Когда гаснут светлячки

— Хороший наёмник должен уметь не только убивать, — строгий голос женщины эхом разносится по закрытой аудитории. Она расхаживает из стороны в сторону. Каждый шаг отдаётся стуком каблуков, который, кажется, звучит прямо в голове. — Чтобы быть профи — недостаточно уметь стрелять и выслеживать жертву. Есть идеи, что я имею в виду? Первый? — Харизму? — предполагает ребёнок, поднимаясь с места. Взгляд его янтарных глаз направлен в скрытые за красными линзами глаза учителя. — Хороший вариант, садись, — кивает и переводит взгляд на другого ученика. — Второй? — Может, какие-то таланты…? Музыка там, или что-то в этом роде. — Имеет место быть, — строго проговаривает, медленно направляясь вглубь класса. Ее шаги такие тяжёлые и медленные, она будто бы специально делает их такими, чтобы увеличить давление на учеников. — Ещё варианты? — Внутренний мир? — предполагает Алатус, видя, как женщина уже почти что дошла до его подруги — Боны, которая выглядит крайне растеряно, а значит — не сможет ответить на вопрос, за что будет наказана. — Верно! — учитель резко разворачивается и подходит к столу Сяо. Она громко и сильно ударяет ладонью в крышку и приближается ближе к лицу испуганного ребёнка. — Нужно уметь «заговаривать» жертву, а это значит, что помимо харизмы нужны знания. Нужен богатый внутренний мир. Вы должны уметь поддержать любой разговор. Но, что касается тебя, — она усмехается ученику в лицо. — Ты открыл рот без разрешения. — … — виноватый взгляд опускается в крышку стола. — Три дня без еды, — она пожимает плечами, затем окидывает взглядом остальных учеников. — И не дай Бог кто-то из вас посмеет ослушаться. Первый несёт наказание, которое заслужил. Правила одни для всех, это понятно?! ~ «Но кто-то ведь ослушался учителя и принёс мне поесть… как же глупо…» Сяо открывает глаза: кажется, он сумел таки погрузиться в сон. Венти тихо выдыхает, лёжа на краю широкой постели. Он повернут к телохранителю спиной, обнимает одну из подушек и с головой зарывается в одеяло. «Как ребёнок… — слабо усмехается, а затем быстро одёргивает сам себя. — Нужно отдаляться от него… нельзя привязываться…» Три часа ночи. Он поднимается с кровати и направляется в ванную. С той стороны зеркала на него смотрит довольно симпатичный молодой человек, но сам для себя он видит далеко не это, он видит побитую жизнью собаку на цепи. Вздох. «Пойду воздухом подышу…» — телохранитель выходит на балкон, закрыв за собой дверь. Он опирается руками о фигурные перила и глубоко выдыхает. На удивление — довольно тихо. Уже сегодня в обед будет торжественная церемония открытия, на которой Барбатос выступит с песней. День обещает быть тяжёлым и, кажется, было бы не лишним всё же выспаться, но сон никак не идёт. — Ни в одном глазу… — бормочет сам себе под нос и вздыхает. — О, так мне не одному не спится? — знакомый голос на соседнем балконе заставляет Сяо повернуть голову. — Венти сказал, что твой номер где-то во внутренней части лайнера, — вспоминает слова музыканта, затем поднимает задумчивый взгляд вверх. — Поменялся с кем-то? — Так точно, — Альбедо выглядывает из-за белоснежной перегородки на балконе. — Подержишь? — он протягивает телохранителю фотоаппарат. — … — Сяо молча принимает из рук чужую вещь и отходит на шаг назад. Фотограф упирается одной ладонью в перила, второй — в перегородку между балконами. Он отталкивается от пола и так легко и точно перескакивает к Сяо. Белая рубашка выскальзывает из-под плотно сидящего пояса. Теперь внешний вид блондина кажется ещё более растрепанным и несобранным. Тонкая резинка слетает из-за резкого движения головой, и волосы хаотично падают фотографу на лицо. — На курсах фотографов научился перепрыгивать на чужие балконы? — саркастично спрашивает Сяо, возвращая Альбедо фотоаппарат. — Полагаю, что так, — пожимает плечами. — И всё-таки ты ведёшь себя, как его мамочка, — довольно холодно и отстранённо проговаривает Алатус. — Ты знаешь, что умирать в одиночестве, и умирать, когда ты знаешь, что рядом кто-то есть — это разные вещи? — Ничего у тебя, конечно, сравнение… — Я просто знаю, что Венти будет спокойней, если я буду рядом. Конечно, он не нуждается в моей помощи или защите, ведь у него есть ты и всё такое, я вообще не об этом сейчас. Я о том, что сейчас он чувствует себя брошенным и покинутым, увы, но ты на это повлиять не можешь, а вот я могу. — Хм… вы с ним довольно близки… — Ну, ты ведь изучал Чтение в школе, да? Значит, отлично понимаешь, что не особо-то мы и близки. Вернее не так… мы близки ситуативно. И вообще, это не так уж и важно. — Я так понимаю, ты тоже закончил школу с отличием, да? — С золотой медалью, — усмехается, затем опускает взгляд на фотоаппарат. — Хороший был тамада… и конкурсы интересные… — Ещё при первой встрече твои глаза показались мне знакомыми… а чем дальше, тем больше мне кажется, что мы уже встречались раньше, вот только я никак не могу понять, где именно. Провалами в памяти я не страдаю, так почему ты кажешься мне одновременно знакомым и нет? — Ты тоже слишком много полагаешься на глаза, — Альбедо вздыхает и присаживается на плетёное уличное кресло возле кофейного столика. — Кажется, ты плохо усвоил «правило номер восемь». — …? — тяжёлый взгляд янтарных глаз падает на такое холодное и равнодушное лицо фотографа. — Я убеждён, что на любого человека можно надавить, если знать его слабые места, ты так не думаешь? — Пожалуй, да. — А если у человека уже есть это самое «слабое место», как думаешь, что более правильно: продолжать отрицать очевидное, либо принять? — …. — взгляд невольно скользит за закрытую стеклянную дверь, сквозь которую видно мирно спящего на кровати музыканта. — Раз это самое место уже есть, вне зависимости от того, принимаешь ты его или нет, его уже могут использовать против тебя, я прав? — блондин поворачивает голову в сторону входа в номер. — Полагаю, что прав. — Раз так, — он поднимается с кресла и подходит к Сяо впритык, — не лучше ли перестать отрицать и просто наслаждаться этими минутами, когда оковы спадают с рук? — …ты тоже? — Возможно, — он опускает ладонь на стеклянную дверь, за которой так сладко спит Венти. — Но я нахожусь в другом положении. А что касается тебя, будь готов понести наказание, ты становишься все более растерянным. Они ведь не слепые. Но раз наказания уже не избежать, почему бы не успеть пожить? — Я не понимаю тебя. — Здорово ведь иногда хотя бы на секунду почувствовать себя свободным, нет? — он опускает руку на дверь, намереваясь войти в чужой номер, но Сяо сразу же хватает фотографа за запястье. — Это ли не доказательство? — взгляд голубых глаз останавливается на чужой руке, так крепко сжимающей его запястье. — …. — Я просто не хотел возвращаться в номер через балкон, — пожимает плечами. — Извини, это рефлекс, — Сяо послабляет хватку, позволяя Альбедо пройти в номер, но тот не торопится. — К слову, ты уверен, что твоих слабых мест всё ещё два, Алатус? Не думал об этом? По телу словно пропускают разряд электричества. Сяо нервно сглатывает и опускает молчаливый взгляд в пол. — Вижу, что думал, ну так и что тебя держит тогда…? — Я… из Якс. — Оу… — Альбедо рефлекторно делает шаг назад и упирается в стол. — Полагаю, тогда дело не в твоей сестре, да? — Не говори ничего Венти… — телохранитель вновь переводит взгляд на мирно спящего в комнате музыканта. — Не стоит ему знать, что рядом с ним далеко не простой охранник из какого-то фальшивого агентства. — Я, конечно, понимал, что ты — наёмник, но чтобы Якса… — Всё же… зелёный конверт я получил не от тебя, да? — обречённый вздох. — Я до последнего был уверен, что в этот раз заказчик — ты. — Почему же? — Подходишь на эту роль. Похож на мразь, но умеешь хорошо говорить и пудрить людям мозги. — Прямолинейно. Обязательно в своём резюме в графе «отличительные черты» напишу: «похож на мразь». — Я привык говорить прямо. — Неправда, — усмехается. — Ты приучен говорить прямо. Это разное. — Ты из Фатуи? — О, нет, этим ребятам далеко до меня. К слову, на твоём месте, я бы делил весь сегодняшний разговор надвое перед тем, как делать выводы. — Почему сразу не говорить нормально? — Когда я увлекаюсь, то могу взболтнуть лишнего, — так невинно и непринуждённо улыбается, затем пожимает плечами. — Людям свойственно ошибаться. — Почему ты такой странный, — Сяо сводит брови и пристально всматривается в изумрудно-голубые глаза. — Я абсолютно не чувствую лжи в твоих словах, но при этом, сам ты — словно ходячее воплощение фальши. Ты говоришь всё так правильно и гладко, говоришь именно то, что у меня на душе, будто читаешь мои мысли… но я не ощущаю от тебя угрозы. — Хм, — слабо наклоняет голову в бок и улыбается. — Думаешь, это сейчас важно? — Пустой конверт… от тебя? — Понятия не имею, о чем ты. Ни зелёный, ни пустой, или это один и тот же? А, не важно, — отмахнулся, — я в любом случае не понимаю. — А что насчёт тебя? Твоё слабое место…? — У меня его нет, — усмехнулся, затем опустил взгляд на камеру. — Хотя, этот фотоаппарат мне дорог.