Only Love Can Hurt Like This

*** – И здесь я буду жить все лето! – иронично хмыкая выговаривает Чонгук, когда Тэхён тихо открывает входную дверь в небольшой дом с маленьким двором, проходит внутрь первым, явно не удовлетворенным. – Ты о чём? Хорошенький же дом моей хальмони! Тэхён заносит в дом свой первый чемодан и две большие сумки на нем, которые еле поднял, потому что кое-кто даже не только не соизволил ему помочь, так ещё всю дорогу причитал, что отправить сюда – самая глупая идея в мире. – Мда... Мало того, что я встал в два часа ночи, чтобы довезти нас сюда в сраную рань, так еще и буду жить с тобой... здесь. Мне кажется, тараканы больше имеют места. – Тебя, между прочим, никто не звал, – тихо шипит Тэхён под нос, пока Чонгук шастает по дому, включая свет и изучая новое место. А место вообще-то не такое плохое, еще и с видом на море! Это, конечно, не квартира в Каннаме, но со своей историей и уютом, только прибраться нужно, а то здесь, кажется, целую вечность никто не жил. Дом и вправду небольшой: всего две маленькие комнаты, одна общая ванная и гостиная, соединенная с маленькой кухней. Зато все близко, как рукой подать. Тэхён любит этот дом, здесь были его самые счастливые детские моменты жизни, когда он убегал от жёсткой реальности. Он оставляет чемодан с сумкой на полу в гостиной и закрывает глаза, глубоко вдохнув, будто погружаясь в старые воспоминания. Открывает медленно глаза с длинными пышными ресницами. Не сон... он здесь. Он это сделал, сделал шаг в прошлое, чтобы создать будущее. Ким слабо улыбается, оглядывая комнату. Белый диванчик с оранжевыми подушками возле окна, зашторенного милыми бежевыми шторами в розовой мелкий цветок, маленький деревянный столик, за которым он всегда ужинал с лучшим другом, после играя в разные настольные игры. Тэхёну становится грустно, болью отдаётся в области сердца, стоит вспомнить прошлое, но он старается на этом не зацикливаться, ведь он приехал сюда, набравшись духу и смелости, чтобы все исправить. Тэхён подходит к деревянным полкам на стене, где разложены старые книги, журналы с рецептами готовки хальмони, и его детское фото в рамочке, где он маленький, улыбается самой счастливой квадратной улыбкой и яркими глазами. Как же он скучал по этому запаху, уюту, чему-то родному, не чужому, близкому к сердцу, что не вынуть никому в мире и не забыть. – Это ты что ли? – тихо подходит сзади Чон, и упирает руки в бока. – Такой же, наверное, был задницей, как и сейчас, – Тэхён снова молча вздыхает и пропускает обиду мимо ушей. Чон всегда ворчит, а еще когда зол и все идёт не по его плану, так вообще спасайтесь кто может. Так что лучший вариант, дать ему просто вообще этим «злым паром» выдыхать, может когда-то и закончится это зло в нём. – Я увидел, что здесь только одна кровать. Так что я забираю ту комнату. – Хальмони всегда спала на футоне, а мне купила уютную кровать, так что эта комната – моя, – но видя, как Чонгук поднимает нахмуренно брови вверх, даже не продолжает свою мысль. – Хорошо. Закажу сегодня кровать. Посплю на диване. Всё равно. Только бы тебе было удобно. – Мне не удобно, Тэхён. Мне тошно. – Я не спрашиваю, как ты себя чувствуешь! – А мог бы! – Эти разговоры ни к чему не приведут и могут продолжаться слишком долго! Так что, предлагаю начать убираться. – Ты что, блять, надо мной издеваешься! – вопит Чонгук, и разворачивается на пятках. – Я спать, – хлопает за собой дверью, от чего Тэхён дёргается. – Спасибо за помощь... ещё и дом развали! Он старый, между прочим! – кричит с иронией Тэхён и валится на мягкий диван, смотрит в потолок и думает, что это окажется намного тяжелее, чем он предполагал. Идея поспать не так уж и плоха, особенно на кровати. Он, кажется, полквартиры вывез из Сеула, и паковать пришлось долго, ночью, ведь помощи от некоторых не дождёшься. Нужно было выехать в три часа ночи и прибыть сюда в шесть, в ранее утро для того, чтобы меньше людей видели его заезд. Но это ненадолго... Деревня хоть довольно большая, но все равно, тут один кашлянет, второй услышит на другом конце. Но Тэхён рад, раньше все узнают, и пройдёт этот момент, где каждый будет коситься и расспрашивать что и как, ведь люди здесь хоть и очень добрые, но слишком болтливые, а сплетни любят как себя. Ох... Шесть лет для кого-то может и пролетели быстро, но для него каждый день тянулся будто год. Нет, он благодарен за свою карьеру, популярность, большие деньги, что получает, но желаемого счастья они ему не принесли, к сожалению. Он стремился к другому... во всех смыслах. К нему, к его глазам, умным словам, что летели с пухлых губ, тёплым объятиям. Хотелось все бросить и приползти на коленях вымаливать прощение, но увы... Он не мог просто все бросить. А сейчас... Сейчас просто хочется быть наконец счастливым, любимым и свободным. Он старался... старался изо всех сил забыть, окунуться в чужую мечту и фальшивый богатый мир, насладиться шумным и прекрасным Сеулом, любовью фанатов, деньгами... Но то на красивой обложке, а внутри – непрекращающаяся боль, таблетки от тревожности, витамины пачками, фальшь и жестокость людей. С каждым днем он все больше и больше понимал, что это не его мечта, страсть, желания, и что душа его тянула все время сюда... к его месту... В удивительную приморскую деревню Гунджин. Это развитая деревня, с красивым видом на лучезарное море и туристическими уголками. Всего четыре часа от Сеула, но, кажется, что другая вселенная. Здесь так хорошо, уютно с тихой атмосферой. Нет людей как муравьев и шума на каждом шагу, огромных высоток, что скрывают звёзды на небе, по которым Тэхён очень скучает беззаботными ночами. И все чаще хочется посмотреть вверх, и увидеть маленькие жёлтые точки на большом чёрном полотне, но в городе их так не увидишь... А природа... Отдельный вид красоты, что не описать, будь ты лучшим писателем мира. Любимые мандариновые сады, где он с друзьями крал мандарины и объедался ими до тошноты или прыщей, но зато как весело было. Бескрайние зелёные поля, прекрасные виды со скалы на голубое небо, что встречается на горизонте с синеватым морем, где лазурные песочные берега. А летние фестивали с яркими и завораживающими фейерверками... Музыкальные вечера на берегу моря, свежий воздух. Ничто с этим не сравнится. Тэхён разлепляет глаза от урчания живота, когда часы показывают двенадцать дня. Все-таки уснул на диване в гостиной. Он разминает шею, потом руки, и идет смотреть, поднялся ли Чонгук, но тот так и спит, на животе. Дрыхнет и горя не знает. Тэхён закатывает глаза и идёт назад, разбирать чемодан и сумки, не обращая внимания на голод, пока Чон спит, а потом закажет еду. Проходит где-то три часа, когда он приводит свою комнату в порядок, расставляя свои личные вещи, заказывает доставку кровати и хороший матрас, не спать ведь ему все лето на диване или футоне, как любила хальмони. Вытирает пыль, рассматривает, что есть на кухонных полках, и понимает, что все очень старое и нужно выбросить, как и заказать новое вплоть до рисоварки, и даже новый холодильник, а также продукты, не все время им же питаться в кафе и заказывать на дом. Хоть готовить сам он не слишком-то умеет, придётся уповать на милость Чонгука и его просить, тот хоть с готовкой на ты. – Надеюсь, жрать ты уже заказал, а то я пиздец как проголодался, – Чонгук выходит из комнаты в одних спортивных штанах, зевает и садится на диван, думая, что сейчас включит телевизор для фона, чтобы тот разбавил его серые теперешние будни, но, оказывается, его просто нет. – Блять. – Я уже заказал! – понимая его отчаяние, торопится сообщить Тэхён. – И еду и телек, и даже очистители воздуха! Лишь бы вашей милости было хорошо. – Мне... – Я знаю! – прерывает его криком Тэхён и садится на мягкое кресло напротив. – Тебе не хорошо! Тебе не нравится, но может хоть постараешься сделать вид, что тебе здесь не так уж плохо? А то потом от морщин не избавишься от того, что лицо все время хмурое! Чонгук лишь кривится и закатывает глаза. Всё это пиздецки тупо! И Тэхён, и его дурные мысли, и эта деревня, будь она проклята! И что ему здесь делать, кроме того, чтобы вытирать слезы Тэхёна?! Мальчика на одну ночь не закажешь! Спортзал, наверное, хуйня полная. Но зато до хрена аджум, которым нечего делать, и они будут надоедать, сватать его, потому что новая нажива! Скукота! Тишина вокруг, а он уже привык к шумному Сеулу, ночной жизни... – Чонгук, эй, я обращаюсь к тебе! – поднимается и стучит легко по плечу улетевшему в свои мысли Чону, который переводит все-таки на него взгляд. – Я быстро в душ заскочу и сейчас должны привезти еду. Через пару минут Чонгук таки слышит стук в дверь, и так, как есть, с нагим прессом, отправляется открывать дверь. Перед лицом возникает невысокий парень, кажется, ниже на полголовы, в чёрной одежде, сверху в накидке от службы доставки, а на макушке – черная панама, прикрывающая лицо. Он даже не удостаивает Чонгука взглядом, хриплым голосом выговаривая, что-то набирает в телефоне. – Два чачжанмёна, два рамёна с грибами, маринованная редька, кимчи и другие закуски. С вас шестнадцать тысяч вон. Чонгук закусывает губу, лезет в карманы спортивных, но там, ясное дело, денег нет, поэтому он просит подождать минуту и направляется к Тэхёну прямо в ванную, даже не стучась, забивает на крик старшего «какого хрена», громко отвечает, что он не будет платить, пусть тот сам раскошеливается и достаёт с его кармана брюк, которые лежат на стиральной машине, кошелёк и выходит обратно. – Вот, – тянет деньги Чонгук парню плюс с чаевыми, не жалко, ведь деньги Тэхёна, у него их много. Тот поднимает голову, смеряет пронзительным ледяным взглядом сверху вниз, не скрываясь, ещё и хмыкает носом. Чонгук поднимает брови вверх, не понимая на себя такую реакцию. Здесь что, блять, совсем страх потеряли, не знают, как нужно вести себя с клиентами? – Какие-то проблемы? – У меня их точно нет, – он грубо толкает пакет в руки и забирает деньги, уже поворачиваясь, чтобы уйти, но кидает громко: – Конечно, не могу сказать о твоих. – Я позвоню и доложу о твоём поведении! – возмущенно говорит в спину парня Чонгук, тот бесстрашно, уверенно кричит хрипло в ответ «удачи», продолжая шагать вперёд. – Да что за нахуй! Чон заходит обратно, гремя дверями. Пара минут с непонятным холодным человеком, который уже испоганил ему и до того ужасный день в этой деревне! Тэхён как раз выходит из ванной комнаты в простой футболке и шортах, на ходу протирая волосы полотенцем, радуясь, что Чонгук раскладывает их ужин на журнальный столик, но видит, как тот хмурит лицо, самому становится паршиво, но решает лучше смолчать, поэтому тоже присаживается на пол, берет палочки и они приступают к трапезе. – Морду б его больше не видел! Козла кусок! – срывается Чонгук спустя пару минут. – Ты о ком? – Доставщик еды еще тот мудила. Смерил меня взглядом как недоноска какого-то. – Может просто нужно футболку надеть. Не всем, знаешь ли, нравится мужик с голым торсом! – Чонгук переводит испепеляющий взгляд на Тэхёна, и тот просто пожимает плечами, говоря, что он здесь вообще ни причём. – Что будешь делать? – любопытствует Чонгук после ужина. – Думаю, что немного пройдусь по деревне. Знаешь... воздухом подышу... – Чонгук прищуривает глаза, словно взглядом сканирует. – Я пойду с тобой. – Не нужно. Я здесь в полной безопасности, не беспокойся. –Хорошо. Как вашему величеству угодно, но потом я тебя утешать не стану! Бар здесь есть? – Вот и найдёшь заодно. Тэхён поднимается, чувствуя, как его спину сверлят взглядом, и направляется в свою комнату, закрывая за собой дверь, опирается на неё, безнадежно и тяжело выдыхая. Он все равно рано или поздно должен выйти из дома, так пусть это будет раньше, быстрее привыкнет к любопытным взглядам и шушуканьям за спиной. Он надевает светло-коричневую лёгкую рубашку, молочного цвета брюки, слегка тонирует лицо, чтобы скрыть мешки под глазами, прочесывает брови, поправляет волосы и долго вглядывается в свое отражение. Он больше не тот трусливый мальчик, которым можно было крутить как хочешь, а смелый и умный молодой мужчина, что будет бороться за свое и не позволит больше разрушить его счастье. –Ты сможешь... сможешь... – он сжимает пальцы в кулаки и начинает тревожно дышать, заставляя себя успокоиться и выйти из комнаты, показывая Чонгуку, который с него глаз не сводит, что для него все легко и спокойно. Он как рыба в воде. Если бы. Закрывает за собой дверь дома и ловко уходит от пронзительного взгляда Чонгука, небо не падает на голову. Это хорошо. Значит, не так он и грешен. Тэхён сглатывает слюну и выходит со двора, как тут же шугается пары аджум на дороге, что устремляют на него свой взгляд. Он тянет улыбку и подходит к ним, потому что они ему машут смело улыбаясь, но видит, как они толкают друг друга и что-то говорят шепотом, чтобы он не услышал. Ким знает их, милые дамы, что дружили с его покойной хальмони, и точно знает, что они тут не просто так, информация уже распространилась, и они первые пришли проверить, так ли это, вернулся ли блудный сын. – Тэхён-щи, как ты вырос, знаменитость наша! Мы так горды тобой! – изрекает Бан Сок Ким с красной помадой на губах. Женщина владеет кафе около моря, когда-то часто угощала его и его друга домашней выпечкой. – Здравствуйте, – воспитанно приветствует он. Они немного расспрашивают, сдерживаются, но задают главный вопрос – почему он решил навестить деревню, на что он сначала теряется, а потом просто отвечает, чтобы отдохнуть от суеты, и они всё мило поддакивают, осыпают комплиментами, как они рады, что он вернулся, что постараются сохранить его спокойствие и никому не будут трепаться, что такая большая звезда решила вернуться в родное место. Но все-таки настаивают на вечерних посиделках в кафе, чтобы они его приветствовали как следует, на что он соглашается, потому что иного выбора нет. О, вот Чонгук-то будет счастлив! Проходит, кажется, двадцать минут, как они его отпускают, и он ступает радуясь, что, кажется, половина работы сделана, скоро уже все будут знать, что он здесь и будут стараться его не беспокоить, только глазеть, как и всегда было, потому что ему ещё с детства говорили, что он необычайно красив, так, что невозможно глаза отвести. Тэхён проходит по знакомым местам, отмечая про себя что они почти не изменились, но все-таки открылись новые кафе и магазины, один даже с мангой. Улыбается знакомым прохожим, что приветствуют его, но его путь совсем другой, поэтому он сворачивает вправо и движется к морю, наблюдая за закатным солнцем. Если он не ошибается, сейчас то самое время, когда он шёл с ним за руку любоваться закатом... И если есть хоть малый шанс его увидеть... он это сделает, потому что верит, что он все ещё приходит сюда. Надежда не умерла. Он верит. Тэхён ступает на бетонную дорогу, обставленную большими камнями по бокам, что ведёт к красному невысокому красивому маяку в конце, закусывает губу, вдыхает глубоко, умоляя себя быть сильным и не впасть в отчаяние сразу. Он опускает голову вниз и когда доходит, поднимает, но, к сожалению, он здесь один, за маяком никого нет. Тэхён расстроенно выдыхает и опускает погрустневший взгляд, начиная медленно дышать морским воздухом, слушает звук бескрайнего, пленительного моря, как синие волны разбиваются об камни, как и его сердце. Солнце заходит за горизонт, и последнее тёплые лучи дотрагиваются до лица, освещая прозрачную слезу, что катится по щеке. Легкий ветер треплет волосы, щекочущие лицо и развевают его рубашку, как и свободные брюки. Отчаяние и боль дают о себе знать, но он смахивает слезу со щеки и молит себя держаться, чтобы просто не прыгнуть в море и не утопиться, это будет быстро, ведь плавать он таки и не научился. Хочется орать во все горло, что ему жаль, что ему больно, что он не хотел, и винить он должен только себя. Сейчас так хочется накричать на мнимую надежду, что подвела его... Но до него доносится неуверенный голос, голос за которым он готов упасть в бездну... – Тэхён... Он оборачивается быстро и его сердце делает сумасшедший кульбит, а глаза не верят увиденному. Надежда есть. – Намджун...