я помню этот миг ревел прибой все яростней и злей унося предсмертный крик
— Что произошло? В ясно-голубых, но враз потемневших глазах леди Праудмур ясно отразилось «беги от дочери морей». Генн поежился — он понимал гнев воинов, он не раз видел Джайну в ярости, но ни разу в жизни — в такой. Ему показалось, что сейчас Джайна его ударит, и Генн заранее приготовился к обжигающей щеку пощечине, зная, что полностью это заслужил — он заслужил, на самом деле, намного худшего, а хуже, чем осуждал себя сам Генн, никто бы его не осудил. Джайна не ударила. Даже не замахнулась. Она стояла, прямая, натянутая, как тетива лука, и жгла Генна взглядом не хуже, чем магическим огнем. — Как? — коротко спросила леди Праудмур после долгого молчания. Удивительно, что в столь короткий вопрос уместилось столько боли и ярости. — Мы пришли к могиле Вариана, и… это произошло внезапно, — Генн был королем, еще не стариком, но уже давно не юнцом. Его тело не утратило силы, но волосы поседели, а на лице, кроме шрамов, появилось несколько морщинок. И все же перед этой девушкой, вдвое моложе него и на голову ниже — он ощущал себя провинившимся мальчишкой. Если бы Джайна кричала — он бы кричал в ответ, он часто ругался с Варианом, он привык, что от злости и бессилия люди срываются на крик… а леди Праудмур молчала. Ждала. — Налетела стая гарпий — продолжил Генн. — Андуин выхватил меч… Но не успел. Ни он, ни я. — Вот как, — голос Джайны был холоднее льдов Цитадели Ледяной Короны. — Не успел. — Джайна, послушай… — Разве я услышала недостаточно, Седогрив? Или ты знаешь, где находится Андуин? Или ты знаешь, кто его похитил? Может, ты знаешь, как его вернуть? — Джайна стиснула кулаки и резко отвернулась от Генна. Ее плечи вздрогнули. Генн подавил в себе желание обнять ее — по-отечески. Он помнил, как защищал Джайну перед ее собственной матерью, уговаривая Кэтрин Праудмур смягчиться — на своем опыте знал, как больно терять ребенка. Кэтрин тоже это знала, поэтому Генн не понимал желание вдовы Даэлина казнить дочь. А Джайну и ее боль — понимал. В лице Андуина она потеряла почти что своего ребенка — юный принц, а затем король называл ее «тетей», даже когда из тринадцатилетнего мальчишки превратился в молодого мужчину. — Не знаю, — тихо сказал Генн. — Еще никто не знает. Я, ты и, естественно, похитители. Джайна хмыкнула — на сей раз одобрительно. — Хорошо. Такое событие не стоит предавать огласке. Если информация о пропаже лидера Альянса станет известна всем… начнутся беспорядки. Ты правильно сделал, что умолчал. — Я не настолько идиот, чтобы этого не понимать, — буркнул Генн. Джайна стояла к нему спиной, но он готов был поклясться, что она саркастично приподняла бровь. — Матиас Шоу тоже должен знать, — сказала Джайна. — Или уже знает? — Сначала я решил оповестить тебя. — С чего такая честь? Генн опустил глаза. — Потому что ты — верховный маг Кирин-Тора. А еще, добавил он мысленно, потому, что когда узнает Шоу — а он обязательно узнает — то узнает и Тесс. А когда узнает Тесс… Генн заранее готовился к еще одному тяжелому разговору. Джайна вновь обернулась к нему лицом. — Иди и сообщи Шоу, — распорядилась она. — И свяжись с Джорахом. — Ты знаешь? — Генн поперхнулся воздухом. — Что твоя дочь — одна из Теней? Не переживай, Тесс ничем себя не выдала, — успокоила Генна Джайна. — Девочка, наоборот, молодец. Не думаю, что о том, кто она, знает кто-то, кроме Шоу, меня… и Андуина. — Так они все-таки… Раньше у Генна были только смутные догадки. Он боялся верить и не хотел спрашивать прямо — ни у Андуина, ни у Тесс. — Да, — кивнула Джайна. — Но сейчас это не имеет значения. Сообщи Шоу о случившемся. Я немедленно соберу совет Кирин-Тора.***
Тесс повертела в руках ножик и метнула его в мишень на стене. Ножик просвистел в воздухе, попав прямо в яблочко. — Тренировочный зал — не здесь, — заметила Ванесса Ван Клифф. — Здесь мы обедаем. — Я в курсе, — заверила ее Тесс. — Но когда мишень находится на виду, то рано или поздно она будет поражена. — И все же так приятно находиться на виду, не так ли? — пропела Ванесса. — На виду у всех. У всего Штормграда… Оргриммара… Азерота… — Кому как, — бесстрастно пожала плечами Тесс. — Я вступила в Совет Теней не для того, чтобы быть на виду. — И никогда не собиралась его покинуть? — Ван Клифф, — острие следующего ножа указало на Ванессу, прямо в центр ее лба. — Ты что, хочешь стать моей следующей мишенью? — Девочки, хватит, — оборвал их Джорах. Он окинул предупреждающим взглядом обеих своих воспитанниц — ибо и Ванесса, и Тесс были не только членами Совета Теней и главами Некоронованных, но и в каком-то смысле его подопечными. Он помнил их — такими, какими они были раньше, и мог оценить разительные изменения. Особенно в Тесс — из нежной принцессы она превратилась в воительницу, двигаясь быстро и бесшумно, как истинная тень, без колебаний перерезая чужие глотки и с возрастом становясь все больше похожей на отца. Видит Свет, Джорах не хотел говорить ей это. Только не ей. И все же — он был обязан. — Жду вас в зале заседаний, — сказал он. — Событие чрезвычайной важности.***
Когда-то Джайна стояла перед советом Кирин-Тора, как простая просительница. Когда-то они считали ее предательницей за то, что она отсоединилась от магов Даларана — она, ученица Антонидаса! Когда-то они не желали помогать ей. Какая ирония, что теперь они ей подчинялись. Какая ирония, что теперь они действительно были бессильны — если Терамор маги могли обеспечить защитой еще до начала вторжения орков, то сейчас защищать было некого и прямой угрозы не было… пока. Пока они не знали, кто именно похитил Андуина. Однако… — Все, что есть у нас на руках — минимум информации, — заговорила Джайна после того, как рассказала услышанное от Генна. — Андуин был похищен рядом с усыпальницей Вариана и… — она выдержала паузу. — Это сделали гарпии. Кому подчиняются гарпии? — Джайна, — примирительно сказал Кадгар. — Орде! — выплюнула она. — Гарпии подчиняются Орде! — Есть нейтральные гарпии, — заметил Этас. — Есть, и они похищают мужчин, чтобы размножаться с их помощью, — признала Джайна. — Но эти твари ведь не идиотки, они прекрасно понимают, кто такой Андуин Ринн. — И все же нужно учитывать все варианты, — сказала Модера. — Один из которых — похищение в целях размножения. Джайна усмехнулась. — Почему этот вариант кажется мне наилучшим?.. Так или иначе, главное — мы должны вернуть Андуина. И приложить все усилия. Обратиться к драконам… — она посмотрела на Калесгоса. — Ты сможешь связаться с Алекстразой и Изерой? До того молчавший и только сочувственно глядящий на Джайну Кейлак вздрогнул. Но вместо него возразил Этас: — Вмешивать в наши дела Аспекта Жизни и Изумрудный Сон? Не слишком ли это, леди Джайна? — Я понимаю, что для вас это личный вопрос, — примирительно сказал Кадгар. — Однако… протодраконы? Думаю, это и вправду слишком. — Личный вопрос? Слишком? — Джайна гневно сверкнула глазами. — Да, Андуин для меня — как младший брат, не отрицаю, что его исчезновение — моя личная боль. Но также он король Штормграда и лидер Альянса. Без него мы обезглавлены и в любой момент Орда может этим воспользоваться. — Все так, но… Джайна понимала, о чем просит — или, точнее, чего требует. Протодраконы были древними могущественными существами, они редко вмешивались в любые события, происходящие на Азероте, в последний раз — когда черный дракон Смертокрыл, один из них, угрожал миру, но тогда ситуация касалась драконов лично. После этого они и отстранились от Азерота окончательно. Изера и без того все время жила в своем личном измерении — Изумрудном Сне, а Алекстраза, перенеся много боли и потерь, скрылась в Храме Драконьего Покоя на Драконьем Погосте, оплакивая погибших мужей и всех павших драконов. Больше из протодраконов не выжил никто. Те Аспекты, что пришли им на замену, одним из которых был Калесгос — были обычными драконами. Не теми древними и могущественными, получившими благословение Титанов лично. Тревожить Изеру и Алекстразу на самом деле было дерзостью. Но Джайна, если бы это помогло вернуть Андуина, обратилась бы даже к древним богам. Наверное, к древним богам — все-таки нет, однако в случае протодраконов они почти ничем не рисковали. Только проявляли неслыханное нахальство, на что Джайна была готова пойти. — Несколько лет назад я просила Кирин-Тор о помощи — и получила отказ. Несколько лет назад Ронин единственный откликнулся на мой призыв. Несколько лет назад я, признав свои ошибки, пришла к Кирин-Тору, прося принять меня обратно, как простого мага — и несколько лет назад все вы вместо этого предложили мне возглавить Кирин-Тор. И сейчас я — верховный маг. Больше Кирин-Тор никогда не будет стоять в стороне, отгораживая себя от событий, которые ставят под угрозу многие жизни. Никто здесь не глуп, и все вы понимаете, что значит похищение короля. Похищение лидера. Следующий удар может быть нанесен в любую секунду, тем более, что мы не знаем врага. Обеспечьте магическую защиту для Штормграда и… — Джайна запнулась на долю секунды, не веря, что говорит это. — …и Оргриммара. Ищите информацию. Будите протодраконов. На этом все. Она развернулась и вышла из зала совещаний, боясь, что Кейлак последует за ней — но он не стал ее догонять. Он знал ее слишком хорошо, и знал, что сейчас Джайне нужен совсем другой мужчина. Тот, к которому невозможно ревновать.***
Джайна нашла Дерека на тренировочном поле — к счастью, одного. Ее брат предпочитал быть один. Его не осуждали, нет. Ему сочувствовали. Кто-то его жалел. Кто-то из простого народа боялся его, увидев — поэтому, выходя в город, Дерек надевал плащ, скрывая лицо под капюшоном. Когда-то он был наследником лорда-адмирала. Когда-то он погиб в битве с орками, а после был возвращен к жизни — к подобию жизни — королевой-банши Сильваной. Она не успела взять под контроль его разум — рискуя жизнью, Бейн Кровавое Копыто доставил Дерека Праудмура к сестре. Дерек изменился до неузнаваемости — это был совсем не тот человек, который строил вместе с Джайной фигурки кораблей и показывал ей созвездия, уча ориентироваться по звездному небу в открытом море. Но в то же время это был тот же Дерек. «Я все еще твой брат, Джайна», — сказал он ей при встрече. Его внешность изменилась — лицо явно выдавало все признаки Отрекшегося: синеватая мертвая кожа и пустые белые глаза. Его характер тоже пережил изменения — все Отрекшиеся теряли прежние эмоции. Многие из них становились будто куклами, ведомыми лишь ненавистью. Дереку повезло — ненависти в нем не было. Джайна не помнила точно, каким он был раньше. Он погиб, когда она была ребенком. Но она помнила, что Дерек часто улыбался, что никогда не отказывался поиграть с ней и не упускал случая ее поддразнить, чтобы посмеяться над надутым видом дочери морей. Должно быть, она вправду выглядела забавно, когда сердилась в детстве — а он выглядел так хорошо, что пользовался расположением многих леди, пусть и не успел жениться до своей гибели. Теперь Дерек не улыбался. И, тем более, не смеялся. И замуж за него кто-то из прежних одаряющих его своим вниманием женщин вряд ли бы захотел. — Джайна, — констатировал факт Дерек, опуская меч, с которым отрабатывал удары по невидимому противнику. Джайна молча пересекла тренировочный зал и бросилась в объятия брата, обвив руками его шею и крепко прижавшись к его груди. Дерек обнял ее в ответ — его руки обхватили ее спину, подбородок улегся на макушку. Последние Праудмуры стояли так несколько минут, не произнося ни единого слова. Потом Джайна отстранилась. — Мне больно, Дерек. Она не имела права разглашать секретную информацию даже своему родственнику. Но Дереку и не нужны были подробности. Он молча ждал, когда она продолжит говорить, сжав ладони сестры в своих руках. — Возможно, скоро снова будет война. Это не было секретной информацией. Войны превращались в обыденность — давно превратились в обыденность. Куда более удивительна была бы новость о мире. — С кем? — спросил Дерек. — Не знаю. В этом и проблема. Джайна выдохнула. Проще всего было бы обвинить во всем Орду — но сейчас у Орды не было никаких причин похищать Андуина и вредить Альянсу. Тралл, вернувшись на пост вождя, не стал бы этого делать. Разве что это сделал кто-то за его спиной — но зачем? Они только недавно вместе отбили атаку Пылающего Легиона. Ордынцы были жестоки, но не глупы. — Я буду полезен? — спросил Дерек. — Полезен каждый. Джайна смотрела в его лицо, ища хоть какую-то схожесть между ними — и не находя. Даже при жизни Дерека они отличались друг от друга. Только глаза были одинаковы… пока глаза Дерека не стали мертвенно-белыми. А взгляд был одинаковым, поняла Джайна. В белизне глаз брата отражалось ее лицо с той же усталостью, что и у него. — Скажи, Дерек, — спросила Джайна. — Умирать — это больно? Он вздрогнул. Они ни разу не говорили об этом. О чем угодно, но не об этом. — Я не понял, как умер, — признался Дерек. — Это произошло в бою. Куда больнее было оживать. Но почему ты спрашиваешь? Джайна с удивлением увидела на его обычно безэмоциональном лице беспокойство. Отрекшиеся не чувствуют тех эмоций, что при жизни. Они не обязательно ненавидят все живое, но и любви такой же, как раньше, испытывать не могут. Дерек был привязан к сестре воспоминаниями и кровными узами, он продолжал заботиться о ней по-своему, но больше из-за чувства долга — потому что и в жизни, и в смерти был ее старшим братом. Они оба это знали. «Мне жаль, что я не могу любить тебя так, как раньше, как положено брату любить сестру, — говорил ей Дерек. — Мне жаль, что я не могу смеяться вместе с тобой и что не могу искренне сочувствовать тебе. Я всегда буду рядом, пока ты этого хочешь, но потому, что я обязан. Теперь все мои желания стали обязанностью. Я не могу это объяснить. Но я все равно всегда останусь на твоей стороне и если потребуется защитить тебя — защищу, пусть даже умру снова». «Этого достаточно, — ответила тогда Джайна. — И, пусть физически я жива — но в душе я, кажется, ничем от тебя не отличаюсь». — Дерек, ты только что… Он нахмурился, прислушиваясь к себе. — Я боюсь за тебя. Я думал, что забыл, как это — бояться… — ошеломленно признался Дерек. — И как это? — спросила Джайна. Дерек покачал головой. — Ты не поверишь, но это… прекрасно.