Данила 23:14
Вы куда съебали то?
Дарья 23:16 В магазин , скоро будемДанила 23:16
Можешь пж по дороге в аптеку зайти?
Дарья 23:17 Могу , а зачем ? Пока Кашин набирал своё следующее сообщение, шатен тихо буркнул что-то себе под нос, переворачиваясь со спины на бок. Убедившись, что с тем всё в порядке, Даня вновь развернулся к себе, дописал и отправил то, что хотел. Вскоре стало понятно, что если он и дальше будет сидеть, согнувшись в три погибели, позвоночник его действительно не выдержит. Недолго думая, Кашин аккуратно подтянулся к изголовью, помогая себе руками. Упав на подушку слева от Руслана, Даня наконец-то почувствовал облегчение, пускай и не надолго. Осталось только дождаться Даши, а дальше ясно будет. Тушенцов лежит к нему спиной, тяжело и громко дыша, и от этого Даня себе места не находил. И вроде не друзья они с ним, — наоборот, враждуют, — и Кашин-то не сильно претендует на роль приятеля, и Руслан его наверняка знать не хочет, но слушать это всё равно было невозможно. Спокойно шатен пролежал недолго, уже через несколько минут он снова лежал на спине, разглядывая стену напротив. По телу временами всё ещё проходит легкая дрожь, свои тики парень намеренно переводит на руки или на ноги — ни к чему лишний раз смущать Кашина. Тихое и хриплое «Руслан» послышалось откуда-то слева. Шатен повернул голову на звук, встречаясь с глазами Дани. Взгляд у Тушенцова стеклянный и уставший, но если Кашин сейчас же не избавится от камня на душе, то просто задохнется. — Слушай, я понимаю, что сейчас не лучший момент. — Даня начал, лишь выждав небольшую паузу. Слова подбирались с трудом, с большим, блять, трудом. — Типо да, ты пьяный, и я сам нихуя не соображаю, но завтра, когда ты протрезвеешь, с тобой вообще невозможно будет разговаривать. — Кашин периодически опускал взгляд, поэтому не заметил той слабой улыбки, что появилась на лице у Руслана в этот момент. Кто бы мог подумать, что Даня о нём такого мнения. Хотя, может, он и прав. — Короче, бля, — Кашин потирает переносицу, чуть жмурясь. Извинения он в рот ебал. — Прости, что нагнал на тебя. Я буквально на днях узнал, кто на самом деле натворил ту хуйню у меня в подъезде. Мне стоило… Стоило, блять, немного подумать, прежде чем делать выводы. Извини. — Да пошёл ты. Даня бы никак не среагировал, если бы не легкий смешок в чужом голосе. Вновь посмотрев на Руслана, Кашин встретился с его улыбкой. И, что примечательно, именно улыбкой, а не усмешкой, как это бывает обычно. Кивнув скорее самому себе, нежели Тушенцову, парень вновь перевел взгляд, переключаясь на свои мысли. — Дань. — Шатен решил дождаться, пока собеседник вернет взгляд, и он вернул, правда как-то очень резко, но да ладно. — Я себя с тобой тоже как еблан вёл, поэтому мы квиты. Даня снова кивнул и снова отвернулся. Кажется, у Руслана с извинениями дела обстоят даже хуже, чем у Кашина. Остается надеется на то, что теперь будет проще. Минута, другая, и вот уже Даня слышит тихое сопение рядом с собой. Свет никто так и не выключил, поэтому тот всё ещё горел из-за спины шатена. На последнего Кашин особо не смотрел: ну спит и спит, чего там разглядывать? Глаза Дани были направлены в одну точку, куда-то перед собой, но смотрел он, естественно, сквозь мебель и стены. Сам того не заметив, парень задремал. С этого момента до его пробуждения прошло, как ему сначала показалось, всего несколько секунд, но на деле же продрых он не меньше получаса. Поначалу Даня не понял, от чего проснулся: вокруг было всё так же тихо и спокойно. А потом, когда в коридоре снова зашумели, он всё-таки понял. Кашин постарался подняться с кровати быстро, при этом не разбудив Руслана. Убедившись в том, что у него, кажется, получилось, Даня вышел за дверь. В тот же самый момент в квартиру буквально ввалились Юлик и ещё кто-то, да с таким грохотом, что проснулся бы кто угодно. Кажется, это была та девушка, что пару раз забегала на кухню. — Бля, ребят, потише. Пожалуйста, потише. Я Руслана только уложил. — Даня говорит вполголоса, потому что громче тупо не получается, протирает глаза, облокачивается на стену, чтоб хоть как-то удержаться на ногах. Юлику и его подруге похуй: они не могут подняться на ноги, только звонко смеются с какой-то херни, в упор не замечая Кашина. — Он как, в порядке? — С кухни послышался голос Даши, а потом появилась и она сама. Куртку девушка, видимо, снять ещё не успела. — Вроде того. Жить будет. — Даня поправил рыжие пряди, замечая у девушки столовую ложку в одной руке и пачку энтеросгеля — в другой. — Держи, ты просил. Аспирина не было. — Даша выглядит уставшей, но это и неудивительно. Ей ещё, между прочим, с двумя пьяными уёбками разбираться, даже Кашину, например, и то — с одним. Поблагодарив девушку, Даня хотел было вернуться обратно к Руслану, как вдруг сообразил ещё кое-что. Парень отвел Дашу в сторону, подальше от продолжавших орать Юлика и Маши, — да, Даня наконец-то понял, как ту звали. — Слушай, Даш, Руслан до дома точно не дойдет, да и доедет с трудом. — Кашин бросил взгляд в сторону Онешко. — Как думаешь, Юлик не будет против, если он останется на ночь? — Даня старался говорить тише, чтобы не создавать больше шума, при этом умудряясь перекричать «больше двух говорят вслух» доносящееся со спины. — Конечно нет! И ты оставайся, Дань. Кто-то должен за ним присмотреть, а у меня, вон, эти двое. Кашин многозначительно кивнул, хотя по лицу было видно: насчет своего ответа он не уверен. — Правда, Дань. Если что, то под мою ответственность. — Девушка улыбнулась, кладя руку на плечо Кашина. Наверное, она права. Точно права. Да и сил добираться до дома у Дани было едва ли не меньше, чем у Тушенцова. Возвращаясь в родительскую спальню, Кашин старался быть максимально тихим, но, войдя, понял, что смысла в этом уже никакого нет. — Разбудили всё-таки? — Даня сам так и не понял, была ли в его интонации досада или издевка, но Руслан в ответ только утвердительно что-то промычал, не поднимая взгляда. — Ладно, так даже лучше. — Выдохнул Кашин, закрывая за собой дверь. На шатена он какое-то время не смотрел, однако отчетливо чувствовал на себе его взгляд, знал, что своими словами заинтересовал его и привлек внимание. Хотя нахуя — сам так и не понял. Даня подошёл ближе, присаживаясь на кровать рядом с Русланом — тот в свою очередь тоже приподнялся, теперь смотря на собеседника в упор. Кашин поставил вытянутую коробку на пол, одной рукой доставая оттуда инструкцию, а в другой зачем-то держал ложку. — Бля, как его пить-то? — Хрипел парень себе под нос, пока шатен рассматривал его руки. До Руслана вообще не доходило, что происходит, а всё потому, что мысли совсем о другом. — Похуй короче. — Даня отбросил бумажку куда-то в сторону, а дальнейших его действий Тушенцов не помнит: он был загипнотизирован веснушками на чужой щеке. Очнулся Рус только тогда, когда между ним и Даней оказалась ложка с какой-то белой жижей. — Нахуя? — Ешь давай, утром мне спасибо скажешь. Шатен перевел взгляд на Даню и обратно на полупрозрачную массу. С чего он вообще должен думать, что Кашин вдруг не решил его отравить? Снова смотрит на парня, а у того взгляд такой уставший, что от прежних мыслей шатена не осталось и следа. Кажется, Даня действительно хочет помочь. Взяв ложку с чужих рук, Руслан нахмурился. — Отвернись. — Чего? — Легкий смешок. — Да бля, отвернись. Светлые брови подпрыгнули вверх синхронно с уголками губ. В глубине души Дане очень хотелось как-нибудь пошутить, но он решил не мучить ни Руслана, ни себя, и молча отвернулся в сторону. Когда позади послышалось тихое кряхтение, Кашин развернулся обратно, забирая ложку, и снова прыснул смехом. Лицо Тушенцова просто надо было видеть. Знал бы Даня, что того чуть не вырвало в тот момент — не смеялся бы. — Ты специально настолько мерзкую хуйню выбрал? — Обижаешь. — Кашин отодвинул тюль, проверяя окно и оставляя возле него теперь уже ненужные ему вещи. — Ничего другого не было. Да и не такая уж она и мерзкая. — Руслан не видит чужого лица, но слышит улыбку. Падает обратно на подушку, накрывается пледом. Во рту остался неприятный вкус лекарства, но попросить Даню принести воды у него язык не повернется: тот выглядит слишком заёбанным, да и Руслан наверняка уже доставил ему максимум неудобств. — Вода нужна? — Кашин обошёл кровать, теперь вновь стоя возле двери, так что шатен слышал его со спины. — Нет, спасибо. Блять. Руслан закусил щёку изнутри, мысленно проклиная свой ёбанный характер и просто конченную тупость. — Ну я всё равно принесу, мало ли утром сушняк ебанёт. Неизвестно, увидел ли Даня его полное бессилия лицо или понял по интонации — или, может, вообще догадался, но дверь в комнату захлопнулась в ту же секунду. Кашин же точно не умеет читать мысли, так? Даня вернулся спустя пару минут, по дороге успев попиздеть с Дашей и помочь ей уложить Юлика. Кашин молча поставил стакан на тумбу возле окна и снова лег на кровать рядом с Русланом. Глаза слипаются от усталости, ещё немного и он провалился бы в сон, но рядом началось какое-то движение. Приоткрыв глаза, Даня пару секунд наблюдал за тем, как шатен, откинув голову и закатив глаза, чуть выгибается в спине, пока по телу проходит дрожь. Когда усталость Кашина вновь сменилась тревогой, Руслан резко пришёл в себя, будто ничего этого не было. — Это чё там, гитара? — Даня сейчас точно не вспомнит, что именно пишут сайты про помощь человеку с синдромом Туретта, но, кажется, про резкую смену темы не было ни слова. Плевать, попробовать стоит. — Где? — Руслан попытался понять, куда смотрит Кашин. — Вон. — Парень указал на гриф, что торчал из-за комода. — Юлик разве играет? — Он — нет. Но, может, родители? — Да, наверное. А что насчет тебя? — Даня повернулся лицом к шатену. — В смысле? — Играешь? — …нет. Даже если бы Кашин и не знал правильного ответа, то всё равно понял бы, что Руслан врёт. Потому что нельзя, блять, делать настолько долгие паузы при ответе на такой простой вопрос. Но Даня знает, что Тушенцов играет, пишет и чего только не делает. Только вот нахуя ему врать — непонятно. Как и то, почему гитару в этом доме хранят именно так. Шатен снова лег на бок, но на этот раз лицом к Дане. Руслан тщетно пытался заснуть, однако толком из этого ничего не выходило. Кашин тем временем, уже полностью забив на свое состояние, просто наблюдал как иногда подрагивают длинные темные ресницы и как еле заметно сводит уголок чужих губ. Вокруг вдруг стало так тихо, что аж непривычно. В коридоре закончилось любое действие, под окном перестали дрифтовать машины, соседи выключили телевизор. Даня готов был вот-вот раствориться в этой тишине, но в тот же момент Руслан открыл глаза, встречаясь с ним взглядом. Усталость не дала Кашину быстро среагировать, поэтому несколько секунд они молча глупо переглядывались. — Дань, если хочешь что-то сказать или спросить — вперед. Хватит меня взглядом сверлить. — Шатен спрятал глаза, за что Кашин был ему безмерно благодарен: по ощущениям он уже успел залиться краской от всех этих их неловких разговоров. — Как давно у тебя эта хуйня? — Тики в смысле? — Ага. — Сложно представить, насколько тяжело Дане давалось каждое слово. Вот вроде и интересно, и спросить дают, но проговорить всё, как оно есть, кажется чем-то нереальным. — С рождения. Смысл чужих слов дошёл до Кашина только тогда, когда они снова встретились взглядами. С рождения. Каждый. Божий. День. — Ебать. — Выдох. — Только не… — Мне жаль. — Да блять. — Руслан нахмурился, откидывая голову назад. — Не надо, окей? Всё нормально. В ответ Кашин кивнул, хоть и понимал, что собеседник этого не увидит. С одной стороны неловко, но с другой — хорошо, что Тушенцов не требует к себе жалости. Хорошо, потому что Даня никогда не умел её выражать, даже если сердце кровью обливается — никогда. — Можно встречный вопрос? — Валяй. Руслан закусил нижнюю губу изнутри. Вопрос немного странный, но не то чтобы всё происходящее до этого — норма. — У тебя по всему телу веснушки или только на лице? — Повезло, что он вовремя додумался заменить «еблет» на «лицо», иначе звучало бы совсем хуево. Даня сначала усмехнулся, видимо, подумав, что вопрос — шутка и ответа не требует. Однако встретившись с серьезным взглядом карих глаз, Кашин засомневался. — Да хуй знает. Наверное не везде, но много где. Пушистые брови на секунду чуть подскочили, прежде чем шатен приподнялся, левой рукой всё ещё опираясь на кровать, пока правая подрагивала на весу. Руслан точно не знал, что собирается сделать, и понятия не имел, зачем. На Дане надета легкая кофта с длинным рукавом, не заправленная в спортивки. Тушенцов сначала тянется к чужому поясу, затем тыльной стороной кончиков пальцев слегка приподнимает светлую ткань той самой кофты. Внизу живота тоже есть веснушки, причем достаточно яркие. А ещё есть рыжая блядская дорожка из волос, уходящая ниже в штаны, и отчего-то именно от неё у Руслана загорелось в груди. Но ненадолго: заметив это чувство, парень отдернул руку, словно от огня, и перевел взгляд на веснушчатое лицо. Даня завис, наблюдая за чужими действиями, вовсе не замечая, как одна рыжая прядь болталась перед глазами, которую Тушенцов вдруг решил поправить, убирая куда-то вбок. Кашин не сопротивлялся, не задавал вопросов — а если и делал это, то мысленно. — Красивый такой. — Руслан не должен был этого говорить. Он и не хотел, оно само как-то вырвалось… Даня в ответ лишь выдал звук, объединяющий собой «а?», «м?» и «что?» Тушенцов же не придумал ничего лучше, кроме как сделать вид, что ничего не было. В любом случае хуже уже не будет. Шатен снова лёг, как ни в чём не бывало, укрываясь одеялом и тихо шмыгая носом, чтобы хоть как-то заполнить звенящую и до ужаса неловкую тишину. — Погоди, я? — У Кашина голос сиплый и слегка отдаёт хрипотой, как у Руслана обычно. — Ну не я же. — Тушенцов не открывает глаз, будто ничего действительно не было, и он просто пытался заснуть всё это время. Ответа не было. Хотя Даня мог бы поспорить, хотя он и не часто брался оценивать чью-то внешность, особенно мужскую. В основном потому, что парни привлекали его меньше девушек, а девушки по ощущениям не привлекали вообще. Другими словами, для того, чтобы понравиться Кашину, нужно чётко попадать в область его вкусов. А так как собственных вкусов Даня сам не знал, сделать это было невозможно, даже если очень хотелось. Хотя мало кому хотелось. Так вот, Кашин навряд ли стал бы оценивать чью-либо внешность, но сейчас, при свете тусклой лампы откуда-то сзади, Руслан выглядел охуенно. Трава ли это, либо Даня просто раньше не обращал внимания — неважно. Сейчас Руслан красивый, и этого достаточно. — У тебя чё, нос проколот? — В ответ тихий смешок. — А ты что, только заметил? — Руслан улыбается, глядя на Кашина. — Ага. — Слова даются всё тяжелее с каждой секундой, голова трещит, глаза сами закрываются. — Тебе идет. — Спокойной ночи, Дань. — Рус собирается повернуться на другой бок, спиной к соседу. — Или ты съебешь? — Даша попросила с тобой остаться, но если ты… — Отлично. Спокойной ночи. — Поворачивается, выключает свет. Надо бы поспать, потому что организм уже явно не вывозит, и показывает это всем, чем может. И Даня бы давно уже отрубился, но мысли, что лезут в голову бесконечным потоком, слегка отвлекают от основной цели. И ладно бы просто мысли, но то были вопросы, на которые у Кашина не было ответов, и быть априори не могло. Почему Рус делал то, что делал? Почему не побоялся, не подумал, что Даня может отреагировать агрессивно? Руслан вообще думал?.. Прокручивая в голове одни и те же вопросы раз за разом, парень отключился. Точно не сказать, сколько он проспал, но ему абсолютно точно ничего не снилось. Однако счастье длилось недолго: спустя несколько часов — или минут? — Даня снова проснулся. Проснулся он отнюдь не сам, а от того, что его кто-то звал, причем негромко, но настойчиво. Открыв глаза парень первым делом понял несколько вещей: сам он лежит на спине, Руслан всё ещё справа от него — это раз. Звал и продолжает звать его именно Тушенцов — это два. На левой щеке Даня чувствовал чужую ладонь, а на правом виске — лоб. Руслан часто переходил на шёпот, повторяя одно и то же имя как молитву. — Что случилось? — Наконец выдавил из себя Даня. Шатен приподнялся, однако оставляя руку на бледной щеке. — Ты кричал во сне. — Разве? — Только сейчас Кашин заметил, как тяжело он дышит, как вздымается его грудь, как сильно бьется сердце. А ещё во рту всё пересохло. — Мгм. — Руслан кивает, но Дане это видно с трудом: что на улице темень, что в комнате. — Извини, разбудил тебя? — Забей хуй. — Шатен ненавязчиво поправил рыжие волосы, убирая руку и снова отворачиваясь в сторону, пока Кашин всё так же громко и тяжело дышал. Анастасия 09:35 а ты побольше сплетников и долбоебов всяких слушай — и не такое обо мне узнаешь))