Manaveris Dracona

Рыцарь-командор неожиданно оказалась очень красивой для своего возраста женщиной. Высокая, ладная, она умела держать осанку так, словно кто-то очень много лет назад вшил ей в спину стальную балку. Может, всему виной латный доспех – Тишавель почему-то была уверена, что сгорбиться в таком панцире достаточно сложно. Лицо Мередит уже оплела сеточка морщин, но обрамляющие его длинные золотые волосы, слегка вьющиеся, вроде и не знали седины. Лучше бы она улыбалась – сжатые губы, вкупе с жёсткими ярко-синими глазами, которые так хорошо оттенял алый капюшон, создавали образ пугающий и холодный. Их разделял стол. Магистр вольготно расположилась на стуле с высокой спинкой, сохраняя странное, коварно пляшущее выражение глаз. Храмовникам так и не удалось нацепить на неё антимагический ошейник – Раухтопаз была не очень-то рядовой тевинтеркой, сделать что-то против её воли было трудно, да и охранные грамоты посла служили ей великолепной защитой. Даже с потрёпанными косами эта женщина умудрялась выглядеть в лучших традициях Сената Империи. Тишину нарушало мерное постукивание железного кончика пальца госпожи Станнард. Тишавель продолжала змеёй смотреть на неё, не отводя сбивающих концентрацию разных глаз и даже почти не моргая. Раухтопаз словно не замечала единственного свидетеля их с Мередит общения – молодая усмирённая в церковной робе, орлесианка по виду, казалась лишь мебелью, но никак не участником происходивших событий. Магистру была неинтересна обстановка комнаты – она успела рассмотреть книжные полки, узкие окна и лёгкий, освежающий беспорядок прежде, когда конвой привёл магистра сюда. Странно, Раухтопаз полагала, что храмовница будет до ужасного педантичной чистюлей, помешанной на идеальном порядке. Это приятная ошибка. - А вы не умеете отступать, верно? – Блондинка смотрит, как старый охотник, оценивающий своего противника – зверя. Мередит чувствует себя уверенно, но ей хватает опыта не бросаться в бой преждевременно, храмовница давно поняла, что недооценивать мага – большая ошибка. Латные перчатки сцепились пальцами перед увядающим лицом. - Вы моложе, чем я думала, - вместо ответа вдруг говорит эльфийка, прикрывая веки. Ей дико хочется захохотать – магистра поражает вся нелепость и абсурдность возникшей ситуации, и в любом другом случае Тишавель предпочла бы избежать подобного риска. Заигрывать с храмовниками Киркволла было по-настоящему весело, но в своей жизни магистр Раухтопаз руководствовалась одним простым кредо – na via lerno Victoria. «Только живым знакома победа». Фейнриэль был абсолютно прав – это опасная игра, но в данном случае лучше действовать ошеломляюще смело. - А вы – старше, - нахмурила брови Рыцарь-командор. Её раздражало хозяйское поведение тевинтерки. Будь она лишена магии – она была бы обычной эльфийкой, прислугой, не более, чем пылью под ногтями, от которой так просто избавиться. Но она, как и грёбанный Орсино, была защищена социальным положением, диктуемым её даром, и нужно было получить особые полномочия для борьбы с этой заразой.- Только самодовольный юнец мог устроить эдакий беспредел. - Ну, полагаю, моя натура хорошо сохранилась, - тихий смех Тишавель ровно прокатился по комнате, словно набегающая на берег морская волна. Мускулы на лице Станнард дрогнули, обнажив на какой-то момент отвращение. Как раздражала её эта высокомерная тевинтерская псина! - Подойди сюда, Эльза, - тихо и сдержанно позвала она. Усмирённая отмерла, шурша одеждой, она приблизилась к хозяйке. Обрамляющие её лицо короткие косички с пушистыми кисточками свободных волос на концах покачивались при ходьбе. Мередит чуть привстала, схватила бывшего мага за шею и резко наклонила ассистентку, демонстрируя эльфийке совершенно не изменившее выражение лицо с усталыми мёртвыми глазами, а точнее – пылающее во лбу красное солнце: - Смотрите! Нравится её клеймо? Я с превеликим удовольствием поставлю вам такое же, - она умудрялась одновременно выходить из себя и держать себя в руках. Храмовница оттолкнула своё наглядное пособие и твёрдо опустила свой взгляд на магессу. Эльза, потирая шею, молча удалилась. - Вы ходите по краю, магистр. - Мередит, вы не усмирите меня, - Раухтопаз понимала, что Рыцарь-коммандор блефует. По крайней мере тевинтерка на это очень надеялась – Станнард всё-таки должна ещё быть в своём уме. - Вы прекрасно знаете, кто я такая. Если со мной что-то случится, Империя тут же соберёт войска и устроит здесь, с вашего позволения, кровавую баню, - эльфийка тихо вздохнула, восстанавливая внутреннее равновесие. Каждый раз словно в первый Тишавель испытывала глубочайшее потрясение, видя абсолютную пустоту в глазах покорного усмирённого мага – она на самом деле боялась зловещего ритуала больше смерти. Её речь, приправленная лёгким акцентом, продолжала звучать убедительно: - Поверьте, они очень ждут подобного повода. Благодаря вашей дорогой Защитнице натиск кунари ослаб, и Тевинтер уже расправил плечи. - Киркволл может постоять за себя, уважаемая, - бросила чужестранке Мередит, сдвинув светлые брови. Морщинки давно и прочно обосновалась между ними, заранее демонстрируя окружающим стальной нрав женщины. - Ну-ну, - скрестила руки на груди Раухтопаз, первой разорвав натянутую нить зрительного контакта. Смотреть на потолок, прекрасно вычищенный, было куда спокойнее и приятнее. - Вы слишком легко раскрываете карты, - хмыкнула храмовница. Сколько бы ни болтала эта магесса, преимущество пока оставалось за Станнард – её натура была прочнее, блондинку отличал по-настоящему сильный характер. Киркволл – её территория. Никто не смеет угрожать ей здесь. - О, недопонимание между нами – между нашими государствами – может привести к глобальной катастрофе. Не знаю, как вам, а мне умирать совсем не хочется, - искренне улыбнулась эльфийка, пожав плечами. От этого сияющего выражения на округлом лице магистра становилось отчего-то очень мерзко на душе. Да, посланница права – политика нынешних отношений с Тевинтером куда сложнее, чем Мередит хотела бы. Тишавель опустила рыжеватые ресницы: - Да и не можете вы быть уверенны, что знаете все мои козыри. - То же я могу сказать вам, - вскинула подбородок собеседница, вовсе не собирающаяся сдавать занятые позиции. Она с насмешливым презрением спросила, откинув золотую прядь с обветренного лица: - Думаете, некому дать Империи в зубы? - Конечно, у нас есть противники. В этом-то все и трудности – иначе бы дело ограничилось безболезненным захватом нашей бывшей колонии, - магистр развела тонкими руками. Атака на Киркволл без сопутствующего повода – лишь хороший шанс для Орлея сцепиться с извечным врагом. Вольную Марку есть кому защищать, в отличие от кунари, отверженных всеми. - Но дело не в этом. Дело во власти в городе. - Городская стража и храмовники обеспечивают порядок в Киркволле, -Мередит повысила голос, резким жестом пресекая подобный разговор. Она положила руку на грудь, туда, где под слоем металла билось горячее смелое сердце храмовницы. - Я буду защищать этот город, пока не найдётся кандидат в Наместники, достойный взять бразды правления в свои руки. - Уж не хотите ли вы, чтобы это были ваши руки, Коммандор? – Лукаво сощурилась Раухтопаз, и её эльфийский голосок показался мягким и сладким до отвращения. Командор всегда держала город в ежовых рукавицах, а уж со смертью Думара на горле Киркволла сжалась латная перчатка. Магесса немного надула губы: - Если так, то вам лучше вспомнить о принесённых клятвах. - Я помню о них лучше, чем кто бы то ни было в этом треклятом городе, - прошипела Мередит, и глаза Станнард загорелись обжигающе-ледяным огнём. Храмовница упёрлась руками в стол, точно готова броситься через него на богато одетую тевинтерку и разорвать её наряд в клочья, выгрызая чёрное сердце. Её высоковатый голос вбивал слова ударами кнута:- Поэтому будьте уверены, я не позволю змеям вроде вас угрожать Киркволлу. - Пока у города нет Наместника, уйти я не смогу, - с готовностью встретила её взгляд эльфийка, прищурясь. Интересно, как бы отреагировала усмирённая на эту короткую перепалку? Наверное, как и всегда – безразлично. Утяжелённый перстнем указательный палец магистра указал в сторону Рыцаря-командора: - В ваших же интересах способствовать его назначению как можно скорее. - Я не позволю Тевинтеру диктовать мне, что нужно делать, - выплюнула Мередит, кривя злой, жестокий рот с красными губами. Кулаки рыцаря сжались. Было бы облегчающе-здорово вмазать сейчас по этой смазливенькой мордашке, стереть ухмылку с лица магессы. Магистры забываются. Предатели Создателя, эти чудовища не имеют прав на собственную власть. - Храмовничьи мечи быстро могут напомнить магам, где их место. Раухтопаз поднялась со стула, задумчиво из-под полуприкрытых ресниц изучая изящную руку с тёмными линиями татуировки прямо на ладони. - Почему же вы так боитесь… этого? – Пальцы дрогнули, раскрываясь, и помимо солнечного света кабинет храмовницы наполнился сиянием зеленоватого неровного огонька. Тишавель не стала злить Станнард больше положенного, схлопывая руку. Проявление живущей в эльфийке магии скрылось из поля зрения. Раухтопаз хмыкнула.- Нам важно было познакомиться, Мередит. Полагаю, я могу идти? - На все четыре стороны, - раздражённо, но с явным удовольствием ответила Мередит своей беспокойной посетительнице. Искушение избавиться от неё было велико, и всё же женщина не стала бы рисковать безопасностью города. Поэтому она прогнала из своих мыслей магистра:- И уж постарайтесь не попадаться мне на глаза. - Постараюсь, - кивая, мурлыкнула магесса, обернувшись напоследок у двери. - Будьте уверены. Тишавель едва не упала от переполнявшего её напряжения, когда дверь в кабинет Рыцаря-командора захлопнулась. Посланница нашла своего истинного и действительно внушающего уважение противника – Мередит Станнард владела этим городом. Умная, опытная, сообразительная и в меру жестокая. Раухтопаз она даже в чём-то нравилась, но храмовница была слишком сильной. Проявлять беспечность нельзя. Отныне действовать придётся осторожно, точно танцуя с наточенным клинком. Осечка может настигнуть тевинтерку в любой момент, и тогда – магистр в этом даже не сомневалась, - Станнард с удовольствием добьёт её, не важно, мечом или ритуалом Усмирения. Смущённый кашель где-то дальше по коридору заставил Тишавель вернуться к опостылевшей реальности. От тени отделилась худощавая фигура Первого Чародея и явно вознамерилась войти с магистром в контакт. Всё интереснее и интереснее. В доме магистра Раухтопаз царило оживление. Многочисленные слуги буквально порхали по особняку, чувствуя небывалую лёгкость и подъём – уже завтра для них наступит долгожданный праздник, День Вольностей. Не то, чтобы они не были преданы своей госпоже, но всегда было приятно почувствовать себя наравне с благородными господами. Для тех, кого Тишавель купила на рынке рабов, этот праздник и вовсе был окном в малознакомую жизнь рождённых свободными. Плевать, что им платили – сколько бы золота ни легло им в карманы, вытравить оковы из души представлялось почти невозможным. Фактически эти персоны были такими же слугами, как и прочие, но на деле они продолжали идентифицировать себя господской собственностью. Ну и пусть. Фейнриэль устало лежал на диване в гостиной комнате, положив голову с тяжело рассыпающимися по ткани светлыми волосами на подлокотник. День сегодня не задался – в Верхнем Городе карманник увёл кошелёк, беседа с матерью снова не сладилась – Арианни никак не могла простить сыну, что он, как и отец, оставил её одну, ушёл не попрощавшись. Куча сопутствующих недоразумений вообще не стоит упоминания. Но настроение полуэльфа немного поднималось – служанки всех рас и самого разнообразного внешнего вида (Тишавель коллекционировала девушек, это была её маленькая слабость) сообщали друг другу своё местонахождение громким и дружным пением. Мелодия, которую они выводили своими голосами, была жизнерадостной и заразительной, и ученик магистра сам не заметил, как стал покачивать ногой ей в такт. - Мессир, - несмотря на приближение Дня Вольностей лицо Генри было не менее постным, чем обычно. Он поклонился юноше, поджав губы. Сорочка терракотового цвета великолепно оттеняла чопорность немолодого эльфа. Лежащая на лице рука мешала ученику магистра смотреть обоими глазами, а потому лишь один золотистый глаз с полным вниманием поглядел на слугу. – Госпожа Раухтопаз сообщила, что её отсутствие затянется. - Почему? С ней всё в порядке? – Тут же вскочил Фейнриэль. Лёгкие пряди мгновенно встрепались, поднялись вверх из-за трения о диван. Генри мысленно ухмыльнулся. Это было неподдельное беспокойство. И как только магистру удалось так опутать мальчика, занять едва ли не центральное место в его жизни за короткий срок? Чертовка. - Перед слугами не принято отчитываться в причинах своих поступков, - голос эльфа звучал нудно и монотонно, полуопущенные веки и холодное выражение лица придавали слуге чёрствый вид верного пса имперца. На лбу Генри выступили вены.- Однако смею заверить вас, молодой господин, она была в порядке, когда я её видел. - Спасибо, Генри, - как можно более спокойно кивнул Фейнриэль, возвращаясь на своё место. Юноша резко выдохнул. Он никак не мог понять, почему его сердце колотится так бешено в груди и не может уняться. В конце концов разве Тишавель не может за себя постоять? Разве она не доказывала ученику, насколько опасна, в магических дуэлях с другими магистрами, в тренировочных сражениях с ним самим? Почему же тогда полуэльфу стало так отчаянно страшно? Подождав из вежливости пару секунд и не получив дальнейших указаний, Генри снова слегка поклонился и вышел из комнаты, чтобы через минуту вернуться с принадлежностями для уборки – хоть его роль и была по большей части секретарской, ему часто поручалась работа по дому. Слуга разложил на лакированном столе свой скромный инвентарь – глубокое блюдо с водой, в котором покоились мирно куски ткани, и перьевая метёлка. С присущей его методичностью Генри сперва смахнул метёлкой пыль со всех предметов, для которых можно было обойтись подобным ритуалом. Наблюдение за ним Фейнриэля расслабляло – движения эльфа казались лёгкими и непринуждёнными, они не вызывали никаких ассоциаций с изнуряющей уборкой родного дома в Эльфинаже. Отложив метёлку в сторону, эльф взял одну из тряпок, тщательно её выжал и направился к декоративной полке. Слуга снял с неё большую вазу для цветов и, одной рукой прижимая предмет к себе, принялся тщательно протирать элемент декора изнутри. Генри даже не бормотал ничего, и гнетущая тишина как рукой сняла сонливость с усталого Фейнриэля. Юноше показалось, что раз уж обстоятельства сложились подобным образом, он вполне может использовать возможность пообщаться с преданным подчинённым Тишавель, чтобы получше узнать учителя, с которым так прочно связал его случай. - Ты давно работаешь на наставницу, верно? – Грубеющий голос, вопреки страхам мага, не прозвучал робко. Насколько Фейнриэлю было известно, Генри принадлежит эльфийке уже более десятилетия – то есть знакомы они были ещё до Пятого Мора. Кто, как не этот молчаливый, отличающийся лёгким налётом презрения к прочим слугам эльф может рассказать о том, что сокрыто в прошлом магистра? - Дольше, чем кто бы то ни было среди этого сброда, - медленно, растягивая слова, ответил Генри. Его рука ни на миг не останавливалась, продолжая круговые движения по внутренним стенкам бронзового сосуда. В воздухе едва слышно звенел металл. - Ты можешь рассказать мне о ней? Какой она была – раньше? – Полуэльф повернулся набок, чтобы проще было контактировать с собеседником. Притороченный строго по фигуре сюртук серьёзно сковывал движения, и это было досадно. Но этот костюм так любила Арианни… Фенйриэль старался загладить свою вину, делая всё, чтобы порадовать мать. - Нам не стоит заводить подобных разговоров, - строго протянул эльф. Спустя какое-то время его постное лицо наконец сменило выражение, применив на себя подобие печально-доброжелательного вида. - Но вы хороший человек. Думаю, стоит быть откровенным с вами, - эльф поставил вазу на стол и, сцепив скрытые белыми тканевыми перчатками пальцы, торжественно заговорил: - Госпожа Тишавель не всегда была такой, какой вы её знаете. Личная свобода, ценность жизни и всё прочее – чушь, нажий навоз, - он скривился и зажмурился, махнув рукой. Генри глубоко вздохнул, погрузившись в тяжкие воспоминания. - Первое время после получения статуса магистра она попросту не могла остановиться. - Не могла остановиться? – Непонимающе переспросил Фейнриэль, обнажив мимикой один из клыков. Тот придавал ему какую-то звероватую черту, не в пример маленьким зубкам Тишавель. Мелкие волоски так и норовили залезть ему в глаза, причиняя боль, щекотали нос, поэтому маг раздражённо зачесал их рукой назад. - Она была одержима Старыми Богами. Тишавель пыталась установить с ними нерушимую связь, а мы стали её инструментом. Под домом в Минратосе построено целое святилище. Кровопийца, - прошипел сквозь зубы Генри, впервые на памяти полуэльфа выражая такую ярость и неприязнь по отношению к госпоже. На протяжении десятилетий этот мужчина был молчаливой и послушной тенью, не смеющей и словом возразить. Как видно, противоречие и желчь скопились в его душе за это время. Глаза эльфа вспыхнули: - Она, как дракон, захлёбывалась нашей кровью. - Это не может быть правдой… - растерянно посмотрел на слугу ученик магистра. Его поджатые губы налились кровью, а лицо против воли приняло детское, плаксивое выражение, пусть сам Фейнриэль и не думал реветь. Эти слова наносили удар по его вере в наставницу, в её светлый образ – да, но подобная история не была такой уж из ряда вон выходящей. - Думаешь, в Тевинтере можно просто так за ничтожное время взлететь до её уровня? – Хмыкнул Генри. Нет, Империя, особенно Минратос – место, где выживание и господство становятся основной целью. Гуманизм и честность редко кого из магистров оставляют в живых.- Ная, служанка, которая была до меня, рассказывала, что раньше на алтарях Старых Богов всегда были свежие жертвы. А на что падки Старые Боги? Самоцветы, золото… кровь и жизнь. Не знаю, правда это была или нет, но мы все боялись Семи Столпов Очищения. - Когда, поочерёдно посвящая себя богам, ты искупляешь свои ошибки? – Фейнриэль припоминал нечто подобное. Магистр говорила, что проводит такой ритуал раз в пять лет. Юноша не застал его, однако госпожа Раухтопаз предупреждала, что скоро ей придётся потешить Старых Богов снова. Будут ли эти дни столь кровавыми, как рассказывает Генри? - Именно, - кивнул слуга. Осведомлённый мальчик. - Думат, Тот, Зазикель, Андорал, Уртемиэль, Лузакан, Разикаль, - гулко звучал голос эльфа, создавалось впечатление, что имена Драконов кричат, распространяясь со звуком по воздуху, живут в голосе говорящего собственной жизнью. Генри загибал пальцы, перечисляя их.- Все должны быть довольны. А кто заметит исчезновение парочки слуг? – Мужчина иронично приподнял бровь, разводя руки в стороны. Он вдруг прервал разговор, присев и пристально всмотревшись в поверхность вазы. Проведя по пузатому предмету тряпкой пару раз, эльф удовлетворённо буркнул что-то себе под нос и поднялся на ноги. - Но вскоре после того, как она погостила у Авернуса… сделала пару подарков, осквернила свою кровь – что-то в ней изменилось. Она стала щадить нас, - Генри прокашлялся в кулак и, наконец, заключил: - Думаю, теперь она СЛЫШИТ их. - Так вот почему она не побоялась пользоваться посохом из кости Архидемона до того как убедится, что это безопасно, - осознал Фейнриэль. Раньше ему казалось это сумасбродным, но если слуга говорит правду, то все странности в поведении Тишавель, её пренебрежительное отношение к скверне и осквернённым вещам становится объяснимым. - Архидемон – один из её обожаемых идолов, - Генри бы точно сплюнул, если бы не знал, что убирать придётся ему. - Она забрала себе его почти целиком. По частям. Странная она эльфийка, - Задумчиво произнёс он, отсутствующим взглядом уперевшись куда-то за своего собеседника. Затем взгляд эльфа прояснился и он усмехнулся. Выудив из идеально зализанной причёски прядь волос, Генри поглядел на неё, указывая полуэльфу самому обратить внимание. - Мои волосы тебе кажутся блёклыми, не так ли? Это седина, - волосы вернулись за острое ухо, судорожным движением Генри пригладил их. - Она высасывала из меня жизненную силу для какого-то ритуала, но остановилась. У госпожи Раухтопаз вообще проблемы с рыжими эльфами, - мужчина помотал головой. Он поднял взгляд на мага, припомнив один факт:- Слышал, она отделала одного ещё хлеще для магистра Да… Де… а, не могу вспомнить. Неважно. Всё равно они почти не общаются. - Многие из вас выглядят счастливыми, - непонимающе возразил всему прежде сказанному Фейнриэль, чувствуя, что попросту не может принять тот факт, что его наставник намного большая сволочь, чем кажется на первый взгляд. - Мне казалось, она любит своих слуг. - Не всех, не всех, - указательный палец поднятой руки Генри заходил из стороны в сторону, как, впрочем, и его блёкло-рыжая голова. - В койку она вот никого из нас никогда не брала. Был один человек. Россан, неваррец. Наслушался разговоров о том, как знатно живётся любимчикам магистров, - судя по тому, как слуга говорил об этом человеке, отношения у них тогда не ладились. - Чистить трубы каминов ему не нравилось, а пить вино, ублажать госпожу своим телом и видом и быть осыпанным подарками и любовью виделось ему шикарной перспективой. Он продемонстрировал всю силу своего обаяния, соблазняя магистра Раухтопаз, - Генри неодобрительно поцокал языком. Эльф скрестил руки на груди, не опасаясь, что влажная и грязная тряпка оставит на рубашке следы. - Но магистр Раухтопаз не любит людей. Ни один не способен привлечь её. А ещё больше госпожа Тишавель не любит, когда кто-то пытается давить на неё, - усмешка – злорадная, безо всяких сомнений. Слуга вздохнул и посерьёзнел: - В общем, трубы оставались грязными пару месяцев. Пока искали нового работника. - И что, неужели магистр никогда никого из вас не выделяла? – Фейнриэль надеялся на отрицательный ответ. Действительно надеялся. По крайней мере в плане романтической привязанности, сколь бы платонической ни была она. Магу не нравилось слышать о том, как кто-то до него был важен Раухтопаз, ему хотелось скрыться от этих слов, полуэльф чувствовал обиду и гнев. Должно быть, именно так проявляется ревность. - Бывали у неё любимчики. Как ты. Но её благосклонность непостоянна, - левая рука разрушила целостность позы, очертив полукруг перед слугой и замерев, когда кисть руки, оказавшись где-то на уровне острых ушей, откинулась назад. - Когда Оливия заболела, госпожа убила троих из нас, чтобы её спасти. Но потом Оливия стала неугодной. И магистр дала своему демону поиграть с человеческим телом, - Генри опустил голову и теперь смотрел исподлобья. Блеск взгляда утонул в тени глазниц. Голос слуги стал ниже, проникновеннее, шёл словно из самой груди – и потому по коже побежали мурашки: - Она будет холить и лелеять тебя, пока ты полезен. Опасайся – магистр скормит тебя Страсти при первом позыве голода. Только эта тварь и может чувствовать себя в безопасности. Мужчины так заговорились, что не заметили, как в открытую дверь вошла маленькая светловолосая эльфийка в пышном платье горничной. Она возмущённо направилась к ним, гневно размахивая руками: - Генри, опять ты за своё! Не пугай бедного мальчика, - Гората отвесила своему мужу лёгкий подзатыльник, но затем приобняла его, прижавшись телом к правому боку и положив карающую длань на левое плечо мужчины. Затем эльфийка повернулась к молодому господину и проникновенно заговорила, прикладывая руку к сердцу: - Не слушайте его. Госпоже стоило нанять Генри не как секретаря, а как сказочника. Гората вновь недовольно посмотрела на Генри и обратилась к Фейнриэлю с лучезарной улыбкой. Маг удивлённо смотрел на эльфа – тот, как ни в чём не бывало, стоял и… тоже улыбался. Но улыбался он не так, как его жена: такая гримаса появляется у разбойника, который обвёл простачка вокруг пальца. Выходит, всё это было выдумкой? Фейнриэль понял, что окончательно запутался, когда его взгляд проскользил по тонкому шраму на шее слишком уж радостной Гораты… Никогда ещё Казематы не казались Бетани такой клеткой. Решётки на узких окнах вдруг особенно остро стали врезаться в сознание, тень их сетью окутывала тело, от них трудней становилось дышать. Она металась из угла в угол по кабинету Орсино, находясь в крайне ошарашенном состоянии. Младшая Хоук только и могла, что изредка вскидывать руки, силясь что-то сказать, и с фырчанием обрушать их, так и не найдя слов. Чародей невозмутимо сидел за столом и делал вид, что крайне заинтересован в иллюстрациях к книге «Магия Тедаса: легенды и реальность». Он никак не мог понять, что же так взбудоражило ученицу – Бетани всегда была тихой и послушной, и эти качества, пожалуй, маг ценил в ней едва ли не превыше всего. - Мы совершаем государственную измену, - сумела, наконец, высказаться она. Да, Бетани совершенно права – зная, зачем явилась пришелица в город, Орсино сам проявил инициативу и предложил свою помощь в столь низком деле. Но эльф также прекрасно понимал, что без вмешательства тевинтерки они все обречены. Что-то тёмное овладевает Рыцарем-Командором, и это что-то превращает её в параноика. Скоро все в её глазах будут предателями. Чародею и в голову не приходило, что он лишний раз подтверждает её правоту.- Эта затея нелепа! Учитель, скажите, вы правда хотите продаться магистру? - Боюсь, что выбор у нас невелик. Ты сама прекрасно знаешь, что творится в Круге, - продолжая свои мысли, ответил чародей. Его голос, низкий и тягучий, обволакивал и успокаивал пуще колыбельной матери, и Бетани сама не заметила, как стала реже дышать. Зелёные глаза мага, влажные и грустные, проникали в самое сердце, делая речь мага убедительной: - Есть лишь два варианта – или мы тихо сидим и ждём, когда Мередит придёт за нами с клеймом наготове – или, того хуже, с Правом Уничтожения… или мы сотрудничаем с госпожой Раухтопаз. - Не думаю, что её и в самом деле заботит наша судьба, - покачала головой девушка. Ей пришлось убрать длинные тёмные пряди, упавшие на лицо. И снова она – наверное – была права. Разве важно для слуги Империи, что станет с жителями захватываемого региона? Скорее всего они понадобятся только в качестве рабов. За возможность быть магистром внутри Тевинтера постоянно идёт грызня, и лишняя конкуренция вряд ли будет принята с энтузиазмом. - Ей нужен город. Наш дом! - Вот именно, - согласно кивнул Орсино. Киркволл был важен для него, но важнее ли он жизней всех учеников Круга? Едва ли. Поэтому эльф решил прагматично смотреть на Город Цепей. Для него это жертва была приемлема. – И, значит, ей самой нужна помощь. Быть может, удастся избежать падения Киркволла. Если всё ограничится Орденом Храмовников, точнее, хотя бы безумными садистами… - он выразительно промолчал, оторвавшись от книги и задумчиво глядя в окно. Маг вздохнул и, перелистнув страницу, вернулся к чтению.- Если же нет, то мы хотя бы знаем, что магия почётна в Тевинтере. Ты, например, запросто сможешь стать аристократкой, - снова шорох страниц. Снова этот тихий, проникновенный голос, внушающий не то, чего хотелось бы. - Достичь того, что и не снилось твоей сестре… - Я не об этом мечтаю, - поджала губы, качая головой, младшая Хоук. - Я знаю, дорогая, я знаю, - изящные руки легли на книгу, закрывая буквы. Чародей неспешно поднялся со своего места и плавно направился к застывшей ученице. В его интонации было что-то сродни сладости Тишавель. - Но с Мередит мы никогда не придём к нормальной жизни. К хотя бы сносной, - Орсино заглянул магессе в глаза и осторожно взял мягкие и тёплые руки Бетани в свои. - У нас всё получится. Верь мне. - С тех пор, как я здесь, вы были для меня главным авторитетом, - смущение на какой-то миг овладело ею, и девушка отвела взгляд, остерегаясь дышать глубоко – во-первых, запах эльфа её дурманил, такой речной, завораживающий, а во-вторых Орсино оказался слишком близко, и Хоук не хотела, чтобы их тела соприкасались. - Но сейчас даже вам довериться тяжело. Мы заигрываем с дьяволом. - Так не дай ему нас обмануть, - тонкие, жёсткие пальцы мягко взяли подбородок Бетани и повернули её лицо к чародею. Он надеялся на неё. Правда надеялся. - Пусть Тевинтер подавится нами,- смело высказалась магесса, плотнее сжимая руки учителя. Она решительно приняла свою тяжкую ношу, стоящую на грани между двойной игрой и предательством исторической родины. - Что я должна делать? - Через неделю у твоей сестры праздник, - начал издалека Орсино, заправив прядку вьющихся чёрных волос Бетани за ухо. Он смотрел на неё сверху вниз из-под полуопущенных век. - Магистр будет там – как ни странно, Мариан находится с послом в добрых отношениях. Думаю, сестра и тебя вниманием не обделит, - его бледных тонких губ коснулась улыбка. Тем не менее, лицо эльфа оставалось тревожным – он не был авантюристом, и, хотя имя Первого Чародея вплетено во множество загадочных историй Киркволла, он всегда предпочитал держаться в стороне. Но это дело нельзя было поручать никому. И никто не должен иметь полное представление о происходящем – кроме Орсино, разумеется.- Я похлопочу, чтобы на один-единственный день тебя выпустили официально. Храмовники, конечно, тебя так просто не отпустят, поэтому будь на чеку, - Мередит такое без внимания не оставит. Выходка её главного противника послужит причиной усиления тотальной слежки, поэтому обговорить детали с Раухтопаз нужно до того, как общение с магистром приравняют к смертному приговору. - Нужно будет незаметно передать госпоже Раухтопаз моё послание. - Что в нём будет? – Тихая и покладистая девочка смотрит на наставника своими карамельными глазами снизу вверх. Орсино был высоким эльфом, Бетани – вечно сжавшийся тёплый комочек. Она была удивительно непохожа на сестру – черноволосая и немного смуглая, лёгкая, как весеннее солнышко, и это нравилось Первому Чародею больше дозволенного. - Будет лучше, если ты этого не узнаешь, - резонно заметил Орсино. Открытого лба магессы коснулись холодные губы, и сердце на миг так остро кольнуло… - Это… не лишено смысла, - разумно пробормотала Бетани. Она опустила взгляд и прижалась головой к плечу учителя, чувствуя всю нескладность происходящего. - Я сделаю то, что вы просите. Ради нормальной жизни. Эльф не сомневался в её словах – больше никаких препирательств не будет. Пряча глаза, ученица быстро попрощалась и поспешила покинуть кабинет. Две печальные морщинки между бровями мужчины расправились, и, провожая взглядом ладную фигурку, Орсино размышлял о том, что будет, когда Бетани узнает о его не лучшей роли в смерти Лиандры Хоук. Честных людей не бывает.