Перевёрнутая кружка

И снова грохот. Джин уже не вздрагивает, если только совсем-совсем незаметно. Он закрывает глаза и молится всем богам, чтобы это прекратилось как можно быстрее. — Почему отец снова злится? Маленький альфа забрался под одеяло Сокджина и обнял своего папу. — Он не злится, — выдавливает улыбку Джин. — Твой отец просто устал. Чонгук с периодичностью раз в пару месяцев, напивался в своем кабинете и громил его, разрушая практически полностью. Он что-то кричит невнятное и бьёт пустые стаканы о каменную стену. Сокджин знает причину, кусает губы до кровоточащих ранок, закрывает глаза и уши, и ждёт, когда очередной приступ агрессии сойдёт на нет, либо альфа просто вырубится от выпитого, второе, к сожалению, случалось реже. Причина по которой Чон себя так ведёт есть, и она, наверное важная для альфы. Но Сокджин искренне не понимает, чем заслужил это всё. Дело в Лоране, белокуром омеге, что по воле судьбы, стал единственной любовью Чонгука. Они встретились пять лет назад, Лоран был певцом, он выступал в дорогих ресторанах, в тех самых, где любили проводить время молодые альфы с немалым наследством за спиной. Омега был звездой среди себе подобных, да, "певичка", но его красота, ангельская, невинная, сводила с ума многих богатеев. И Чонгук не стал исключением. У Лорана были вьющиеся светлые волосы, большие голубые глаза, пухлые розовые губы, напоминающие сердечко и россыпь золотистых веснушек. Когда он смеялся, его глаза буквально светились счастьем, Чонгук его так и называл - Моё счастье. Чувства альфы были взаимны, их встречи стали чаще, поцелуи откровенней, взгляды дольше и нежнее. Семья Чон никогда бы в жизни не одобрила их союз и пара понимала это. Чонгук наследник крупной компании, его сыновий долг принять с благодарностью наследие отца. Он не может опорочить имя таким омегой, безродный певец, выступающий для тех, кто платит. Нет, конечно же нет. Отец давно договорился о браке для альфы, ему в мужья передадут омегу из не менее знатной семьи. Ким Сокджин. Несчастный омега, что витая в облаках, надеялся хотя бы на взаимную симпатию в будущем браке. Но на вечере, когда их представили друг другу, увидел лишь неприкрытую ненависть. Сокджин был тоже красив, черные густые волосы, соболиные брови, раскосые глаза цвета карамели и чувственные губы, всегда чуть влажные, ведь их владелец имел привычку проходиться по губам язычком. Его красота была не ангельской, скорее наоборот, строгая, правильная, аристократичная. Сокджин был из богатой семьи, воспитание и деньги сделали своё, и это чувствовалось в его повадках, движениях, манере речи. В тот вечер, когда он встретил Чонгука в первый раз, Сокджин ему искренне улыбнулся, он почувствовал как его скулы начинают алеть под пристальным взглядом альфы. Ну а Чонгук не удостоил омегу даже кивком головы, осмотрел с ног до головы и отвернулся, будто товар, предлагаемый продавцом, совсем не заинтересовал покупателя. Омега смутился, но старался держаться, идеально ровная осанка, чуть вздёрнутый подбородок, и сползшая улыбка, так проводил взглядом Сокджин уходящего от него альфу. В тот же вечер, Чонгук попытался бежать, с Лораном конечно, но их перехватили на станции люди отца. Они привели альфу домой, а Лорана посадили на поезд. Сопротивление что оказал им Чон было зверским, но упоминание папы омеги, и что у него плохо с сердцем, быстро успокоило беглеца. Чонгук взял в мужья Сокджина. Их брачная ночь была единственной и слава богам, удачной. Чон напился в день свадьбы и брал омегу сзади, без чувств, ласки и нежности, чисто механические движения. Они оба плотно зажмурили глаза, один от неприятных ощущений, другой для собственных фантазий. Джин забеременел. Но разделить счастье от прекрасной новости было не с кем. — Я жду ребенка, — тихо сказал он, заглянув в кабинет мужа. Чонгук что-то писал в этот момент, он остановил движение руки на мгновение, еле заметно кивнул и продолжил заниматься своими делами. Дни шли, о том, что у Чона есть любовник наверное не знал только слепой и глухой. Слухи вокруг имения Чон крутились с неимоверной скоростью. — Снова хозяин под утро пришёл, — полушепотом поделился повар омега. — Тише, Господин Ким может услышать, — шикнул на него бета садовник. — Моя фамилия Чон, — сказал Джин, стоя в дверях кухни. Слуги притихли и опустили головы. В тот же день Сокджин пришёл к Чонгуку в кабинет во второй раз. Он попросил рассказать всё. Ему не нравилось быть посмешищем и, если, Чон выставляет его таковым, то пусть хотя бы омега будет в курсе из-за чего и кого. Чонгука даже рассмешила эта мнимая стойкость, с которой беременный омега слушал о Лоране, неудавшемся побеге и самой омерзительный брачной ночи, ведь жених был совсем не тот. Сокджин молча выслушал всё, поблагодарил за правду и гордой походкой вышел из кабинета мужа. Обещая себе, что более никогда не переступит его порог снова. Омега родил наследника, альфу, это событие праздновало практически весь высший свет. Только Чонгук ссылаясь на занятость, уехал, оповестив супруга, что сегодня встреча с его любовью и он не может променять её на сына. Сокджин в очередной раз только поблагодарил за правду и прижимая к себе младенца, искренне ему улыбнулся. Вернувшись под утро, Чонгук громко топая, прошел в свой кабинет, Джин не спал, он покормил малыша и слышал как вернулся муж. Когда дрёма начала его накрывать, Сокджин услышал звук бьющегося стекла, он моментально вскочил с кровати и взял на руки хныкающего ребенка. — В чем дело?! — зло спросил он у слуги, что прибежал с первого этажа. — Ваш супруг, он... — замялся молодой бета, — в кабинете... Сокджин не ответил, он закрыл дверь чуть громче чем положено и всю ночь укачивал на руках сына. Что произошло с Лораном и их любовью? Омега старался не думать об этом, но где-то в глубине души был рад страданиям мужа. Вскоре появились новые любовники, все белокурые с голубыми глазами, Чонгук менял их как перчатки, они постоянно мелькали, сменяя друг друга. Чон даже не брезговал приводить их в имение, под видом старых друзей. А после очередного разрыва, он закрывался в кабинете и топил свою любовь в спиртном. Вот уже четыре года, Сокджин успокаивает маленького альфу и уверяет его, что все хорошо и отец не злится.