Когда гаснут светлячки

04:00. Алатус открывает глаза из-за звонка в дверь. Он тут же встает, намереваясь пойти и посмотреть, но замирает, вспомнив, что Венти боится просыпаться один. Услышав шаги и сонное ворчание Кадзухи в коридоре, Сяо присаживается на краю кровати, дожидаясь, пока друг сам проверит кто там. Первая мысль, что пришла в голову Алатуса — очевидно, пришел сосед сверху, чтобы забрать сына. Вторая — пришла Бонанас. Подумав об этом, Сяо на носочках встает с кровати и подходит к двери. Прислушивается — всё же, судя по мужскому голосу, пришел сосед. — А… да… проходите… — сонно бубнит Каэдэхара, пропуская незнакомца в квартиру. Кадзуха тянет руку к ручке двери в комнату Сяо, но Алатус открывает первым. Не ожидая, что друг не спит, Каэдэхара отскакивает назад и вздрагивает, затем выдает эмоцию негодования: — Какого черта ты не спишь? Тебя то с пушки не разбудишь, то ты лунатишь ходишь. Я чуть инфаркт не получил! — Не шуми, Казу, Венти спит. Сяо переводит взгляд на вошедшего парня — высокий брюнет, волосы собраны в тонкий длинный хвостик, спадающий по плечу, на одном глазу — повязка. Мужчина одет в черные штаны, темно-синюю расстегнутую зимнюю куртку и вязанный свитер. — Меня зовут Кэйа Альберих, — он протягивает Алатусу руку, — а вы? — Сяо. Парень выходит из комнаты и закрывает за собой дверь: — Перед тем, как Вы заберете Венти домой, я хотел бы с Вами поговорить. — М? — мужчина вопросительно наклоняет голову в бок. — О чём же? — О Вашем сыне. Не хочу, чтобы он проснулся, поэтому пойдём в кухню. — Хорошо, может ли тогда Ваш друг остаться с ним в одной комнате? Понимаете, Венти очень тревожно, если он спит и просыпается один… не хочу, чтобы у него случился приступ панической атаки. Судя по времени, он уже скоро проснется, поэтому… — Казу, — Сяо поворачивает голову на друга, который уже спит стоя, оперевшись о стену. — Посидишь с Венти? — Угу… Пробубнив ещё что-то неразборчивое, Кадзуха зашел в комнату. Сяо жестом приглашает соседа пройти на кухню, и сам идёт следом. Парень присаживается за стол и предлагает Кэйе сделать то же самое. Мужчина выглядит довольно уставшим и спокойным, немного встревоженным, но достаточно сдержанным. Взгляд Алатуса бегло проходится по его внешнему виду: маленькое пятнышко на свитере, почти оторванная пуговица на куртке, растрепанные волосы, кольцо на пальце, мелкие царапины на руках. Принюхавшись, можно ощутить легкий запах больницы. — Простите, — нарушает тишину Кэйа. — Вы хотели поговорить? Мой сын доставил Вам неприятности? Голос этого мужчины совсем не похож на тот, что обычно слышно, когда соседи ругаются. Тем не менее, Сяо решает сделать скидку на то, что ругань соседа всегда на повышенных тонах, а в данном случае, Альберих ведет себя спокойно. — Венти очень зажат и напуган, — напрямую говорит Сяо. — На его теле ссадины и синяки. Я часто слышу, как соседи сверху ругаются и бьют посуду… полагаю, такое состояние Венти — это полностью Ваша вина. Сколько ему лет? Если он несовершеннолетний, то я напишу заявление в службу опеки. — Прошу меня простить, но Вы всё неправильно поняли. Мой сын болен, он сам причиняет себе вред. — Чтоблять?! — спокойствие и сдержанность вмиг пропадает с лица Алатуса. — Сколько ему лет?! — Он ещё несовершеннолетний, так что будет находиться под моей опекой. Я очень прошу Вас не писать заявление. Венти нездоров, если соцслужбы его заберут, то поместят в государственную психиатрическую больницу. Они же просто угробят его… — Раз он, как Вы говорите, «нездоров», то почему Вы не положите его на стационар в хорошую больницу? — Он лежит на дневном стационаре… — Кэйа глубоко вздыхает и качает головой. — Сидя в палате, он угасал с каждой минутой… я еле-еле добился, чтобы выпустить его… Полностью под мою ответственность. Если Вы заберете его… он просто не сможет жить взаперти. — Мой друг — психиатр. Если все так, как Вы говорите, переведите Венти на лечение к нему. — Я и сам психиатр, — пожимает плечами Кэйа. — Венти очень тяжело даются новые знакомства и новые люди… уйдёт не одна неделя, чтобы Ваш друг сумел расположить… — Сегодня ночью мы ужинали за одним столом, — холодно перебивает его Сяо. — Венти смеялся с шуток Сайно и щупал хвост того самого психиатра, который сумел расположить Венти к себе за две минуты. — Что…? Вы, должно быть, шутите…? — Спустя две минуты знакомства, Венти не просто гладил его хвост, но и начал сам задавать вопросы и поддерживать разговор. Вы думаете, этот психиатр не сможет справиться? — Вы не понимаете, насколько ситуация сложная… — Нет, я не понимаю, какого черта психиатр позволяет себе поднимать руку на ребенка?! — устав от этого напускного спокойствия, Сяо встает и ударяет ладонью в стол. — Он боится каждого звука, он прятался за моей спиной от любого движения посторонних людей, он расплакался, когда упал в супермаркете, он почти не разговаривал и боялся дышать. Такая у Вас терапия?! Да в рот ебал я Вас и Вашу больницу! — Кажется, у Вас есть проблемы с агрессией, — вздыхает Кэйа. — Прошу меня простить, но я не могу доверить сына такому человеку. — Позавчера на площадке была полиция, — вновь холодно и отстраненно проговаривает Алатус. — Следователь попросил меня связаться, если я что-то вспомню. — Вы совершаете ошибку… — А Вы? Вы не совершаете? Что Вы делали с ним, что при слове «совращение» он начинает дрожать, как кленовый лист? — Алатус склоняется над сидящим за столом соседом, упираясь ладонью в столешницу. — Почему его тело в ссадинах и синяках? Почему он боится спать один? Почему его дёргает от всех и вся? Почему Вы довели его до такого?! Почему соседи вызвали полицию? — Знаете что! — Кэйа поднимается и одаривает Сяо весьма пренебрежительным взглядом. — Не знаю, почему эта слепая дура решила вызвать к нам полицию, Венти в ссадинах и синяках, потому что неуклюжий и сам себе вредит. Благодарю за помощь, но на этом всё. Я забираю его домой. Как его опекун, я имею право вызвать полицию, если Вы будете мешать нам уйти. — Вызывайте. Заодно и про ссадины поговорим в присутствии полиции. — Каждое его падение было зафиксировано врачами в травмпункте, — холодно проговаривает Альберих. — И по каждому есть документальное подтверждение, что это не были побои. — … — Сяо замолчал, пытаясь найти в голове хотя бы один аргумент, чтобы заставить Кэйю остановиться, но тщетно. Мужчина, очевидно, слушать его не будет. — Благодарю за помощь, но я забираю сына, и мы уходим. ~ — Вот как-то так это и было… — раздраженно проговаривает Алатус, сидя на угловом диване в квартире Альбедо. — И он просто разбудил его и забрал с собой… просто потому что он «имеет на это право». — Оу… — художник убирает в сторону очередной скетч, на котором успел запечатлеть такое несвойственное для Сяо злое выражение лица. — И что думаешь делать? — Тц… я не знаю. Сяо залпом опустошает бокал, который крутил в руках, кажется, целую вечность. Морщится из-за горького привкуса алкоголя на языке, затем засовывает замёрзшие руки в карманы чёрного худи и откидывается на спинку дивана: — Как же раздражает эта ситуация… — Понимаю. Альбедо присаживается рядом, опускается спиной на диван, подложив под голову подушку, и закидывает ноги на колени Сяо. Блондин стягивает со спинки плюшевый плед и набрасывает сверху, прикрывая одновременно и себя, и Алатуса. — Знаешь, — Сяо прячет руки под одеяло и поворачивает голову на блондина, — этот Кэйа вроде бы не кажется враждебным, но при этом он несёт такой бред, что в моей голове просто не укладывается. Допустим, Венти правда так нездоров и сам себе вредит… почему он не в больнице? Это странно… — Да, понимаю… но раз с документами все в порядке и все побои зафиксированы, как несчастный случай, то просто так ты его у опекуна не отнимешь. — Блять… — Вспомним, как я пытался отобрать Кли… закончилось всё тем, что суд запретил мне к ней приближаться… в нашем мире, увы, отобрать ребенка у родителей или опекуна — та ещё задача. Никто не хочет брать на себя ответственность… — Альбедо вздыхает, явно вспоминая что-то неприятное. — Прости… задел больную тему. — Я в порядке. Чтобы идти в службу опеки тебе нужна хорошая доказательная база… либо нужно заставить Венти говорить, но его слова могут не учитываться в суде, если он и правда болен. Ну, или если есть бумажка, говорящая, что он болен. — Можно же добиться независимого психиатрического осмотра… — Можно… но в любом случае нужно сначала убедить Венти встать на твою сторону. — Голова болит от всего этого… — Алатус поднимает взгляд вверх — нет привычного шума соседей, у Альбедо всегда спокойно и тихо, словно кроме него в этом доме вообще никто не живет. — Может, тебе поспать? Выглядишь уставшим, ещё и прибухнул. — А ты? — А что я? — Спать не хочешь? — Порисую, может. — Что-то решил со своим суицидником…? — Сяо спускает ноги Альбедо на пол и встает с дивана. — Думаю, не буду ему звонить, — немного отстраненно отвечает блондин. — Всё же, я не должен смешивать «личное» и «рабочее»… Он пошел на лечение, это — именно то, в чем заключалась моя работа… остальное уже на его плечах и в руках врачей. — Ты уверен…? — Думаю… да… — Альбедо отводит взгляд в сторону, не решаясь смотреть Алатусу в глаза. — Врешь мне? — Сяо упирается ладонью в спинку дивана и склоняется над блондином. Тёмно-зеленые пряди спадают на бледную кожу, потухший взгляд голубых глаз сейчас смотрит куда-то сквозь Алатуса. — …. — Есть причина, по которой ты не можешь сказать мне правду? Или ты просто не хочешь? — Не хочу… — Альбедо кладет руки на плечи Сяо, сердце невольно пропускает удар. — Не хочу, чтобы он стал «способом» заменить одного человека другим. Неправильно так поступать. — Заменить одного другим…? Ты влюбился…? Собравшись с мыслями и глубоко вздохнув, Альбедо слабо улыбается: — Давай найдем способ забрать Венти у опекуна, Сяо. — Хм… да, конечно. Но сначала я лягу. Всё же, кажется, я и правда морально напряжен. Ты… пойдёшь со мной? — …пойду.

***

Скарамучча просыпается от приятного поглаживания по щеке. Парень открывает сонные глаза: он лежит на больничной койке, бережно укрытый мягким одеялом. На краю постели сидит уже знакомый ему блондин. Он по-прежнему одет в светло-зеленую форму врача под белоснежным халатом. Светлые волосы небрежно собраны в хвост, пряди торчат и предают хирургу особо неопрятный вид, который так отлично дополняет синяки под глазами. — Доброе утро, — тихо проговаривает Альбедо, проводя тыльной стороной ладони по щеке парня. — Выспался…? — Так… это был не сон…? Скарамучча приподнимается и растеряно вертит головой по сторонам — всё та же палата, открытое на проветривание окно, мятная конфета на подоконнике. — Не сон… — в тёмно-синих глазах собирается влага. — Не сон… это был не сон… — Тише, — Альбедо опускает ладонь на дрожащее колено. — Если будешь нервничать, твой врач на осмотре это заметит. — Мне не нужен врач… не нужен осмотр… мне просто нужен был человек рядом… просто нужен был… ты. — … — хирург опускает голову, чувствуя сильную вину за что, что вновь поддался эгоизму. — В том мире тебе было лучше… — Что? О чем ты…? — Ой, прости… что ж, — Альбедо встает, — ты проснулся, значит, уже утро. Мне пора уходить, чтобы у моего друга не было проблем… — Нет! — брюнет хватает медика за рукав белого халата. — Пожалуйста, не уходи… — Если меня увидят, то… — Спрячься… или… или давай просто расскажем доктору? Но не уходи… вдруг ты больше не вернёшься…? Я снова останусь один… почему все уходят… Все, кого я люблю… Они все бросают меня… — Я здесь только из-за тебя, Скар, — Альбедо присаживается на кровать, и брюнет тут же подползает к нему под бок, обнимает за пояс и опускает голову на плечо. Прижимается, словно котенок, которого только-только подобрали с улицы, обогрели и накормили: — Не уходи… Меня можно навещать… я тут не заперт… не уходи… Отказать он просто не может. Кому угодно, но только не Скарамучче. Вздохнув, Альбедо аккуратно обнимает парня в ответ: — Хорошо, я не уйду. Что-то родное и отдаленно знакомое, такое странное и непонятное Скарамучче чувство — забота? Брюнет чувствует исходящее от медика тепло, которое никак не вяжется с его внешним холодом. — Тук-тук, — с улыбкой в палату проходит доктор. — Приветик. — Райто… — Альбедо облегченно выдыхает. — Я уже начал строить в голове десятиэтажные теории, чтобы объяснить, почему хирург из частной клиники оказался в палате и обнимает пациента психиатрической больницы. — Воу, и что придумал? — Райто подходит к Скарамучче и жестом просит его встать, что парень тут же послушно выполняет. Плановый осмотр подразумевает не просто измерение температуры, давления и прием лекарств, но и осмотр на наличие физических повреждений. Так как парень оказался здесь из-за депрессии, склонности к суициду и селфхарму, то каждый его день начинается и заканчивается полным осмотром. Райто довольно равнодушно и аккуратно изучает чуть ли не каждый сантиметр чужого тела, особое внимание уделяя предплечьям и ногам выше колен. — Целую историю о том, что я тут на повышении квалификации и просто заблудился, — иронично отвечает Альбедо, наблюдая за осмотром. — И что же за квалификацию хирург повышает в психиатрической клинике? — Получает разряд по пиздабольству. — Супер, — усмехается Райто. — И заблудился в объятиях пациента? — Может, сошел бы за сумасшедшего, и меня поселили бы сюда? — О, класс, каждый день к тебе ходил бы и ставил трёхлитровые клизмы, чтобы вымыть твою шизу. — Интересный способ. — Попробуем? — Сразу после Вас, доктор. Райто слабо усмехается, затем, закончив с осмотром рук, аккуратно просит парня показать ноги. Поведение Скарамуччи вызывает искреннее удивление, парень беспрекословно выполняет любое указание, что никак не вяжется с тем, как он реагировал на всё буквально день назад. — Вижу, тебе сегодня спокойно? — с улыбкой спрашивает психиатр. — Доктор… это Вы разрешили Альбедо прийти ко мне? — виновато бубнит Скарамучча. — Ага, — Райто пожимает плечами и довольно кивает. — Одевайся, все отлично. Рад, что ты передумал. — Простите, что я мотал Вам нервы… — Ты? Хах, да ни разу. То, что ты просто не хотел принимать лекарства, мне вполне понятно. Тебе не за что чувствовать себя виноватым и тем более думать, что ты мотал кому-то нервы, — доктор протягивает новую порцию таблеток. — Приятного аппетита, хех. — Да… спасибо. Всё так же легко и спокойно Скарамучча выпивает все, что ему предлагает врач, затем садится на кровати, вновь забираясь под бок Альбедо. — Как наседка и птенец, — с улыбкой комментирует психиатр. — Альбебра, я сегодня вновь в сутках, так что можешь оставаться тут. — Спасибо… — Спасибо, доктор… — звучит полный надежды голос Скарамуччи. — Даже буду вашим личным официантом и сам принесу еду, так что вас никто не потревожит, — Райто опирается об дверь палаты, услышав в коридоре шаги, и скрещивает руки на груди. — Кстати, тебе на работу не надо? — Позвонят, если что, — холодно отвечает Альбедо. — А ты…? Который день подряд уже в сутках. Что-то случилось? — Не-а, — Райто прикладывает указательный палец к уголку губ и наклоняет голову в бок. — У меня тут де-ла, хехе. — Помощь нужна? — О, нет, справляюсь сам. Но буду иметь в виду. А, кстати, сына моего коллеги всё же зовут Венти, я узнал. — Что…? — голубые глаза заметно округляются. — Ты уверен? — Абсолютно. И, ой как неожиданно, но совершенно случайно я знаю, где он живет, хехе. — Райто… — Да-да, я скину тебе адрес, не вижу смысла что-то скрывать, да и твои дела меня не касаются, как мои не касаются тебя. — Да, верно. — Что ж, маска «дурачка» надета, я могу идти приступать к работе, — Райто поворачивается к двери и усмехается. — Я бы сказал, что притворяться безумным — помогает по жизни, но тебе и притворяться не надо, Альбедо. Психиатр уходит, и хирург вновь тяжело вздыхает. Заметив такую реакцию, Скарамучча немного отстраняется: — Что-то случилось? — Нет, — Альбедо мягко улыбается, продолжая слабо поглаживать парня по спине. — Если доктор — твой друг, значит мы сможем уйти…? — Ты не на принудительном лечении, Скар. Ты можешь уйти в любой момент. Только это не решит проблему. Мы никуда не спешим, давай ты пройдёшь курс лечения, а потом мы уйдём, ладно? — И ты дождешься меня…? — Конечно. Я здесь только из-за тебя… и я не уйду.