Невозможности

Триша просыпается посреди ночи и смотрит прищуренными глазами на ожившую бабочку, которая кружит под потолком её спальни. Очень долго смотрит — секунд пять, не меньше — и только потом понимает, что её вообще-то надо выпустить, благо на улице тёплая тихая ночь, и дождя нет, ничего с ней не случится. Триша открывает оконную створку, дышит запахом далёкого фруктового сада, который ей всегда по-дружески приносит знакомый ветер, и только потом удивляется, зато за всё прошедшее время разом. Потому что никогда же такого не было, чтобы она проснулась ни с того ни с сего, сны её всегда любили и без причины не отпускали. А вот теперь ночь, причём не то чтобы такая уж поздняя, спала она совсем недолго, но почему-то сидит совсем одна в тишине и не засыпает обратно. И кажется, что ей срочно нужно выйти на улицу, иначе вот-вот случится что-то непонятное, но совершенно ужасное... Ох. Спорить сама с собой Триша не хочет, так что ей только и остаётся накинуть первое, что под руку попадётся, поднять упавшую коробочку с птичьим криком, которую она любит перед сном подержать в руках, и выйти в сад, ощущая себя довольно глупо. И что делать теперь? Искать Франка? Пойти в кофейню, сварить себе чаю и сочинить печенье, чтобы скоротать время? Или просто постоять в саду, понаблюдать, как чьи-то непутёвые сны ищут своих сновидцев, мечутся туда-сюда? Впрочем, стоит Трише сделать шаг, как решение тут же оказывается принято за неё. Чья-то лёгкая, но, видимо, очень сильная рука опускается ей на плечо и без усилий утаскивает её за угол флигеля и немного в кусты — словом, в самый настоящий тайник — и разворачивает. Её владелец смеётся от души, хотя смеха, конечно же, не слышно. Триша облегчённо вздыхает — ну надо же, это всего лишь Макс чудит, наверняка она и проснулась-то из-за него. Понять бы только, зачем ему это, но, наверное, не с её счастьем, так что она даже никаких вопросов не задаёт, молчит и ждёт, что будет дальше. Беззвучно хохочущий Макс убирает руку с её плеча, старательно придаёт своему лицу серьёзное выражение и молча указывает за угол пальцем. Смотри, мол, только осторожно — по крайней мере, так понимает его Триша и послушно выглядывает из-за угла в сад. Перед стеной тумана стоит невесть когда пришедший гость — непостижимый начальник Макса по имени Джуффин — и явно готовится сделать ещё шаг вперёд, в туман, на границу. Когда это он появился? И почему уходит прямо сразу? Триша оборачивается к Максу, готовясь завалить его вопросами, но тот лишь прижимает палец к губам и говорит еле слышным шёпотом: — Ты прости, что я тебя разбудил, но не могу же я один шпионить за своим начальством, пусть и бывшим. Нехорошо как-то. Нарушение субординации. С тобой — другое дело. И вроде лицо у Макса серьёзное, и глаза тоже, а всё равно каким-то образом понятно, что он по-прежнему от души хохочет. Триша всё ещё ничего не понимает, и мысли у неё в голове множатся, летают и бродят туда-сюда, и непонятно, каким чудом ей удаётся выцепить оттуда вопрос: — Это что же, он только пришёл и уже уходит? Она почему-то тоже шепчет, хотя гость уже сделал этот самый шаг, а потом ещё один, и совсем скрылся в тумане. Получается, ушёл? А зачем всё-таки приходил? И их в любом случае не услышит... Или может? Триша понимает, что окончательно запуталась, и только смотрит на Макса требовательно и жалобно — мол, объясни! — Никуда не уходит, не беспокойся. Уйдём сейчас мы, потому что некоторые встречи просто необходимо проводить без свидетелей, — он, кажется, не говорит даже, губы-то не двигаются... но Триша всё равно почему-то его слышит. — Вот посмотрим на то, как Джуффин вернётся, и сразу уйдём. Я просто очень хочу понять хоть что-то в этой истории. — Какой такой истории? — Долгой и, я так понимаю, грустной, хотя со стороны не скажешь... Триша, ты чувствуешь? Она хочет спросить, о чём это Макс говорит, и вдруг понимает, что у неё кружится голова, и перед глазами плывут какие-то медленные ленивые искры, совсем не похожие на те шустрые, что вечно убегают от костров и летают по улицам. Шерсть на загривке стоит дыбом, хотя её там, конечно, давно уже нет, и пальцы горят и подрагивают, как будто их кто-то долго растирал колючей тканью. Ей становится страшно и весело одновременно, как на качелях во время сильного ветра. — Чувствуешь, — довольным шёпотом констатирует Макс и поворачивает голову, глядя на туман. Его рука, явно действуя независимо от хозяина, хватает Тришу за запястье и держит крепко, почти болезненно — она бы запротестовала, вот только после этого у неё почему-то перестаёт кружиться голова, и она снова может смотреть вперёд, где, впрочем, ничего не происходит, но она откуда-то знает, что только пока. Сделав шаг в туман, Джуффин остановился на секунду и оглянулся назад. Сад Франка и Триши всё ещё просвечивал сквозь мокрые белые клочья, так что он недовольно нахмурился, шагнул ещё раз и остановился, прислушиваясь и, можно сказать, принюхиваясь. Всем своим видом показывал намерение стоять здесь, пока не врастёт в землю и не сольётся окончательно с туманом. Ждал. — Мог бы, знаешь ли, и выйти мне навстречу, — наконец сказал он негромко, но очень укоризненно. — Раз уж настолько приспичило повидаться, что меня твоё намерение аж из другого мира вытащило, изволь проявить хоть какую-нибудь приветливость. Я с этого места не сдвинусь, и не надейся. Третий шаг делай сам. — Дурак ты, сэр Джуффин Халли, — беззлобно фыркнул голос из ниоткуда. — Но ты прав, ради такого гостя грех не расстараться. Из тумана выступил человек в ослепительно белой рубахе и таких же штанах. Нарочито медленно сделал широкий шаг, оказываясь почти нос к носу с неподвижно стоящим Джуффином, откинул с лица пряди длинных светлых волос и спросил, сощурив на миг зелёные глаза: — Доволен, Чиффа? — Ещё чего не хватало, — в свою очередь фыркнул Джуффин, внимательно разглядывая собеседника. — Самый настоящий сэр Лойсо Пондохва, в кои-то веки никакое не зеркало — этих слов ты от меня ждёшь? Не дождёшься, не настолько я слеп. Хотя такая рожа, конечно, идёт тебе больше, чем какая угодно другая, которую ты мог бы к моему приходу нацепить. Я это всегда говорил. — Это ты так завуалированно назвал меня самым красивым человеком во Вселенной? Спасибо, если так, — усмехнулся Лойсо, неотрывно глядя в чужие глаза цвета пасмурного неба. — И, не поверишь, я этот облик не выбирал. Именно так я теперь и выгляжу... — Когда выглядишь хоть как-то, — закончил Джуффин. Лойсо кивнул и красноречиво развёл руками — мол, ты сам всё понимаешь. На несколько секунд повисло молчание, во время которого собеседники продолжали изучающе рассматривать друг друга. — Мало же в тебе осталось от того очень хитрого, талантливого и наглого лиса, которого я когда-то знал, — наконец заключил Лойсо. — Хотя куда больше, чем я мог бы ожидать. — Уж точно не меньше, чем осталось в тебе от Великого Магистра Ордена Водяной Вороны, — спокойно ответил Джуффин. — Туда ему и дорога, если честно. Если бы я тогда видел только его, то не влюбился бы в тебя, не надейся. Такая натура идёт тебе намного больше. — Взаимно, — до этого момента они говорили довольно громко, словно по-прежнему стояли на расстоянии в несколько шагов, но теперь Лойсо понизил голос до вкрадчивого шёпота. — По всем пунктам. — Какой я всё-таки молодец, что не стал тебя убивать, — облегчённо рассмеялся Джуффин. Облик Господина Почтеннейшего Начальника осыпался с него, как сухие листья под ураганным ветром, и улыбка его уже была не благодушной ухмылкой Тайного сыщика сэра Халли, а дерзкой и яростной усмешкой легендарного Кеттарийского Охотника. — Чиффа, — выдохнул Лойсо не то поражённо, не то восхищённо. — Сколько же всего я раньше в тебе не видел. Хотя оно было всегда, верно? — Главное, что видишь теперь, — мягко сказал его спутник. — В этом смысле твоя нынешняя суть выгодно отличается от бывшей... И всё же, что ты теперь такое, Лойсо? — То, чем никогда не стал бы, если бы довёл до конца свой изначальный план и не был остановлен одним невыносимо обаятельным типом. И, насколько я вижу, всё ещё не намного меньше похож на человека, чем ты. Устраивает тебя такой ответ? Ладно, сам знаю, что не устраивает, но другого у меня пока нет. Ты действительно молодец, что не убил меня, и ещё больше молодец, что заточил в то ужасное место и дал мне возможность познакомиться с Максом. Хотя как я на тебя первую дюжину лет злился — вспоминать смешно. — Ну почему же смешно, — Джуффин одним плавным и вместе с тем стремительным движением встал рядом с Лойсо и подхватил его под руку. — Уверен, что твоя месть должна была быть страшной. — Правильно думаешь. Но время меняет качественно и неотвратимо, — кивнул бывший Великий Магистр самого известного и жестокого из мятежных Орденов, бывший самый талантливый колдун своего времени, а ныне — весёлая и всемогущая сила, любезно принявшая человеческий облик ради единственного, кому когда-то дважды удалось её поймать. — И это, что бы ни думали на сей счёт философы и теоретики магических искусств, хорошая новость, — Джуффин с сияющими глазами и серьёзным лицом обнял Лойсо за талию и подтолкнул его в ту сторону, где, как он знал, находилась "Кофейная гуща". — Пошли, душа моя. Нам предстоит поговорить о многочисленных тайнах мироздания — например, о тебе, о Максе и об этом городе... — Действительно, самые таинственные существа, — фыркнул Лойсо и по-кошачьи потянулся. Джуффин покачал головой и продолжил, как будто его и не перебивали: — А вести важные разговоры я предпочитаю не в пустоте, где даже не на что посмотреть, а вот, например, в чужих садах. — Как это "не на что посмотреть"? Смотри на меня, — Лойсо повернул голову и на секунду спрятал лицо в изгибе чужой шеи. — Какие тебе ещё виды нужны? — Нет, тебя даже время не исправит, ты безнадёжен! — расхохотался Джуффин, делая первый из двух шагов в сторону сада Франка и Триши и увлекая за собой Лойсо. Тот поднял голову, принял вид оскорблённой невинности и тут же, махнув на это рукой, рассмеялся вместе со своим спутником. Ничего не происходит ещё несколько очень долгих, почти бесконечных минут. Макс начинает хмуриться, и Трише кажется, что что-то идёт не так, как он себе представлял... А потом её пальцы начинают гореть и дрожать с удвоенной силой, и из тумана выходят двое. Невероятный гость Джуффин в развевающемся серебряном плаще улыбается широко, разом помолодев на много-много лет, и обнимает за талию высокого незнакомца в ослепительно белой одежде, с длинными, очень светлыми золотистыми волосами. Лицо у незнакомца совершенно неповторимое — загорелое, хищное, с большими светло-зелёными глазами, до ужаса красивое, ни на что не похожее и вместе с тем почему-то смутно знакомое. Словно заходил уже этот человек в "Кофейную гущу", сидел за столиком у окна, ел шафранные коржики, а потом ушёл обратно в туман и не возвращался... Но Триша точно уверена, что никогда раньше его не встречала. Такое поди забудь. Эти двое между тем словно не замечают, что воздух вокруг них сошёл с ума, ночные стрекозы и юные ветра шарахаются в стороны, а деревья склоняются к ним, прислушиваясь. Идут себе спокойно, болтают о чём-то и смеются от души, причём как-то сразу понятно, что не над удачной шуткой, а просто от переизбытка силы, как объяснял кто-то из гостей, или ради того, чтобы быть бессмертными, как говорил строгий Шурф Лонли-Локли, хотя Триша, наверное, неправильно вспомнила, потому что непонятно, как вообще думать рядом с этими двумя, и зачем им что-то делать ради бессмертия, если и так очевидно, что оно им обоим обеспечено... Макс тихонько присвистывает и, когда Триша оборачивается к нему, говорит шёпотом: — Вот уж чего-чего, а такого я не ожидал. То есть вектор, конечно, определил правильно — что ещё могло статься с Лойсо после уничтожения Миров Мёртвого Морока... ты же помнишь эту историю, Триша? Она молча кивает и с новым пристальным вниманием изучает человека в белом. Вот он, значит, какой, этот загадочный и пугающий Лойсо, вот что с ним случилось, и вот почему Макс говорил о его судьбе с таким уважением. — Но с масштабом всё-таки ошибся, — продолжает тем временем этот самый Макс, потихоньку утаскивая её за руку ко входу во флигель. — Нет, но Джуффин-то каков! Понимаю, что ему во все времена рядом с этим его лучшим другом... или злейшим врагом? Или злейшим другом? Короче, рядом с Лойсо было интересно и нелегко, но насколько же рядом с ним должно быть интересно и сложно сейчас — даже вообразить не могу. "Каким другом? — думает Триша. — Каким врагом? Макс что, не видит?" — Ты что, не видишь? — повторяет она уже вслух, пугаясь собственной смелости, и изумлённо подмечает, что они, оказывается, уже на её пороге, а она и не заметила. Макс отвечает не сразу, сначала поворачивает голову в сторону вышедших из тумана. Наблюдает, как они неспешно идут, к счастью, не в их сторону, как человек в белом — Лойсо, его зовут Лойсо, да и человеком его, похоже, уже не назовёшь, сразу две ошибки сделала, Триша, ай-ай-ай — кладёт голову на плечо Джуффину, активно жестикулируя, как они в унисон хохочут, и как худая рука, драпированная серебристыми складками ткани, с чужой талии перебирается чуть вверх и тут же запутывается в светлых и даже на вид жёстких волосах. — А знаешь, пожалуй, вижу, — наконец говорит Макс, поворачивая голову обратно к Трише. — Спасибо, что сказала, я бы сам, пожалуй, далеко не сразу заметил... — Теперь ты понял эту историю? — любопытствует она, с изумлением чувствуя, что её глаза будто сами закрываются. — Что-то понял, что-то нет... Иди-ка ты спать. Объяснить я тебе всё равно ничего не могу — если сама что-то поймёшь, будешь молодец. А этим двоим мы сейчас точно не нужны. "Им сейчас никто не нужен," — мысленно поправляет Триша, но молчит и только смотрит, как Макс, подмигнув ей напоследок, разворачивается и уходит в кофейню, а распуганные было стрекозы снова подлетают поближе. Вернувшись в спальню, она почему-то не может уснуть, хотя чувствует, что устала. Выходить в сад, конечно, сейчас нельзя, это даже самому несмышлёному котёнку было бы ясно, поэтому она опять сидит в темноте, слушает и загривком чувствует присутствие какой-то невероятной и совершенно ужасной тайны. Что-то важное происходит сейчас за стенами её пристройки, вот ей и не спится... — Ты приходи ещё, Чиффа. Понятия не имею, что я теперь такое, но, как видишь, мне по-прежнему приятно твоё общество, — доносится до Триши звонкий молодой голос, позванивающий, как от едва сдерживаемого смеха. Звучит он так чётко и громко, что она испуганно вздрагивает и озирается, словно кто-то появился рядом и обратился к ней. Но, конечно, это не так. Чиффа — так Макс как-то раз назвал Джуффина, Триша помнит, а значит, и сейчас говорят с ним, не с ней. А она может лечь спать, потому что кошачьим своим чутьём понимает, что всё важное и страшное уже произошло. Ну и ветрам, конечно, спасибо, принесли ей самый важный кусочек разговора, успокоили. Теперь точно всё будет хорошо.