***
Гермиона оторвалась от своего учебника по зельеварению, и её губы тронула улыбка, когда она услышала приглушённые ругательства в общей комнате. Девушка ждала, уставившись на часы, висящие на противоположной стене. — Грейнджер! Она прикрыла рот рукой в попытке подавить смех, а затем закричала: — Что такое? — Не подойдёшь ли ты на минутку? — попросил Малфой. Судя по тону, он явно пытался сохранить терпение. Положив перо на стол, Гермиона встала со своего места и поднялась по короткой лестнице, которая вела в их спальни. Она подошла к комнате Малфоя, заглянула внутрь и обнаружила, что он смотрит на неё, сощурив свои серые глаза. Он махнул рукой на свою кровать с балдахином и спросил, растягивая слова: — Что это? Проходя вглубь спальни, Гермиона прикусила костяшки пальцев, чтобы удержаться от смеха. Она чувствовала на себе пристальный взор Малфоя. — Это твоё свежее постельное бельё, — сказала она, имея в виду простынь, скомканную на голом матрасе. — Я взяла на себя смелость предупредить домашних эльфов, прикреплённых к нашей комнате, что в течение следующей недели нам не понадобится их помощь. Малфой сжал челюсти. — Как заботливо с твоей стороны, — сказал он приторно-сладким голосом. Он шагнул к Гермионе и, подняв скомканную изумрудно-зелёную ткань, потянул за соединённые края. — И как я должен расстелить эту чёртову штуковину? Гермиона игриво пожала плечами. — Похоже, тебе придётся разобраться самому. В конце концов, ты же сказал, что вполне можешь справляться и без магии. — Она одарила его улыбкой. — Разве что ты не готов отказаться от нашего пари. Он впился в неё своим сверкающим взглядом, и Гермиона тут же напряглась от осознания: они были наедине, в его спальне, прямо у его кровати. В её голове пронеслись непрошеные мысли. И фантазии. Она тяжело сглотнула. — Я бы участвовал в этом бессмысленном эксперименте более охотно, если бы ты согласилась на мою первую просьбу, — тихо протянул он, ухмыляясь. Гермиону затопило тепло. Малфой прочистил горло. — Но нет. Я не доставлю тебе удовольствия такой лёгкой победой. Она задалась вопросом, продумал ли он свою речь заранее. Но Малфой всё и всегда продумывал заранее. Поэтому она просто улыбнулась. — Ты умный, так что, думаю, разберёшься. Тебе осталось продержаться всего шесть дней. Малфой смотрел ей вслед, пока она выходила из его спальни.***
Вернувшись из библиотеки на следующий день, Гермиона застала Малфоя сидящим за рабочим столом в их общей комнате. Он грыз сырую морковку, уставившись на свиток пергамента и нахмурив брови. Она подошла ближе, посмотрела, чем он занимается, и только потом села на своё место. На столе перед Малфоем стояла тарелка с ужином, и Гермиона едва не засмеялась, когда увидела её содержимое. У них имелась полноценная мини-кухня с достаточным количеством продуктов, а Малфой неохотно ел какие-то закуски: сырые овощи, хлеб с маслом и несколько кусков сыра. — Выглядит аппетитно, — язвительно сказала Гермиона. Малфой бросил на неё хмурый взгляд. — Ты же знаешь, что всё равно можешь есть в Большом зале, — предложила она, — потому что для этого не надо использовать свою магию. Откусив кусочек морковки, Малфой закатил глаза. Его губы искривились в подобии усмешки. Гермиона, вероятно, могла бы пересчитать по пальцам количество раз, когда она действительно видела, как Малфой ел в Большом зале в этом году. На самом деле он вообще редко общался со своими однокурсниками, и Гермиону не покидала мысль, не было ли это связано с его прошлым. Но она никогда не считала нужным спрашивать об этом, и, очевидно, он никогда не хотел рассказывать сам. — Я предпочитаю тишину, — наконец ответил Малфой и засунул в рот кусок сыра. Проглотив его, он добавил: — И я был бы признателен, если бы ты перестала издеваться. На её губах расцвела дразнящая улыбка. — Ты мог бы просто научиться пользоваться плитой, — не удержавшись, тихо произнесла Гермиона. Малфой стиснул зубы и снова уставился в своё эссе. На долю секунды она даже испытала сочувствие к нему. Да, Малфой не умел делать какие-то простейшие вещи, но Гермиона знала, что ему, в общем-то, было особо и незачем учиться всему этому. Он же не просто чистокровный. Он представитель волшебной элиты, привыкший, что за него всё делают домашние эльфы. Гермиона до сих пор помнила, насколько неуютно ей было, когда она впервые очутилась в магическом мире. Вот почему она заставляла себя учиться всему самостоятельно — чтобы никто и никогда не смог назвать её недостаточно одарённой. Гермиона понизила голос и спросила: — Хочешь, я научу тебя кое-чему, чтобы ты завтра смог приготовить себе нормальную еду? Он не отрывал взгляда от страниц, но всё же перестал бегать по строчкам. Его челюсть была напряжена. Обычно Малфой был уверен в себе, и оттого было ещё более удивительно, как сейчас в нём боролись гордость и нерешительность. — Честно говоря, это очень похоже на приготовление зелий, — продолжила Гермиона, но получилось мягче, чем она планировала. Наконец серые глаза Малфоя встретились с её, и он щёлкнул языком. — Ладно. Думаю, это не повредит. — Тогда давай, — с неуверенной улыбкой сказала она и проигнорировала странное чувство, появившееся в груди, когда уголки его губ приподнялись в ответ.***
На третий день пари Гермиона едва не врезалась в Малфоя по пути в общую комнату. Он, в квиддичной форме и с раскрасневшимся лицом, шагал по коридору — прямо на неё, когда она завернула за угол. С губ Гермионы сорвался удивлённый писк, когда она налетела на Малфоя (более крупного, чем она сама), но он поднял ладони и схватил её за руки, спасая от падения. — Что ты делаешь? — спросил Малфой, резко распахнув веки и нахмурив брови. — Просто гуляю, — немного задыхаясь, отозвалась Гермиона. — Мне нужно было забрать несколько книг из библиотеки. — Почувствовав укол смущения, она добавила: — Извини, я была так погружена в свои мысли, что не услышала, как ты идёшь. Малфой едва не фыркнул; он всё ещё держал её за предплечья. — И почему я не удивлён. — Ты летал? — спросила она, не сумев сдержать любопытство. Насколько ей было известно, Малфой даже не стал пробоваться в команду Слизерина по квиддичу. Но, возможно, ему просто и без того хватало обязанностей старосты мальчиков. Наконец Малфой отпустил её и провёл рукой по растрёпанным волосам. — Да. — С его лица исчезло всякое веселье, и он изогнул бровь. — Это помогает справиться с любым стрессом. И это то, что я действительно могу делать и без своей магии. Гермиона хихикнула на его выпад и съязвила: — Тебе осталось продержаться всего четыре дня. Малфой сузил глаза. Он стоял достаточно близко, чтобы она могла видеть серебристые искорки в его серых радужках. — Это пари было чертовски глупой затеей. — Это была твоя идея, — выдохнула она, изо всех сил пытаясь не засмеяться. Его губы изогнулись в кривой ухмылке, разжигая спираль желания внизу её живота. Мерлин, теперь, когда он перестал над ней издеваться, она могла признать, что он привлекателен. — Я знаю. И я всё ещё собираюсь победить. — Чисто технически, — тихо сказала Гермиона, глядя на него снизу вверх, пока они шли по пустому коридору, — а будет ли это считаться победой, если я помогла тебе разобраться в некоторых вещах? У Малфоя отвисла челюсть, и он покачал головой. — Хорошая попытка, Грейнджер, но ты сделала это по собственной воле. Так что это не имеет никакого отношения к законности моей победы. — Я всего лишь говорю, — продолжила она и рассмеялась, ступив на лестницу, которая вела в их общую комнату, — что это ставит под некоторое сомнение её справедливость. — Не ставит, — возразил Малфой, но на его лице всё равно медленно появилась улыбка. Гермиона открыла рот, чтобы что-то ответить. По телу внезапно разлилось тепло — она ощутила такую непринуждённость, словно они с Малфоем были настоящими товарищами, — как вдруг лестница пришла в движение и оторвалась от стены. Отвлёкшись на их разговор, Гермиона потеряла равновесие и споткнулась на полушаге. Малфой рефлекторно опустил руки по бокам от Гермионы, тем самым не давая ей упасть во внезапно образовавшийся лестничный пролёт, на три этажа вниз. И зажал её между собой и перилами. — Спасибо, — выдавила она и ошарашенно взглянула на него. Грудь Малфоя слегка вздымалась, но он нахмурился и сказал: — Ты всегда такая неуклюжая или сегодня просто особенный день? Гермиона не собиралась признаваться в том, как сильно его поведение выбивало её из колеи. Чем больше они общались и чем лучше узнавали друг друга, тем тише становился голос разума, без умолку твердящий: всё это — очень плохая идея. Она совсем ненадолго задержала взгляд на губах Малфоя, но тут же вернула его обратно — к его серебристым глазам. Когда лестница остановилась, Малфой всё ещё прижимал её к перилам, и Гермиона с запозданием поняла, что так ничего и не ответила. У неё во рту пересохло. — Просто особенный день, — прошептала она и, прочистив горло, добавила: — Спасибо. Ещё раз. Малфой закатил глаза и пробурчал: — Точно. Я не хочу брать на себя твои обязанности, если с тобой что-то случится. Но Малфой всё ещё стоял рядом, не двигаясь с места, и её окутал его дурманящий аромат. Гермиона вцепилась в перила по обе стороны от себя, чтобы не натворить ничего, о чём потом точно пожалеет. Он открыл рот, чтобы что-то сказать. Она снова скользнула взглядом по губам Малфоя. Он вздохнул и, оттолкнувшись от перил, преодолел остальные ступени. Поколебавшись, Гермиона всё же последовала за ним. Теперь им придётся идти более длинным путём, чтобы вернуться в общую комнату, и она почувствовала, как от этой внезапной перемены между ними бешено заколотилось сердце. — Что? — спросила она немного резче, чем хотела. — Ничего, — произнёс Малфой так же небрежно, как обычно. Словно оправдываясь за свой ответ, он добавил: — Я просто голоден. От этих слов Гермиону окатило волной раздражения. Сейчас между ними витало такое напряжение, что она просто не могла позволить ему уйти от разговора. Но по тому, как была сжата его челюсть и каким суровым был его взгляд, Гермиона поняла, что спора не выйдет. — Ладно, — вздохнула она, намеренно отстав от него, и обхватила себя руками. Она ожидала, что Малфой пойдёт без неё и дальше, но он, напротив, даже немного замедлился, чтобы поравняться с ней. Между ними воцарилось молчание, но почему-то ощущалось оно очень приятно.***
В начале учебного года Гермиона была озадачена тем, что из всех людей, которым могли предложить должность старосты мальчиков, этот пост достался именно Драко Малфою. Да и вообще решение назначить старост из числа студентов восьмого курса, а не седьмого, уже само по себе было достаточно спорным. Не говоря уже о том, что одним из старост стал бывший Пожиратель смерти. Многие студенты ― и, насколько Гермиона могла судить, некоторые профессора ― считали, что Малфоя стоит отправить в Азкабан вместе с остальными. Но единственным условием, которое выдвинули Малфою, являлось возвращение в Хогвартс. Гермиона была сторонницей того, чтобы давать людям вторые шансы, однако Малфой, по её мнению, использовал свои сполна. Вот почему Гермиону встревожило известие о том, что ей придётся жить со слизеринцем, и вот почему она с самого начала года большую часть времени проводила в гостиной Гриффиндора. А Малфой, похоже, избегал остальных слизеринцев. Из-за чего он чуть ли не поселился в их дортуаре. Хоть Гермиону и не очень устраивало такое положение дел, она уже смирилась со своим положением и возвращалась в комнату старост, только чтобы поспать. Однако в какой-то момент — Гермиона даже не была уверена в какой именно — старая вражда между ними начала угасать. У них, как у старост, было много совместной работы, к тому же они курировали префектов и составляли расписание патрулей. Однажды в середине года Малфой забыл взять на Древние Руны текст перевода, и никто из других студентов, даже с его собственного факультета, не стал с ним делиться. Тогда свой учебник Малфою одолжила Гермиона: поскольку в качестве дополнительного задания она брала у профессора Бабблинг более архаичный текст, ей был не нужен тот, что разбирали по программе. Протянув Малфою свою книгу, Гермиона впервые увидела в его взгляде благодарность. Это удивило её. Постепенно Гермиона осознала, что Малфой, каким бы невероятным это ни казалось, действительно старается. Она была в курсе, что он понимает всю серьёзность предоставленного ему шанса не только избежать Азкабана, но и завершить обучение. И поэтому к тому моменту, когда они начали нормально разговаривать друг с другом, у Гермионы почти не осталось сил для гнева или злости. Она просто приняла тот факт, что теперь Малфой — часть её жизни. И со временем их ранее напряжённые разговоры переросли во что-то большее. Она стала считать его своим знакомым. В какой-то миг Гермионе пришлось взглянуть в глаза суровой правде и признать, что она не против общества Малфоя. Теперь, когда до конца года оставалось всего два месяца, они оба проводили большую часть свободного времени в общежитии старост. А учитывая, что после уроков Гермиона часто оставалась в библиотеке, то обычно, когда она возвращалась к ужину, Малфой уже тоже был в дортуаре. На четвёртый день их не-очень-хорошо-обдуманного пари Гермиона столкнулась с Малфоем на кухне. Он, сложив руки на груди, стоял перед плитой и с прищуром разглядывал её. — Что ты делаешь? — подходя ближе, спросила она так тихо, чтобы не напугать его. Малфой покосился на часы. — Жду. Гермиона подошла к нему. Её рука почти коснулась его, но Малфой не отодвинулся. — Ты что-то готовишь? — Курицу. — Малфой смотрел настолько пристально, что она ожидала, что в любой момент что-то произойдёт. Он шагнул вперёд, открыл дверцу духовки и сузил глаза из-за бьющего в лицо пара. Гермиона увидела три куриные грудки без приправы, аккуратно разложенные на противне внутри. — Пытаюсь не сжечь её. — Давно поставил в духовку? Он вновь посмотрел на часы, скорчив гримасу: — Восемь минут тридцать семь секунд назад. — О Мерлин, — фыркнула Гермиона, сдерживая смех, — да не сгорит твоя курица, не обязательно стоять и постоянно проверять её. Малфой перевёл на неё взгляд, словно пытаясь понять, не дразнит ли она его, но затем подошёл к столу и опустился в кресло. — Ещё я приготовил салат, — продолжил он, смотря в сторону холодильника. — Замечательно! — воскликнула Гермиона, усаживаясь на своё место. Её охватило чувство, смутно похожее на гордость. — Это и вправду бесценный жизненный навык, но цель была не в том, чтобы заставить тебя научиться готовить. Просто пойми, не всегда рядом будут домовые эльфы, готовые сделать это за тебя. Он посмотрел на Гермиону. — Ты голодная? — Я подожду, пока ты не закончишь, — сказала она, бесцельно махнув рукой. — Я перекусила после занятий. Малфой на мгновение нахмурился, глядя на стол и кончиком пальца выводя узор по дереву. — Я приготовил на двоих. Но я не буду винить тебя, если не захочешь попробовать. От такого искреннего предложения сердце Гермионы на мгновение замерло в груди. Она взглянула на парня и опустила плечи. — Я ценю, что ты думаешь обо мне, Малфой. С удовольствием попробую. — Здорово. — Он криво усмехнулся и добавил: — Но ты должна убедиться, что курица готова, чтобы я не убил нас обоих. Её губы дрогнули, и она встретила его неотрывный взгляд. — Договорились.***
Приготовленная Малфоем еда оказалась очень даже ничего. Курица, на вкус пресная и сухая, в принципе была вполне съедобной. Гермиона продолжала всё так же учтиво улыбаться Малфою, хотя ей и понадобилось выпить полстакана воды, чтобы хоть как-то замаскировать послевкусие. Что же касается салата, то он выглядел простым, но, впрочем, был довольно вкусным. После ужина они перекусили виноградом и посплетничали о префектах, и Гермиона поняла: проводить время с Малфоем теперь ей нравится гораздо больше, чем раньше. Возможно, это было побочным результатом их странного эксперимента — ведь им пришлось узнать друг друга лучше. Гермиона смогла увидеть его слабые стороны, и это произвело на неё совсем не тот эффект, какой она ожидала. Дело было не в том, что Малфой просто саркастичный и бесчувственный. Иногда Гермиона видела его нерешительность, и это помогло ей понять, что на самом деле Малфой не такой уж и уверенный в себе человек, каким хотел бы казаться. Гермиона задавалась вопросом, насколько сложно было Малфою довериться и наконец-то открыться ей. Она, конечно, не могла отрицать того, что чувствовала каждый раз, когда он язвил или криво ухмылялся. Сейчас, сидя с ним в гостиной и беззаботно болтая, Гермиона впервые задумалась над мотивами его первоначального условия для их пари. Уж самой себе Гермиона могла признаться — Малфой ей интересен. И, возможно… теперь, когда она узнала его с другой стороны, Гермиона уже была не так категорично настроена по поводу совместной ночи. Но ещё больше она хотела узнать его как человека. Не как студента, не как старосту, не как «образ», который он хотел транслировать и в который все верили. А всё потому, что теперь она знала Малфоя достаточно хорошо, чтобы понять, что внутри он совершенно другой человек. Оторвавшись от своих мыслей, Гермиона заметила, что Малфой, нахмурившись, разглядывает её. — Что? — спросила она едва слышно. Он отвёл глаза. — Ничего. Забудь. Вмиг её охватило настолько сильное раздражение, что все мысли тут же испарились. — Ты не можешь взять и просто сказать мне забыть об этом. Что я теперь сделала не так? — Ничего, Грейнджер, — надулся Малфой. Собрав тарелки, он поднялся со своего места и поставил их у раковины. Затем он запустил руку в волосы и, словно убегая от неё, направился к лестнице. Гермиона вскочила на ноги и бросилась за ним. Каждый чёртов раз, когда она думала о нём хорошо… — Малфой! — позвала она, следуя за ним в сторону их комнат. Закатив глаза, он быстро развернулся на лестничной площадке, отчего Гермиона, резко остановившись, едва не врезалась в него. Малфой возвышался на несколько дюймов, глядя на неё сверху вниз. Он, сомкнув челюсть, продолжал молчать. — Ты не можешь просто… — она ткнула пальцем ему в грудь, — уйти в середине разговора, так и не сказав мне, что я сделала не так! Он долго смотрел на неё с нечитаемым выражением лица, а затем вздохнул: — Знаешь ли ты, Грейнджер, что в этом году ты была одной из немногих, кто согласился заговорить со мной? Гермиона удивлённо посмотрела на него, опуская руку. — Что ты имеешь в виду? Я видела, как с тобой разговаривает множество людей. Профессора, префекты… — Они вынуждены это делать, — подчеркнул он. — А я имел в виду по своему желанию. В воздухе повисла напряжённая тишина. Они молча разглядывали друг друга, пока Гермиона обескураженно обдумывала его слова. — Я не понимаю, к чему ты клонишь, — в конце концов тихо призналась она. — Разве мне не стоило давать тебе второй шанс? — Вероятно, нет, — фыркнул Малфой, усмехнувшись. — Дело в том, Грейнджер, что через два месяца мы окончим школу и, вероятно, никогда больше не увидимся. По какой-то причине, которую Гермиона никак не могла понять, от этих слов она почувствовала опустошение. — И… — он ненадолго прикрыл веки, — перестань смотреть на меня так, будто тебе что-то от меня нужно. Мы ведь оба знаем, что я ничего не могу тебе дать. Гермионе стало не по себе, а грудь словно сжало тисками. Он снова открыл глаза — в них плескалась ранимость, которую Гермиона совершенно не ожидала увидеть. Она уже хотела возразить ему, но, разомкнув губы, так и не смогла выдавить ни слова. А подумав о том, чтобы рассказать ему правду о своих чувствах, не смогла подобрать слов и для этого. Наконец на лице Малфоя появилась какая-то трудноразличимая эмоция — возможно, разочарование, — однако он тут же отвёл взгляд и, развернувшись, вновь направился в сторону своей комнаты. У Гермионы внутри всё съёжилось от страха, и она произнесла: — Ты продолжаешь говорить мне всякие гадости. — Малфой замер, повернувшись к ней, и Гермиона продолжила: — И я подумала, может быть, ты… — Я знаю, — тихо ответил он. — Но раньше ты не воспринимала меня всерьёз. И я не ожидал, что когда-нибудь это изменится. Сердце ёкнуло у неё в груди, и Гермиона прошептала: — Это значит, что я тебе не нужна? Малфой издал протяжный вздох и провёл рукой по волосам, не отводя взгляда от стены. — Это значит, что тебе не нужен я. С этими словами он ушёл в спальню. За тошнотворным стуком своего сердца Гермиона едва ли расслышала, как захлопнулась дверь.***
Следующий день дался Гермионе нелегко: она не могла ни на чём сконцентрироваться, потому что её тошнило из-за отказа Малфоя и собственного позора. Ей казалось, что Малфой плотно закрыл все возможные двери, которые они могли бы открыть вчера вечером. Гермиона проклинала себя за то, что решила, будто между ними действительно может что-то быть. Она ведь понимала, ещё в самом начале, что позволять себе влюбляться в него, — это плохая затея. Гермиона намеренно избегала его весь день — а это было нелегко, учитывая, что восьмикурсники всегда занимались вместе. И к тому же Малфой был единственным студентом, кто, кроме неё, посещал все предметы. Сейчас её впервые не заботил исход их пари. Если Малфой захочет колдовать — пусть. У неё не было никакого желания ни о чём его просить. Он и так изложил свою позицию предельно ясно. Ему было интересно дразнить и подначивать её только до того момента, пока она не начала проявлять к нему интерес. Гермиона должна была это предвидеть. И теперь осознание всей этой ситуации делало ей только больнее. Несколько раз она чувствовала на себе его пронзительный взгляд, но старательно смотрела вперёд, и каждый раз Малфой отводил глаза. После уроков Гермиона отправилась в библиотеку. Зная, что Малфой в их дортуаре, она только раз отлучилась на обед в Большой зал. Но потом девушка опять вернулась к стеллажам, которые всегда служили ей утешением. И впервые за несколько месяцев Гермиона специально не появлялась в их комнате почти до самого патрулирования — лишь бы не видеть Малфоя. К тому моменту, когда она — уставшая и физически, и морально — пришла из библиотеки, Малфой уже был в своей спальне. Гермиона рухнула в постель, желая, чтобы этот день поскорее закончился. Единственным утешением послужили слова Малфоя, промелькнувшие в голове, когда она уже засыпала: через два месяца их пути разойдутся, и она больше никогда его не увидит. На следующий день Гермионе повезло меньше. После ужина назначили собрание префектов, на котором ей надо было присутствовать вместе с Малфоем. Гермиона успешно избегала его весь день, а теперь у неё не осталось выбора, кроме как целый час терпеть его рядом с собой. Обычно они пытались действовать единым фронтом, но теперь она сомневалась, что справится с этим. Блондин проскользнул в комнату перед самым началом собрания, когда все префекты уже прибыли, и сел на своё обычное место рядом с Гермионой, сложив руки на груди. Гермиона уставилась в противоположный от него угол и нацепила на лицо улыбку. Началось собрание, на котором Малфой не сделал практически ничего полезного. Остальные присутствующие, словно чувствуя его плохое настроение, не задали ни одного бессмысленного вопроса, которые были обычными спутниками таких мероприятий. На самом деле, собрание закончилось гораздо раньше, чем обычно, и большинство префектов ушли ещё до того, как Гермиона собрала свои вещи. Малфой продолжал сидеть на месте, глядя на неё. Она же спешно запихивала бумаги в сумку, желая поскорее покинуть его общество. Наконец он нарушил молчание и протянул: — Я внёс пару изменений в расписание патрулей. — Хорошо, — произнесла Гермиона более хрипло, чем хотела. Перекинув ремень сумки через плечо, она направилась к двери. Тогда Малфой всё же поднялся на ноги. Шаг у Малфоя был шире, поэтому он догнал её у выхода и небрежно прислонился к двери, засунув руки в карманы. — Позволь пройти, — тихо сказала Гермиона, не в силах встретить его пронизывающий взгляд. Но он не отодвинулся — лишь тяжело вздохнул и уставился в потолок. — Грейнджер, я знаю, что ты расстроена из-за меня. — Я не расстроена, — отрезала она, скрестив руки. — Я просто хочу уйти. Он поджал губы. — Я думал, мы уже разобрались с этим. — Я тоже так думала, — отозвалась Гермиона; её ярость немного угасла. Она расправила плечи. — Но, как видишь, я ошибалась. Проведя рукой по светлым волосам, Малфой издал ещё один подчёркнуто долгий вздох. — Ты не можешь избегать меня вечно. Эти слова вызвали у неё новую вспышку раздражения. — Я не избегаю тебя, — прищурившись, возразила Гермиона. — Я всего лишь делаю то, что ты просил. Той ночью ты очень чётко дал мне понять, что думаешь об этой ситуации. Ещё раз закатив глаза, он тихо пробурчал: «Ладно» — и отодвинулся, чтобы она смогла открыть дверь. — Был бы признателен, если бы ты выслушала меня. Её накрыла новая волна стыда, и Гермиона опять испытала все те эмоции, которые были у неё два дня назад — в ту ночь, когда он отверг её. Она была не в силах смотреть на Малфоя, поэтому лишь продолжала сверлить взглядом стену. — Я расторгаю пари, — заявила она, перенося вес на одну ногу. — Пользуйся магией, если хочешь, меня это больше не волнует. — Грейнджер, — выдавил Малфой, и что-то дрогнуло в его лице, когда она перевела на него взгляд. На мгновение прикрыв веки, он продолжил: — Остался всего один день. Я не собираюсь сдаваться сейчас. — Тогда ты будешь единственным, кто участвует, — фыркнула она, потянувшись к дверной ручке. Малфой поймал Гермиону за запястье; его пальцы были удивительно нежными и тёплыми. Наконец, она подняла взгляд, и у неё перехватило дыхание. — Пожалуйста, выслушай меня, — тихо сказал он, а затем, поджав губы, добавил: — Ты, чёрт возьми, мой единственный друг здесь. Такое откровение и едва различимая нерешительность в его голосе всё-таки смогли пробить иллюзорные стены, которыми Гермиона от него отгородилась. — Хорошо, Малфой. Давай поговорим. Он выглядел уставшим, но она заметила это только сейчас. На его лице читалось напряжение; под глазами залегли глубокие тени. Распахнув дверь, Малфой жестом указал на проём. Гермиона выскользнула из кабинета, и он последовал за ней. Но он не проронил ни слова, пока шёл рядом, снова засунув руки в карманы. Они добрались до общей комнаты в неловком молчании, и лишь тогда Малфой, прислонившись к обратной стороне закрывшегося за ним портрета, заговорил: — Я облажался, ясно? — протянул он расстроенно. — Мне не стоило говорить того, что я сказал. Я не хотел тебя обидеть. Гермиона проглотила горечь, вызванную его словами; в ожидании его следующих слов она поставила сумку на стол. Он раздражённо фыркнул и, оттолкнувшись от стены, опять провёл рукой по волосам. — Ты просто… смотрела на меня так… — Он опустился на диван и вздохнул: — Неважно. — Ты прав, — отрезала она. От явного подтверждения его незаинтересованности Гермиону захлестнула волна стыда. Она смахнула горячие слёзы, скопившиеся в уголках глаз. — Пожалуй, это не важно. Гермиона уже собиралась уйти, когда Малфой вновь заговорил: — Я не это имел в виду. — Он не сводил с неё пристального взгляда, пока она не села на другой край дивана. — Я не силён в этом, Грейнджер. Сложив руки на груди, она пробормотала: — Ты ясно дал понять, что между нами нет ничего этого. Он внимательно посмотрел на неё. — Потому что я не понимаю, как ты могла даже подумать о таком. — О чём ты? — прерывистым шёпотом сорвалось с её губ. Он поморщился. — Ты заслуживаешь лучшего. Гермиона отвела взгляд, закусив нижнюю губу. Его слова осели грузом где-то внутри. Ей хотелось убежать в свою комнату и защитить свою уязвленную гордость, но в последние два дня она и так потратила слишком много сил. И хотя Малфой, по сути, закрыл все двери, которые могли открыться между ними, она устала прятаться. Он всё ещё был её другом. В некотором роде. Даже если она и не заметила, когда это произошло. — Я бы хотел довести пари до конца, — ровно сказал он, смотря в камин перед ними. Гермиона издала сдавленный смешок, теребя ткань дивана. — Потому что ты, конечно, думаешь, что выиграешь. — Потому что мы оба согласились с условиями и осталось меньше двадцати четырёх часов. Может, я хочу доказать, что вполне способен обходиться без магии неделю. — Он отвёл глаза в сторону, чтобы встретить её взгляд. — И да, я действительно думаю, что выиграю. Она со вздохом кивнула. — Хорошо. Мы оба согласились с условиями, так что, если ты победишь, мне просто придётся смириться с этим. Неужели всего шесть дней назад она думала, что патрулировать вместо Малфоя остаток года — лучше, чем провести с ним в постели одну ночь? Несмотря ни на что (в том числе на признания, которые он только что сделал), ей хотелось ударить себя. Даже если теперь он не был заинтересован в чём-то большем, то это было даже к лучшему. Малфой подавил широкий зевок тыльной стороной ладони. — Тогда увидимся завтра вечером. — Он поднялся со своего места, бросил на неё последний взгляд и произнёс: — Спокойной ночи, Грейнджер. При виде его скрытой ухмылки Гермиона тяжело сглотнула и прошептала: — Спокойной ночи, Малфой. Она смотрела ему вслед, не в силах унять нахлынувшее волнение.***
Гермиона два дня старательно избегала Малфоя по всей школе, но уже на третий поймала себя на мысли, что невольно наблюдает за ним во время уроков. За все эти годы она привыкла к тому, что Малфой использует магию для всего — неважно, насколько незначительного или ненужного. Их поставили в пару на Зельеварении, и она обнаружила, что следит за тем, как Малфой точными движениями нарезает корень кубиками и как тщательно он отмеряет, сколько раз надо помешать зелье. — Ну что, как думаешь, — тихо спросила Гермиона, когда в конце урока они разливали противоядие по флаконам, — ты бы смог бы прожить без магии? Малфой недовольно сморщил нос, но его глаза светились теплом. — Смог бы. Но не хотел бы. Гермиона прыснула от смеха. — Согласна. Ухмыльнувшись, он на мгновение посмотрел на неё. — Отдам тебе должное: маглы более способные, чем я когда-либо считал. Трудно делать всё вручную. — И всё же им как-то удаётся со всем справляться, — ответила она с насмешкой. Он толкнул её в плечо. — И всё же. Гермиона одарила его ухмылкой. Проигранное пари стоило того, чтобы услышать, как Малфой проявляет уважение к магловскому миру. — Сегодня вечером я приготовлю нам ужин в общей комнате, чтобы отпраздновать то, что ты изменил свои взгляды. — Я приготовлю, — сказал он, его лицо дрогнуло. — Мне это вроде как нравится. Гермиона уставилась на него. Малфой усмехнулся, покачав головой. — Удивительно это слышать. Его губы дёрнулись. — Не преувеличивай. — Я не могу. — Но затем её улыбка смягчилась, и Гермиона поймала его взгляд. — Я горжусь тобой, Малфой. На это он лишь закатил глаза и вновь коснулся своим плечом её. И Гермиона не могла сказать, было ли это случайностью.***
После занятий Гермиона задержалась, чтобы расспросить профессора Вектор о предстоящем занятии. Поэтому к тому моменту, когда она после занятий вернулась в их общую комнату, Малфой уже начал готовить ужин. Гермиона немного понаблюдала за тем, как он с невероятно сосредоточенным выражением лица подготавливает ингредиенты. Он посмотрел на неё, и тогда она удалилась к дивану. На журнальном столике стояли маленькие часы, отсчитывающие минуты до окончания их пари. Они словно издевались над ней теперь, когда оставалось всего два часа. Гермиону мучил вопрос, исчезнет ли эта лёгкость между ней и Малфоем после завершения спора. Задвинув эту мысль на задворки сознания, она решила почитать, пока Малфой готовит, и достала из сумки книгу. Примерно через полчаса он поставил на небольшой круглый стол в их мини-кухне две тарелки. Наклоняя голову к приготовленному ужину, Малфой с опаской посматривал на Гермиону. На самом деле Гермиона знала, что он умён. Да и после семи лет совместного обучения в школе она не могла не заметить, что обычно он схватывает всё новое довольно быстро. Но даже невзирая на это, её все равно удивил прогресс Малфоя. Ведь всего неделю назад, когда она вернулась в общую комнату, он ел только хлеб и сырые овощи. У Гермионы отвисла челюсть: перед ней стоял великолепного вида стейк с жареным картофелем и другими овощами, а также свежий салат. — Ты уверен, что приготовил всё это без магии? — спросила она, покосившись на Малфоя. Он вполне мог применить парочку заклинаний, пока она не видела. — Нет, — сказал он, разрезая стейк, — но я нашёл рецепт на кухне. Гермиона подцепила вилкой одну из картофелин и надкусила. Проглотив, она воскликнула: — Очень вкусно! Да у тебя талант! На его губах заиграла улыбка, но он лишь легкомысленно пожал плечами. — Ты была права. Это действительно не так уж и сильно отличается от приготовления зелий. Ингредиенты, температура и время. С одной лишь разницей — это съедобно. — Да, — согласилась она, — но большинство не может приготовить нечто подобное без большой практики. На это Малфой лишь ухмыльнулся и подцепил кусок с зубцов вилки. После восхитительного сытного ужина они сидели на диване, и взор Гермионы снова задержался на часах, стоящих на журнальном столике. До конца пари было всего пятнадцать минут. Следовало понять раньше, что Малфой не станет заключать пари, если не будет уверен в своей победе, но… Гермиона не жалела о содеянном. За какую-то неделю они стали ближе, чем можно было представить, и она увидела ту сторону Малфоя, о которой даже и не подозревала. Он сел рядом с ней и вытянул длинные ноги на столе. — Я же говорил, что выиграю, — сказал он, с прищуром смотря на часы. — Ты ещё не выиграл, — произнесла Гермиона, покорно вздыхая. — Но ладно, ты доказал, что можешь жить без магии. — Она покосилась на него и скривила губы. — Я так надеялась, что буду командовать тобой целых три дня. Остановившись на ней вызывающим взглядом, Малфой съязвил: — А я и не знал, что ты из таких, Грейнджер. Гермиона почувствовала, как тело окутало теплом. Да, после того разговора она знала, что лучше не принимать слова Малфоя за чистую монету. Хотя, очевидно, у них не совпадали мнения относительно его достоинств как личности, в данный момент у неё не было никакого желания возвращаться к этой теме. Поэтому Гермиона лишь выставила локоть в его сторону, но Малфой сидел достаточно близко, чтобы её рука в итоге уперлась в его. — Я полагаю, мне нужно проверить расписание патрулей, — сказала Гермиона, нахмурившись. Меньше всего ей хотелось, чтобы из-за этого ей пришлось пожертвовать подготовкой к ЖАБА. — Я не знаю, когда патрулируешь ты. — Я кое-что изменил, помнишь, — тихо произнёс он, всё ещё глядя на часы. Оставалось немногим более десяти минут. — Я говорил тебе об этом вчера на собрании. — Я же сказала, что не знаю, когда ты патрулируешь. И если я возьму на себя твои патрули… — Они совпадают с твоими. Гермиона уставилась на него потрясённо. — Зачем ты это сделал? Патрулировать всегда должны двое. — Да. — Его губы дёрнулись, и он наконец повернулся в её сторону: — Полагаю, теперь тебе не о чем беспокоиться. Её сердце затрепетало. Она смотрела на Малфоя, переваривая скрытый смысл его слов. — Значит, мне не нужно патрулировать за тебя? — Нет, — он качнул головой. — Ты ведь не можешь патрулировать сама с собой. Из-за стука сердца в ушах Гермиона с трудом могла думать. — Ты изменил расписание, чтобы свести на нет мой проигрыш в пари? — её голос упал до шёпота. — Я не понимаю, зачем тебе это. — Не глупи, Грейнджер, — проворчал Малфой. — Ты нравишься мне гораздо больше, чем хаффлпаффец, с которым я патрулировал. Он повернулся к ней лицом, прислонившись своим плечом к её. Изменения в расписании служили прекрасным показателем того, что Малфой был готов отдать своё вознаграждение за победу в споре. Даже если бы она попыталась, то не смогла бы логически объяснить такой его порыв, учитывая всё, что она знала о нём. Не говоря уже о тех словах, что он сказал ей всего лишь прошлой ночью. — Ты несёшь чепуху, — вздохнула она, наблюдая, как мрачнеет его лицо. — Я знаю, — тихо ответил Малфой. Его взгляд вернулся к часам. Всего пять минут. Возможно, на самом деле ему ничего не было нужно от неё. Возможно, всё, чего он хотел, — доказать, что он сможет это сделать. В таком случае сама победа над ней уже была бы предметом гордости. Гермиона опустилась на диван, ощущая комфорт от незначительного контакта между ними, и наблюдала за тем, как идёт время. Странно, но у неё не было ощущения, что она что-то теряет. Когда оставалось всего две минуты, он воскликнул: — О! Я кое-что вспомнил. — Он наклонился вперёд, чтобы поднять с пола сумку с учебниками, порылся в ней и покачал головой. — Я такой рассеянный. Затем он вытащил свою палочку и взмахнул ею. Гермиона уставилась на него. — Малфой, что ты… Она застыла. К Малфою полетела книга с одной из высоких полок вдоль дальней стены. Он возвращал Гермионе перевод по Рунам, который она одолжила ему несколько месяцев назад. Всё это время Малфой смотрел на неё. Его губы изогнулись в улыбке. — Твоя книга. Спасибо, что одолжила. — Ты… — выдохнула Гермиона, прищурившись, — ты только что проиграл. Он протяжно выдохнул, качая головой. — Кажется, да. Гермиона долго не отводила взгляда от текста, и между её бровями появилась морщина. Девушка не придала особого значения этому случаю ― когда она единственная помогла Малфою несколько месяцев назад. Сжав книгу, Гермиона снова посмотрела на парня, поражённая тем, что с его лица исчезло всякое притворство. — Для меня очень много значит, — тихо сказал он, — что ты захотела помочь мне в тот день. И что ты дала мне ещё один шанс в этом году. У неё пересохло во рту. Заставив себя сглотнуть, она прошептала: — Ты заслужил это. Она чувствовала, как он буквально прожигает её своим светло-серым взглядом, пробираясь ей прямо под кожу. — Спасибо, — откладывая книгу, тихо поблагодарила Гермиона. Она шевельнулась, и его нога прижалась к её. — Что вернул её. Вдруг на журнальном столике зазвенели часы, и это заставило её оторваться от пронзительного взгляда Малфоя. Но он лишь пробурчал: — Похоже, ты всё-таки выиграла. Теперь я в твоём распоряжении на три дня. От этих слов сердце чаще забилось в груди. Гермиона чувствовала себя обнажённой; с неё будто содрали всю кожу. Он намеренно отказался от их пари в последнюю минуту, позволив ей выиграть, и… Слова сорвались с её губ прежде, чем она смогла их обдумать: — Что, если я захочу тебя дольше, чем на три дня? Его губы тронула слабая, грустная улыбка. — Тогда ты ещё более сумасшедшая, чем я думал. Ей было интересно, слышит ли он, как бешено стучит её сердце, когда они сидят вот так, прижавшись друг к другу. Но вместо этого она спросила: — Что скажешь? — Скажу, — вздохнул он, наклонив подбородок, — что я буду с тобой столько, сколько захочешь. Когда его слова прошлись по её коже и до Гермионы дошёл их смысл, она на мгновение засмотрелась на Малфоя ― на то, как он бросил взгляд на её рот, — а затем наклонилась к нему и прижалась своими губами к его. После секундного колебания Малфой всё же ответил на её поцелуй. Он нежно положил ладони на лицо Гермионы, и она запустила пальцы в его тонкие пряди. Пройдясь языком по её губам, Малфой углубил поцелуй, когда она приоткрыла рот. Гермиона обхватила его галстук и притянула парня ближе. В тот момент она полностью утонула в нём. Поцелуй был настойчивым, но неторопливым. Малфой провёл рукой по её талии, усаживая к себе на колени, и сердце Гермионы заколотилось с новой силой. Они оторвались друг от друга. С губ Гермионы, смотревшей на Малфоя, срывались тяжёлые вздохи. Ослабив шёлковый галстук парня, она отбросила его в сторону. Малфой задержал на Гермионе взгляд и сглотнул, когда она прижалась к нему. Малфой закусил нижнюю губу и едва не застонал, расстёгивая блузку Гермионы и стягивая одежду с её плеч. Всё это время он удерживал её взгляд, и, впившись в его губы поцелуем, Гермиона почувствовала, как по её венам заструилось страстное желание. Когда Малфой провёл пальцами по её рёбрам, поглаживая её грудь через лифчик, Гермиона испытала наслаждение от ощущения его рук на своей коже. Расстёгивая пуговицы на рубашке Малфоя одну за другой, Гермиона внезапно застыла, уставившись на него. С её губ сорвался смешок: — Ты же не делаешь это только потому, что я выиграла? — Чёрт возьми, нет, — усмехнулся он и, снова поцеловав Гермиону, прошептал ей в губы: — Ты определённо ни к чему меня не принуждаешь. Усевшись Малфою на бёдра, Гермиона почувствовала его эрекцию. Его грудь вздымалась от тяжёлых вздохов, тем самым заводя девушку ещё сильнее. Она, едва отвлекаясь от жарких поцелуев, стянула с Малфоя рубашку, чтобы полюбоваться его бледной кожей. — Я много думала о твоём предложении, — созналась Гермиона. На лице Малфоя появилась довольная ухмылка. Гермиона вновь поднялась на ноги и потянула парня за собой, а затем снова обхватила его за шею и прижалась к нему глубоким поцелуем. Ощущение её обнажённой кожи вплотную к его опьяняло. Малфой жадно водил ладонями по её спине, пока они неровными шагами двигались по направлению к комнатам наверху. Гермионе едва удавалось дышать между поцелуями, но именно в тот момент она поняла — это именно то, чего она так долго хотела. Последняя неделя просто дала ей возможность смириться с этой мыслью. Малфой сжал её ягодицы и толкнул в комнату, с громким хлопком закрыв за ними дверь. Гермиона принялась расстёгивать его ремень, а он, в свою очередь, забрался ладонями ей под юбку. Малфой разомкнул поцелуй. Его дыхание сбилось, и теперь он неотрывно смотрел Гермионе прямо в глаза. От накатившего желания его зрачки почти полностью затмили радужку. — Ты же знаешь, что не обязана делать это, — прошептал он. — Но я хочу. Если только и ты этого хочешь, — еле слышно ответила она и ладонью ощупала его уже слишком заметную даже через брюки эрекцию. Малфой кивнул и с томным стоном закатил глаза, когда она добавила: — И ради Мерлина, цени себя немного больше. Я хочу тебя. И больше, чем лишь на одну ночь. На его лице засияла улыбка. — Хорошо, — наконец произнёс Малфой. Он спустил её юбку, а затем снял и свои штаны, опаляя её кожу своим желанием. Вновь припав к Малфою жарком поцелуе, Гермиона увлекла его за собой к кровати. Они избавились от оставшейся одежды, и теперь Гермиона предстала перед ним полностью обнажённой. Она чувствовала себя желанной под его жадными касаниями. Малфой скользнул ладонью между её ног, и он засиял от того, как она, поглощённая удовольствием, откинула голову с рваным вздохом. Прижавшись своими губами к её, он сказал: — Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом. Гермиона расплылась в улыбке и, обхватив его член, принялась двигать ладонью вдоль всего основания: кожа была мягкой и почти шелковистой на ощупь. С губ парня сорвалось несколько задушенных ругательств, отчего ухмылка на лице Гермионы расползлась ещё шире. Она привлекла его ближе. Нечто похожее на плач отчаяния вырвалось из груди девушки, когда Малфой наконец-то вошёл в неё. Их взгляды встретились. Малфой довольно усмехнулся при виде разгоряченного лица Гермионы и принялся двигаться внутри неё. С каждым толчком Гермиона всё глубже и глубже тонула в волнах удовольствия. Его касания, его губы и тёплая кожа заставляли её приближаться к краю. Царапая его спину и выгибаясь на простынях, она откинула голову и полностью отдалась ощущениям. Гермиона прижалась к Малфою ещё сильнее, пока он, наращивая темп, стал двигаться внутри неё немного жёстче. Затем он начал ласкать её клитор — в тот момент Гермиону накрыла волна сокрушающего оргазма, и она кончила с его именем на губах. Отдавшись собственному удовольствию, Малфой вновь позволил их взглядам столкнуться, а потом оставил на её губах нежный поцелуй. Он вышел из неё с улыбкой на лице и тут же упал рядом на кровати. Гермиона принялась перебирать его платиновые пряди и заметила небольшие капли пота на висках. Малфой лёгкими движениями очерчивал изгибы ее бёдер, а затем накрыл их обоих простынёй. — Начнём с трёх дней, — тихо сказала она, — но что-то подсказывает мне, что этого будет недостаточно. Малфой сонно улыбнулся. — Договорились, Грейнджер. — Поцеловав её в последний раз, прежде чем заснуть, он добавил: — Кажется, я всё-таки победил.