Only Love Can Hurt Like This

На деревянном, изготовленном на заказ, письменном столе, возле чёрной настольной лампы, стоит чашка холодного кофе со льдом, с другой стороны – небольшое старое радио, включенное на радиоволне соула и блюза, и сейчас играет одна из его любимых исполнительниц – Хан Ён Э, и он, спокойно выдыхая, отрывается от клавиш клавиатуры, потирая глаза пальцами и взирая еще раз на незаконченную страницу своей книги. Поднимает взгляд с мягкой улыбкой на стену, на которой прикреплены фотографии заката, восхода, спокойное и бушующее синее море, волны, – все они сделаны им же, в свободное время. Сейчас он расслабляется в удобном мягком кресле, прикрывая глаза и вслушиваясь в прекрасный голос. Он только начал писать новую книгу, и на этот раз, откидывая все страхи и сомнения, решается написать роман о любви, нелёгком выборе, безысходности и одиночестве. Слова печатаются на белую бумагу, словно льются, а внутри поднимается горечь пережитого, поэтому он часто делает перерывы, обдумывая каждую строчку, ведь история исходит от сердца, его история, что была пережита, и вот она в романе, но с другими именами. Это больно, но он так долго думал над этом. Когда тебе плохо, лучше все описать на бумаге. Возможно, тогда птичка унесёт твою боль на своих крыльях. Или ещё лучше бросить в костер. Он не верит в счастливые концы, и уже уверен, что главные герои не узнают, каково это – счастливо и до конца жизни друг с другом. Поднявшись и взяв в руки чашку, делает глоток холодного кофе и идет в гостиную, к панорамному окну. Наслаждается волшебным видом деревни, зелёными деревьями и кусочком голубого спокойного моря, что виднеется издалека. Сегодня на улице слишком жарко, поэтому он даже не хочет выходить, прячась в своем доме с кондиционером. – Что у тебя случилось? – его покой прерывает зашедший Юнги, который без стеснения ввел пароль сам, и прошел спокойно внутрь, перед этим разувшись на пороге и бросив сумку на небольшой серый диванчик теплого оттенка. – Я уже заебался. – И тебе привет, – он оборачивается к Юнги, сканирует его вид, и брови опускаются в обеспокоенном взгляде, но он только спокойно отвечает: – Что-то со смесителем на кухне. – Сейчас разберусь, – Юнги подходит к раковине, осматривает и сразу понимает, в чем дело, потому что в этом доме он частый гость, даже когда раздражается и бубнит как старый дед. – Так и знал, буксу нужно заменить. – Юнги… – он подходит ближе к столешнице, будто крадется, оставляет пустую чашку на поверхности, когда друг заканчивает с краном, упаковывая инструменты в сумку. – Давай я помо… – Да блять, Намджун! Сколько раз я тебе говорил, что я не нуждаюсь в помощи! – он моментально срывается. – У меня все нормально! – Говорит мне человек с разбитой губой и синяком на челюсти, – смотрит на разгневанный взгляд друга, хмыкает, как будто говоря: «Ну да, ты же у нас упрямый баран!» – Где лежит крем от синяков, ты знаешь. – Он закончился. – Понятно, – Намджун слишком громко вздыхает и сразу же ставит себе галочку в уме: купить новый. Прошло столько времени, а он никак не может к этому привыкнуть. Он пробовал помочь, только ничего с этим не вышло, и даже полиция взмахнула руками, а потом, как и всегда, Юнги на пороге с разгневанным видом, криками, чтобы не лез в своё дело. Дружба – это не розовые пони, особенно когда дружишь с теми еще персонажами. – Рамен? – Вот это другое дело. Пока Намджун заваривает рамен, Юнги удобно располагается на барном деревянном стульчике и копошится в своем телефоне. В доме Намджуна очень уютно и приятно находиться. Здесь, кажется, в воздухе витает атмосфера благоприятности и спокойности. Приятный мягкий запах зеленого чая с нотками освежающего цитруса. Применение дерева в интерьере комнаты, соединённой с кухней, делает обстановку более уютной и красивой. Много деревянных стеллажей, забитых книгами и различными маленькими скульптурами, на свободных стенах, где нет полок с книгами, прикреплены черно-белые фотографии, а посредине – серый простенький, с деревянным низким столиком, диван, с которого можно наслаждаться видом из панорамного окна. Разных размеров комнатные растения, что радуют глаз, принося как еще больший уют и красоту, так и пользу, очищая воздух. Юнги не силен в названиях, но знает, что любимое растение Намджуна – небольшое вишневое дерево Бонсай, которому он даже название дал – Vante. Юнги здесь до боли красиво и уютно. – Приятного. Намджун ставит на подставку кастрюлю с горячим раменом, подает палочки и две небольшие миски, вытаскивает из холодильника кимчи, куда ж без него, и они, вычерпывая из кастрюльки лапшу, уплетают вкусный обед. После обеда Намджун, как и всегда, наливает себе бокал красного вина, а Юнги подаёт бутылку холодного пива, которую тот сразу же открывает и стучится с его бокалом, делая затем вкусные глотки прохладного алкогольного напитка. – Сколько с меня? – Зачем спрашиваешь, если знаешь, что я не возьму с тебя ни воны. Нет, Юнги хороший работник и за свою работу берет всегда, почти. Но, по его мнению, Намджуну он и так должен по гроб жизни. Тот всегда приютит, если нужно, накормит, и поможет. Намджун как подорожник. Юнги, если честно, не понимает Намджуна. То ли слишком он глуп, то ли слишком умен. Или это одно и тоже? – Я просто хочу помо… – Засунь свою помощь в жопу! Кому-кому, а мне она точно сейчас не нужна, – он поднимает серьёзный взгляд на Намджуна и тот сразу понимает, о чем он говорит, но «спасибо» не произносит в слух. Намджун опускает глаза, прикусывая нижнюю губу, погружаясь в недавние воспоминания. В тот день, в то время, у него не было желания выходить, а тут, словно к случаю, у него закончилась зелёная краска, а работу на полотне так и хотелось закончить. До магазина, в принципе, не так далеко идти, поэтому собравшись, он вышел из дома, совсем ничего не подозревая. Но то ли всевышние силы решили над ним посмеяться, то ли слишком жара влияет на зрение, но возле маяка он видит его… и так хотелось, чтобы это был сон, воображение… Но нет, он подошёл медленно ближе, не веря своим глазам, моргнул пару раз с открытым от шока ртом. Все так и было, болезненное прошлое, ударившее мучительной пощечиной без сожалений. Намджун не знал, что делать. Он просто остановился и не мог сделать шаг ни вперед, ни назад, его прибило якорем, и все что оставалось – тяжело дышать и смотреть, улавливать минимальные отличия между прекрасным прошлым Тэхёном и нынешним. Намджун видел его по ТВ, но сразу же старался переключать каналы. Намджун видел его в журналах, и резко проворачивал страницы. Или они горели в огне. Если бы. Тэхён. Выбросить. Уничтожить. Стереть. Забыть. Жаль, что ты не оперативная память, а всего лишь человек с проклятыми чувствами. Хотелось уйти, убежать. Но услышав это мягкое и такое памятное, ласковое, когда-то любимое «Намджун», в сердце что-то отозвалось, а после, он видит, как Тэхён падает на бетон, и Намджун, не думая, срывается к нему. А дальше все происходит слишком быстро. Он поднимает Тэхёна на руки и несёт в дом, радуясь, что они не так далеко. Мужчина сталкивается на пороге с удивлённым и обеспокоенным Чонгуком, что смотрит на вырубившегося Тэхёна в его руках, и сразу же пропускает внутрь. Звонят Сокджину, хоть тот и стоматолог, но больше звать некого, а в больницу ехать слишком долго, страх за Кима слишком велик. – Что с ним случилось? – Чонгук прощупывает пульс и дотрагивается до его лба, переводя взгляд на Намджуна. – Он просто свалился, когда меня увидел. – С ним такое бывает, поэтому не нужно слишком волноваться. Вы не успели поговорить? – Чонгук поднимается на ноги и хмурит брови, ожидая услышать нечто определенное. – Нет, Чонгук, не успели, – Намджун смотрит на лежащего Тэхёна и не может поверить, что так близко находится к нему. – Если он не вспомнит, не говори ему, что это я его принес. – Об этом можете не беспокоиться, Намджун-щи. И вам лучше уйти. С ним все будет хорошо. Он уже не раз терял сознание, – серьёзным тоном говорит Чонгук, понимая насколько бы Тэхён был ошарашен, что они знают друг друга, так как сталкивались ранее в неприятном разговоре. – Да… Лучше мне уйти, – Намджун кивает в прощании, отворачивается, скрывая боль во взгляде, и уходит, однако останавливается возле двери, когда слышит, что Чонгук его окликает, но не поворачивается лицом. – Он ищет с вами встреч. Не дайте ему потерять все то, что он проделал за столько лет. Прошу вас! Он потерял сейчас голову, и я обращаюсь к вам как старшему, к тому, кто может принимать верные решения. Я надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю, Намджун-щи. Намджун ничего не отвечает, едва кивает головой и уходит. Подальше от прошлого, чтобы жить настоящим. Но разве Тэхён может быть только прошлым? «Чон Чонгук – мелкий паршивец». Таким бы он был в книге у Намджуна, если бы был персонажем. Но увы, в жизни все сложнее, чем на белых страницах книги. Чон Чонгук был еще слишком юн, когда они познакомились. Парень пробивал себе путь в этом мире через чужие страдания. Да и Намджун был тогда слишком глуп, если не понял, поверил, и принял. Осознание, к сожалению, всегда приходит позже. Когда уже слишком поздно. Намджун, как и обещал, нашел. Намджун пришел, как и обещал. Только судьба ответила по-своему. Он, собрал все свои силы, все свои таблетки от паники, чтобы стоять в большом и красивом Сеуле, среди высоток, которые давили на голову, от чего наступала тошнота. Три месяца поисков, и он не верил, что адрес перед ним – именно то место. Тэхён разве мог быть здесь? Разве его мальчик не в беде? Высокое здание, крупнейшая развлекательная компания Южной Кореи. Три часа ожидания в холле с закрытыми глазами, медленные вдохи, но он потерпит ради своего мальчика, чтобы понять, что происходит. А после его просят выйти из здания, это тот самый Чон Чонгук, слишком юн, но с серьёзным лицом и сильной энергетикой, и ведет за угол здания, за большую колонку, где нет людей. – Тэхён-щи просит вас больше его не беспокоить, – он слегка склоняет голову в уважительном жесте и протягивает грубый конверт вперед, очевидно с деньгами, и Намджун не может поверить в происходящие. Нет. Тэхён не мог. Это не деньги. Наверное, письма с объяснениями. Тэхён, его самый лучший и любимый мальчик, так поступить с ним не мог. – Он надеется, что эта сумма вас удовлетворит, – Намджун слышит, как его сердце раскалывается на части. Земля уходит из-под ног, в глазах темнеет, и он просто не может перевести взгляд с конверта. Разве можно засунуть все счастье, все улыбки и всю любовь, что между ними была в этот желтый конверт? – Ким Тэхён решил идти другим путем, и, если вы понимаете, как устроен этот мир, то вы должны так же понимать, что наше общество никогда не воспримет такие отношения. Я прошу вас молчать о том, что вы были когда-то знакомы. Если вы его… уважали, то понимаете, что это может ему очень помешать в будущем стать знаменитым. Пожалуйста, не ищете с ним встреч. – Я не… – Намджун очень хотел сказать «не верю», не хотел ощущать себя главным героем дорамы, где такое проделывают постоянно. Сейчас его будто сбивает грузовик. Его променяли на деньги и славу? Разве его мальчик мог с ним так поступить? Тэхёне же не такой… Это просто огромный обман. – Держите, – Чонгук будто видит его сомнения, вынимает из правого кармана потрепанной джинсовки небольшое детское колечко со знаком бесконечности, и кладет в дрожащую руку Намджуна, который не может принять действительность. Их маленький секрет. Обещания их любви в его руке. – Он говорил, что вы знаете, что это значит. Намджун глотает воздух и прижимает колечко к груди, другой рукой опираясь о колонку, слезы сами начинают скатываться из глаз, а взгляд Чонгука даже не меняется, непробиваемая сталь, он протягивает конверт в руки Намджуна, но тот его отшвыривает, сжимая зубы. – Оставь меня, – Ким сильно сжимает волосы рукой, чтобы привести себя в чувство, в глазах все плывёт, но он видит, как Чонгук поднимает конверт, и рычит: – Убирайся! – и тот, слегка поклонившись, уходит, пряча конверт себе в джинсовку и оставляя разбитого, сломленного старшего наедине со смятением. Намджун поднимает голову, вырываясь из болезненной памяти и встречается с темным взглядом Юнги, пристальным, вычитывающим, видящим слишком многое и закрытое. – Было вкусно, – все, что говорит Юнги. Он делает еще один глоток пива, оставляя большую часть не выпитой, потому что ему ещё работать и разъезжать на скутере, а свалиться с него… ну нет уж, был горький опыт, хватило. Юнги уходит всегда молча, даже не прощаясь, но сейчас, перед дверью, он бросает через плечо фразу, что прокатывается по чувствам Намджуна: – Что… Прошлое всегда нас догоняет, да, писатель Ким? – и уходит, оставляя за собой «пепел».