***
Равнины были гладкими, покрытыми цветами всех оттенков. Стоя среди них и любуясь панорамой, только рощи деревьев вдали, равномерно заполняющие сцену, загораживали вид на зеленую землю и голубое небо. Здесь не было ни заборов, ни домов, построенных руками человека, ни стен, ни редутов, ни линий на земле, которые люди называли границами. С рассветом яркие лучи весны и ароматы лета наполняли воздух. К вечеру в небе свистели осенние ветры, а зимой на небе появлялись яркие звезды. На земле обитало множество цветов и насекомых. В лесах жили водяные, зелень и разные звери. А на озере жили изящные фейри. Представления людей о рае были лишь имитацией этого островка на краю света, земли, на которую им навсегда было запрещено ступать. Легенды называли этот микромир «островом яблок»; землей вечной весны; утопией, которую никогда не смогут получить или достичь более мудрые звери; царством, нетронутым циклом падений и разрушений, наблюдаемых в большом мире; и странной землей, которая всегда существовала на протяжении всей истории человечества, но никогда не пересекалась с ним. Ее звали Авалон — и это было море звёзд в сердце планеты, место обитания души небесного существа, называемого Землей. — Нет… это не самое правильное выражение для описания такой вещи. Ведь это царство расположено как на высшем, так и на низшем плане нашего мира. Я бы сказала, что оно существует в той же самой точке и в том же самом месте, но смещено на несколько фаз. Перед ним стояли ворота, сложенные из грубо отесанного камня такой массивности, что напоминали Стоунхендж, а между ними лежала та же бесплодная равнина, что и раньше. На воротах была высечена единственная фраза: «Только безгрешные могут пройти». Моим глазам открылся чудный вид, этот райский островок находился далеко от человеческой суеты, бесконечных конфликтов и грехов. А тем временем, чарующий женский голосок, точно пение соловья, продолжил: — Останься здесь. Зачем страдать и мучиться, помогая другим, лучше веселиться и наслаждаться мирной вечностью. Действительно, человеческий мир полон злобы и ненависти, каждый день бедняки вынуждены страдать за кусок хлеба, а богатые ради мимолетного интереса могут сжигать деньги в коих так сильно нуждаются многие жизни, — на чужую потеху, что бы потешить свое Эго. — Мне казалось, что испытание будет немного… иным. Тяжко вздохнув, Широ обернулся назад, где посреди пышных зеленых кустов под тенью деревьев остался камень, а в нем золотой меч. Говорившего… или лучше сказать говорящей нигде и видно не было. — Этот меч… зачем он тебе? Предыдущий владелец оказался не очень доволен своим выбором, такая ноша уж слишком велика для смертного человека. На одной стороне райский сад и вечность, а на другой старый изломанный меч и жизнь, преисполненная адских мук. Разве это не та цель, которую ищут люди? Бесчисленные блистательные герои и славные властью цари искали этот дар. Мои босые ноги твёрдо и решительно шли вдаль от безмятежности и вечности обещанных сказочной феей. — Для чего? Осколки тех сломанных душ тоже исказили тебя изнутри, навеяли ложные сны и дурацкие мечты. Ты не сын Кирицугу или Котомине, и не послушник Амакусы. В чем смысл, ответь мне, о сын человеческий? Осторожно минуя густые кусты и хрупкие цветы, я увидел тот самый меч, но уже отличный от него клинок. Некогда славный яркий и блестящий металл потух, исчезла царская слава и героическая доблесть — ровно, как и та страна, тот народ, что поклялся защищать избранник, вынувший этот меч. Сохранилась лишь надпись: «Тот, кто сможет вытащить этот меч из камня, станет законным королем всей Англии!» ― Лучше хорошенько подумать, прежде чем вынимать этот меч! ― вновь прозвучал четкий красивый голос. Моргнув несколько раз, Широ увидел самого известного волшебника в мире, а также наставника своего слуги ― Мерлина, вот только… Девушка, что прекрасна как самые красивые цветы. Перед её красотой любой потеряет связь с реальностью и забудет про ненависть. Хотя её спокойное поведение производит впечатление мудрой личности, её полное отсутствие волнений и бесстрастный образ мыслей создают образ хладнокровного мага, не заботящегося о делах человеческого мира. Из-за чего невероятно трудно принять ее предложение: ибо оно переполненно фальшивой заботой и призрачной нежностью… На меня словно нахлынули воспоминания о том сне, что уже почти стерся из чертогов моего разума, о том самом дне из жизни молодой девушки и мага, ― о дне, когда хрупкая девочка взвалила на себя тяжесть эпохи, а вольный колдун исполнил свое пророчество. Волна меланхолии покрыла меня, словно морской прилив, утягивая в давно минувшие дни, подтверждая что это не сон — я довольно серьезно задал давно интересующий меня вопрос. — Хотел бы узнать о том, как ты очутилась тут, но могу и сам догадаться,***
— Как вы думаете, каким будет результат? Внезапно спросил священник, но она уже думала об этом. — Это неопределенно, — сказала она. — Этот тест зависит не от количества святой энергии, а скорее от менталитета человека. Это испытание невозможно завершить для эгоистов и простых людей. Из всех тестов, этот, без сомнения, самый трудный. Остальные священники и монахини согласно кивнули. Все именно так. — Тогда нам остается только ждать, — был достигнут единственный консенсус. Только через полчаса они почувствовали, что что-то не так. Все остальные испытуемые вышли из ворот в течение пятнадцати минут, максимум двадцать, но Широ все еще был там. На мгновение на лице Зеновии появилось обеспокоенное выражение, прежде чем она быстро спрятала его за равнодушной маской. Однако этого нельзя было сказать об Ирине. У нее все было на лице написано, ясно и без слов. Все это видела Гризельда, и это только усилило чувство безотлагательности, которое начало укореняться в ней. Это было ненормальным: с другой стороны мальчик тоже был не такой, как все, его не волновали детские игры и развлечения. Постоянно молился, тренировался и блуждал в одиночестве. Второе испытание — это вопрос душе. Без честности и справедливости, независимо от того, обладает ли кто-то великим источником света, как можно узнать, не упадут ли они во тьму? В качестве примера можно привести Фрида Селзена, церковного экзорциста, который стал маньяком после того, как потерял себя в собственной жажде крови и извращенном мышлении. Он был многообещающим новичком, его талант был не хуже, чем у ее дочери, но он сбежал и присоединился к падшим. К счастью, святой меч не попал в его руки. В конце концов, он провалился на этом же месте. Испытание для каждого создавало искусственный мир: но все они имели только одну цель, — поставить кандидата перед трудным выбором. Поэтому они каждый раз вспыхивали слабым золотым светом, но перед ним они открылись, словно зазывая обратно домой. Что все это значило? В каком мире находился Широ?! Уровень ощущений внутри слишком высок, поэтому каждый может получить даже психическую травму, это было самым опасным аспектом. Изначально победить невозможно, для людей это невозможно. Их оценка была составлена из душевных мук и внутренних переживаний из-за предстоящего выбора. Скажем, выбор между спасением любимой девушки и родной матери. Проверяются мотивы и цели его поступков. Это наихудшее испытание для зеленых и наивных юнцов, но чтобы это не повторилось в реальности, оно служит мотивацией для предотвращения повторения этих событий. Исключение составляли такие люди, как Фрид Селзен, у которых не было чувства вины после убийств. Она вырвалась из своих размышлений, когда звук шагов начал отдаваться эхом. Закончился ли суд? Не только ее взгляд, но и все повернули головы на звук. По мере того как устойчивый стук ботинок по полу становился все громче, с другой стороны показался мальчик. Его мирный лик и спокойствие в глазах заставило некоторых разочароваться на мгновение, пока табличка со счетом не засверкала пульсирующим знаком бесконечности. Их глаза готовы были вылезти из орбит. Она втянула воздух, в глазах поплыло. Такой счет был невозможен. Таким образом, это могло означать только одно: счет, который нельзя было измерить. Когда Широ стало неловко в тишине, именно Ирина Шидо невольно задала вопрос, который у всех на уме: — Ч-что там произошло? — Она спросила: — Какой выбор ты сделал? — её голос стал тише, когда она вспомнила свой собственный опыт, ее настроение стало мрачным. — Кого ты спас? Да, именно этот вопрос крутился в голове Гризельды. Кого спас Широ? Вне зависимости от того, какой мир отображал артефакт, он всегда представлял собой решение спасти одного или другого. Каков был его выбор? Она и процессия священников и монахинь внимательно слушали ответ. — Ну, — неуверенно почесал затылок Широ, все еще взволнованный тем пристальным вниманием. Однако он все равно ответил, как будто это было самой очевидной вещью в мире. — Если смотреть с этой стороны… то полагаю что всех. Один из старых умудренных опытом епископов с широко распахнутыми глазами выкрикнул общую мысль: — Н-невозможно, к-то-то должен быть принесен в жертву… — вначале грозно и пылко, но в конце тихо, словно комарик, закончил старик. — Да, вы правы. — Но тогда… — высказался кто-то другой из толпы. — Но кто сказал, что есть только два варианта? Вспомнились им строки из писаний и устыдылись они сами себя: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». (Евангелие от Иоанна 15:13) «Хотя я не очень люблю самих людей, но мне нравится человечество и этот мир», — подумал мальчик, когда вынимал тот меч. Именно это заставило ранее хрупкую душу затвердеть, и именно это стало источником яркого света, ослепившего престарелых епископов, Гризельду и всех других.