Когда гаснут светлячки

Кажется, только вчера Сяо отмечал Новый год в компании Венти, расстался с девушкой и всеми силами пытался отчислиться из университета, а уже сегодня он стоит перед главной сценой города, нервно перебирая край черной рубашки. До сих пор в голове не укладывается, каким образом он вообще оказался втянут в это мероприятие. За спиной всего месяц ежедневных репетиций, уверенности в себе и в том, что они достойно представят университет, нет совсем. Усугубляет ситуацию то, что после этого странного похода в закрытый корпус и ночи под одним пледом с Венти, Сяо до сих пор ощущает на себе его запах. Прошло больше двух недель, но он никак не может отделаться от чувства, что от него пахнет другим парнем. И ему точно было бы всё равно, будь этим «другим» кто угодно, кроме Венти. — Скоро наш выход, — отзывает его Скарамучча. — Ты чего завис? Совсем несобранный. Волнуешься? Вздохнув, Сяо поворачивает голову. Ухо слабо дёрнулось, нос улавливает запах чужого парфюма, а вслед за этим его сразу же накрывает волна смущения, ведь воображение так упорно проводит параллели с Венти. — Сяо…? — Скарамучча слабо хлопает его по плечу. — Ты в порядке? — Сколько до выхода? — юноша опускает взгляд на наручные часы. — Минут десять, не больше. А что? — Пойдём покурим? — Мм? — маленькое кошачье ухо дёрнулось, а хвост медленно изогнулся. — Пойдём… Сяо берет друга за запястье и уводит в бок от сцены. Прячется с ним за деревом и достаёт из кармана пачку сигарет. Скарамучча благодарно кивает и почти сразу же закуривает. Брюнет смотрит на друга с легким сочувствием и, заметив, что на нём нет зимней куртки, хмурится: — Не замёрз? — Нормально… — Февраль месяц, а ты в рубашке. — Но без рубашки было бы холодно. Скарамучча усмехается и качает головой. Он опирается спиной о широкий ствол дерева, смотрит вниз в сторону, уши слабо шевелятся, пытаясь распознать знакомые шаги или голос. — Президента выслеживаешь? — усмехается Сяо. — Пф, нет, — Скарамучча скрещивает руки на груди, — с чего бы мне? Тц. — Понял. — … — брюнет отворачивает голову и поджимает губы. Даже если Сяо и прав, то сейчас это не имеет никакого значения. — Скар, ты же влюблялся, да? — Что? К чему ты сейчас? — Хотел спросить… — Сяо придвигается к нему ближе, говорит шепотом прямо на ухо: — Ты же целовался с другим парнем, да? — Ну… да… — взгляд синих глаз хаотично бегает по асфальту под ногами, выискивая, за что зацепиться. — И… Как оно? — Что? — маленькое ухо дёрнулось от чужого выдоха. — Разве Райто тебе уже не показал, «как оно»? — Тц, не вспоминай. Предпочел бы забыть это как страшный сон… — Сяо фыркает и отстраняется назад. — Я имел в виду… по любви. — По любви…? — Скарамучча поднимает задумчивый взгляд вверх. — Страшно… — Страшно? — Сяо! — с громким возгласом к ним уже мчится глава дисциплинарного комитета. — Ну вы где застряли?! Пора уже. Сяо отводит взгляд в сторону и молча кивает. Почему-то с того дня ему не хватает смелости смотреть Венти в глаза, а тот, кажется, тоже не стремится. Очевидно, он считает, что сказал лишнего, поэтому решил просто избегать Сяо, который, в свою очередь, избегает его. Все музыканты одеты одинаково — в черные рубашки с гербом университета на груди. Один лишь Венти одет в белое. Как солиста, Альбедо решил выделить его на фоне группы. Сам же президент в группе не играет. Кадзуха, с которым Венти договорился, отлично подошел на эту роль и занял его место за клавишами. Сяо и Райто стоят по разные стороны от солиста, Каэдэхара и Скарамучча — немного позади. Альбедо остался за кулисами. Переживания о том, что они сыграют плохо, не особо беспокоит Сяо. В этом он видит отличный шанс отчислиться из университета. Чего нельзя сказать про других участников группы. В отличие от Сяо, желанием оплошать не горит больше никто. С первых же секунд музыка льется стремительным потоком, унося за собой зрителя. А стоит Венти вступить, завороженные взгляды публики сразу же приковываются к нему. Ни для кого не было секретом, что он умеет петь, но того, что его голос окажется настолько пленяющим, не ожидал никто, включая самого Венти. «Слишком близко…» — Сяо робко смотрит на вокалиста, затем взгляд опускается на его пушистый кошачий хвост. В голове проносится воспоминание, как этот самый хвост так нагло ударил его по щеке, и тело тут же вспыхивает жаром. В отличие от сосредоточенных на игре друзей, Сяо сейчас весь где-то «не здесь». Он просто играет заученную мелодию, пальцы сами перебирают струны, ведь, как оказалось, за месяц ежедневных репетиций, он уже выработал себе автоматизм. Сейчас он просто играет, словно робот, не наслаждается игрой и не получает удовольствие, да и вообще не сосредоточен на ней. Он целиком и полностью прикован к Венти. Его внешность, его улыбка, его голос, его запах… это всё вертится в голове Сяо, одно за одним сменяя друг друга. Он совсем не заметил, как они перешли к другой песне, руки сами начали играть нужное, пока разум продолжает находиться в плену бирюзовых глаз, смотрящих на оживленную публику. Они сыграли всего пять песен, в общей сложности это заняло не больше получаса, но для Сяо это время тянулось вечностью. Он бесконечно тонул, растворялся в кристально чистом голосе вокалиста, его сердце билось быстрее и отдавало неприятной болью в груди, а руки продолжали играть, скрывая полное отсутствие музыканта на сцене. Выступление окончено, под громкие аплодисменты и свист, они сходят со сцены и уступают место группе из другого университета. Всё проходит мимо Сяо, ведь он продолжает, как завороженный смотреть на Венти. И так было бы и дальше, если бы певец наконец не обратился к нему: — Дыру просмотришь во мне. — А? Что? Я не смотрел… я не на тебя… задумался просто, — он отворачивает голову в бок, чтобы не пересекаться с Венти взглядом. — Всё хорошо? — Венти подходит ближе и всматривается в янтарные глаза. — Странный сегодня. Перенервничал? — Разве только сегодня…? — с усмешкой переспрашивает, затем качает головой, как бы говоря, что отвечать на вопрос не нужно. — Так, а теперь в общежитие! — вмешивается в их общение Альбедо. — Помнится, хотели отметить, но, судя по времени, не успеем. Может, завтра? — Пф, — Кадзуха скрещивает руки на груди. — С тобой? Если будешь ты, то я не пойду. — Ладно, — Альбедо пожимает плечами. — Значит, меня не будет. — Что? Без тебя?! — глаза Венти округляются, а брови сходятся к переносице, выдавая по-щенячьи жалостливое выражение лица. — Всё нормально, — со слабой улыбкой Альбедо качает головой. — Казу меня на дух не переносит, и в группе я не состою, так что справедливо будет, если вы отметите сами, своим составом. — Но ты написал со мной музыку… это нечестно! — Венти хмыкает и скрещивает руки на груди. — Казу, уступи разок…? — Нет, — холодно отвечает Каэдэхара. — Но я могу не идти. — Неправильно будет как-то… — в разговор вступает Райто. — Вполне справедливо, что если из вас двоих нужно выбрать, то будет правильнее, если не пойдёт Альбедо. Уверен, он найдет чем заняться и не умрет от одиночества, — подмигивает, и бросает беглый взгляд на Скарамуччу, который в ответ только хмурится. — Альбедо нас собрал, он написал со мной музыку и помог отредачить текст, нарисовал нам талисман и проводил с нами каждую репетицию. Именно из-за его организованности и серьезности мы вообще собрались в группу и ни один из нас не пропускал репетиции, — суммирует Венти. — Пусть он и не играл с нами, но он такой же участник группы. Так нельзя, Казу. — Я уже сказал, — мягко отвечает Каэдэхара. — Я могу не идти. Альбедо и правда сделал много, но находится с ним рядом я не хочу. — Господи, развели детский сад, — хмыкает Альбедо и скрещивает руки на груди. — Кажется, я уже сказал, что не пойду. У меня заказ по работе, вот им и займусь. А теперь подобрали свои сопли, взяли инструменты и возвращаемся в общежитие. Вы тут все под мою ответственность, так что до комендантского часа нужно вернуться. Холодная интонация, равнодушное лицо, ледяной взгляд и полная уверенность в своих словах. С таким Альбедо никто никогда не спорит. Как из уважения, так и из-за того, что это не имеет смысла. Если он принял такое решение, то он его не изменит. По итогу все вернулись в общежитие только к десяти вечера. А пока разобрались с инструментами и реквизитом, которые нужно было занести в актовый зал, то еле-еле успели разбежаться по комнатам к началу комендантского часа. Сяо лежит на кровати, смотря в потолок. Он устал, но сон совсем не идёт. Скарамучча лежит на соседней кровати, и, кажется, тоже не спит. Сяо поворачивается на бок, чтобы быть к другу лицом: — Скар, спишь? — Нет. — Как думаешь, нас, парней, может манить запах другого парня? — Кхе-кхе… — он ожидал услышать многое, но только не это. Синие глаза становятся похожими на чайные блюдца, а рот приоткрывается в удивлении. — Не подумай ничего такого, — Сяо прерывает поток мыслей в чужой голове. — Просто… на уроках нам рассказывали, что зооморфы выбирают себе пару обязательно противоположного пола, ещё и потому, что во время гона от чужого запаха воротит… Ну, в смысле, девушку будет воротить от девушки, а парня — от парня. Это только во время гона…? То есть, если сейчас я нахожу запах другого парня привлекательным, то это ещё ничего не значит, да? — Ты что, влюбился в Венти? Вопрос в лоб вынуждает Сяо сжаться всего, подтянув колени к груди. Неужели он и правда влюбился? Но ведь это запрещено. Да и Венти не ответит на его чувства, ведь он из комитета, а значит любое нарушение для него может закончиться куда хуже, чем для кого-либо. — Нет… я просто спросил… интересно стало, вот и спросил. — Вы поцеловались в том корпусе? — Что? Нет! — от одной мысли щеки вспыхивают от стыда. — Почему ты спрашивал про поцелуй с парнем? — Скарамучча встаёт с кровати и поправляет на себе мятую клетчатую пижаму. — Ну… я целовался и спал только с девушкой, так что… просто стало интересно, отличается это или нет. — Хочешь, я тебя поцелую? Сяо нервно сглатывает и поднимается. Он стягивает ноги на пол и усаживается на своей кровати, смотрит в довольно холодные и пустые глаза Скарамуччи, стоящего напротив, и чувствует, как в груди всё сжимается. — Но… это ведь не то, — Сяо отворачивает голову. — Райто ведь тоже парень. Но поцелуй с ним я и за поцелуй не считаю. Это было просто будто меня мокнули головой в помои… — Справедливо… — Скарамучча наклоняется вперёд и кладёт холодную ладонь на горящую от смущения и стыда щеку Сяо. — А я… тоже, как помои для тебя…? — Что? Нет, конечно… — он выравнивается и смотрит другу в глаза. — Ты хороший… а ещё, кажется, уставший и истощенный. — Да, так и есть, — брюнет наклоняется ниже, поднимая лицо Сяо за подбородок. — Я и правда устал. Ужасно устал, Сяо… Сердце так предательски быстро и громко стучит, дыхание сбивается от волнения и страха. Ладони потеют. Он сжимает в пальцах мягкую ткань черных штанов. Не решается выпутаться из этих странных объятий, но и отвечать тоже не спешит. — А ты…? — Скарамучча выдыхает в приоткрытые сухие губы соседа. — Сяо, ты не устал…? Скарамучча тихо шепчет, и этот шепот заглушается стуком, стоящим в голове Сяо. Он совсем не разберет его слов, ведь единственное, что сейчас слышит — это громкое и ритмичное «ту-дум», которое издаёт его сердце. Грудь тяжело вздымается, тело словно парализовало, на лбу проступают капли пота, а в глазах собираются слёзы. — Устал… — одними лишь губами безмолвно отвечает. Брюнет упирается Сяо в плечи и толкает его назад, чтобы тот опустился на кровать спиной. Хвост плавно раскачивается из стороны в сторону, уши пристально вслушиваются в шаги в коридоре. — Скар, что ты— Он прерывает Сяо на полуслове, впиваясь в его искусанные сухие губы. Усаживается ему на бёдра и давит, отчего тот всё же опускается спиной на кровать. Скарамучча целует, проводит шершавым языком в уголке губ, слизывая слюну, затем вновь припадает к бледно-розовым устам. Беря ситуацию под свой контроль, он кладёт ладони соседа себе на талию и отстраняется: — Я не хрустальный, Сяо. — Д-да… Растерянность сменяется легким возбуждением. Он запускает руки под верх мягкой пижамы и касается гладкой кожи, которая сразу же покрывается мурашками. Скарамучча ёрзает на чужих бёдрах, склоняется и утыкается носом Сяо в шею. Вдыхает — это не тот запах, который он хочет слышать. Не тот, который сводит с ума. Не тот, который, как по щелчку пальцев, «срывает крышу». — Вот как-то так… — Скарамучча тихо шепчет ему на ухо. Брюнет выравнивается и отстраняется назад. Сяо смотрит на него молча, растерянно хлопая глазами. Он бы солгал, если б сказал, что ему не нравится то, что происходит. Скарамучча красив, хорош собой и уже успел стать для Сяо кем-то близким. Возможно, как раз из-за того, что Сяо слишком быстро привязывается, он и решил для себя вести отстраненный образ жизни. Но, видимо, не получилось. Его запах тоже приятный, его голос и его прикосновения, но это совсем не то, что на повторе зависло в голове Сяо.