Правило #8: Не доверяй своим глазам. Тебя куда проще обмануть, чем ты думаешь.
— Ух ты! — Барбатос проходит в каюту, где они с Сяо проведут следующие два месяца. — Какая красивая! Помещение довольно тесное, но уютное: приятные глазу бежевые стены, большая двуспальная кровать, заправленная белоснежными покрывалами, шесть подушек разных размеров, раздвижная дверь, ведущая на балкон, где стоит столик и два кофейных стула. На стенах висят абстрактные картины, комнату освещают встроенные в потолок софиты. Рядом с кроватью — комод, немного в стороне — большое вертикальное зеркало. Барбатос завороженно рассматривает этот сияющий чистотой и роскошью номер, рот слегка приоткрывается в удивлении. — Действительно, красиво, — протягивает Сяо, бросая едва заметные осторожные взгляды по углам, выискивая камеры наблюдения, но их нет. Помимо раздвижной двери на балкон, в номере есть стеклянная матовая дверь, ведущая в ванную комнату, и встроенный в стену гардероб. В целом, довольно милое и уютное помещение. — Что ж, — Венти падает на кровать и раскидывает руки в стороны, — торжественная церемония открытия и первый вечер по расписанию завтра, так что сегодня отдыхаем. — Уже узнал, где твоя мамочка? — Даа, кстати, мы создали одну группу чисто для удобства. Так-то лайнер немаленький, так что писать всем по отдельности, чтобы договориться о встрече слишком напряжно, — он поднимает над лицом телефон и быстро клацает по экрану. — Уже добавил тебя. Там мы с тобой, Нари-Нари и Скар со своими телохранителями, Бедо-Бедо и Яэ. — Яэ? — Да, Яэ Мико. Не слышал о ней? — Венти приподнимает одну бровь. Сколько бы Сяо ни работал с ним, музыкант всё ещё удивляется тому, что Алатус не знает таких «громких» имён. — Полагаю, что не слышал. — Агент Нари, — пожимает плечами, а затем вздыхает, — всё-таки кинули по итогу только меня… — М? О чем ты? Смартфон выскальзывает из рук и падает на лицо музыканта, он вздрагивает, роняя случайное ойканье, а затем принимается потирать нос. — Больно… — закрывает руками лицо, морщась от неприятных ощущений. — Дай посмотрю, — Сяо склоняется над ним, убирает руки Венти в стороны и слабо дует на красное пятнышко на переносице. Бирюзовые глаза широко распахнулись, а щеки буквально загорелись от смущения. — Ой… эм… на чем я остановился…? — решил возобновить разговор, чтобы перестать думать о том, как же близко сейчас лицо Сяо, и как приятна его забота. — Ты сказал, что тебя «кинули», — напоминает Сяо. — Что-то случилось? — А? Нет, не важно, — мотнул головой, пытаясь выбросить ненужные мысли про Джинн. — Кстати, можем добавить в группу милашку Кадзуху. Он мне понравился, такой хорошенький. Хотя, ты его так стебешь… если ещё и Альбедо подключится, то вы сломаете ему психику. Но, в любом случае, можно как-то вместе погулять, — весело проговаривает, а затем запинается. Голос вмиг тухнет, энтузиазм растворяется без следа, и с нотами обречённости он добавляет: — Если получится. — Всё-таки причина твоего беспокойства находится на лайнере, да? — спрашивает напрямую, присаживаясь наконец на кровать, рядом с лежащим Венти. — Беспокойство? Нет, ничего подобного, хи-хи… Думаю, это просто морская болезнь… — Очень любезно с ее стороны было начаться задолго до круиза. — Хи-хи… О! К слову про Альбедо, — он вновь достаёт смартфон и пролистывает переписку. — Хм… увы, мы с ним не соседи… а Нари-Нари вообще далеко… и, учитывая расположение кают, у Нари-Нари, похоже, будет качка, хехе. — В зависимости от расположения каюты меняются условия проживания? — Ну… ± да. Ты никогда не был на лайнере? — На таком большом — нет. — Даа, один из самых больших круизных лайнеров, — восторженно проговаривает Барбатос, откидывая телефон в сторону. — Целых 360 м длиной! Кстати, мы находимся близко к ватерлинии, тут качает немного больше, чем во внутренних каютах, где, например, номер Альбедо, но зато у нас есть балкон. А комната Нари находится ближе к носу, так что там качает ещё больше. А вот про Скара не знаю, он не писал… «Длина лайнера 360 м… оптимальное минимальное расстояние для выстрела — 200 м… На носу качает больше, чем на палубе… запомнил…» — отсеяв ненужную информацию, он оставляет в памяти лишь то, что, как ему кажется, может пригодиться. Пустой конверт ни на секунду не выходит из головы, а вместе с ним — ужасное давящее ощущение сильных рамок и ограничений. Что удивительно, но и в самолёт, и на лайнер его пропустили с оружием, в прочем, как и остальных телохранителей. Но что кажется особенно странным — ему позволили провести винтовку. Она была в полностью разобранном виде, зарыта в вещах и спрятана по разным чемоданам, но при желании её бы с лёгкостью обнаружили. Как заранее сказал Венти — его багаж никогда не проверяют, на это и была сделана ставка. — Интересно, где номер Кадзухи… — сам от себя не ожидая, Алатус озвучивает случайную мысль вслух. — И всё-таки ты его любишь, да? — с усмешкой проговаривает Барбатос. — Это очень видно… — он протяжно зевает и потягивается. — Ещё чего, — фыркает, тоже опускаясь на спину, оказываясь почти что лицом к лицу с Барбатосом. — Просто подумал, что если он — наш сосед, то будем часто пересекаться, наверное. — Насколько я знаю, номера людей, выигравших билеты в лотерею, находятся все в одном месте… И, так как мы с тобой — не одни из них, то вряд ли это где-то рядом. Хотя, я был бы не против, если бы милашка Казу и его строитель были нашими соседями. — Довольно странно расселили всех, не находишь? — Вроде, нет…? — закрывает глаза и протяжно зевает. — Знаю, что Барбара где-то рядом со мной, а ещё тот дёрганный фотограф где-то недалеко от Альбедо, так что, чисто логично, нас раскидали по сфере деятельности? Наверное… если Скар будет рядом с Нари-Нари, значит точно. — Дёрганный фотограф? — А, — отмахнулся, — неважно, он мне просто не по душе. Если подумать, из фотографов мне только Бедо-Бедо по душе. — Хм… наверное, поменяться номерами не составит труда, да? — Думаю, да… Вряд ли кто-то будет следить за тем, в своих ли номерах мы проживаем. Что ж, — он поднимается и протягивает Сяо руку. — Примем ванну вместе? — Хорошо.***
Грифель простого карандаша скользит по белоснежному листу, вырисовывая очертания лица, что кажется художнику до безумия красивым и эстетичным. Такое аккуратное и милое, по-детски наивное, с четко выраженными чертами и явным характером, но глаза — такие бездонные и блестящие. Штрих за штрихом, он вырисовывает длинные и пушистые ресницы, такие бархатные на вид, мягкие и покорные… Прекрасен. Художник вздыхает, рука скользит выше — грифель касается макушки, принимаясь предавать глянцевым волосам густоты. — Хм… — Альбедо убирает карандаш и потирает уставшие глаза. Блондин кладёт альбом в сторону и поднимается с кровати. Его номер отличается от номера Венти лишь тем, что в нем нет балкона и, по личной просьбе фотографа, постельное белье здесь чёрного цвета. Парень потягивается и протяжно зевает. Сегодня у него свободный день, сидеть в номере в одиночестве, конечно, ему по душе, но выйти на палубу и подышать воздухом тоже хочется. «Хм… подожду, пока стемнеет…» Блондин вновь садится на кровать, опирается спиной о подушки, достаёт из ящика «мелки» сухой пастели, которые взял с собой, и принимается предавать портрету цвет. Бледная кожа, сине-фиолетовые глаза, аккуратные прямые брови, чёрные гладкие ресницы, густые тёмные волосы, так ненавязчиво отражающие свет, и на привычно отстраненном и раздражённом выражении лица — улыбка. Такая мягкая и нежная, едва уловимая… такая, которую Альбедо бы хотел увидеть на этом лице в жизни. Он — актёр, он умеет играть роль и выдавать нужную эмоцию, но как же хочется увидеть именно это выражение лица, без игры и фальши… настоящее и живое. Очередной вздох. Стрелка часов перешагнула далеко за полночь. Альбедо оставляет на кровати портрет Скарамуччи и направляется к зеркалу: коричневые штаны, заправленная в них белая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами и спущенным галстуком. На груди виднеются едва различимые маленькие пятна от пастели. Волосы взъерошены, фотограф усмехается, уже завязывая высокий хвостик. Пряди небрежно падают по сторонам — слегка неряшливый и растрёпанный вид вызывает очередную усмешку. Фотограф выходит из номера и направляется на палубу. Где-то сверху слышно играющую музыку, голоса и шум. Круглосуточные бары продолжают принимать посетителей. Блондин подходит к краю, опирается о борт и глубоко вдыхает влажный воздух. Где-то в стороне он слышит знакомые голоса — кажется, Тигнари снова пыхтит на Сайно. Фотограф мотнул головой, пытаясь выбросить чужие проблемы из мыслей, и закрыл глаза, погружаясь в тишину. Звук воды успокаивает, ветер дует в лицо, раздувая и без того растрёпанные волосы. — Просто дай мне побыть одному! — раздражённый голос Тигнари звучит совсем близко, но Альбедо даже не поворачивает голову на звук. Лис быстрым шагом уходит в номер, оставляя Сайно стоять на палубе, растеряно смотря по сторонам. Взгляд алых глаз задерживается на стоящем у края Альбедо, и тот, словно почувствовав, что на него смотрят, поворачивает голову и открывает глаза: — А, Сайно, это ты… Не заметил тебя сразу. — Привет… — Курить будешь? — жестом приглашает телохранителя стать рядом. — Спасибо, но я не курю. — Я тоже, — пожимает плечами Альбедо, поджигает сигарету и делает глубокую затяжку. — Почти… — выдыхает, выпуская горячее облако дыма с запахом фруктов. — Возможно, и я «почти»… — задумчиво протягивает телохранитель. — Почти? Куришь только после секса, поэтому у тебя здоровые лёгкие и грустное лицо? — Хм? — Сайно сводит брови и скрещивает руки на груди. — Знаешь, какое животное курит больше всего? — Тарталья? — Хах, он тебе тоже не нравится, да? — с уст слетает лёгкая усмешка. — Напряжный какой-то, — Альбедо глубоко выдыхает очередное облако дыма. — Хотя, ходит перед Скаром на задних лапках, думаю, побаивается его. — Возможно. Мы не ладим. — То ли дело Сяо, да? — слегка ехидно протягивает. — Думаю, он — главный фанат твоих шуток, Сайно. У него даже по лицу видно, в каком он восторге от них. Шути с ним побольше. — Правда? — Однозначно, — тушит бычок и усмехается. — Вы с Нари снова поругались? — Не то, чтобы поссорились… Он в последнее время очень раздражён и шипит на меня постоянно, потом извиняется, потом снова шипит и так по кругу. — Период у него такой, — пожимает плечами фотограф. — Период? — Оу. Неловкая пауза, блондин поднимает задумчивый взгляд, раздумывая над тем, должен ли он раскрывать некоторые особенности природы зооморфов, хотя, это ведь не является секретом или тайной. — Думаю, если ты почитаешь больше о биологии зверолюдей, в частности, лисов, сможешь понять, что с ним происходит. — Ты сейчас намекаешь на… течку? Альбедо приподнимает одну бровь и одаривает телохранителя весьма неоднозначным взглядом: — Скажи это Тигнари и ты умрешь. — То есть… я неправильно понял…? — То есть Нари — не девушка же, какая течка, Сайно? Хотя, при виде тебя он так плавится, что глядя на это потечёт кто угодно. Красиво~ — Что? — Что? — …раз это так… почему не скажет? — Мало ли причин? Думаю, «эту» свою сторону он не любит, вот и показывать ее любимому человеку не хочет. — Любимому? — Оу… «Совсем слепой…» — обречённо вздыхает Альбедо, переводя взгляд куда-то вдаль и пытаясь подобрать в голове правильные слова. — Ты смеёшься надо мной, да? — голос Сайно звучит непривычно потухшим. — Ты знал, что фенеки — моногамны? — К чему ты клонишь? — К тому, что тебе нужно быть немного внимательней, Сайно. Думаю, ты уже отлично понимаешь, что происходит с Тигнари, тогда подумай, почему он шипит именно на тебя? Почему от тебя отпрыгивает, а от кого-либо еще — нет? Это же просто, нет? — он прикладывает указательный палец к виску. — Раскинь немного серым веществом. И это не шутка про бетон. — Антидепрессанты… так они нужны не из-за того, что он в депрессии… — Многие антидепрессанты подавляют сексуальное возбуждение и половое влечение. Всё просто, если немного подумать. — Альбедо, — голос телохранителя вновь звучит строго и собранно, как и прежде. — Скажи, между вами с Нари что-то было? Хотя бы когда-то? Хотя бы раз? — Каким бы я не казался со стороны, на деле я — тот ещё импотент, Сайно. Это раз. И, нет, между нами ничего не было. Это два. И не имей привычку полагаться на глаза, полагайся на мозг. Это три.