай, а с документами что делать-то будем? — спохватился Дэвид. — Ну, если это продлится дольше нескольких дней, то надо будет что-то решать. Я думаю, обратимся к Джереми. Он поможет. Пока не забивай себе голову, может я на днях или завтра уже собой стану. — А как это, иметь женское тело? — спросил робея Дэвид, разглядывая друга. — Ну вот сиськи, вся приблуда там. Дэйв провёл руками по своему телу, начиная от шеи и, коснувшись груди, сосков, далее до талии и бедер. — Странно. Я не возбуждаюсь на себя, если ты об этом. Но сиськи, это прикольно, как антистресс, который всегда с тобой. Мягкие такие, хочется трогать. — А можно мне? — Сходи на хуй, озабоченный! Ты б мне в старом теле яйца помять предложил? Дэвид отрицательно помотал головой, испуганно округлив глаза. — Вот и всё. Забудь. Если я выгляжу, как девчонка, это ничего не значит. Будешь лезть — отпизжу. — Да ладно, ты чего, я просто спросил, не кипятись! Интересно, а ты девственница? — Не знаю и проверять не собираюсь! , — закипел Дэйв. — Отвали с тупыми вопросами. Извращенец! — Ладно, что у нас там дальше. Что с группой, Дэйв?.. Дэя, — переключился Эллефсон с интересующей его темы, чтобы не злить Дэйва. Дэйв метнул на него взгляд, но, понимая, что надо привыкать к новому имени, сдержал раздражение. — Ну, что с группой… Я гитаристка, как и мой братец Дэйв. Будем продолжать играть. — Не думаешь, что спалишься? — Перед этими-то? Скажешь тоже! — Дэйв фыркнул. — Они кроме дури ничего не видят, а под ней, им хоть Дэйв, хоть Дэя, хоть лепрекон с гитарой во главе группы. — Ладно. Всё образуется, ты главное не расстраивайся. Ты ничего так и не вспомнил, может было что-то, что повлияло на это всё? — Дэвид сделал движение руками, рисующее женскую фигуру. — Я помню перед сном, — медленно, напряженно вспоминая что-то, произнесла девушка, — когда мы разошлись вчера, книжку листал по магии. Ну ту, свою, я тебе показывал. Но там ничего такого нет, там всякая херня бытовая. Врага наказать, порчу наслать там, отомстить… Дэйв задумался глядя в давно не мытое окно, едва пропускавшее свет с улицы. Эллефсон исподтишка любовался, как длинные ресницы девушки отбрасывают густую тень на белоснежную кожу с мелкими веснушками, как она покусывает губы чисто в мастейновской манере. — Ты знаешь, — вскинулся Дэйв, — я читал вчера одну штуку про месть. Но это же не имеет никакого отношения… — И кому ты мстить собрался? Собралась. — Как обычно. — Металлика? — Угу… — Джеймс? — Ну да, да! И что?! Да, меня не отпускает! Это же несправедливо, нечестно, это пиздец, как всё неправильно… — Дэйв! Дэя… Хорош, я сто раз это слышал! Смотри, а если. Если… — Он замолчал, уставившись в пространство, что-то прикидывая в уме. — Эй, Джуниор, что — если? Дэвид ухмыльнулся — Какой кайф, меня больше не надо звать Джуниором, Дэйва-то нет в группе! Теперь я снова Дэйв! — Ни хуя, ты — Дэвид. А для меня всё равно Джуниор, — обломал его радость Мастейн. — Выкладывай, что ты там придумал? — А прикинь, если ты наколдовал вчера обдолбанный про месть Джеймсу, а Вселенная вот так твой запрос выполнила? — В смысле? — Дэйв сделал большой глоток пива и заинтересованно посмотрел на приятеля. — Ну гляди, ты — девушка, хорошенькая, ты влюбляешь в себя Хэтфилда, разбиваешь ему сердце. Месть? Месть. Вот! И пока ты этого не сделаешь, собой не станешь. Глаза Эллефсона сияли от гениальности и простоты придуманного им объяснения. Дэйв откинулся на спинку стула. — Знаешь, звучит логично. Но я надеялся, на что-то другое, ну там, руку чтоб он сломал, чтоб из группы выгнали, сифилис на конец себе подцепил. Что-то такое. А тут… — Ну так это ж чёрная магия, она всегда бьёт бумерангом по тому, кто колдует, ты сам говорил. — Ну так-то да. — Дэйв хлебнул ещё пива и поморщился. — Что-то я в говно, чувак. Даже вторую банку не допил. До чего слабый организм, пиздец какой-то. Я пойду, на гитаре поиграю, потренируюсь. Если что, меня ни для кого нет. Я не могу пока встречаться с кем бы то ни было. — Да тебе и одеться не во что, ты же не будешь в старых своих шмотках ходить, они тебе велики. — Блин, точно. Ещё шмотки нужны. Может в секонд-хэнд сгоняем попозже? Как-то я не готов дорого одевать это тело и тратить на него деньги. — Лады, братан… Или ты теперь — сеструха? — рассмеялся Дэвид. Дэйв в несколько глотков допил свою банку пива и смяв её, швырнул в Эллефсона. — Промахнулся, мазила! , — отклонился тот, когда банка пролетела мимо, загремев где-то в углу комнаты. — Ой, иди в жопу. Дэйв тяжело поднялся из-за стола и, чувствуя опьянение, поплёлся в свою комнату, где вместо того, чтоб играть на гитаре, рухнул в постель и, засыпая, пожелал проснуться и снова стать самим собой.