Если будешь держать всё в себе, забудешь о том, что действительно важно. Юки Такэя
Город охватила ночная тьма. Не было ни огней в окнах домов, ни рекламных вывесок — лишь некоторые уцелевшие уличные фонари зажглись по воле бездушной автоматики. Из-за этого можно было подумать, что за пределами школы «Мэгуригаока» не было ничего. В этой темноте школа выглядела ещё более зловеще, чем днём. Оконные рамы скалились осколками стёкол, на полу то тут, то там виднелись пятна давно засохшей крови. Во всём здании царила гробовая тишина. Буквально. Лишь время от времени её нарушали негромкие шаги. В разбитое окно скользнул бродяга-ветер. Поплутав по коридорам и заглянув в пару классов, он коснулся волос Куруми Эбисудзавы и умчался дальше. Та лишь вздрогнула и, погладив лопату, продолжила свой путь по пустому коридору. Это была самая обычная садовая лопата, но очень хорошо заточенная. Отличное оружие для того, кто умеет им пользоваться, и Куруми была как раз таким человеком. Она медленно, едва слышно шла вперёд, светя фонариком, выкрученным на самую малую мощность. Ходить так в темноте было опасно, но сейчас Эбисудзава не чувствовала страха. Напротив, в мрачные и почти пустые коридоры она сбегала от своих кошмаров. Да и польза от таких вылазок была… по крайней мере, она старалась в это верить. Из класса, мимо которого проходила Куруми, доносилось хриплое дыхание. Остановившись, девушка прислушалась. Руки сами собой поудобнее перехватили лопату для удара. Судя по звуку в классе был только один заражённый. Это хорошо: Эбисудзава справилась бы и с двумя, но это куда сложнее и опаснее. Прижавшись к стене и держа лопату наготове, она выключила фонарь. Заражённый начал двигаться, причём, судя по приближавшимся звукам, в сторону двери. Куруми столько раз охотилась на заражённых, что уже по звуку могла понять их походку. Этот ходил очень лениво, немного шаркая ногами, как будто из последних сил шёл домой после тяжёлого трудового дня. Прижавшись спиной к стене и держа лопату наготове, девушка затаила дыхание и выключила фонарик. Из двери медленно вышел тёмный силуэт. Без фонарика получилось понять только то, что это девушка. Она переминалась с ноги на ногу и вертелась на месте. Конечно, зрение у заражённых было не ахти, но она могла оставаться на этом месте очень долго. Или, напротив, пойти в абсолютно любую сторону, в том числе и наткнуться на Куруми. Надо было её отвлечь. Тихонько сглотнув, Эбисудзава дождалась, когда заражённая отвернётся, а потом включила фонарик и бросила его в класс. Результат превзошёл все ожидания: несколько раз ударившись о паркет, фонарь прокатился ещё немного и остановился, светя немного в сторону от двери. Заражённая обернулась на звук и вошла обратно в класс. Ноги зашаркали по полу, а тело горбилось, как будто ученица несла на плечах тяжёлый груз. Свет и звук — надёжные способы отвлечь тварей. А дальше — дело опыта. Куруми прокралась следом за заражённой, стараясь не шуметь и надеясь, что на пути не попадётся скрипучая доска. Шаг за шагом, она сократила дистанцию, благо школьница уже остановилась и тупо смотрела на источник света. Она медленно замахнулась, сделала пару негромких, но глубоких вдохов. Сосредоточилась. А потом, испустив на выдохе короткий крик, ударила, стараясь вложить всю силу и вес в заточенную кромку лопаты. Хрустнул позвоночник. Заражённая вздрогнула и, издав тяжёлый вздох, начала падать. Куруми едва успела подхватить её под мышки и осторожно уложить на пол. Потом подобрала и выключила фонарик. Убивать заражённых со спины проще всего. Не только потому что ничего не подозревающий заражённый — почти что беспомощный манекен, но и потому что не видно их лиц. Убивать тех, кого Эбисудзава знала лично, было морально тяжелее, чем незнакомых учеников. И даже тот факт, что кожа посерела, лица перекосились в жутких гримасах, а одноклассница теперь их интересовала только с гастрономической точки зрения, мало помогал. После такого на душе скребли кошки, а руки предательски дрожали. Другое дело, когда атакуешь сзади и не смотришь на лицо. Можно убеждать себя, что вряд ли это друг или знакомый. Просто кто-то другой, с кем её ничего не связывало. Перекинув через плечо ремень, привязанный к лопате, Куруми подтащила тело к окну и, не без труда взвалив его на подоконник, вытолкнула. Через секунду внизу раздался глухой удар. Поступать так было мерзко, но другого выбора не было: труп привлечёт других заражённых, которые быстро ничего от него не оставят, а хоронить негде и некогда. А так хотя бы толпиться будут снаружи. Тяжело выдохнув, Эбисудзава села под окном. Надо было перевести дыхание и решить, продолжать ли этот незапланированный «патруль» или лучше вернуться. Обычно в таких случаях одного заражённого хватало, но порой приходилось убивать двух или трёх, а потом можно было вернуться в помещение, где расположился «клуб школьной жизни», забраться в спальник и просто «выключиться» до утра. Без переживаний, без снов, без кошмаров, без тяжёлых воспоминаний. Опираясь на лопату, Куруми поднялась на ноги. Нет, одного ей сегодня не хватит. На душе всё ещё скребли кошки и вспоминался тот проклятый всеми богами день, когда ей пришлось убить сэмпая. Первая жизнь, которую она отняла, принадлежала любимому человеку. Вернее, не принадлежала. Стоило закрыть глаза, и перед ними представала та минута, когда на озаряемой закатным солнцем крыши сэмпай вдруг оскалился и попытался её загрызть. Это был уже не тот человек, которого Эбисудзава любила и за которым была готова пойти куда угодно — теперь это лишь неразумная тварь, жаждущая загрызть любого, кто ещё не превратился в такого же немёртвого. Под рукой тогда была лишь лопата, принадлежавшая клубу садоводства. Куруми вздрогнула, вспоминая, как с остервенением наносила удар за ударом. Первое убийство. Первое выброшенное на улицу тело. Первый заражённый, павший от рук Куруми Эбисудзавы. Первый раз, когда лопата обагрилась кровью. С тех пор Куруми была в «клубе школьной жизни» главным специалистом по устранению заражённых. Единственным человеком, кому позволяли силы — не столько физические, сколько моральные — нанести смертельный удар. И этой лопатой девушка не раз прокладывала себе и подругам путь через ряды заражённых или просто патрулировала лестницы и этаж рядом с баррикадами. Юри ворчала, что это только лишний риск, но иначе Эбисудзава уже не могла. Ей нужно охотиться на заражённых, чтобы защитить подруг, дать покой стольким бывшим одноклассникам, скольким она сможет, а ещё хоть ненадолго заглушить внутренних демонов. Ночью это было чуть сложнее из-за темноты, но и чуть проще: ходячие мертвецы тоже плохо видели ночью, а ещё их в школе оставалось совсем мало. «Клуб школьной жизни» давно заметил, что заражённые тяготели к местам, которые были для них важны при жизни. Утром они приходили в школу и бродили по зданию, вечером куда-то уходили — то ли по домам, то ли к ближайшей остановке. По выходным их было гораздо меньше, а во время дождя они искали укрытие, как будто ещё могли простудиться. А футбольная команда каждый день собиралась на спортивной площадке и бессмысленно бродила следом за мячом, который туда-сюда гонял ветер. Ученики любили эту школу и не могли расстаться с ней, даже превратившись в безмозглых пожирателей плоти. Это понимала даже Юки Такэя, что сейчас досматривала третий сон, но и в состоянии бодрствования не покидала мир галлюцинаций, в которых все живы и счастливы, а по улицам не бродят заражённые. Но не все придерживались «расписания», и в те редкие ночи, когда Куруми совсем не могла заснуть от давящих на неё воспоминаний и кошмаров, один-два заражённых натыкались на тщательно заточенную лопату.Время пролетает мимо — так невыносимо! Как всё меняется, картины цвет… Я видел эти мины спустя одну минуту, И общего между ними совершенно нет!
Из коридора доносились шаги. Медленные, негромкие — в отличие от только что убитой заражённой, этот не шаркал ногами. Недолго думая, Эбисудзава перебежала к стене. По пути под ногой предательски скрипнула доска, так что, прижавшись к стене в шаге от двери, Куруми занесла лопату для удара. Если заражённый услышал её, то обязательно войдёт. А значит, надо бить сразу и наверняка. Трезвый расчёт и твёрдая рука — единственные союзники. Шаги стихли. Заражённый, похоже, остановился. Куруми занервничала: прямо за стеной от неё был противник. Если он стоял рядом с дверью, у неё были лишь доли секунды на то, чтобы ударить. И за это время надо ещё заметить цель и не промахнуться. Если стычка с заражённым не закончилась одним ударом, это опасно. Но и выбора почти не было. Медленно, осторожно отойдя от стены, Куруми подобрала с пола кусок стекла и бросила его в коридор. Стекло звякнуло, разбиваясь о стену. В коридоре раздался звук, похожий на шумный вздох, и в этот же миг Эбисудзава выскочила из класса, нанося удар лопатой. Вернее, пытаясь нанести. Инструмент зацепился за притолоку, и лишь благодаря этому Юри Вакаса осталась цела и невредима. — Рии-сан? — Куруми включила фонарь. — Ты с ума сошла, я же чуть тебе не врезала! — Извини, я боялась, что привлеку тех, кто бродит, — испуганно ответила Юри. Им понадобилось немного времени, чтобы перевести дыхание и отойти от обоюдного испуга. — Что ты здесь делаешь? — спросила Эбизудзава. — Если что-то нужно, то просто сказала бы сразу. — Мне нужна ты, — Юри прислонилась к стене. Брови Куруми удивлённо приподнялись. Что от неё могло понадобиться в час ночи? — Эх, рассказывай. Только быстро — я ещё не закончила обход. — Мы обе знаем, что твой «обход» не нужен, — строго произнесла Вакаса. Её взгляд стал холодным, и в другое время Куруми напугалась бы, но сейчас она была не в том состоянии, когда стоит сбавить обороты и прислушаться. Где-то в здании школы бродили несколько заражённых, и надо было упокоить хотя бы одного, иначе ночь будет долгой и переполненной кошмарами. К тому же был ещё один аргумент, не менее весомый. — Нужно избавиться от тех, кто не уходит ночью. Чтобы не было, как тогда в библиотеке, — Эбисудзава надела на плечо ремень лопаты. — Тем более от тех, кто подходит к баррикадам. А ещё… — Хватит! — перебила её Юри. — Сколько можно?! Я понимаю твои утренние обходы, но ночью слишком опасно. Тебе что, жить надоело? — Мне? Я осторожна и вооружена. А ты полезла за мной одна и с пустыми руками! — Куруми шагнула к ней навстречу. — Ты о чём думала? — О тебе, — Вакаса приблизилась к ней, невольно вторгаясь в личное пространство. — Куруми, ты хоть иногда о себе думаешь? — Успею ещё. Я должна защитить всех ва… Эхо разнесло по коридору звук пощёчины. Эбисудзава, морщась от боли, коснулась своей щеки, а потом перевела удивлённый взгляд на Юри, которая испуганно смотрела на свою ладонь.Они или испортились, или улыбаются В зависимости от того, что прошлый момент Принёс с собой в их жизни, и линия меняется — Неуязвимых личностей не носит свет!
— Полегчало? — спросила Куруми. — Прости… — Вакаса потупила взор. — Я… я просто не верю. Ты не каждую ночь так гуляешь, я же знаю. Значит, это не обход. Что-то тебя беспокоит, и я хочу помочь… — Рии-сан… — вдруг произнесла Куруми, подняв взгляд. — Это… всё из-за него, да? Всё ещё не можешь смириться с его гибелью? — Рии-сан, — брови Эбисудзавы угрожающе сдвинулись. Юри сделала шаг назад. — Я не хотела тебя обидеть! Просто… — Юри, в сторону! Куруми бросилась вперёд. Левым плечом она оттолкнула подругу, одновременно стряхивая с правого лопату и подхватывая её руками. Места для хорошего замаха не оставалось, поэтому Эбисудзава вложила все силы в резкий тычок. Заражённый, только что тянувшийся к Юри, получил лопатой в грудь и, нелепо размахивая руками сделал два шага назад. Недолго думая, Куруми быстро сделала шаг в сторону от стены, вынесла левую ногу и отвела лопату назад. Выпавший из рук фонарь сносно освещал заражённого, так что ничто не мешало прицелиться. Главное, чтобы рука не дрогнула во время удара. — Сзади! — крикнула лежащая на полу Юри, спешно отползая. Эбисудзава стремительно развернулась, прижимая лопату к себе, и стремительно ударила подкравшуюся заражённую черенком в челюсть. Ситуация была не самая удобная: с одной стороны подбирался парень, с другой — девушка, а защищать надо было не только себя, но и перепуганную Вакасу. — Беги, быстро! — скомандовала Куруми и нанесла парню два быстрых удара, чтобы сосредоточить его внимание на себе. Через миг пришлось развернуться и атаковать вторую заражённую. Удар, ещё удар. Обернуться и добавить увесистый тычок. Куруми двигалась по коридору, оказавшемуся неожиданно узким, пытаясь как-то проскочить, протиснуться, выскочить из «клещей» и получить немного пространства для манёвра. Так она сможет нанести решающий удар. Дважды. Но заражённые не давали ни одного шанса. К тому же Эбисудзава начала уставать. Да и в темноте было сложно разглядеть движения заражённых. Ещё один удар прошёл мимо цели, и Куруми сделала рефлекторный шаг вперёд. Заражённая бросилась навстречу и вцепилась обеими руками в черенок лопаты. — Эй, отдай! — Куруми попыталась выхватить своё верное оружие, но ученица держала крепко. Дёрнув лопату ещё раз, Эбисудзава сжала зубы и изо всех сил заехала ногой противнице в живот. Её удалось оттолкнуть, но хватка заражённой оказалась сильнее, и лопата оказалась в руках ученицы. Впрочем, ненадолго: немёртвая вытянула руки, выпуская инструмент, и снова пошла в атаку. Куруми инстинктивно отпрянула и оказалась в захвате у второго заражённого. — Отпусти! — она отчаянно забилась, силясь вырваться до того, как зубы ученика доберутся до её шеи. — Отстань от неё! — на заражённого сзади налетела Юки и повисла на руке. Хватка разжалась, и Куруми смогла вырваться. На неё уже наступала заражённая. На этот раз Эбисудзава не пыталась проскочить мимо. Напротив, она бросилась навстречу, но в последний момент бросилась на пол. Ученица взмахнула руками так, будто пыталась обнять старую подругу. Куруми же торопливо проползла между её ног и, вскочив, бросилась к лопате. Нагнулась, подобрала. Прислушалась к хриплому стону за спиной. Присела. А потом, уже почувствовав, что заражённая совсем рядом, резко распрямилась, разворачиваясь и всю силу, весь свой вес вкладывая в один удар. Хрустнула сломанная шея. Хриплый стон оборвался. Заражённая завалилась на бок и, ударившись о стену, сползла на пол. Тут же раздался испуганный крик Юри. Та лежала на полу и отчаянно отталкивала от себя голову ученика, который своим весом придавливал её к паркету и щёлкал зубами, намереваясь перегрызть горло. И Вакаса сантиметр за сантиметром проигрывала эту схватку. В три шага оказавшись рядом, Куруми изо всех сил ударила заражённого ногой в бок. Тот завалился набок и перевернулся на спину. Через секунду ему на грудь опустилась нога. Немёртвый тут же схватился за лодыжку и задёргался, пытаясь дотянуться зубами. Эбисудзава медленно занесла над головой лопату. Лицо заражённого, частично освещённое фонарём на малой мощности, чем-то напоминало сэмпая… Он нависает над ней. Бессмысленный взгляд, злобный оскал, мгновенно посеревшая кожа, злобный полустон-полурык. Она не верит, не хочет верить. Это не может быть правдой. Но всё реально. Крики загрызаемых учеников и учителей, ломящиеся в дверь уже-не-люди… сэмпай, превратившийся в одного из этих безумных пожирателей. Рука нашаривает лопату. Разум отключается, уступая место инстинкту самосохранения и бешеному уровню адреналина в крови. Стремительный удар, хруст перебитого позвоночника, падающее тело. Не понимая, что делает, она поднимается на ноги и заносит лопату над головой. — Получай! — остро заточенная и покрытая кровью кромка вонзилась прямо в шею заражённого. Куруми выдернула лопату, подняла её и изо всех сил всадила её вновь. По лицу текли слёзы. — Получай! Получай! Получай! Она наносила удар за ударом, сквозь слёзы крича злые, полные гнева слова. Мир утонул в кроваво-красной пелене. Всю злость, всю горечь, всё, что Куруми хранила в себе с того дня, она сейчас выплёскивала в этой бессмысленной жестокости. Разум затуманивался, отдаваясь во власть агрессии. Она пойдёт дальше. Убьёт ещё одного заражённого. И ещё одного. И ещё. Будет убивать одного за другим, пока не пополнит их ряды, а потом её саму убьют. Ведь ей обещали… кто-то обещал… кто-то…По зеркалу не бей — ведь в отражении ты, Сколь неприятен ни был бы там вид! Всё можно изменить — минутой лишь спустя Ты не узнаешь сам себя!
Лопату вырвали из рук Куруми, а потом она почувствовала объятия. Нежные, мягкие, совсем непохожие на мёртвую хватку заражённых. От этих объятий исходило тепло, такое забытое, но такое родное. Губ осторожно коснулось что-то мягкое, приятное. Коснулось и тоже отпрянуло. Кровавая ярость начала стремительно затихать, сменяясь темнотой. Понадобилось несколько секунд, чтобы понять: причиной этой темноты были закрытые глаза. Открыв их, Эбисудзава поняла, что оказалась в объятиях Юри, на чьё плечо был наброшен ремень окровавленной лопаты. — Рии-сан… — Куруми осторожно обняла её в ответ. Она не плакала: слёзы сами собой лились из глаз. — Рии-сан… — Всё хорошо. Ты справилась. Спасибо, — прошептала Вакаса ей на ухо. — Ты молодец. Когда обе отдышались, а Куруми смогла унять слёзы, они вдвоём выбросили тела из окна. — Пойдём обратно, — тихо сказала Эбисудзава, принимая из рук подруги своё верное оружие и подбирая запачкавшийся в крови фонарь. До баррикады они добрались без приключений, освещая дорогу фонарями. Несмотря на опасения, больше заражённых не было: то ли в этом крыле их не осталось, то ли они были далеко и просто не успели до места схватки. — Мне надо смыть кровь, пока она не засохла, — произнесла Куруми, когда они прошли мимо двери, что вела в их клуб. К её удивлению, Юри не стала заходить, а проследовала за ней на крышу и молча наблюдала за отмыванием лопаты. Эбисудзава не спешила и делала всё аккуратно и тщательно. Её забота об инструменте давно стала поводом для шуток Юки, но после гибели сэмпая лопата стала верным напарником, который не раз выручал весь «клуб школьной жизни». Перекинув ремень через плечо, Куруми направилась в клубную комнату. Но на полпути дорогу преградила рука Юри, упёршаяся в стену. — Что такое? — Эбисудзава удивлённо обернулась к ней и невольно сглотнула: лицо подруги оказалось очень близко. — Прости, — тихо, на грани шёпота проговорила Юри. — Из-за меня мы обе чуть не погибли. — Ты тоже прости. Надо было вернуться и потом говорить. А я начала спорить, вот на наши голоса они и пришли… — Куруми отвела взгляд, боясь смотреть ей в глаза. — Говорим о безопасности, а в итоге по своей же глупости чуть не погибли, — невесело усмехнулась Вакаса. — Как думаешь, те двое были… парой? Куруми развела руками. Она была немного ошарашена таким странным вопросом. — Мы этого уже не узнаем, — сказала она. — Рии-сан… Ты была права. Всё из-за него. Я до сих пор не могу выбросить тот день из головы. Как подумаю, что мне пришлось его убить, что эти могут напасть и на вас… В такие моменты я просто не могу заснуть. Её щеки коснулась тыльная сторона ладони. Неосознанно Эбисудзава потянулась к этой ладони, не желая разрывать контакт. — Я… понимаю. Мы все живём прошлым. Мы все кого-то потеряли. Одноклассников, друзей, Мэгу. Мики лишилась лучшей подруги. Юки вообще сошла с ума. И ты… — Юри сглотнула. — Куруми, нельзя цепляться за прошлое. Мы должны держаться за то, что у нас есть, чтобы двигаться дальше. — Знаю, знаю… Но иногда хочется посмотреть на мир глазами Юки, — выдохнула Куруми. — Хотя бы день думать, будто всё хорошо, все живы, а мы учимся, и ничего этого нет. У меня нет сил, Рии-сан. — Неправда, они у тебя есть. А если невмоготу, то у тебя есть мы. Есть Мики, Юки, я… — лоб Юри коснулся её лба. — Я тоже хочу, чтобы все вы были в безопасности и ни в чём не нуждались. Как глава «клуба школьной жизни» и как друг. Друг… Куруми закрыла глаза и улыбнулась. Она давно сошла бы с ума, если бы не Юри. Только с ней можно было поговорить по душам, поделиться переживаниями, вместе поддержать друг друга. Это было так же важно, как тот позитив, что дарила им всем Юки, жившая в своих галлюцинациях. — Рии-сан… — Эбисудзава нехотя открыла глаза. — Спасибо. Не знаю, как ты это сделала, но мне стало лучше. Вместо ответа её губы оказались накрыты губами Юри. Куруми обмякла, зажатая между стеной и объёмной грудью. Это было то самое чувство, как в миг, когда она едва не перешагнула порог безумия. Мягкие, тёплые объятия и бережное, ласковое касание губ. Вакаса медленно отстранилась от неё, испуганно глядя в глаза. Куруми смотрела в ответ, касаясь своих губ пальцами. Она пыталась осознать чувство, согревающее сердце. Такое знакомое, но при этом новое, долго тлевшее и теперь разгоревшееся в полную силу. Ей нравилась Юри. Хоть душу ещё терзала боль потери, но подруга была права: нужно идти вперёд и держаться за тех, кто у неё есть. Оберегать Юри, которая была бессильна против заражённых, но могла сделать кое-что более важное — спасти Куруми от самой себя. — Это мне нравится куда больше, чем пощёчина, — Эбисудзава криво улыбнулась своей не бог весть какой остроте. — Рада слышать. Прости, что погорячилась, — прошептала Юри, глядя в пол. — Если я как-то могу загладить вину… — Просто замолчи, — Куруми впилась в её губы, обнимая подругу… нет… любимую девушку за шею. Они долго целовались, не в силах оторваться друг от друга. Им многое хотелось высказать, но сейчас обе чувствовали, что слова лишь всё испортят, и лучше было подарить друг другу хоть немного нежности и тепла в этом залитом кровью мире. Когда их губы наконец оторвались друг от друга, девушки часто дышали и пытались побороть головокружение. — Вот, значит, каково оно… — прошептала Юри, не решаясь отдалиться ещё хотя бы на сантиметр. — Это действительно приятно. — То есть ты никогда… Ответом был короткий кивок. Куруми почувствовала, что краснеет. Стало немного неловко. — Да, — Вакаса провела ладонью по её волосам. — И я не жалею, что первой была ты, Куруми. — Юри… — Эбисудзава поймала ладонь и коснулась мягкой кожи губами. — Пойдём спать.