Когда гаснут светлячки

Тигнари сидит на подоконнике, свесив одну ногу вниз. Он одет в мягкий спортивный костюм и белую обувь. Лис тяжело вздыхает, ощущая, как действие таблеток понемногу проходит, температура тела повышается, сердце начинает биться быстрее, а конечности вздрагивать. Он откидывает голову назад и закрывает глаза. «Нужно успокоиться… вдох… выдох… давай, Нари, ты ведь не животное… тише… — боль в висках заставляет его сморщиться и открыть глаза, взгляд падает на подрагивающие пальцы. — Отвратителен… просто отвратителен…» С уст слетает тихий скулёж. Кажется, фенек совсем забыл, что находится в помещении не один. Фотосессия уже давно закончилась, Скарамучча курит на балконе, Альбедо сидит на полу, опираясь спиной об стену, на его коленях — ноутбук, он водит мышкой по коврику, а вторая рука быстро бегает по клавиатуре. Фотограф полностью погружён в работу, что и не удивительно, учитывая, что дедлайн уже совсем скоро. «Интересно, почему Скар домой не идёт? — Тигнари смотрит на балкон, где актёр делает очередную затяжку. — Когда же Сайно придёт…?» — Нари, — холодный голос Альбедо и его неожиданное решение начать разговор заставляют лиса вздрогнуть, — может, заварить тебе того чая? Как в прошлый раз… — А…? Так ты… понял, да…? — фенек вздыхает и опускает голову, сразу же закрывая лицо хвостом. — Какой стыд. — Нет ничего постыдного в твоей природе, — фотограф убирает ноутбук в сторону и направляется в гримерку. — Сейчас приготовлю… кажется, в тот раз тебе стало легче после него. «Боже… как же мерзко… — фенек сползает с подоконника и вяло плетётся вслед за Альбедо. — Скорее бы Сайно вернулся… с таблетками или без…» — Возьми, — блондин одним движением отодвигает всю косметику на столике в бок и ставит чашку с чаем. Комнату наполняет запах трав, уши фенека слабо дёргается, пока он принюхивается к такому приятному, успокаивающему и слегка дурманящему аромату. — Спасибо, — кое-как выдавливает из себя. — Хах, не за что, — Альбедо разводит руки в стороны и пожимает плечами. — И нет причин чувствовать себя гадким. Кстати, мне уйти…? — Останься, пожалуйста… Тигнари глубоко выдыхает, в голове проносятся воспоминая о фотосессии в стиле ню. В тот день его состояние было таким же, как и сейчас, именно присутствие этого человека рядом помогло тогда справиться с эмоциями. Внутри живёт надежда, что до прихода Сайно он сможет как-то отвлечься на общение с фотографом, а потом просто переключится на шутки телохранителя. По крайне мере, ему хотелось бы, чтобы было так. — Ты не думал вступить в отношения? — фотограф опирается об стол, за которым сидит лис, и скрещивает руки на груди. — …нет. — Нари, разве тебе не будет легче переживать «этот» период, если рядом с тобой будет кто-то, кто сможет тебе помочь? — Я не животное, так что вполне могу справиться с… с… с «этой» своей стороной… — Никто и не говорит, что ты — животное, но зачем отрицать свою природу? Да, тебе присущи черты животного, в этом ведь нет ничего страшного? К чему такие загоны? — Тебе не понять. — Возможно, — пожимает плечами Альбедо. — Но не проще ли было бы завести себе партнёра и спать с ним, когда хочется? Сразу минус нервы и пичкание организма дурными препаратами, влияющими на гормоны. — Нет… я… не могу… — Тигнари делает очередной глоток, горячий напиток обволакивает и слегка обжигает горло, эти травы всегда помогали успокоиться, но эффект от них с каждым разом все слабее и слабее. — Почему? Не обязательно же вступать в отношения, чтобы переспать с кем-то, — вновь пожимает плечами. — Секс без обязательств, дружба с привилегиями и все такое. — Нет… это… я так не могу… — Ты, случаем, не заболел, Нари? Разве в прошлый раз это не случилось зимой? — Да… это должно было быть в январе–феврале… я сам не понимаю, почему сейчас. Может, из-за нервов что-то пошло не так… гормоны же… — Ты говорил Яэ? — Нет… — Ты с ума сошёл? — Альбедо ударяет ладонью в стол и склоняется ближе к лицу фенека. — Не думаю, что на лайнере будет хороший врач и лаборатория. — Понимаю, но времени уже нет… — Нари! — в гримерку влетает Сайно. Лис заметно вздрагивает, шерсть на хвосте пушится, дышать сразу становится тяжело, воздуха не хватает, сердце быстро и часто ударяет в грудь. Осознание собственного бессилия перед природой вынуждает Тигнари проронить тихий скулёж. — Так-с, — Альбедо отходит от стола, — чашку можешь не мыть. Я пойду работать дальше, увидимся на лайнере. Выздоравливай. — Д-да, спасибо… — не хватает сил даже провести фотографа взглядом. Лис просто смотрит в пустоту, склонив голову и опустив уши. — Как ты…? — Сайно подходит ближе и ставит на стол белый пакет с кучей разных таблеток. — Тут какие-то аналоги… я не знал, от чего именно твои таблетки, так что брал всё, что предлагали взамен… — Спасибо… — он переводит потухший взгляд на пакет. Не то, чтобы он особо надеялся, что получится найти нужные таблетки, но хотелось верить. — Нари, прости, я подвёл тебя, — тихо проговаривает телохранитель. — Я обошёл все аптеки города, но смог достать только одну пластинку. — Так… ты всё-таки смог найти? — лис поднимает голову и закусывает губу. — Да, поехал на склад за городом и кое-как договорился с работниками там… в общем, вот, — он достаёт из кармана целую пластинку нужных таблеток, и в глазах Тигнари вновь пробегает жизнь. — Спасибо! Сам от себя не ожидая, лис вскакивает и бросается на телохранителя с объятиями. Его тело дрожит, от него буквально исходит жар, а тяжёлое дыхание прямо на ухо Сайно заставляет того тоже вздрогнуть: — Нари, у тебя снова жар… поехали домой. Глубоко вдохнув чужой запах, на секунду растворившись в нем и забыв обо всем на свете, с уст лиса срывается тихий выдох смешанный со стоном. Этот звук проходится по Тигнари потоком ледяной воды, словно напоминание о своей «низости». Фенек отпрыгивает в сторону и виновато опускает голову: — Извини, что набросился на тебя… эм… поехали домой…

***

Сяо сидит за столиком в кафе, где когда-то работал. Похоже, Барбатосу действительно полюбилось это место, раз он продолжает тянуть сюда Алатуса даже после увольнения. Телохранитель постукивает ложкой по чашке, размешивая сахар, который забыл бросить. Из головы никак не выходит пустой чёрный конверт, уже завтра вечером они улетают, а затем пересаживаются на лайнер и отправляются в длительный круиз, от чего становится ужасно неспокойно. Пронести на судно винтовку кажется непосильной задачей, а работать вблизи он не привык. — Ну как-то так, — с улыбкой Венти заканчивает свой рассказ, который успешно прошёл мимо Сяо, но зато зацепил Кадзуху. — Ого! — восторженно проговаривает юноша. — Так Вы и правда Барбатос?! Ой… извините, что я при первой встрече «тыкал»… — Ничего, наоборот, мне лучше, когда со мной на «ты»… а то я чувствую себя неловко, хи-хи, — музыкант замялся и перевёл взгляд на Сяо. — Думаю, он не слушает, — задумчиво протягивает Каэдэхара. — Я всё слушаю, — равнодушно отвечает Алатус. — Ты со своим строителем собрался на рыбалку, чтобы произвести археологические раскопки и найти свою самооценку и вчерашний день. Гача снова скамит, зато ты опять выиграл в лотерею, и теперь тоже можешь идти на стройку. Стоп. Что? — Тц! — Кадзуха ударяет себя ладонью в лицо. — Я сказал, что в своей гача игре принимал участие в лотереи и выиграл поездку на круизном лайнере на двоих! И мы с Томо строим планы на завтра, чтобы успеть раскопать вещи и съездить купить всё необходимое, потому что пробухали вчерашний день! — Томо уже знает, что тебе ещё нет восемнадцати? — Тщщщ! — Каэдэхара резко закрывает Алатусу рот ладонью, на что сразу же получает весьма холодный и злой взгляд. — Что я говорил о тактильности, Кадзуха? — Прости… — А почему ты не скажешь, что тебе семнадцать? — Венти вопросительно наклоняет голову в бок и немного сводит брови. — Он и сам-то выглядит лет на двадцать максимум, что тут такого? — Просто я как-то соврал ему… а теперь не могу признаться… — Это ведь глупо, — Сяо скрещивает руки на груди и бросает взгляд на бармена. — Семнадцать или восемнадцать… какая разница? Вот было бы тебе пятнадцать, я бы мог подумать… стоп. Что ты сказал про лайнер? — Тц… — Кадзуха вздыхает и роняет усмешку. — Позднее зажигание? Алатус переводит взгляд на музыканта — тот сидит, спустив маску, и попивает чай. Только сейчас Сяо начинает понимать, что Кадзуха уже, похоже, знает и о личности Барбатоса, и о новой работе «простого бариста». — Да-да, — видя лёгкое замешательство в янтарных глазах, Каэдэхара гордо задирает нос. — Мы будем на корабле все вместе, и пока ты витал в облаках, Венти рассказал мне о своей работе. — Понятно, — Алатус вздыхает, а музыкант лишь пожимает плечами в ответ на вопросительный взгляд. — Записку от родителей не забыл? — Тц! Сяо, я ведь закончу школу, и ты больше не сможешь шутить по этому поводу, а ты так и останешься «злым взрослым». — «Злым и стареющим взрослым» я бы попросил, — саркастично поправляет и поворачивает голову на Томо. — Он с тебя глаз не сводит. Сколько ему лет? — Двадцать… один? — Кадзуха поднимает взгляд вверх. — Я забыл, хехе. — Ты уже согласился с ним встречаться? — Думаю ещё… но в поездку я позвал его с собой, и он согласился. — Мило, будете жить вместе, да? — Ну да… там типо «номер» на двоих… — Понял. Твоя жопа в зоне риска, Казу. — Тц! У тебя об одном мысли! У нас — платоническая любовь. — Только Томо не забудь об этом сказать. — У вас такие милые взаимоотношения, — с улыбкой комментирует Венти. — Сяо, ты как заботливая цундере-мамочка, а Кадзуха будто бы твой сынок, неприспособленный к жизни, и ты за своим сарказмом прячешь заботу и любовь. — Ни разу. — Правда?! — в алых глазах вспыхивает теплота и любовь. — Я знал, что ты любишь меня! — Кадзуха бросается в объятия телохранителя. — Ну же, мамочка Сяо, скажи, что любишь своего сыночка. — Ты че бессмертный что ли? — холодная интонация и до дрожи пробирающий тяжёлый взгляд янтарных глаз падает на Каэдэхару. — Эх-эх, — юноша отстраняется и вздыхает. — Злой взрослый. — А я рад, что ты едешь, Кадзуха, — Венти отодвигает пустую чашку в сторону и протяжно зевает, прикрывшись ладонью. — Думаю, это будет весело. — Ещё бы! Мой билет принимает участие в розыгрыше «приватного вечера со звездой», хех. Если удача не покинет меня, то, возможно, смогу пообщаться с кем-то из знаменитостей… — Хорошо было бы, если бы твой билет выиграл общение со мной… — тихо вздыхает и опускает растерянный взгляд в стол. — Буду на это надеяться. — Я тоже. — Венти, нам не пора домой? — Сяо встает из-за стола и протягивает руку музыканту. — Вещи ведь еще собирать. — Ой, да, точно, хи-хи. За приятным общением время всегда летит незаметно. Расплатившись по счету, они уходят, оставляя официанта одного. Кадзуха быстро собирает посуду и относит на мойку. Он возвращается в зал и присаживается за барную стойку. — Ты чем-то обеспокоен? — видя замешательство в чужих глазах, Томо опускает свою руку сверху на руку Каэдэхары. — Немного… — он склоняет голову и безотрывно смотрит на отражающую гладкую лакированную поверхность барной стойки. — Что такое…? — Томо… на самом деле… мне ещё нет восемнадцати… — кое-как выдавливает из себя, боясь услышать в ответ негодование. — Ахахах, — заливаясь смехом, Томо отклоняется назад. — И ты переживал по этому поводу? — Ну… я обманул тебя… — Да, это, конечно, весомый обман, — усмехается и опускает руку сверху на пепельные волосы, слабо взъерошивает их и мягко улыбается. — И сколько тебе? — Послезавтра будет восемнадцать. — Ахахах… Кадзуха, ты серьезно? И ты переживал из-за этого? — Ну… нужно ведь говорить друг другу правду всегда. — Какая милота, — голос Сяо за спиной заставляет Кадзуху вздрогнуть и обернуться. — Правильно, мамочка Сяо ведь учила тебя всегда говорить правду. — Тц! Ты зачем вернулся? Постебать меня? — Нет, Венти где-то тут ключи потерял, так что я вернулся, чтобы поползать на карачках по родному полу любимого кафе. Не возражаешь? — Пожалуйста…