Когда гаснут светлячки

Пятница. Алатус открывает глаза и протяжно зевает. Он поворачивает голову в бок — на соседней подушке пусто. Вновь переводит взгляд в потолок, сводит брови к переносице, задумывается, пытаясь вспомнить, как вчера доехал домой, но затем осознание заставляет его резко вскочить. Светло-голубые занавески, открытое на проветривание окно, мольберт в углу комнаты, множество холстов, лежащих друг на друге или стоящих у стены, аккуратно сложенные на подставке краски и опущенные в баночку кисти; на письменном столе — стопка книг по психологии, на стуле висит мягкая вязанная кофта, дверца шкафа приоткрыта. Квартира Альбедо всегда казалась Сяо уютной и комфортной, даже в его творческом беспорядке Алатус мог найти что-то красивое. Мотнув головой, парень сползает с кровати, он по-прежнему одет в свою одежду, что может говорить только об одном — вчера он потерял сознание, и художнику пришлось забрать его к себе. Сяо бывает в этом доме так часто, что у него здесь уже своя зубная щетка, свое полотенце и даже сменная одежда. Алатус идет умываться, кое-как приводит себя в порядок и направляется на кухню, где уже пахнет кофе и омлетом. Альбедо стоит у плиты, переступая с ноги на ногу, качает головой и что-то напевает себе под нос. Парень одет в бежевую пижаму с собачками, очевидно не подходящую под его характер. Он увлечен готовкой настолько, что не замечает, как Алатус проходит в комнату. — Доброе утро, — бубнит Сяо, и художник вздрагивает от неожиданности, лопатка падает на пол, и он обреченно вздыхает. — Доброе, блять. — Прости за вчера… — Алатус подходит, поднимает лопатку с пола и становится возле раковины. — Что? О чем ты? Ничего же не было, — задумчиво протягивает блондин. — В этот раз ты не оплошал, хехе. — Тц, Альбедо, блять, я серьезно. — Я тоже, — пожимает плечами, уже помешивая завтрак чистой лопаткой. — План-капкан: боишься снова оплошать — засни раньше, чем всё начнётся. — Тц. Я снова отъехал, да? — Ага, ещё в машине, — Альбедо тянется к шкафчику над раковиной, желая достать тарелки. — Прости за это, — Сяо обреченно вздыхает, передавая другу чистую посуду. — Забудь, давай завтракать. Альбедо живет один уже довольно давно, Алатус не знает никого из его семьи, никогда их не видел и не слышал, чтобы друг что-то про них говорил, а сам эту тему не поднимал. По этой причине, возможно, блондин хорошо готовит. Завтрак в тишине, Альбедо листает что-то в телефоне, Сяо отвечает на вчерашние сообщения Тигнари и Кадзухи. Похоже, он забыл их предупредить, что задержится после работы. А по итогу он вообще провел ночь у Альбедо. В целом, друзья привыкли к такому, Алатус довольно часто остаётся у художника, от чего у них уже сложилось впечатление, что Сяо и Альбедо на самом деле встречаются. Или, как минимум, спят. Путь до работы на машине занимает не больше двадцати минут. В салоне, как обычно, играет спокойная музыка, пахнет свежестью, а дорога совсем не ощущается. Особо не укачивает, но даже так Сяо засыпает. Альбедо уже привык, что друг может отключиться даже во время разговора, так что обычно ничего не говорит. — Пора вставать, — тихий ласковый шепот на ухо, а затем мягкое поглаживание по плечу. Алатус открывает глаза, ощущая себя как никогда комфортно. Но, столкнувшись с ледяным взглядом, вздрагивает. — Напугал. — В следующий раз будить поцелуем? — усмехается Альбедо. — Приехали, пойдем. Пора работу работать. Диспетчеры работают круглосуточно, как, собственно, и спасатели. Ночную смену Сяо и Альбедо поставили себе на субботу. Сегодня Алатус всё же решил пойти на «стенд-ап» Сайно, хоть он и принял это решение по большей части из-за того, что надеется увидеть музыканта и сегодня. Один за одним он принимает звонки, стараясь вкладываться в полторы минуты, но очередной разговор, затянувшийся на полчаса, выбивает его из равновесия. Приученный всегда ставить себя в рамки и четко следовать правилам, для него тяжело осознавать, что хоть по уставу и написано «девяносто секунд», но это весьма ситуационное правило. Не обошлось и без глупых звонков из области «ошибся номером» или «позвонил спросить, как дела». Такие случаи бывают нечасто, но почему-то Алатус даже рад таким звонкам. Не принимать близко к сердцу телефонное хулиганство куда проще, чем реальный звонок. Рабочий день вновь проносится на одном дыхании, чему Сяо несказанно рад. Он встает с места и обходит стол, подходит к Альбедо и смотрит в его монитор — на экране он видит уже выученный наизусть номер. Слабо усмехнувшись, он хлопает блондина по плечу. Алатус отключает другу микрофон и быстро проговаривает: — Бедо, я пошел, увидимся завтра вечером. — Да-да, — поспешно отвечает и тут же возвращается в диалог с человеком на том конце. Альбедо уже хорошо его знает, у этого парня подобные срывы и суицидальные порывы случаются каждую неделю. А если быть точнее — каждую пятницу. Поначалу блондин очень трепетно относился к его звонкам, убеждал, что суицид — не выход и прочее, но сейчас же уже окончательно понял для себя, что парню просто некому высказаться о том, что скапливается за неделю. Алатус быстро бежит к кофейному аппарату, покупает латте, приносит его Альбедо и, поставив на стол другу, уходит. Хорошо бы поехать на метро, но парень вновь чувствует сонливость, так что выбор падает на такси, чтобы не проехать свою остановку. Стоило ему войти в бар, как на него сразу налетел Кадзуха: — Блять, Сяо, ты бы хоть предупреждал, что домой не придешь! — Прости, уснул у Альбедо в машине. Может, удалишь его номер из чёрного списка? Уверен, он бы предупредил тебя… — Пф, ещё чего, — Каэдэхара фыркает и скрещивает руки на груди, — хотел бы — позвонил бы Тигнари. — И вообще, чего это ты отчитываешь меня? — вспомнив, что лучшая защита — это нападение, Алатус быстро перехватывает инициативу. — Я так-то не маленький уже, могу сам за себя… — Вот когда в обмороки падать перестанешь, тогда и сможешь. — Что за «режим мамочки», Казу? Пф, может, в угол меня ещё поставишь? На гречку на колени? — Нет уж, эти фетиши оставь для своих посиделок с Альбедо, — недовольно хмыкает и упирается руками в бока, словно отчитывает маленького ребенка. — Кстати, ты начало пропустил, меньше надо было со своим «другом» лобзаться. — Блять, Казу, я и так вижу, что ты течешь по нему, не обязательно напоминать об этом при каждом разговоре. — Чегоблять? — Эй, вы долго ещё сраться будете? — отзывает Тигнари, а затем кивает головой в сторону небольшой приподнятой сцены, на которой сейчас стоит Сайно, безэмоционально выдавая весьма странные, как Сяо кажется, шутки. — Ладно, проехали, — Алатус отмахнулся, взял друга за запястье и повёл за собой. — Нари прав. Они занимают места за столиком, Сяо вздыхает, опуская холодные пальцы на горячую чашку какао, которое заказал на всех Тигнари, и переводит взгляд на Сайно. — Из-за того, что мыши много матерятся, природе пришлось запикивать их с рождения, — выдает очередную шутку блондин. Его взгляд направлен только на фенека, создается ощущение, будто он рассказывает для него одного, но невозмутимое выражение лица лиса дает понять, что подобный юмор он не понимает. — Слепой киллер не дает чистосердечного признания, потому что в своем поступке не видит ничего плохого. — …. Уголок губ Сяо слегка нервно дёрнулся. Алатус поворачивает голову — Кадзуха улыбается и с искренним восхищением смотрит на Сайно. Кажется, ему такие шутки по душе. «Хоть кто-то…» — Сяо подпирает ладонью подбородок, упирается локтем в стол и без каких-либо эмоций смотрит на «комика». Возможно, нужно выдавить из себя смешок, чтобы как-то поддержать друга, но если Алатус так сделает, то потом будет ненавидеть себя за лицемерие. Лучше просто продолжать сидеть с каменным лицом. Сайно всё равно уже привык. — У моего друга-паталогоанатома очень красивое тело. Жаль, не его. — …. «Даже как-то не по себе от такой тишины…» — Сяо вертит головой по сторонам — мало кто из посетителей вообще слушает. Хотя, даже если б и слушали, то особо это никак бы не повлияло на тишину. — Почему безрукий избегает ссор? Боится, что не сможет держать себя в руках. Тигнари со звоном роняет чайную ложку на пол. Она ударяется об плитку под ногами, стук разносится эхом по помещению, и на лиса тут же направляются десятки глаз. — Неловко вышло… — бубнит, поднимая ложку и слабо кивая Сайно в знак извинения. Блондин, получив такой себе жест внимания от фенека, явно воодушевился, продолжая одна за одной выдавать не всем понятные шутки. — Проститутка училась в школе на отлично, чтобы зарабатывать головой. — Пх… — с уст лиса слетает едва уловимый смешок, которого вполне хватает, чтобы у Сайно открылось второе дыхание. Ни на минуту не замолкая, он выдает краткие шутки, которые придумывает находу. Кажется, вся программа и весь сценарий, который он себе прописал, отошли на задний план. В какой-то момент Сяо заметил, что теперь, кроме него и Кадзухи с Тигнари у Сайно появились ещё зрители. Облегченно выдохнув, он опускает взгляд на свой стакан и лишь сейчас замечает, что всё это время он настукивал пальцем ту самую мелодию, что так часто играет пианист. «Хм… интересно, а он придет? Или… может, он уже тут…?» — Сяо вновь вертит головой по сторонам, выискивая парня, так сильно зацепившего его своей музыкой. Взгляд скользит от одного посетителя к другому, людей сегодня не особо много, но даже так Сяо умудряется запутаться. Кто-то привлекает его внимание дважды, кого-то он случайно пропускает, но… вот и он. Юноша сидит за барной стойкой, тянет рукава зеленого вязанного свитера вниз, пытаясь закрыть перебинтованные запястья. Он о чём-то разговаривает с барменом, Дилюк кажется непривычно мягким к нему, совсем не таким, как с другими: холодным и равнодушным. В этом же случае всё не так. Он смотрит на юношу с особой заботой и, кажется, любовью. Хотя, возможно, это взгляд сочувствия. Бармен что-то говорит, и музыкант роняет смешок. Он улыбается едва заметно, возможно, как-то наиграно, но этого хватило, чтобы сердце Сяо пропустило удар, а затем сжалось от боли.