Комната над мясной лавкой

Веспер выдохнула и все же дернула холодную затертую металлическую ручку двери мясной лавки на улице Жанны Д’Арк. Отступать сейчас было бы совсем глупо. — Закрыто, — под звон колокольчика над дверью бросил высокий рыжий мужчина средних лет, стоявший за прилавком. Он даже не поднял головы от каких-то записей. — Прошу прощения, но я слышала, что вы сдаете комнату. Сердце колотилось где-то у самого горла. Вдруг она все-таки ошиблась? Вдруг это не та лавка, пропахшая дезинфекцией и мясом, не та улица, черт возьми?! Но нужно было взять себя в руки. — Комнату, сдаете ли вы комнату? — тем не менее спокойным ровным голосом повторила Веспер, удобнее перехватив тяжелый саквояж. — Ко-омната? — задумчиво протянул мужчина. Серые глаза на миг впились в нее цепким взглядом. Веспер казалось, что это не тот, с кем она должна встретиться, пока он не ухмыльнулся и не кивнул на дверь: — Закройте-ка, пожалуйста, и следуйте за мной. Дрожащими пальцами заперев замок, Веспер последовала за ним, отметив, правда, мадрипурский акцент. Обогнула довольно старый, но чистый прилавок и ступила в темный коридор с лестницей на верхний этаж. Было холодно. Наверное, где-то здесь и хранилось мясо. По легенде ей и не нужно было разбираться ни в мясе, ни в том, как работают лавки. Всему этому ее должны были обучить уже здесь. Ступеньки скрипели под тяжелыми шагами. Мужчина открыл дверь справа от лестницы, прямо над лавкой. Слева Веспер заметила еще одну. Этаж казался значительно меньше, чем нижний: наверное, это заметно с черного хода. Зайдя первым, мужчина тут же врубил радио на столе. С середины заиграла одна из старых записей Дамии. — И эту закройте-ка, — уже на английском с ощутимым американским акцентом бросил он, кивнув. Сел за стол первым, не предлагая присесть, помочь снять пальто, не подвинув стул, и достал медный портсигар. Похоже, они очутились в его спальне: в углу располагалась кровать с полинялым покрывалом, а чуть дальше — открытая дверь в уборную. Комната была простой, не слишком аккуратной, но обжитой. — Это единственное место, где мы говорим по-английски. Запомните это, мисс. Прикурив, он протянул портсигар Веспер. Она взяла одну аккуратную самокрутку. Огня ей тоже не предложили. Полезла в карман пиджака, вытащила коробок и чиркнула спичкой, затянулась и тут же зашлась кашлем. Мужчина словно бы безразлично глядел на нее и, когда она сама налила себе воды из графина, сказал: — Тяжеловато, но это лучший табак, что здесь сейчас можно достать. — У вас забавный акцент, — откашлявшись, Веспер учтиво улыбнулась, затянулась аккуратнее, выпустила дым в сторону закрытого окна, смотревшего на улицу, и стряхнула пепел в грязное блюдце на столе, — что на английском, что на французском. — Мадрипурский, — прозвучало как-то устало, и только на вторую ремарку. — Вы?.. — Виолет. Виолет Лурье. Позывной Жанна. — Она прекрасно помнила, что настоящие имена они не называют даже тем, с кем работают в одной сети. Первое, что вдолбили им в головы в Татч-Барн. — Отлично. — Он протянул широкую мозолистую ладонь и крепко сжал ее пальцы. — Я Шарль Бернар, мясник, стало быть. Позывной Старший брат. Ваша комната — напротив, — говорил он четко, словно не один раз ему приходилось это все рассказывать. — Задания для начала будут не слишком сложными. Городок маленький — вам стоит примелькаться. Хотя с вашим приятным нормандским говорком вам будет это простенько сделать. Документы, как понимаю, есть. И, надеюсь, вы доставили радио. Вы же курьер. Последнее прозвучало скорее вопросом. Спохватившись, Веспер поставила саквояж на стол. Приемник был рабочим, но нашпигован запасными частями. У местного радиста что-то вышло из строя, и доставка комплектующих была задачей номер один. Удостоверение личности, переданное ей вместе с адресом мясной лавки, она получила еще до того, как добралась до платформы в крохотном городке Сомри, недалеко от которого приземлилась. Трясло самолет очень сильно. Второй пилот успокаивал, что ночь идеальная: облачность низкая, туман может быть, так что с земли не заметят. Враги, конечно. Сопротивление принимало посылки и людей чуть ли не каждую ночь. Веспер сильно нервничала, но четко выполнила все, что ей говорили и, не успев толком коснуться земли, тут же попала в надежные руки местного Сопротивления, на фонари которых ориентировались и пилоты, и она. Ей помогли быстро избавиться от парашюта и стянуть комбинезон на случай, если вдруг остановит патруль. Кроме Веспер на поляну опустились и несколько ящиков, похоже, что с оружием — она совершенно не успела рассмотреть, а в самолете было не до них, но те явно были тяжелыми. Сухая высокая женщина с резкими движениями, крепко взяв под локоть, повела к автомобилю с работающим мотором. — Быстрее, мадмуазель, — поторапливала она. — Нам нужно очутиться в безопасном месте и там еще документы вам подготовить. Веспер старалась поспевать за ее широкими шагами, хоть каблуки и утопали в грязи, да и саквояж, который она явно раньше времени достала из заплечного мешка, очень мешал. Машина подскакивала сначала на корнях, пока они не выехали из леса, а потом и на кочках. Благо путь был близким, и вскоре они очутились на небольшой старой ферме, как показалось Веспер, спящей. Загнав автомобиль в гараж, женщина поманила за собой в погреб. Несколько ступеней крутой лестницы — и они очутились в просторном сводчатом помещении, некогда винном погребе, сейчас больше напоминавшем военный бункер: двухъярусные кровати вдоль каменных стен, на которых кто-то спал, оружие, в центре огромный стол с картой, за которым сидел пожилой мужчина в очках. Он зажег лампу, улыбнулся и спросил фотокарточку; как только та очутилась в его длинных и, как показалось Веспер, довольно изящных пальцах, принялся внимательно рассматривать ее в свете лампы. Веспер переживала. У нее была с собой еще пара карточек, но именно эту агент Картер отметила, как ту, что подойдет для удостоверения личности. Мужчина снял очки и посмотрел на сухую женщину. — Сойдет. — Качнув головой, он раскрыл заготовку. — Прекрасно! — Радостно выдохнула та и, впервые за все время словно бы оттаяв, тепло посмотрела на Веспер. — Пока здесь колдуют над вашими документами, можете привести себя в порядок. Ей дали кружку супа. Из земляной груши. Такой во Франции много кто был вынужден есть. Или из брюквы. В Татч-Барн их этим супом разок угощали… А если эта еда будет плохо усваиваться? Веспер испугалась: ее же тут раскусят! Узнают, что она не местная! Зачем она во все это ввязалась? Дура! Дура в погребе фермы на оккупированной территории. Уже отойдя к умывальнику, плеснула воды на горящие щеки, глубоко вдохнула, задержала воздух в груди и выдохнула. Посмотрела в темное мутное зеркало и проговорила про себя: «Ты здесь, потому что это твой долг, это твой путь, что ты сама себе выбрала!» — надеясь, что никто не заметил, какой ужас охватил ее на мгновение. Уже на рассвете она с документами на имя Виолет Лурье ждала поезд на крохотной платформе в Сомри, поправляя красный берет. Одета была в заношенное, правда элегантное пальто, пиджак и платье. Туфли ей дали ровно по ноге, но было заметно, что в них много ходили. Сухая женщина, так, разумеется, и не представившаяся, уверяла: к документу никто не придерется — его делал настоящий художник! Но Веспер казалось, что в ней тут же распознают британскую шпионку. Да вот в сонном вагоне на нее почти никто не обратил внимания, а пара совсем молоденьких бошей в форме даже робко улыбнулись. Веспер кротко улыбнулась им в ответ и села у окна, надеясь, что никто не заметит, что она нервничает. Боши всего раз спросили документы, уже на платформе. И улыбчивая скромница Виолет Лурье, хоть Веспер Линд и терзал ужас, рассказала, что едет на заработки. Ее тетушка уверяла, что сын кузена соседки работает в мясной лавке здесь, и ему, дескать, нужна помощь. Всяко лучше, чем на ферме. Слежки с вокзала Веспер не заметила, хотя и безумно переживала, да, тем не менее, соблюдала она все меры предосторожности. Веспер не была во Франции с тридцать девятого, и теперь количество нацистской символики, солдат и ограждений сильно бросались в глаза, пряча за собой обычные нормандские умиротворенность и спокойствие. — Немецким, надеюсь, тоже владеете? — Шарль не смотрел на нее. Он снял с привезенного радиоприемника корпус, стряхнул с самокрутки пепел и принялся очень аккуратно откручивать необходимые детали. — Конечно! Подробности следовало оставить при себе, и Веспер умолчала, что изучала немецкий в Оксфорде. Это была ее специализация. Германистика. Учебу она еще не закончила. И вряд ли закончит… — Это хорошо. Лишние уши не повредят. Был еврей один, ювелир, да увезли его, ага. Шарль вернул корпус на место и отставил радиоприемник. Все, чему Веспер учили в Татч-Барн, сейчас казалось совершенно бесполезным. Агент с позывным Старший брат вел себя не так, как писали в инструкциях и рассказывали на протяжении всего обучения или показывали сами педагоги. Он не смотрел на нее пристально, как это делали и при вербовке, и позже. Да даже на ферме недалеко от Сомри. Он вообще был занят только чертовым радио. А если бы Веспер оказалась немецкой шпионкой, перехватившей агента Управления специальных операций? С другой стороны — он вроде бы здесь чуть ли не с первых дней войны и, вероятно, разбирался в том, что делает, если до сих пор жив и не раскрыт. — А как вы тут вообще оказались? — все-таки спросила она и, в ожидании ответа, глубоко затянулась. Приноровилась уже к забористому куреву. — Да как? С тридцать шестого тут. Коммуняк ловили, чтобы к посольским и всяким там нашим не совались и на трансатлантические суда не лезли. А теперь вот эти же красные — друзья наши. Вас вот встретили. Про Союз я вообще промолчу. Восточный фронт Британию вашу просто спас, мисс. Резко встав, он направился к уборной. «Спиной повернулся», — подметила Веспер, но тут же встретилась в зеркале с его холодным взглядом. Шарль усмехнулся. — Если бы я хотел вас убить, мисс, я бы это давно сделал, — словно прочитав ее мысли, он криво оскалился, не теряя зрительного контакта через зеркало, и Веспер немного пугал его прямой взгляд. — Ваше обучение — это обучение. Полезно, конечно, да вот на деле-то тут все посложнее. Расслабьтесь — ваше напряжение вас выдает. Мне говорили, сюда шлют лучших, так что — разберетесь, как оно в поле. Хмыкнув, он вошел в уборную. Не закрывая дверь, полез на полку — Веспер смотрела внимательно. — Бинт нужен, — словно на ее немой вопрос ответил Шарль и вернулся к столу. — Прогуляемся вечером. Покажу пару мест. Он положил бинт к запчастям, которые выкрутил из радио, и взял саквояж. — Как только выйдем из комнаты — только французский. Выключив приемник, Шарль достал увесистую связку старых ключей из кармана. — Смотрите, — говоря по-французски, он отпер большим ключом дверь напротив и поставил вещи Веспер на постель, — тут свет есть. Ванная — у меня, но вы можете ей пользоваться, предупредив заранее. Есть, конечно, городские бани... Веспер проследила за взглядом Шарля и заглянула в уборную в ее комнате: справить нужду и умыться она сможет и тут. Невиданная роскошь! Даже в пансионе в Оксфорде ей приходилось делить такие удобства с еще четырьмя студентками, снимавшими там же комнаты. — Благодарю! — искренне улыбнулась она, принимая связку из трех ключей, снятую с большого кольца. — В десять минут восьмого жду вас. Хочу угостить. Шарль вышел и закрыл за собой дверь, оставив Веспер сжимать холодные ключи посреди комнаты над мясной лавкой на оккупированной немцами территории Франции. Дышать глубоко. Как учили. Вдох и выдох. Снова и снова. Почувствовав, что сердце больше не колотится в горле, Веспер разлепила глаза и заперла дверь на засов. В августе тридцать девятого они отдыхали в Руайаль-лез-О, недалеко от родного для матушки Дьеппа. После смерти отца матушка на все школьные каникулы увозила Веспер в Нормандию. Родни там совсем не осталось: кто эмигрировал, спасаясь от Великой войны, а кто в ней пал. Но матушка любила выбираться из Лондона в места своего детства. Веспер тоже нравилось в Нормандии, и она даже тогда просила остаться подольше. Но дела в Англии не терпели отлагательств, да и учебный год вскоре должен был начаться, несмотря на постоянные тренировки световой маскировки в Лондоне, так что тридцатого августа тридцать девятого они сошли с парома в Дувре, даже не представляя, какой ужас ждет весь мир дальше. Первые пару дней Веспер как-то не интересовалась, что именно творилось в Европе. Приноровилась уже на ночь задергивать шторы плотно-плотно. На улицу она в темноте не выходила: возраст был не тот. До этого слышала, конечно, про гитлеровский режим, следила немного за Олимпиадой тридцать шестого года… Но после смерти отца, некогда имевшего деловые связи и с Германией, это все казалось чем-то далеким, ее не касающимся. Все изменилось с потоплением «Атении» — матушка думала отплыть в Америку, да вот Атлантика перестала быть безопасной даже для гражданских судов! Еще через год начались бомбардировки Лондона, хоть он и так совсем погружался во тьму каждую ночь, а на столах все больше было простых овощей и консервов. C началом учебы в Оксфорде, часть колледжей которого были отданы военным и медикам для обучения, Веспер стало как-то легче. Студенток было чуть ли не столько же, сколько и студентов, и все только и делали, что обсуждали войну и те ужасы, что она несет, но ни сам город, ни окрестности не бомбили. Веспер не уезжала на каникулы в Лондон — в Оксфорде казалось спокойнее, хоть людей в форме было и много. А матушка и не звала особо; как говорили, закрутила роман с каким-то американским или канадским военным. Может, поэтому тем летним днем сорок третьего Веспер и не обратила внимания на вошедшую в кафе на Хай-стрит женщину в форме, пока та не встала у ее столика. — Мисс Линд? — доброжелательно поинтересовалась кареглазая шатенка, жестом показав, что подниматься не обязательно. После неуверенного кивка Веспер, она села напротив и попросила чая. — Простите? — засунув карандаш вместо закладки, Веспер отложила книгу. — Я не очень понимаю... — Агент Картер, — представилась та и спросила, что Веспер знает про помощь французскому Сопротивлению. А Веспер слышала, да и в кампусе это обсуждали, что уже три года как Великобритания готовит и посылает на оккупированные немцами территории своих агентов, оружие... Господин Премьер-министр очень поддерживает борьбу с гитлеровской армией. Сказала, что знает и про то, что евреев, цыган и тех из Сопротивления, кого ловят, отправляют куда-то. Говоря это все, Веспер уже догадывалась, что именно предложит ей агент Картер. И не ошиблась. Сейчас, сидя на узкой и жесткой постели в комнате над мясной лавкой, Веспер в очередной раз задалась вопросом: а правильный ли выбор она сделала? С другой стороны — она прошла все обучение, и ее рекомендовали к службе. Шпионажу. Хотя и отправили курьером. Простым курьером. Выдохнув, Веспер напомнила себе, что то, что ей придется доставлять, — и это далеко не только что-то безобидное, — может привести к смерти. Ее смерти. Или спасти множество людей. В том числе и дома. Вот сейчас, так, без проблем, она доставила запчасти для радиста из этого города. Вся сеть Старшего брата больше недели не могла связаться с Лондоном. Лишь получала зашифрованные сообщения по радио. Вероятно, лавка снова начала работу: колокольчик внизу звонил беспрестанно, а Шарль часто смеялся. Иногда до Веспер долетала немецкая речь. Разобрать она ее не могла. Хотелось спуститься, посмотреть... Но Шарль так уверенно сказал про десять минут восьмого, что правильнее казалось остаться наверху. И только сейчас она заметила на столе заботливо оставленный яичный сэндвич и кувшин воды. Хлеб на вкус был просто отвратительный… Похоже Веспер прикорнула, потому как проснулась от стука в дверь. — Эй, Виолет! Так мы идем или как?! — чуть ли не кричал Шарль. — Пару минут! — вскочив, откликнулась она и бросилась к зеркалу. Неужели она столько проспала? За окном начало смеркаться. Она поправила прическу, надела берет и пальто и, ополоснув рот, вышла. — Хотел сказать, что вы выглядите превосходно, но вы выглядите ровно так же, как и утром, когда вошли в лавку. Шарль был аккуратно причесан, в свежей рубашке и хоть и не новом, но очень хорошем костюме и пальто, шляпу он держал в руках. — Надо будет вам что-то найти. Ну не шикарное, конечно, но... В общем, я поспрашиваю, — с этими словами он подставил локоть и достал портсигар. Сначала предложил Веспер и только после того, как от его зажигалки прикурила она, закурил сам. Вышли они через черный ход в проулок. Шарль запер дверь. — Мы в какое-то определенное место идем? — Да. Да, я там люблю иногда пропустить стаканчик: там приятно, чисто. Прилично. Они спустились по улице Сен-Мартен, где с Шарлем многие здоровались, а Веспер тоже в знак приветствия улыбалась и склоняла голову. И снова отметила, как много бошей, их флагов, как много мешков с песком и людей с оружием. И что кругом горели окна, витрины, зажигались фонари в осеннем сумраке — а Британия уже несколько лет жила во тьме, стараясь не дать люфтваффе ни одного ориентира. — Мы сейчас пройдем по самым оживленным местам, чтобы вас как можно больше кто увидел, — шепнул ей Шарль, когда они поворачивали на бульвар Севосталь. — Говорить в основном буду я. Не забывайте — вы приехали из деревни. Милая кроткая дева. Вечно опускаете глаза и смущаетесь. — С чего вы взяли, что у меня именно такая легенда? — С того, что Лондон обычно ничего умнее не придумывает, особенно посылая юных девиц. Хотелось было возразить, но юная дева Виолет была именно такой. Кроткой, всю жизнь прожившей на ферме недалеко от небольшого городка. С бульвара они свернули сначала на плохо освещенную улицу, а затем — в переулок, заканчивающийся тупиком. Здесь не было флагов оккупантов, да и солдат бошей видно не было. Но именно таких мест ее мать обычно просила избегать. — Тут же одни бордели! — Да, — согласился Шарль. — И пара мест, которые мясник может себе позволить в это непростое время. — Вы же сказали, что место приличное! — Так и есть. Я же не поведу вас пропустить стаканчик со спины шлюхи, которую в это время будут сношать. — И часто вы наблюдаете за сношениями шлюх? — Быстро же вас город развратил, Виолет! Уголок его рта дернулся в подобии ухмылки, но он учтиво открыл дверь, пропуская Веспер вперед. Внутри оказалось на удивление чисто и светло. Почти все столы небольшого кафе были заняты. Веспер отметила, что были и женщины — довольно приличного вида. У дальней стены пустовала сцена. Тем не менее, шум стоял невообразимый: говорили громко, смеялись; звенели стаканы, бокалы и рюмки. Словно никакой оккупации и не было. Она никогда не бывала в подобных местах во Франции. Внезапно Шарль раскрыл руки для объятий и чуть ли не на весь зал закричал: — Жак! Неужели это ты? Проследив за взглядом, Веспер заметила мужчину за сорок с аккуратными усами. Он сидел за самым дальним столом и, отложив газету, поднялся. Пробравшись к нему, Шарль обнял и расцеловал мужчину, как это всегда делают французы, и только после поспешно помог снять пальто Веспер и даже подвинул стул, снял свое. — Это Виолет. Она у меня работает, — уже сидя, чтобы не мешать официантам, представил ее Шарль. — А это Жак, я работал на него в Мадрипуре. — Вот так и бывает, прекрасная Виолет: у меня работал Шарль, а у него — такая удивительная красавица. Жак говорил с ровно тем же акцентом, что и Шарль. Опустив глаза, Веспер смущенно улыбнулась. Заказали пастис, кроме которого были только кальвадос и, по словам Жака, «отвратительнейшее вино». Мужчины вспоминали каких-то общих знакомых, чьи имена Веспер ничего не говорили. Жак активно жестикулировал и даже случайно смахнул со стола газету, за которой нагнулся Шарль. Заказали еще по одной, но Веспер отказалась: она не слишком хотела пить на голодный желудок. — Мне кажется, мадемуазель притомилась от нашего с тобой трепа, — после очередной довольно сальной шутки, над которой посмеялась и Веспер, проговорил Жак. Он полез в карман висевшего на спинке стула короткого пальто и выудил кошелек. — Да, мы пойдем, — согласился Шарль. — А где ты остановился? — Тут, рядом, — неприятно улыбнулся тот, кивая в сторону борделя за окном. Шарль расплатился. Прощались они уже на улице. Кафе и рестораны начинали пустеть: близился комендантский час. Веспер с Шарлем довольно скоро добрались до комнат над мясной лавкой. Шарль поманил в свою, запер дверь и включил приемник. Тихо заиграла какая-то немецкая песня. — Дюкену особо не верьте, если вдруг снова придется с ним встречаться, — бросил он, наполняя чайник. — Это его настоящая фамилия, к слову. Я с ним давно работал. И он знает мое настоящее имя. Его тут боши прижали: он с ними стал сотрудничать. Но до войны дел наворотил и в колониях, и в Америке, так что мы ему предложение поинтереснее сделали. Пока Советы контрнаступление не начали — думал. Сейчас — двойной агент. Пока не подводил. Я его эвакуацию в Канаду пытаюсь организовать. На днях должны подтвердить. Не зная, что на это сказать, Веспер достала сигарету. — Мы ему для радиста передали кое-что. Он доставит. — Но я же могла это сделать, — искренне удивилась Веспер. — Я же курьер! — Ага, только вот его поход в публичный дом куда меньше вопросов вызовет. Затянувшись, она замолчала. Бордель… Конечно! Разумеется, им рассказывали про то, как действовали подобные сети во время Великой войны… Да вот только на деле тех дам могли схватить, пытать, убить. А Веспер все думала, когда же именно эти запчасти Шарль передал Жаку. Она же внимательно смотрела за обоими. — Газета! — наконец воскликнула она. — Ну да, — согласился Шарль, ставя на стол банку консервов. — Они были у вас привязаны к ноге? И вы так быстро и ловко положили все ему в карман? — Именно. Вам открыть? — Спасибо, я сама. А если бы вас досмотрели на улице? — Но не досмотрели. Консервы Веспер открывать умела. Они давно стали основным блюдом в ее рационе. Пока она тренировалась в Татч-Барн, их количество все сокращалось и сокращалось. Им говорили, что хоть Британия и в осаде, но чтобы походить на французов на оккупированных территориях, всем нужно заметно сбросить. «Чтобы одежда висела». Веспер очень хотелось, чтобы ее все-таки выбрали для отправки во Францию, так что съедала она лишь половину и без того небольших порций в столовой. — Сегодня день был сумбурным, — как-то виновато проговорил Шарль, ставя на стол тарелку с двумя кусочками серого багета. — Я не знал, кого мне пришлют, мисс. За эти четыре года кого только ни присылали. Он горько усмехнулся и снял чайник с горелки. Судя по запаху, чай был простецкий, самый дешевый, может, и корень цикория. — Я утром нормальный завтрак соображу. А то от местных традиций с булкой на завтрак мне уже тошно. Немного обрезков осталось. Голодать не придется. — Да я уж надеюсь, живя-то над мясной лавкой, — попыталась пошутить Веспер, но прикусила язык. Шарль и без того выглядел уставшим. Разумеется, им рассказывали про все невзгоды агентов во Франции. Веспер даже представить было страшно, через что этот Шарль прошел за долгие четыре года войны. Она благодарно приняла тарелку с сэндвичем с тушенкой. Эта простая еда казалась пищей богов, хоть хлеб был такой же невкусный, как и весь хлеб, что Веспер попробовала за этот день. Корочка поцарапала небо, но ей было плевать. Шарль, бросив на нее короткий взгляд, улыбнулся: — Похоже, лишь война может заставить леди есть так, как им по-настоящему хочется. А не как требуют приличия. — С чего вы взяли, что я леди? — прожевав и проглотив, спросила Веспер, вскинув подбородок, и тут же поняла, что выдала себя. — Французский словно родной, немецкий... Если про английский — то от кенсингтонского говорка аж трясти начинает. Вам все про вас рассказать? Или так, в двух словах? Он покосился на наручные часы и поднял глаза, давая понять, что время у них еще есть. — Как вам удобнее. — Веспер улыбнулась, поджав губы, и капнула молока в чай. Это могло быть даже полезно: знать, что считывается без слов. — Хорошо. — Шарль уселся напротив и закинул ногу на ногу. Впился в нее взглядом. — Из богатенькой семьи. Полукровка: католик-француз отец и мать-протестантка из Англии. Или наоборот. Это и не важно. Часто ездили во Францию. Раз вы здесь — или совсем осиротели, или у вас мало родни, и им на вас плевать. Всеми силами Веспер пыталась никак не выказывать своей реакции. Янки все понял. Ей тоже нужно не подкачать. Ее же тренировали. — Несмотря на ваш приятный мадрипурский акцент, вы же американец. Откуда-то со Среднего Запада. — Не теряя зрительного контакта, она тоже закинула ногу на ногу, как учили — зеркалила. — Вы жили в колониях, но у вас проскакивают просторечия. Думаю, вы — сирота. Самый удобный человек, чтобы быть агентом, учитывая, что вы здесь и до войны были. — Надеюсь, вам не придется раскусывать ваш цианистый воротник. — С этими словами он снова бросил взгляд на наручные часы и тут же приложил палец к губам. Радио зашуршало и ровно в девять переключилось на британское. — Да, непростые денечки выпадают нам сейчас на юге. — Все наши молитвы с теми, кто на фронте! Сегодня без перемен! — Но мы не забываем и наших слушателей. Постоянных. Они же тоже не всегда получают письма. Волнуются же... — Безусловно! Много писем мы получаем. — Вот буквально сегодня мы порадовались, что Джоана, несмотря на перебои в работе королевской почты из-за взорванного немецкой авиабомбой моста через Темзу, все-таки получила посылку от тетушки Пегги ко дню рождения старшего брата. — И как же он был рад! — Посылочка, да еще и вовремя! Так включим ко… Хохотнув, Шарль щелкнул переключателем, и радио заиграло снова немецкую песню, которую Веспер слышала много раз в Татч-Барн. — Они все получили. — Веспер не спрашивала. Она внимательно смотрела на Шарля. — Что же, Жанна, первое задание выполнено, и выполнено отлично! — Он ощутимо хлопнул ее по плечу широченной ладонью и достал с полки две рюмки. Бросил, не поворачиваясь: — Вы сегодня восстановили нашу коммуникацию с Лондоном! Хотелось рассмеяться в голос. Внутри она ликовала. — Это коньяк, — констатировал Шарль, усевшись напротив. Разлив, он отставил бутылку. — Да вы меня напоить пытаетесь! — наиграно рассмеялась Веспер, беря снифтер. Он молча чокнулся, выпил и выдохнул, посмотрел ей прямо в лицо. Дождался, пока она выпьет, и произнес: — Чтобы мы вместе проработали до самой победы! — Да! Желательно скорой. Проводив до двери, Шарль пожелал доброй ночи и сказал, что разбудит ее около шести. У себя в комнате, смотря на потрескавшийся потолок, она задумалась о том, что этот Шарль казался довольно приятным, ответственным и опытным в разного рода разведывательной деятельности. Правда, их учили все равно никому не доверять. И чем дольше и успешнее действовала сеть — тем сильнее было желание бошей ее уничтожить. Или перевербовать членов. Уже почти перед самым отъездом М, глава разведки, лично рассказал Веспер про сеть Старшего брата. Нормандия, Пикардия и Норд-Па-де-Кале были удобны для переброски людей и грузов, и уже оттуда помощь Сопротивлению расползалась по всей Франции. Через эту сеть шла эвакуация раненых и рассекреченных агентов через Английский канал — другие регионы работали через юг и Швейцарию. И Веспер не могла до конца поверить, что многое из этого устраивает человек, живущий в небольшой комнате над мясной лавкой. Да и он совершенно не походил на военных, обучавших их в Татч-Барн. Уже лежа в постели, она думала о том, что еще какие-то сутки назад ехала на новенькую авиабазу в Эшфорде. А теперь — на оккупированной территории, боши были близко-близко! Сон не шел. И было непривычно, что окна не закрывают плотные шторы, не пропускающие свет, воздух и немного — звук. Веспер слышала, как под окном переговаривались немецкие солдаты. Обсуждали официантку из кафе, где ели днем. Один считал, что ей понравился, другой был не согласен. Совсем мальчишки, судя по голосам. Могли бы быть студентами, ухаживать за девушками и мечтать о чем-то простом. Но Веспер напомнила себе, что вместо этого боши решили, что их нация должна править миром. Заснуть вышло уже за полночь: в комнате было слышно, как где-то далеко пробили часы. До войны они считались одним из символов города, и многие туристы приезжали, чтобы посмотреть на них. Сейчас же эти часы лишь сообщили, что наступил очередной день оккупации прекрасной Франции, еще один день ужасной войны. Проснулась Веспер задолго до того, как ее должен был разбудить Шарль. Еще даже пяти не было, и внизу громко общались несколько мужчин. Похоже, привезли свежее мясо. Шарль помогал разгружать. Мужчины не стеснялись в выражениях. Веспер решила привести себя в порядок и спуститься. Все-таки даже вода с этой стороны канала пахла иначе! И к этому нужно было привыкнуть. — О! — словно бы обрадовался Шарль, предплечьем утирая пот со лба, когда заметил ее за прилавком. — Позвольте представить вам Виолет! Она со мной теперь работает, буквально вчера приехала! Скорее всего ее буду вам посылать с поручениями. Выглянув из-за его широкой спины, Веспер увидела двух довольно крепких мужчин, закрывавших кузов автомобиля. Оба приветливо улыбнулись, кивнув Шарлю, залезли в кабину и тронулись. — Да, если бы из любимых кафе офицеришек бошей сюда не прибегали с самого утра — хер бы кто машину пускал так рано в город. А так — пропуск, все дела, — с этими словами Шарль запер дверь и вытер руки о фартук. И теперь Веспер поняла, что вчера он ее ждал, оставив лавку специально не запертой. — У них ферма на севере — покажу на днях. Поинтересовавшись, чем может помочь, и получив наставления о завтраке, она очутилась в комнате с мясом и холодильной установкой, но тут же закрыла дверь. Кухонька была напротив и совсем крохотная, правда продуманная: ей явно пользовались. Под льняной салфеткой на треснутой тарелке нашлись какие-то обрезки. Вроде бы свинина. Они на вид даже были больше, чем полагалось французам по карточкам. Веспер помнила, что обед должен быть здесь сытным, а завтрак — легким. Хоть есть хотелось нестерпимо! Поставила вариться яйца, жариться мясо. Кофе нашлось совсем немного, но пах он чудесно. Шарль сказал, что готовкой утром они себя не выдадут: стряпают на весь день, а то работы много. Не успела вода вскипеть, как Шарль заглянул в кухню и окинул все внимательным взглядом: — Неплохо, для первого раза сойдет, мадмуазель. — Я не нашла хлеб! Порывшись в карманах, он выудил карточки и посмотрел на часы. — Схожу к открытию булочной, возьму чего свежего... От взгляда Веспер не ускользнуло, что продовольственных карточек у Шарля было очень много, даже слишком. Разумеется, она знала, что продовольственные карточки стали чуть ли не основной валютой: за них договаривались, ими подкупали, в Лондоне за них даже убивали иногда. Наверное, и во Франции тоже. Да и агентов обычно не бросали на голодную смерть, но что-то ее все-таки насторожило. Слишком уж много их было. Слишком беспечно носил их Шарль в кармане брюк. Она накрыла в его комнате, которую не заперли. Даже успела помыть посуду для готовки к его возвращению. Шарль плутовски подмигнул и показал бумажный пакет, пахший свежей выпечкой. Уже в комнате, закрыв дверь и включив тихонько радио, Веспер серьезно посмотрела на Шарля и спросила на английском: — Откуда у вас столько карточек? — М? — Он удивленно поднял на нее глаза, откусив от круассана. Прожевав, улыбнулся: — Господи, все никак не привыкну к акценту. Словно на приеме в Букингемском дворце. — У вас очень много карточек, — серьезно повторила Веспер. Ей совершенно не нравился шутливый тон Шарля, и она демонстративно отложила приборы. — Слишком! Еще и круассаны! Шарль тоже отложил приборы, промочил губы салфеткой и медленно отпил кофе, смотря Веспер прямо в глаза. Сейчас он снова казался опытным профессионалом, всегда сохраняющим голову холодной. — Шарль Бернар — коллаборационист. — Он не отрывал взгляда и, казалось, даже моргать перестал. — Как вы — Виолет, я — Шарль. Шарль сдал одного агента Сопротивления. Радиста. Ветеран Великой войны, Восточный фронт. Офицер! Эмигрировал после Революции из России... Первый год стабильно с нами работал, потом сказал про болезнь. Мог бы протянуть года два, но при нормальном питании и медикаментах. Мы предлагали перебраться в Британию, а потом — Америку или Канаду, но он хотел бороться. Говорил, что будет сражаться, сколько сможет! Все терял в координации, что для человека, кому нужно передавать зашифрованные сообщения, — смерти подобно. Предложил сам. — На этих словах у Веспер все похолодело внутри, но она не отрывала взгляда от ничего не выражающего лица Шарля. — В назначенный день он сжег все свои записи и таблицы, оставив подпаленными те сообщения, что боши перехватили... Чтобы подтвердить. Разумеется, он был покупателем этой лавки. Шарль пошел и сдал его. А он... вынес себе мозги, когда боши поднимались на его мансарду. Наш человек в морге помог быстро все это кремировать. Никто так и не понял про болезнь — а Шарль получил особые преференции. Так что да — у нас отдельные пропуска и много карточек. Шарлю верят. Он замолчал, взял приборы, положил на круассан мясо и яйцо; а Веспер долго пыталась ножом собрать что-то на вилку и осмыслить информацию. Заканчивали завтрак они в тишине, которую первым прервал Шарль, забирая грязную посуду: — Я подготовил вам небольшую посылку для мадам Канэ, она держит табачную лавку на другом берегу, сразу за мостом, там еще ступени вниз. Мадам Канэ передаст важное сообщение. — Он застыл в дверях уборной и, не оборачиваясь, добавил: — И не надевайте тот красный берет. И так слишком много внимания к себе привлекаете. — Простите? — Веспер не поняла, что именно он имел в виду, но уточнения так и не последовало. Когда Веспер спустилась уже в пальто, то увидела лишь спину Шарля: он был за прилавком и готовился к открытию. Она попрощалась, вышла через черный ход. Город просыпался. Люди спешили: кто-то — занять очереди, кто-то — на работу. Где-то громыхал трамвай. При свете солнца флаги бошей казались еще ярче, они словно были абсолютно везде. Как и сами боши в своей темной форме и с оружием. На мгновение Веспер представила Лондон, так же завешанный этими тряпками... Ей стало страшно. Пропуская автомобили бошей на набережной, уже на другом берегу, Веспер прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. Сена пахла так же, как и раньше. Откуда-то слышался легкий аромат кофе, и хоть и тихая, но быстрая французская речь вокруг напоминала о прошлых поездках во Францию, когда все было хорошо, ее отец жив, а она… просто наслаждалась жизнью. Закурила. Из воспоминаний Веспер вырвал громкий звук выстрела. Она не сразу поняла, откуда стреляли, но присела, прикрывая голову. Завизжали покрышки резко затормозивших автомобилей, толпа понеслась вперед, к домам, и Веспер вместе с ней. Заметив табачную лавку, она стала пробираться ко входу, выбросив сигарету и пригнув голову. — Ох, милочка! — воскликнула морщинистая крохотная пожилая женщина за прилавком, откладывая трубку, как только Веспер почти кубарем скатилась по ступенькам. — Что ж там такое-то?! — Стреляли! — Заприте дверь! Дважды повторять не пришлось. Старушка проворно выскочила из-за прилавка и, словно из окопа, стала что-то высматривать в небольшое окошко. — Похоже, какого-то боша подстрелили на мосту... — она цокнула языком и недовольно покачала головой. — Пойдемте, я вам налью воды. Вы совсем запыхались. — А вы — мадам Канэ? Та кивнула и внимательнее посмотрела на Веспер. — О! Я из лавки Шарля Бернара! Принесла ваш заказ! Меня зовут Виолет. Я только приехала в город. Старушка хитро прищурилась, принимая костлявой рукой протянутый сверток, не выпуская из губ трубку. Поманив за собой, пошла куда-то вглубь лавки. Они минули узкий коридор и очутились в просторной и темной жилой комнате. Положив сверток на стол, хозяйка открыла сервант и достала две жестяные коробочки. Из одной отдала талоны, а из другой — пачку папиросной бумаги, передавая которую крепко схватила Веспер за руку и, понизив голос, проговорила: — Не трогать ее, не перемешивать, отдать Шарлю ровно в том виде, что я отдаю сейчас! Звучало это настолько строго, что Веспер лишь молча кивнула. — Ну и отлично, милочка! — тут же повеселела мадам Канэ. — Сейчас налью водички. Вам б тут немного отсидеться, а потом в конце улицы на трамвай сесть. Если в кого попали — мост надолго перекроют. Я через второй этаж тебя выведу. Вернуться в мясную лавку вышло лишь к обеду, когда та была уже закрыта. Боши и местные полицейские проверяли документы чуть ли не на каждом шагу. В трамвае — так и вообще четыре раза. Веспер нервничала, хоть виду старалась и не подавать. Она купила отменного табаку и несколько пачек сигарет у мадам Канэ на случай, если кто-то из солдат или полицейских начнет спрашивать про папиросную бумагу, хоть и неплохо спрятанную. Когда она вошла с черного хода, то Шарль, похоже, заканчивал разделывать тушу. Веспер увидела его со спины; он как раз откладывал огромный нож. Без рубашки: лишь в нательной майке без рукавов, брюках на подтяжках и фартуке. Она успела отметить, насколько широкой и сильной была его спина, прежде чем он повернулся. — А! Виолет! — Он утер потный лоб. Взял со стола и без того окровавленную тряпку, чтобы вытереть ладони. — Я слышал про переполох у реки. — Да, да! — Веспер нервно начала расстегивать пальто, не в силах отвести взгляда от крови на уже немного посеревшей ткани бывшей наволочки или простыни. — Там... стреляли. — Стреляли? — в голосе Шарля мешались озабоченность и испуг, тогда как его глаза говорили, что он давно все знает. И что ему очень не понравилось то, что произошло. Уже наверху, умывшись и надев рубашку, Шарль поставил чайник и включил радио. У Веспер тряслись руки, сжимавшие сумку. Ей показалось, что Шарль усмехнулся: — Вам в пальто не жарко, мисс? Спохватившись, она вскочила, уронив сумку на пол, потянулась было, но ее жестом остановил Шарль: — Снимите пальто, оставьте у себя в комнате, успокойтесь и вернитесь. Проговорил он это все таким уверенным тоном, что Веспер молча вышла и, как только поняла, что сердце больше не норовит выпрыгнуть из груди, вернулась. Ее сумка уже стояла на столе, а Шарль нес заварочный чайник и две чашки. Без блюдец. Вот уж кого-кого, а его точно в шпионаже на британцев уличить невозможно: ни молока или сливок, ни блюдец... Матушка бы точно высказала ему все в лицо. Но матушка была в Лондоне, и с началом войны делами Веспер особо не интересовалась, так что та оставила агенту Картер открытки на Рождество, Пасху и матушкин день рожденье, которые следовало отправить из Оксфорда согласно расписанию. Не успев присесть, Веспер тут же получила коньяка во все еще дрожащие пальцы. — Это от нервов. В его голосе послышалась... забота Старшего брата. Интересно, его поэтому так называли? Его губы тронула улыбка, и в уголках глаз появились морщинки. Веспер крепкий алкоголь особо никогда не пила, но коньяк казался довольно мягким. Шарль, усевшись напротив, смотрел выжидающе, но молчал. — Ах да! — спохватилась она и полезла в сумку. — Мадам Канэ сказала не трогать, и я не трогала, честно! Все, как она мне передала! Аккуратно взяв папиросную бумагу, Шарль отсчитал несколько штук и отложил, зажег свечу и поднес одну. Веспер так и думала — невидимые чернила, хотя им рассказывали, что американцы для тайных посланий чего только не используют, и разбавленная кровь — не самая диковинная основа, но не все варианты доступны женщинам-агентам. Шарль уже дочитывал текст на последней из отложенных бумажек, когда заметно помрачнел, задул свечу, устало потер ладонями лицо и резко поднялся. — Как все не вовремя, — проговорил он себе под нос с еще более резким среднезападным акцентом, чем обычно. — Твою ж мать! Он так внезапно стукнул кулаком по буфету, что Веспер вздрогнула. — Простите, — проговорил он, не поворачиваясь. — Похоже, нас ждут крайне непростые дни. Почему-то еще в Татч-Барн казалось, что все дни по другую сторону пролива — непростые. Им постоянно говорили, что расслабляться никогда нельзя. Веспер отпила уже почти остывшего черного чая, хотя «чай» — слишком громкое название для этого напитка. Шарль мерил тяжелыми шагами комнату, заложив одну руку за спину и явно о чем-то глубоко задумавшись, и очень хотелось спросить — о чем именно. Почти до самого открытия в три Шарль был в своей комнате. Веспер, в своей, пыталась читать, да вот все никак не получалось уследить за строкой. Что-то происходило, и, похоже, подробностями Шарль пока делиться не спешил. Отложив книгу, Веспер задумалась, кем же была мадам Канэ. Похоже, что связной. В табачную лавку могут заходить и офицеры, и работницы борделя. И тот же Жак... Удобно. Шарль показал, как заворачивать мясо в бумагу, и Веспер быстро наловчилась, так что к открытию лавки заняла место за прилавком рядом с ним. Минут через тридцать после открытия зашел бош мрачного вида. Они с Шарлем ему учтиво кивнули, он кивнул в ответ и встал в углу, словно следя, чтобы никому ничего лишнего не передали. Стоял он молча, не двигался даже. Когда пришло время закрываться — он снова кивнул и вышел, ничего не спросив. Уже наверху Шарль сказал, что скорее всего тот приходил посмотреть на нее, нового человека. Сказал, что волноваться нечего и, извинившись, уверил, что до утра ее беспокоить не будет, пожелал доброй ночи. Веспер, лежа в постели, слышала и как он ушел, и как вернулся до начала комендантского часа, успел на девятичасовой выпуск новостей на радио. Не позвал ее. Хотелось было обидеться, но все следующие дни Шарль все больше и больше давал информации о том, как работает сеть, что и кому стоит передавать. Они на велосипедах выбрались за город, и он везде ее представлял, как свою помощницу. Люди, обычно очень серьезные, скупо здоровались и впивались в ее лицо взглядом, словно пытаясь запомнить все до мельчайшей детали, чтобы потом не перепутать. Веспер пыталась запомнить их. Очень скоро Веспер стала возить посылки не только мадам Канэ, но и к баржам, и на пару ферм за городом. Передавала записки на вокзале, на рынке. Мило и скромно, опуская глаза, улыбалась бошам, в основном — молодым мальчикам, которые тут же начинали шептаться. Каждый вечер на протяжении двух месяцев они с Шарлем в его комнате слушали радио. И обсуждали следующий день. К ноябрю листья опали, но ивы вдоль Сены все еще скрывали от лишних глаз. Высокий широкоплечий блондин нервно вышагивал вдоль берега, заложив руки за спину. Он ее заметил издалека, и Веспер спешилась со своего велосипеда. После обмена кодовыми фразами, блондин резко перешел на английский и, сразу за характерным произношением, как у Шарля, она заметила и некоторые схожие черты лица, а потом поняла, что и поза его похожа, и мимика. — Если бы не острая нужда, мэм, я бы не стал Старшему брату телеграфировать аж через Лондон. Но британского агента нужно спасать. В него несколько пуль всадили под Парижем. У нас дня три есть: его подлатали немного, но этого недостаточно. Нужно до Дьеппа сегодня везти... Пока раненый британский агент прятался на барже, пришвартованной за городом, Веспер доставила сообщение, и Шарль вскоре покинул лавку, оставив ее за главную. Теперь Веспер умела и принимать, и разделывать туши, хоть и не нравилось ей это, да и силы требовало определенной, и вести учет. Так что Шарль изредка исчезал на полдня. Чем именно он занимался — Веспер не знала. Но сейчас он точно отправился договариваться насчет машины. Баржи обычно вставали на удалении от города, так что если кто и заглянет — то лишь случайно. Уже в городе боши досматривали всех внимательно, правда еще в Татч-Барн им рассказывали про особых умельцев с тайниками, чуть ли не целые семьи вывозивших по Сене. Но чаще — вставали, докладывали о встрече. Иногда, как и теперь, — через Лондон. И дальше уже путь шел по земле. До Дьеппа, Довиля, Гавра или одного из небольших городков, вроде Руайаля-лез-О. Веспер уже думала закрывать лавку, сведя все записи, как колокольчик над дверью зазвенел. Она подняла голову и увидела боша в форме гауптштурмфюрера СС. Одного. Выглядел он моложаво. — Добрый день! Чем могу помочь? — по-французски обратилась к нему Веспер. — Да и не знаю, — ответил он по-немецки, осматриваясь: — Такая привлекательная помощница мясника и одна... Веспер поджала губы и вежливо улыбнулась. — Простите, я не говорю по-немецки, но если вам нужен какой-то особый заказ, то я запишу... И вы только скажите, как вас зовут и куда его доставить? Сделаем быстро! У нас лучшее мясо в Нормандии! — протараторила она. Изобразила даже легкое смущение. Ухмыльнувшись, бош чуть расслабился, посмотрел на Веспер и заговорил на неплохом французском: — Не стоит беспокоиться. Нас прекрасно кормят. Хотел просто заглянуть в лавку, фройляйн. — И как вам? — все так же дружелюбно спросила Веспер, стараясь никак внешне не выдавать, что сердце бьется где-то в горле. — Мило, — улыбнулся бош. — Зайду еще. Как только он вышел, Веспер выдохнула. Нарочито не спеша, она вышла из-за прилавка, перевернула табличку на «закрыто» и, заперев дверь, бросилась в свою комнату. — Пойнтдекстер, — мрачно произнес Шарль, как только Веспер рассказала про незваного гостя. — Это он раскрыл сеть в Лионе. Взял пару девчонок из Сопротивления и выпытал все, что ему было нужно. Одна, говорят, умерла, другую выпустил — и она под поезд сиганула. Он просто чудовище. Похоже, что наши юные сопротивленцы доигрались. Если он в Лионе всех переловил, то в нашем небольшом городке — и подавно справится. Поднявшись, он достал бутылку коньяка, предложил Веспер, но она отказалась: — И правильно. — Шарль, выпив, вытащил карту и развернул ее на столе. — Вот тут будет ждать автомобиль. Из того, что мне передали, милю агент пройдет. Вам не нужно провожать их. Вам нужно лишь показать на их карте точку. И немедленно возвращаться в город. Соберите там букет, если найдете чего — на всякий случай. Вам нужно вернуться до начала комендантского часа. — А если им будет нужна помощь? — К... Клод — парень опытный. Он тут тоже с самого начала. — Вы же братья? — не удержала Веспер вопрос, крутившийся на языке. — Вас это не касается, — холодно отрезал Шарль. Чуть помедлив, продолжил мягче: — Но вы крайне внимательны. Срезав камышей и связав их в букет, очутившийся в корзине на руле, Веспер поехала к барже, повторяя про себя кодовые фразы, которые надлежало передать. Чем ближе она была — тем тревожнее становилось: казалось, будто никого нет на борту, и что поездка совершенно напрасна. Но внезапно показался Клод, осмотрелся и, удостоверившись, что никто за ними не наблюдает, достал карту. Веспер хотела было начать светскую короткую беседу, но встретилась с его нетерпеливым взглядом, и, найдя нужную точку, указала пальцем: — Тут вас будут ждать. Идти на север. «Не подскажете, успеваем ли мы на вечерний поезд до Парижа?» Ответ: «Пешком вы не успеете, но я могу довезти до следующей станции». — Даже не знаю: желаю я с вами встретиться или нет, мисс! Но благодарю! Отсалютовав, он направился к барже помочь раненому. Веспер заметила коренастого мужчину средних лет, держащегося за бок. Клод подставил ему плечо, а она поскорее забралась на велосипед и поехала, думая, видела ли этого агента в Татч-Барн... На подъезде к городу послышался шум автомобиля. Веспер сбавила скорость, чтобы казалось, будто она на прогулке. Ехала машина точно в направлении пути Клода и раненого агента... Встав посреди дороги, Веспер сбросила цепь, вытерла пальцы платком, и даже успела закурить, изобразив глубочайшую растерянность, когда машина затормозила рядом. Раз боши не начали, угрожая оружием, требовать освободить дорогу, то ехали они явно не за раненым агентом. — О, боже мой! — запричитала Веспер, заламывая руки. — У меня цепь слетела. Я не представляю, как до комендантского часа добраться в город! — Не волноваться! — Совсем молоденький симпатичный кареглазый офицер показал ладонь и вылез из машины. — Мы — починить! Говорил он с ужасным акцентом, но улыбался, и Веспер улыбнулась ему в ответ, начиная тараторить: — Понимаете, я так хотела украсить комнату букетом, который сможет пережить зиму, поехала за камышами, и вот так неудачно слетела цепь... — Не волноваться! — повторил офицер и обратился к своим по-немецки: — Давайте поможем фройляйн с велосипедом! Она спешит в город! Достаньте инструменты! Пока один из бошей осматривался, держа оружие в руках, двое других, переругиваясь, чинили несложную поломку, но и офицерчик что-то там подкручивал, встав коленом в пыль. Заняло это у них минут пять — Веспер то и дело поглядывала на часы, а офицерчик, изредка бросая на нее взгляд, уверял, что она успеет… И, наконец, отряхнув брюки и широко улыбаясь, он указал на велосипед: — Готово! Ехать! Но, словно что-то вспомнив, преградил путь и насупился. — Имя? — Виолет Лурье! — Фредерик Цоллер! — внезапно снова подобрел он, когда Веспер уже схватилась было за сумочку, чтобы достать документы. — Благодарю, Фредерик Цоллер! — с этими словами она села на велосипед, улыбнулась в ответ через плечо и начала крутить педали, краем глаза смотря, куда поедут боши. И да, они свернули в противоположную сторону от вектора движения Клода с агентом… Лишь на третий день радиоэфир позволил выдохнуть: — И, в заключении, хотим поблагодарить нашу слушательницу из Оксфордшира Джоанну — ее посылка прибыла к нам в редакцию! Мы крайне тронуты такой заботой! — А ты молодец, — Шарль опустил ладонь Веспер на плечо. Он улыбался, да и глаза — то, на что следовало обращать внимание агенту, — смотрели на нее как на младшую сестру, что ли. Веспер не смогла сдержать улыбки в ответ. Она непосредственно помогла выбраться раненому агенту: она его видела. Это было чем-то осязаемым. И раньше в их лавку заходили агенты, чтобы получить дальнейшие указания, но в середине декабря зашла Жозефина, с которой Веспер делила комнату в Татч-Барн. С самого начала они не имели права использовать свои настоящие имена, только выдуманные. Но Жозефина, оказавшаяся в особняке чуть раньше, очень помогла Веспер на первых парах: рассказывала, кто есть кто, объяснила, что лучше есть половину того, что дают, чтобы еще больше быть похожими на голодающих француженок. Джо вообще, как казалось Веспер, была прирожденным агентом: внимательная, с хорошей памятью и прекрасным актерским талантом. Ну и с передатчиком она обращалась лучше всех. Так что сейчас Веспер, потеряв дар речи, смотрела на нее, даже не зная, на каком языке начать разговор. — Я слышала, — насмешливо начала та на французском, и в ее черных глазах плясали шальные искорки, — у вас тут можно раздобыть хрящей. — Истинно так, — ответила Веспер, стараясь не рассмеяться. — Боже! Джо! — Джоанна! Они бросились навстречу друг другу. Краем глаза Веспер видела, как Шарль перевернул табличку и запер дверь. — Господи! Я так рада тебя видеть! — по-английски сказала Джо, чуть отстранившись, но не убирая ладоней с плеч Веспер. — И я тебя! У Веспер в голове не укладывалось, что Джо только добралась до Франции. Она же во всем была лучше. Лучше всех! — Так это вы должны в Париже и пригородах привести в порядок шесть передатчиков? — довольно сухо спросил Шарль тоже на английском. Он стоял у двери, скрестив руки на груди и сверлил их взглядом. — Да, так и есть, — выпустив из объятий Веспер, подтвердила Джо. — Все запчасти уже на месте. Мне лишь нужно через вас туда добраться. — Пройдемте, — кивнул ей Шарль и тут же посмотрел на Веспер: — Пожалуйста, продолжайте заполнение бумаг. Веспер кивнула, хоть ей было и чертовски обидно. Ей очень хотелось поболтать с Джо, узнать, что же там, в Татч-Барн, и почему она только сейчас очутилась во Франции. Моя пол химикатом, Веспер почувствовала, что обида быстро ушла. Резкий запах, терзающий ее ноздри, отрезвлял. Шарль знал, что делал. Ни Веспер, ни Джо не нужно это общение, эти лишние сентиментальные связи, так что его решение выпустить ее, после инструктажа, через черный ход, пока Веспер закрывает день, — было хоть и неприятным, но логичным. Уже вечером, перед радиоэфиром, он посмотрел Веспер в глаза и произнес: — Что вы, что она, что я — всего лишь крохотные шестеренки в огромном механизме. И вот именно вы сейчас совершенно никак не взаимодействуете с Жозефиной. Личные привязанности очень мешают работе. Поверьте. Последнее прозвучало до того искренне, интимно даже, что Веспер стало неловко. Да, родной брат Шарля здесь же, но они напрямую не общаются. Не видятся. Это Рождество было самым сумасшедшим в ее жизни. Они с Шарлем прятали еврея, который чертовски хорошо скрывался, на чердаке, пытаясь договориться с теми, кто мог бы его вывезти. Уже взрослый мужчина, очень помогавший в Париже, работал под чужим именем и тут — на него донесли. Еле выбрался в тайнике баржи… То, что он благополучно добрался до Лондона, стало для них настоящим рождественским подарком. В новом, сорок четвертом году, все чаще во время девятичасовых включений говорили про недоставленные письма, посылки... И это если не пугало, то заставляло нервничать. Шарль, не стесняясь в выражениях, даже не притронувшись к коньяку, высказывал все, что думал про, в общем-то, детей, которые своими действиями доставляют очень много проблем. Правда Пойндекстер пока ловил совсем новичков из каких-то небольших групп. Но это явно было только началом. Становилось все сложнее: чем больше усердствовали боши, тем чаще несистемные сопротивленцы совершали теракты, и тем активнее действовали боши: проверяли документы, устраивали внезапные облавы в кафе и публичных домах, досматривали прямо на улицах. Чертов замкнутый круг! Заложниками которого были британские и американские агенты. Иногда брали при общей проверке и тех, кто обеспечивал, как когда-то Веспер, помощь по приезде. Они с Шарлем очень близко принимали это. Не обсуждали, все понимая. Одним вечером Шарль посадил Веспер перед собой, налил пастиса и, смотря в лицо (явно выпив), сказал, что впереди будет слишком жарко, и он может обеспечить ее эвакуацию домой. Веспер не обиделась. Она — оскорбилась! Выложила все, что думает. А Шарль лишь рассмеялся, хлопнул ее по плечу и напомнил про цианид. Это было странно, некомфортно, но Веспер тогда поняла, что в любой момент кто-то может прийти, и ей придется есть цианистый калий. И умереть. Не очень приятно. Все шло своим чередом в один из дождливых январских вечеров: они слушали радио у него в комнате, когда сверху, на чердаке, послышался шум. Шарль достал из тайника люгер и жестом показал Веспер отойти в ванную. Она кивнула и, стараясь ступать как можно тише, отошла ему за спину. Еще один пистолет был в тайнике под раковиной. Шарль на цыпочках подкрался к двери и бесшумно ее открыл. Не зря постоянно смазывал и петли, и щеколду маслом. Веспер показалось, что на чердаке кто-то закрыл окно. Похоже из-за ливня они даже не услышали, как то открыли. Достав пистолет и приведя его в рабочее состояние, она продолжала прислушиваться. Сверху упало что-то тяжелое и раздалось приглушенное: — Твою ж... По-английски. — Ша-арль, — снова послышалось сверху. — Мне нужна помощь! Не убирая пистолет, тот вышел в коридор и опустил лестницу на чердак, показав Веспер оставаться на месте. Через пару мгновений он прокричал: — Что б тебя! Виолет, ставьте горячую воду и достаньте аптечку! Она тут же наполнила и поставила чайник на горелку и достала небольшую аптечку с полки в ванной, когда в дверях показался Шарль, на плече которого буквально висел Клод. Тот был белее мела и прижимал окровавленную тряпку к животу, но, заметив ее, слабо улыбнулся. — О, спасительница то... — Молчать можешь?! — сквозь зубы процедил Шарль и бросил быстрый взгляд на Веспер: — Посмотрите, не заляпал ли он кровью коридор и чердак. Возьмите сразу тряпки внизу, которые и так в крови. Сам же он потащил Клода к ванной. — На улице так льет, что по кровавым следам точно никто не пойдет. — Заткнись, а! Веспер вылетела из комнаты с фонарем и помчалась вниз по лестнице. Набрав тряпок, она побежала наверх. На чердаке было мокро, но следы крови она заметила лишь на окне, выходившем во двор. Ни на полу чердака, ни на лестнице ничего не было, кроме влажных следов. Подумав, она открыла окно, пуская непогоду. Если что, то можно будет сказать, что она искала на чердаке что-то (осталось придумать что) и решила немного проветрить, а то все было чересчур пыльным. Забыла закрыть, а сегодня, когда начался ливень, уже Шарль пошел закрывать. Похоже на легенду. Мокрые следы были лишь от одной пары ботинок, и, казалось, примерно того же размера, что носил Шарль. Когда она вернулась в комнату, радио работало чуть громче, чем обычно. Клод в одних брюках сидел на краю ванной, пока Шарль, стоя на коленях, пинцетом что-то доставал из многочисленных порезов. — Плесните, пожалуйста, стакан красного вина, — бросил он, не поворачиваясь. — И поставьте еще чайник. Молча выполнив оба поручения, Веспер села за стол, понимая, что, если ее помощь еще понадобится, то Шарль скажет сам. Он уже накладывал швы. На торсе Клода и без того хватало старых шрамов. Как и Шарль, он был крепко сложен. Явно силен и ловок. Поймав себя на мысли, что слишком долго на него смотрит, Веспер отвела взгляд. За окном продолжал лить дождь, а на улице не было ни души. Когда чайник вскипел, Шарль уже сворачивал большую аптечку, хранившуюся у него под постелью. Обычно можно было обойтись малой. Поднявшись, он брезгливо посмотрел на мокрые окровавленные тряпки, некогда бывшие рубашкой и курткой Клода, сейчас представлявшие из себя бесформенную кучу. Затем он окинул взглядом Клода, чей голый торс и предплечья были перевязаны белоснежными бинтами, и обратился к Веспер: — Достаньте ему, пожалуйста, из моего шкафа брюки под ремень, одну нательную майку и свитер. — И, уже Клоду он скорее даже приказал: — А эти портки снимай давай. Они и в крови, и в дерьме каком-то. — Ну прости, — довольно бодро ответил Клод, зазвенев пряжкой ремня. Веспер его не видела, ища нужное в шкафу Шарля. — Знаешь, когда тебя сначала подстрелили, а потом ты вынужден выпрыгнуть в закрытое окно третьего этажа... Иди ты, Шарль. — Не начинай, а, — устало отозвался тот. — Мы и так потеряли сегодня нашего местного радиста. Она с нами два года работала! — И все ее шифровки я успел прихватить, — усмехнулся Клод. Найдя все, что просили, она повернулась. Мокрое, прилипшее к телу белое белье Клода просвечивалось, и Веспер быстро перевела взгляд на Шарля. — Так мы без связи? — Боюсь, нам придется просить передавать сообщения наших друзей в других городах какое-то время. У меня есть связной за городом. Но это все равно не каждодневный вариант. Клод взял протянутую одежду. Веспер обратила внимание, что его лицо по цвету больше не напоминает античные мраморные изваяния. Выудив из кучи мокрых и кровавых тряпок какие-то блокноты, Шарль, посмотрев на них внимательно, бросил в камин. Влажные бумага и картон зашипели. — Тряпки пока унесите в тайник в холодной комнате. Завернув все в старую простынь, Веспер отправилась вниз. Из отрывков разговоров она поняла, что, похоже, убили их радистку, когда с той находился Клод. И то, что они с Шарлем совершенно точно братья. Никакой прямой связи с Лондоном... И боши сейчас точно обыскивают город. Когда она вернулась, свет в комнате был приглушен, радио тихонько работало, а Шарль с Клодом смотрели, как догорают блокноты радистки. — Я все сделала, — отчиталась она, заперев за собой дверь. — Утром нужно будет отвезти сообщение за город, — проговорил Шарль, не отрывая взгляда от пламени. — Правда по такой погоде — дороги размоет к чертям собачьим. А доставка с фермы у нас через два дня... — Ничего, — попыталась придать жизнерадостность голосу Веспер, но поняла, как жалко это прозвучало. Она хотела было что-то еще сказать, как снизу раздался стук в дверь. Очень грязно выругавшись, Клод уставился на Шарля. Тот мгновение смотрел на него прежде, чем тихо, но быстро и уверенно произнести: — Так, ты прячешься в ванне, прям ложись в нее — на чердак уже не доковыляешь. Возьми пистолет — Виолет его оставила на раковине. В жестяной баночке на окне — цианид. Кивнув, Клод захромал к ванной комнате. — А вы раздевайтесь до белья и залезайте под одеяло! — с этими словами Шарль начал расстегивать рубашку. Пальцы еле слушались, но Веспер, оставшись в одной комбинации и поняв ход мыслей Шарля, убрала грязную посуду в ящик, достала пару бокалов и уже початую бутылку красного. Боши все настойчивее стучали, и, пока Шарль, крича, что идет, спускался, она налила в них вина, поболтала, вылила, оставив немного на дне. Глотнула еще прямо из горлышка и, оставив бутылку на столе, залезла на кровать. Боши уже стояли в лавке, и, похоже, что тот Пойндекстер обратился к Шарлю на французском. Она слышала все приглушенно, но Шарль явно все двери оставил открытыми не просто так: — Простите за столь поздний визит, хер Бернар, но от нас ускользнул опаснейший преступник. — У нас тут тихо было, — Веспер показалось, что Шарль ответил нервно. — Да, конечно, но вы не против, если мы осмотримся, поговорим с вашей помощницей?.. — О, мсье, сейчас совершенно не лучшее время для разговоров со столь юной мадмуазель... — У нее в комнате так этим вечером свет и не зажегся... — Но она дома, поверьте... — И где же? — Мужчине не пристало про такое говорить... — Так где она?! Послышались шаги, Веспер пощипала щеки, потому что ей по ощущениям казалось, будто вся кровь отлила от не только лица, но и всей головы, и теперь ее сердце не могло с ней справиться. Натянув одеяло повыше, она замерла. В открытых дверях сначала показался Шарль, опустивший голову, а затем и Пойндекстер. Быстро окинув комнату внимательным взглядом светлых глаз, задержавшись на столе и распахнутой в ванную двери, он коротко кивнул Веспер, затем — Шарлю. И молча ушел. Закрыв за бошами, Шарль поднялся в комнату и, приложив палец к губам, чтобы Веспер точно заметила, запер дверь. Погасил весь свет, оставив догорать камин, в блокноте размашисто написал: «Они будут следить. Надо остаться в комнате!» Веспер кивнула и указала на ванную. Пошла вместе с Шарлем. Клод лежал, скрючившись, и часто дышал. В одной руке он сжимал пистолет Веспер, а в пальцах другой — цианид. После того, как они помогли ему вылезти и уложили в кровать, Шарль постелил на полу и было заикнулся, что поспит сидя, но Веспер напомнила, что сон рядом еще не тождественен блуду. И что Шарль Бернар утром должен быть бодрее бодрых. Согласившись, он настоял на том, чтобы легли они головами в противоположные стороны. Каждое утро Веспер ездила на ферму за городом, каждое утро она отвозила сообщения и получала. Прикрывая это все доставкой свежего филе. На велосипеде, утопающим в грязи после дождей. А еще ей теперь приходилось отыгрывать возлюбленную Шарля: они видели, как посетители лавки смотрят на них, и не ясно, кто из тех — шпион бошей, а кто — просто и так про это распускал слухи. Они с Шарлем были по-настоящему хороши. Клода поселили в комнату Веспер. Одна из ран воспалилась, так что Шарлю с Веспер пришлось пару ночек попотеть. И Клоду имело смысл отоспаться. Комната была закрыта на фальш-замок. Веспер каждый день ставила у двери еду, а Шарль вечером, до радиоэфира осматривал раны и обычно, очень грубо, но тихо ругался. Еще грубее — когда Клод пытался заявить, что здоров и готов вернуться в поле. Но через неделю, когда в предрассветных сумерках город утонул в густом тумане, Клод все-таки ушел. Уже из радиоэфира они узнали, что он благополучно добрался до Лилля. Еще через несколько дней Шарль радостно сообщил, что есть новый радист, так что передавать информацию в Лондон будет намного проще. Веспер выдохнула: ей все тревожнее было перевозить сообщения за город: боши досматривали внимательнее, чем раньше. Да и все-таки агентов ловили и изучали, как те прячут, как шифруют послания. От папиросной бумаги пришлось отказаться — в Париже взяли кого-то из Сопротивления, он не успел принять цианид и все-таки сломался. Но к мадам Канэ Веспер ходила так же часто: за табаком. И, ко всему прочему, ей казалось, что все-таки слежка может быть, так что привычным маршрутам и распорядку дня она не изменяла. Как-то раз, выходя из табачной лавки мадам Канэ, Веспер столкнулась с офицером, который еще осенью помог с велосипедной цепью. Он узнал ее, заставив про себя выругаться. Широко улыбнулся, одернул форму и, выпрямившись по струнке, учтиво кивнул: — Фройляйн Виолет Лурье! Как хорош этот день! Вы выглядеть удивительно! Как небо над Сеной, идущее к весне. — Фредерик, — рассмеялась Веспер, коснувшись его руки, будучи в ужасе от того, что он помнил ее имя. — Боже! Ваш французский стал не просто лучше, но и образнее, чем у многих моих знакомых! — Вы льстить! — На его скулах выступил заметный румянец, и он опустил глаза. — Что вы! Не-ет! Правда! Откровенно говоря, после того случая на дороге, она высматривала этого офицера на улицах их небольшого городка, но видела лишь раз еще в конце декабря у отеля, где расположилось Гестапо. — У меня не так много практика. Я бы хотел иногда просто говорить... — По его взгляду Веспер поняла, что говорить он хотел с фройляйн Лурье. Она скромно улыбнулась. Бош словно занервничал: — Нет-нет! Не думать, что я про что-то этакое... Просто говорить! Кофе? Вы любите кофе? Я знаю, где хороший. — У меня есть жених. — Так... хорошо! Жених — это хорошо! Семья! Я просто — говорить... — Мне сегодня нужно помочь в лавке. Как насчет завтра? Можно вместе позавтракать, если вы не заняты. — Не занят! — обрадовался бош. — Нет, я несколько дни тут. Можно завтракать! Где? — Давайте в семь ровно. Напротив церкви Сэн-Уэн есть несколько мест, открывающихся пораньше. Не теряя зрительного контакта, Веспер достала сигарету и не успела поднести ее к губам, как бош уже чиркнул спичкой. — Благодарю, Фредерик, — прикурив и затянувшись, выдохнула вместе с дымом она. — В этой лавке сейчас лучший табак в Нормандии. — Я не так часто бывал в городах последнее время. Верить. Так, до завтра? — Да, — улыбнулась Веспер. — Семь. — Семь ровно, церковь Сэн-Уэн! — До завтра! Бош сделал шаг в сторону, пропуская Веспер, кивнул снова и быстро спустился по ступенькам к мадам Канэ. — Так, все-таки нужно платье, — заключил Шарль, закрывая холодную комнату. — Хорошо, что вы поддержали легенду про наши отношения. Но, мне кажется, из этого боша можно выжать и что-то полезное. Подыграйте! После закрытия лавки Шарль куда-то ушел почти на час, но вернулся со свертком. Он принес ношенное, но красивое платье василькового цвета, подчеркивающее цвет глаз Веспер, а в скромном вырезе ключицы и шея смотрелись очень неплохо. Село платье почти идеально, но кое-что подшить все-таки имело смысл. Этим Веспер и занялась. Утром перед ней встала сложная задача: выглядеть, словно она шла на свидание, но при этом — ни в коем случае не выглядеть, будто шла на свидание. Старые чулки, сбитые туфли, потрепанное пальто. Подумав, Веспер все-таки решила надеть красный берет. Бош ждал ее за столиком у окна в месте, куда Веспер ни разу не заходила. Уже заказал шикарнейший завтрак с круассанами и сыром, даже фруктами. — Виолет! — Вскочив, он начал помогать ей снять пальто. — То, что вы тут — это большое спасибо. Благодарность! Я и до пытался звать людей говорить... Но — не хотят. Он придвинул стул и позвал официанта. — Вы обещали кофе, и я бы хотела кофе. На тарелках и так слишком много еды. — Слышать? Кофе мдмзл! Как только официант ушел, Веспер улыбнулась бошу: — Ваш французский правда стал лучше, но где вы пропадали с самой осени? — О! Вы меня искать? — Просто не замечала в городе, — тут же ответила Веспер, чтобы бош не успел себе всякого напридумать. — Хотела отблагодарить за ту помощь с велосипедом. — А. Я был в деревнях. Искал шпионов, — последнее сказал он на немецком и тут же осекся. Забегал глазами, но, похоже, так никого и не найдя, достал портсигар. — Курить? — Давайте, — улыбнулась Веспер и достала из протянутого портсигара сигарету. Бош дал прикурить. — Так что вы делали в деревнях? Он замялся. — Что, искали евреев и тех, кто им помогает? — поймав взгляд, Веспер продолжила: — Так и я считаю, что вы все правильно делаете. И жених мой, Шарль... — О, я знать Шарль Бернар, — просиял бош. — Так все у вас удалось в этих деревнях? — Закинув ногу на ногу, Веспер отпила принесенного кофе. — И правда хорош! — В деревнях могло быть лучше, да вот партизаны, конечно, мешали. Мы вот одного поймали рядом. С город рядом! — Я слышала, что вы хорошо справляетесь. — Пытаться, — ухмыльнулся бош. — Гауптштурмфюрер Пойндекстер легко ловить жидов и партизан! Ловить, пытать и убивать! Веспер стало так мерзко, что она почувствовала, как подкатывает к горлу. Вымученно улыбнувшись и извинившись, что хотела было помыть руки, направилась к уборной, всеми силами стараясь не спешить. Как только она открыла дверь — ее вывернуло. Ополоснув рот и поправив прическу, она готова была возвратиться за столик, но замерла у двери, услышав выстрел и звук бьющегося стекла. Распахнув дверь, она увидела на полу тело боша, под головой которого растекалась темной лужей кровь. Она не стала убегать и дождалась, когда в кафе прибудут другие боши. Ее допрашивали недолго и на месте. Веспер плакала, рассказывала, как ей помог Фредерик, когда у нее сломался велосипед, как он был приятен в общении, и как ее жених-коллаборационист поддерживает то, чем занимаются СС. Один из бошей предложил ее довезти до лавки, и она не стала отказываться. Когда Веспер выложила все Шарлю — она услышала самые ужасные ругательства в своей жизни. По его информации этот бош на днях поймал совсем какого-то мальчишку, подсыпавшего то ли чистящий порошок, то ли еще что в суп бошей. Работал тот на кухне в гостинице за городом, где расположились офицеры, ну и, после того, как все они слегли в лазарет, Пойнтдекстер направил своих цепных псов, те нашли злоумышленника, ну а тот — запытал его до смерти. Говорят, мальчик действовал один. Ну или так и не сознался. А сегодня — была месть. Шарль сказал, что ему нужно срочно уехать на несколько дней. Если будут спрашивать — то к тетушке в Руайаль-лез-О под Дьеппом.